Читать книгу: «На грани фантастики», страница 5
– Диего! У нас есть возможность выбраться из этого заведения? – спросил я, когда наконец осмелился заговорить с хозяином тела.
– К лету меня должны будут выпустить, когда окончится курс таблеток и в голове перестанут звучать голоса. Мама всегда забирает меня летом.
– Да? Курс таблеток? А ты можешь выплёвывать эти таблетки? У меня к тебе есть очень важное дело.
– Но тогда голоса не исчезнут, и меня не выпустят отсюда.
– А зачем ты вообще кому-то говоришь, что у тебя в голове есть кто-то ещё?
– А я сам не хочу, чтоб кто-то ещё жил в моей голове.
– Таблетки убивают твой мозг. От них ты превращаешься в овощ. А мне всё равно. Меня нельзя убить. Я и так уже умер.
– Что ты хочешь?
– Мне нужно встретиться с одной женщиной.
– Зачем?
– Я хочу переговорить с ней.
– Ты её любишь?
– Нет. Я с ней пока даже не знаком. Но она знает моего убийцу…
Диего долго сопротивлялся, но я всё-таки уговорил его перестать пить таблетки. А через три месяца за нами приехала его мама, властная седая женщина с шелушащимся лицом, будто обтянутым видавшим виды нубуком.
С трясущимися руками я дошёл до компьютера Диего. Но у этого чудака даже не было аккаунтов в соцсетях. Каким же долгим и архаичным оказался процесс регистрации в них! Но всё же Камиллу Карраско из Параисо я нашёл почти сразу. Её портрет стоял в кабинете Маркоса, и никаких сомнений не было, что это она. Я всматривался в фотографии молодой женщины в её доме, на центральной площади города, в обнимку с подругами, на пляже, даже на рыбалке. Её внешность была довольно обычной, но вот фигура и грация! Было на что залюбоваться. Внезапно я почувствовал, что сердце Диего громко бьётся, и что это реакция на просмотр.
– Эй, Диего! Что за сантименты? Какая любовь? – воскликнул я. – У тебя просто слишком долго не было женщины!
– Меня никогда не волновали женщины. Это твои чувства, – ответил он.
В Параисо мы попали только через четыре месяца. Организовать оформление документов на поездку в другую страну с диагнозом и тайком от мамы Диего было не так-то просто. Но всё же мы смогли осуществить этот побег и совершить трансатлантический перелёт через океан.
Две недели мы следили за Камиллой, соблюдая дистанцию и ничего не предпринимая. Но в один из дней она сама подошла в кафе и уселась за наш столик:
– Мне кажется, я сегодня вижу вас второй раз. Вы следите за мной? – начала она разговор в очень дружелюбном тоне.
– Я думаю, что это совпадение. Но за такой красавицей я готов следить всю жизнь, – отшутился я. Диего молчал.
– Тогда, может, пригласите меня на свидание?
Это был сумасшедший шанс. В тот же вечер я сводил её в ресторан и затащил в постель. Впрочем, кто кого ещё затащил. Тут можно поспорить. Видать, Диего не такой урод, как кажется мне, когда я смотрю в зеркало.
Трудно судить, кто был с нею в те ночи, я или Диего. Наверное, оба. Хотя мне и казалось, что у меня получается подавить его личность почти полностью. Мы заказывали еду в квартиру и несколько дней подряд не выходили из неё.
На десятый день я решил, что пришло время завершить дело, ради которого было предпринято наше путешествие. Камилла была, конечно, хороша, но выбора у меня не было. Проснувшись утром пораньше, я пошёл на кухню и взял нож, не большой и не маленький. Наверное, для овощей.
– Что ты собираешься сделать? – спросил Диего.
– Мне нужно убить её, чтобы предотвратить другое убийство, – ответил я.
– Я запрещаю тебе делать это!
– Как ты можешь мне это запретить? – я усмехнулся и шагнул в сторону спальни.
Но не тут-то было. Диего начал бороться. Мы фактически вырывали его тело друг у друга. Сначала оно делало два шага в сторону спальни. Через мгновенье начинало пятиться назад. В какой-то момент мне показалось, что я начал побеждать. Но самоуспокоившись и потеряв контроль буквально на секунду, я вдруг увидел, что на левом запястье у меня алеет глубокая рана. Диего полоснул себя по руке. Я сразу почувствовал головокружение и, сделав несколько шагов к спальне, упал навзничь.
Ничего удивительного, что в итоге мы опять оказались в сумасшедшем доме. Диего теперь старательно пил таблетки, а я особо не донимал его. Сидел в уголочке сознания и не пытался даже как-то проявить себя. Была б возможность, ушёл бы на тот свет, но это было нереально, так как нас особенно охраняли от новых попыток самоубийства. Теперь мы должны были умереть вместе от старости или болезни.
В тот день доктор Перес с самого начала повёл себя странно. Сначала долго молчал, а разговор начал с вопроса:
– Так вы по-прежнему утверждаете, что не планировали покончить жизнь самоубийством?
– Да, – коротко подтвердил Диего.
– И вы перерезали себе вены, потому что чей-то голос в голове приказал вам убить Камиллу, которую вы полюбили по фотографии в социальной сети, ради которой пересекли океан и чьей взаимности добились?
Диего кивнул.
– А этот голос по-прежнему живёт в вас?
– Он молчит. Но я чувствую, что он никуда не делся.
– Я не уверен, что это правильно с медицинской точки зрения, но я должен вам сообщить. Камилла умерла.
– Как? – сложно сказать, что увидел в глазах Диего доктор, так как этот вопрос мы задали хором. Горе, ликование и безумие в одном взгляде.
– Умерла во время родов, – продолжил доктор. – Но так как вы недееспособны, мальчика придётся воспитывать родителям Камиллы. Кстати, они назвали его Маркосом…
Больше в мир живых я не возвращался.
ОГНИ ПРАГИ
Бронзовый Ян Гус смотрел поверх голов пёстрой и разноязыкой толпы, заполонившей Староместcкую площадь. Его взгляд устремился на сверкающую огнями и источающую запах свежей хвои рождественскую ёлку и нависающую над ней величественную махину Тынского храма. Будь у статуи душа её прообраза, того аскета и поборника чистой веры, о чём бы возопила она? О непотребстве тотемного дерева, никак не связанного с рождением Спасителя Мира? Или о боли, причиняемой воспоминанием об огне инквизиторского костра?
Ан, нет. Даже давший обет целибата подвижник, давно сменивший человеческую плоть на бронзу, всё равно остаётся мужчиной. Гус явно скосил взгляд на молодую румяную туристку, пышущую кубанским здоровьем. Её крупная застывшая фигура в бескрайнем кишащем людском море не могла не привлечь внимание. Она сняла капюшон своего красного пуховика, обнажив светлые волосы, скрученные в толстую косу, и растерянно озиралась, тщетно выискивая взглядом ёлочную гирлянду, которую их гид использовала вместо классического экскурсоводческого флажка.
Отстала! Здорово! Теперь нужно звонить Маше, девушке из Праги, которая всё здесь организовывает. Она потянулась к боковому карману пуховика, чтобы достать мобильный телефон, который убрала туда минуту назад после фотографирования на фоне городской ратуши, и не обнаружила его там. Пошарив по другим карманам, вдруг вспомнила двух беспардонных парней, которые не пропустили её в толпе, и ей пришлось практически протискиваться между ними. Всё ясно, карманники!
Особенно удручает, что дороги к своему маленькому отелю она не помнит. И иностранных языков, чтобы спросить, тоже не знает. Можно, конечно, в одном из ресторанов найти русскоговорящего официанта и выяснить у него дорогу. Только, всецело доверяя Гугл-картам, она даже название улицы, на которой живёт, не запомнила. Какое-то смешное. Улица то ли Оплёткина, то ли Заплаткина.
Что за напасть! Она на неделю сбежала из Москвы от всех проблем, записавшись на выездной семинар начинающих художников. Хотелось хоть какое-то время не думать о надвигающихся сокращениях на работе и нагрянувшем скандальном разводе, из-за чего по возвращении из путешествия ей просто негде будет жить.
И вот она где-то в центре Праги, одна и без понимания, в какой стороне её жильё. Не на улице же ей ночевать!
Почему если начинается чёрная полоса, то сразу не везёт во всём и жизнь бьёт и бьёт снова? Как она устала! По щекам невольно потекли слёзы.
– Девушка, у вас всё хорошо? Вам помочь? – она обернулась на голос и увидела улыбчивого и уже не сильно, как ей показалось, трезвого парня, худощавого и высокого, в длинном чёрном плаще, с нелепо смотрящейся на молодом лице острой бородкой.
Только домогательств от пьяных русских ей сегодня не хватало!
– Всё хорошо, – всхлипнула она.
– Меня Иван зовут. А тебя как?
– Ира.
– Точно помощь не нужна?
– Очень нужна, – ей стало страшно, что он сейчас растворится в толпе и оставит её одну.
Прояснив ситуацию, он сказал, что про телефон можно забыть. Затем взял её под руку и потащил сначала по маленьким улочкам, потом по большой играющей огнями вывесок площади, попутно рассказывая короткие интересные истории про дома и скульптуры, которые они проходили. Настроение от такой экскурсии у Иры заметно улучшилось. В конце концов она воскликнула:
– Откуда ты так хорошо знаешь Прагу? Ты что, здесь родился?
– Я просто обязан знать этот город как свои пять пальцев! – уклончиво ответил он и хитро заулыбался. – Вон туда налево твоя улица Оплеталова.
Когда она уже увидела очертания своего отеля, её провожатого окликнули:
– Ваня! Гусев! Вот это встреча!
Иван обернулся на голос, заулыбался во весь рот, торопливо и скомкано попрощался с девушкой и быстро пошёл в сторону своего знакомого. По пути оглянулся и помахал ей рукой. Ирине даже стало жаль, что он не спросил у неё номер телефона. Такой классный парень!..
На третий день поездки, уже освоившись в Праге, она в компании новых друзей-художников снова вышла на Староместскую площадь. И всё уже было понятно: в той стороне Карлов мост. там – Вацлавская площадь. Просто невозможно заблудиться. Для москвички в этом городе нет больших расстояний.
А самое главное, эта поездка ей действительно помогла. От плачущей, потерявшейся как в своей жизни, так и в чужом городе девушки практически ничего не осталось. Она снова стала сильной, энергичной и позитивной, какой была ещё месяц назад. Прага стала для неё огнём, очистившим душу от ноющей боли предательства. Прошлое было принято таким, как есть, и убрано в книжный шкаф на верхнюю полку. Это не та книга, которую стоит хранить на прикроватной тумбе. Пролистывать ещё можно, когда что-то позабылось. Но не жить ею.
Ирина посмотрела на памятник и с улыбкой подмигнула ему: «Иногда, чтобы остаться собою, необходимо взойти на костёр. Правда, Ян? Или как там тебя на русский лад? Иван?»
НЕЛЬЗЯ ПРОДАВАТЬ
Когда мир разделился на героев и художников, Марку было всего три года. Одни называли этот день кризисом машин, другие – последней коммунистической революцией. Поэты же рассыпались в многочисленных аллегориях и эпитетах, смысл которых Марк не всегда мог уловить. Но он же пошёл в герои, поэтому не так досконально изучал в школе историю и искусство всевозможных цивилизаций древности, где эти художники черпали своё вдохновение.
Нет, он вовсе не был чужд прекрасному, с удовольствием ходил и в живой, и в голографический театры, интересовался новыми направлениями музыкальной культуры, но всё-таки не был из тех знатоков, которые легко отличали творения человека от подделок искусственного интеллекта: не хватало образования.
Но герои ведь тоже нужны! Как полицейские, которым приходится бороться с сумасшедшими философами и их последователями, в лучшем случае убегающими из городов «к первозданной природе», а в худшем – организовывающими теракты против машин. Так и космонавты, пусть и являющиеся практически пассажирами в нашпигованных технологиями космолётах, но очевидно рискующие из-за непредсказуемости поведения затерянных в космосе цивилизаций.
Марк, погрузившись в свои размышления, безучастно смотрел на приближающуюся планету, на которой уже можно было разглядеть материки и океаны без увеличения изображения. Когда трое суток назад оттуда были пойманы сигналы, определённые компьютером как способы связи среднеразвитой цивилизации, Марк ещё сомневался, что им наконец повезло. Но когда появились снимки искусственных спутников, он понял, что контакту быть.
Компьютер теперь ломал голову над дешифровкой сигналов, но шансов сразу понять язык аборигенов практически не было.
– Будем садиться? – Марк обернулся на встревоженный голос Ольги, его напарницы, а с недавних пор и жены.
– Почему нет? – ответил Марк и с раздражением посмотрел на неё.
Она была некрасива. Крупный нос, бесцветные глаза, узкое бледное лицо, такое же, как у её отца. И всё это усугублялось полной химической депиляцией волос, предусмотренной при посещении душевой – так считалось более гигиеничным. А главное, он не любил её. Но, увы, на корабле, кроме неё, нет женщин. И у неё тоже не было особого выбора здесь – только Марк, годившийся ей в отцы. Но, кажется, она действительно в него влюблена, да ещё и с самого детства. Ведь когда-то он был первым красавцем на корабле, напоминавшим одного лысого героя из ретро-фильма, постоянно спасавшего мир.
А вот Марк с ней от безысходности, из-за чистой физиологии. И это вызывало ещё большую досаду и тоску по покойной супруге.
– У них может быть оружие, которым они могут сбить корабль.
– А у нас есть режим невидимки.
– А если он не сработает?
– Если об этом думать, то надо было сидеть дома и играть на скрипке в клубе любителей классической музыки.
– Но я же родилась уже здесь на корабле. Ты забыл? У меня не было выбора, – она подошла к нему и положила руку на плечо. В её голосе уже слышались слёзы. – Я бы с удовольствием играла на скрипке в этом клубе.
– Ты и тут неплохо научилась это делать, – он виновато улыбнулся и взял её руку в свои ладони. – Может, у тебя будет шанс привить вкус к музыке невежественным аборигенам. Или, наоборот, вдруг у них тут с этим делом обстоит не хуже, чем у нас – возьмут тебя в оркестр. Тебе нечего бояться. Защита корабля не позволит им ничего с нами сделать. Тем более что я бы не позволил ни малейшего риска теперь, когда нас уже трое: я, ты и малыш.
Их разговор прервал голос капитана Бориса Гордова, Ольгиного отца, объявившего общее собрание перед посадкой.
Теперь их экипаж состоит из трёх космонавтов. Двадцать пять лет назад их вылетело восемь человек, четыре супружеские пары, с расчётом, что несколько поколений смогут продолжить подвиг родителей без кровосмешения.
Но, увы, первые пять лет их полёт преследовали несчастья. Сначала мать Ольги умерла во время родов. Затем глупая измена и ревность закончилась двойным убийством, казнью убийцы и суицидом оставшейся в одиночестве и не вместившей в себя этот кошмар Светланы. А потом ушла Люси, супруга и единственная любовь Марка, от глупой не свойственной её возрасту болезни. Оторвался тромб – такое заключение дал бездушный искусственный интеллект.
Корабль приземлился в тропических джунглях и затаился, собирая всю возможную информацию.
– Атмосфера, как у нас! – восхитился Борис. – Отклонения в пределах допустимых норм. Скафандры нам не понадобятся!
– У нас соседи, – откликнулся смотревший в другой монитор Марк. – Вполне себе дикое племя в километре на северо-запад. Основы языка уже дешифрованы. Скоро в наши автоматические переводчики закачают их словарь. Язык, кстати, по структуре похож на какой-то мёртвый язык нашей планеты.
– Племя? – хмыкнул Борис. – Тут должны быть города. Иначе откуда взяться работающим спутникам на орбите.
– Может, это осколки былой цивилизации. Города засыпаны песком, а спутники продолжают отрабатывать заложенные в них программы, – возразил Марк. – В любом случае на тысячу километров вокруг нас ни одной живой души, кроме сорока трёх аборигенов, компьютер не видит. Предлагаю взять шокеры и прогуляться. Познакомиться, так сказать, с представителями местной фауны.
– Это может быть опасно! – испугалась Ольга.
– Оставайся на корабле, дочь, – предложил Борис.
– Нет, я одна здесь не останусь.
– Тогда предлагаю не тянуть. Я уже не помню, когда последний раз ходил по поверхности планеты, – Марк прислонил свой микрочип к считывателю, и в его память загрузился язык аборигенов. Он пристегнул к поясу длинный нож и электрошокер.
– Может, взять оружие? – спросил Борис.
– Кого ты собрался здесь убивать? – отмахнулся Марк. – Твой комбинезон не выдержит лишь ракетной атаки. А тут только дикари. Ты боишься их стрел?
Марк пошёл к выходному шлюзу, насвистывая какую-то навязчивую мелодию. Ольга, наверное, вчера её играла.
Но, ступив на землю, Марк резко замолчал. Его захватили запахи и звуки вокруг. Незнакомые и такие родные. Шум настоящей листвы, крики птиц, стрекотание насекомых. И пряное благоухание цветов, пробирающееся через ноздри и будто наполняющее все тело, вплоть до самых кончиков пальцев ног. Разве их сравнишь с теми симуляциями, что он иногда вызывал на корабле? За спиной Марка остановились такие же заворожённые Борис и Ольга.
Между деревьев мелькнула тень.
– Эй, кто там? Выходи! – окликнул Марк. – Мы – не враги! Мы не сделаем вам ничего дурного!
Из-за толстого обтянутого тёмной корой ствола появилась взлохмаченная украшенная перьями голова, с любопытством уставившаяся на корабль и трёх вышедших из него людей.
– За богов нас принял что ли? – прошептал Борис. – Аж окаменел от счастья!
– Я – Ангур! Воин! – наконец произнёс дикарь. – Вождь прислал меня посмотреть, кто это прилетел в наш лес.
– Мы – путешественники, – сказал Марк. – Мы ищем новые миры, чтобы изучать их. Соберём кое-чего, пообщаемся с вами и улетим дальше.
– Вождь сказал звать вас на ужин, если вы добрые люди. Идите за мной.
– Ой, что-то не нравится он мне, – прошептал Борис. – Не отравят ли нас? Видит же, что мы лучше вооружены, потому мы для него сразу добрые люди.
– Не паникуй, – сказал Марк. – Сканер веществ тебе зачем? Проверять инопланетную стряпню в том числе!
Он взял Ольгу за руку и пошёл за дикарём.
Вскоре они вышли на поляну, окружённую жалкими лачугами из веток и листьев. Посередине горел большой костёр, вокруг которого собралось больше половины племени, человек двадцать пять. Все они уставились на вышедших на поляну гостей. От костра отделились три женщины, которые поднесли им глиняные кружки. Марк принял сосуд, принюхался и незаметно запустил сканер.
– Не пей это, – сказал Борис. – Мы пока не знаем их намерений.
– Это пахнет, как пиво! Я двадцать пять лет не пил пиво! Сканер показывает, что напиток практически безопасен. Всего пять процентов алкоголя! Болезнетворные бактерии отсутствуют! – Марк с вызовом схватил кружку и выпил её практически залпом. И сразу взял Ольгину кружку. Ей всё равно нельзя. Голова приятно закружилась.
Их подвели к костру и предложили нехитрую снедь: копчёное мясо какой-то птицы, чёрные от углей лепёшки, похожие на томаты овощи и так приглянувшееся Марку пиво.
Беседу с вождём в основном поддерживал Борис. Из разговора так и не стало понятно, остались ли на планете города и цивилизация. По словам вождя, она точно была, но сталкивался с нею ещё его дед, а сам он о ней знает только из легенд, в том числе о летающих блестящих чудовищах, способных переносить людей, – как то, на котором прилетели они.
В какой-то момент, Марк сам не заметил откуда, Ольга достала скрипку и заиграла на ней. Неужели Борис успел сходить за ней на корабль? Всё племя сгрудилось вокруг неё с открытыми ртами. Энергичные звуки наполняли лес. «„Времена года”, – вспомнил Марк. – Моё любимое! И когда это я так захмелел?»
Аборигены, поддавшись чувствам, один за другим начали кружиться в танце, причудливом и не очень подходящем для скрипки. Но они не умели иначе выразить свой восторг. Внезапно Марк заметил, что одна полуголая смуглая аборигенка, описывая круги вокруг костра, с каждым разом приближалась всё ближе. Наконец, остановившись в трёх шагах от него, она уже танцевала только для него. «Красивая чертовка! Не Ольга! – пронеслась в голове Марка хмельная мысль. – Дикое дитя природы! Вот бы такую забрать с собою в дальнейший путь. Всё б веселее старость было встречать».
Аборигенка стала отдаляться от него к ближайшим густым тёмно-зелёным кустам, делая призывные жесты руками. Он встал и пошёл за ней. Как только они скрылись в зелени, она прильнула к его губам. «Тьфу! Ну и запах! Нужно срочно затащить её в душ», – подумал Марк и прошептал ей на ухо:
– Пойдём со мною, я покажу тебе наш корабль!
На корабле он сразу завёл её в душевую кабину и начал снимать кожаную юбку, прикрывавшую ноги до колен. Несмотря на минимализм в одежде, Марк запутался с ремешком. Она засмеялась и лёгким движением сбросила юбку.
– Не бойся, это не страшно, – торопливо прошептал Марк и голосовой командой запустил режим санации. Тем не менее, когда её волосы начали исчезать в мыльной пене, девушка испугалась.
– Так даже лучше! Ты же хочешь стать, как мы, пришельцы? Ты хочешь выглядеть, как мы? Как зовут тебя?
– Уайя, – она вдруг расслабилась и прильнула к нему.
Он подхватил её на руки, вынес из душевой и понёс на кровать.
– Я буду звать тебя Люси, если ты не против. Так зовут лучших женщин там, откуда я прилетел.
В самый неподходящий момент дверь в каюту с шумом распахнулась. В дверях стоял запыхавшийся, взбудораженный Борис.
– Что ты, разрази тебя гром, здесь делаешь? Кто это? На нас напали, а ты развлекаешься! Не ожидал от тебя! Ольгу похитили!
Марк вскочил и начал натягивать комбинезон, тут же запутавшись в брючинах.
– Это чёрт знает что! На этих громил не действуют шокеры! – продолжил Борис. – Дьявол! Они ломают люк в шлюзе!
За Борисом появился двухметровый детина в серебристом костюме и с секирой в руке. Раздался звонкий удар, и нападавший упал навзничь с раскроенным затылком. За ним оказалось похожее чудовище в панцире с бронзовым оттенком, которое и нанесло удар.
– Святые герои и художники! Это же робот! – разглядел электронную начинку поверженного Марк. – Вот тебе и дикое племя.
– Сдавайтесь! – прогудел новый робот, не открывая рта. – Сопротивление бесполезно.
Марк с сожалением понял, что он отрезан от отсека с боевым оружием. Какая беспечность! Борис, между тем, воспользовавшись дракой двух роботов, метнулся вглубь корабля по коридору.
– Сдаёмся, сдаёмся… Одеться дай, – просипел со злобой Марк и кинул в сторону полностью обнажённой Уайи подвернувшийся Ольгин комбинезон…
Под присмотром громилы они вышли на улицу, где развернулось настоящее побоище. Рядом с кораблем лежало около десяти искорёженных роботов в разноцветных накидках. Полумрак периодически прорезали вспышки выстрелов.
– Сюда, сюда, – гудел их конвоир и довольно бесцеремонно пихал в спину то Марка, то Уайю.
Наконец, их втолкнули в какое-то транспортное средство, которое в темноте можно было бы признать за углеводородные самоходные машины позапрошлого века. Машина гулко заурчала и рванула с места. Судя по спешке, за ними была недолгая погоня. Но вскоре они выскочили на ровную дорогу, и звуки выстрелов остались где-то далеко позади.
После Марк узнал, что Борис добрался до оружейного отсека и долго отстреливался, прячась там, от наседавших на него роботов, которые параллельно дрались между собой. Но вскоре в корабль пустили газ, и Борис, чтобы не задохнуться, всё же вышел к роботам с поднятыми руками. В этот момент ему в грудь и попала шальная пуля, которая, скорее всего, даже предназначалась не ему.
Марка ввели в большой кабинет, где за огромным столом из красного дерева сидел обрюзгший пухлогубый мужчина с редкой рыжей бородкой. Он задумчиво смотрел в угол, где на плоском экране было видно, как играет на скрипке заплаканная Ольга.
– Проклятый Шмайт всё-таки перехватил девчонку. Вечно он путается у меня под ногами! А она хорошо владеет инструментом. Я бы даже сказал, что виртуозно! Он мог бы заработать много денег на ней, но ничего у него не выйдет. Потому что она – моя добыча! Он похитил её с моей земли, за что, несомненно, ответит.
Мужчина повернулся к Марку и посмотрел на него маленькими глазками.
– Меня зовут Еменьяр. Я – хозяин земель Южного Залесья. Ты догадываешься, что мне нужно от тебя?
– Нет, конечно, – ответил Марк. – Откуда мне знать?
– Не ври! Мне нужны ваши технологии. Мои роботы и мои учёные умны, но не настолько, чтобы разобраться, как летает ваш корабль.
– Я не знаю никаких технологий.
– Врёшь!
– Я герой, а не учёный. Этот корабль построил искусственный интеллект. И управляет им он же.
– Герой? Посмотрим, какой ты герой. Приведите сюда дикарку! Кстати, зачем ты пытался выдать её за члена своего экипажа? Она сразу призналась, кто она. Её даже пытать не нужно было…
– Она просто была голая. И её нужно было одеть.
– Ой, лукавишь! Я сам иногда забираю в наложницы дикарок. Они очень неплохи в плотских утехах. И, в принципе, дают вполне здоровое потомство. Мой наследник из таких.
Робот-громила внёс на руках Уайю. Она повисла в его руках, будто была без чувств. Он усадил её в стоящее справа от входа металлическое кресло.
– Тебе понравилась эта девица? Давай заключим договор. Мне – технологии и этот, как ты его назвал, искусный интеллект, тебе – красавицу-дикарку. Клянусь, что отпущу на все четыре стороны.
– Нет.
– Нет? – брови мужчины удивлённо поползли вверх. – Ты думаешь, что можешь ставить мне условия? Дать ей разряд!
Робот прикоснулся к руке девушки – она забилась в конвульсиях и застонала.
– А так?
– И так нет, – но сказав это, Марк вздрогнул, и это не ускользнуло от внимания толстяка.
– Хорошо, тогда я сожгу дотла её деревню.
– Не надо, – слабым голосом пропищала Уайя.
Она бросилась к Марку, не удержалась, упала к его ногам и, обняв их, запричитала:
– Скажи! Скажи ему всё, отдай всё, что он просит. Там мой отец! Моя мать!
– Я не имею права, – он сделал два шага от неё, пытаясь освободится, но она ползла за ним.
– Хорошо, – Еменьяр начал нервно теребить бородёнку. – Не сложно догадаться, что ты не хочешь к дикарям. Привык, надо думать, к комфорту. Я готов предложить тебе квартирку в Доме учёных. Вполне себе приличную. Пятьдесят квадратных метров, центральные коммуникации. Возьму тебя в штат лаборатории, пригодишься для чего-нибудь со своими знаниями. Десять часов работы ежедневно. Два выходных в декаду. Лучше предложения тебе никто не сделает на всей планете.
– Нет, – ответил Марк.
– Введите второго! – скомандовал порядком разозлившийся мужчина.
Внесли Бориса. Сразу было видно, что он тяжело ранен.
– Вот ваш главный. Ему теперь недолго осталось. Такой же упрямый, как ты. Хочешь, я прекращу его страдания?
– У тебя богатая фантазия, и ты можешь дальше, сколько тебе угодно, придумывать, как сломать меня, – сказал Марк, сам не узнавая своего голоса. – Но всё это бесполезно. Лучше убей нас всех сразу, и дело с концом.
– Какие слова! Надо будет записать! Мои домашние драматурги-пустобрехи до такого никогда не додумались бы. Но если я вас убью, то ваш корабль станет просто куском металла. Мне нужны технологии, а тебе нужна твоя жалкая жизнь. Не так ли?
– Зачем тебе наши технологии? Тех технологий, что уже у тебя есть, могло бы вполне хватить, чтобы накормить и осчастливить добрую половину твоей планеты. Насколько я могу судить по тому, что видел. Роботизация у вас на достойном уровне.
– Делиться с кем? С дикарями? Делиться с конкурентами? Своей частной собственностью, честно заработанной моими предками и преумноженной мною? Я что, очень сильно похож на идиота?
– Что такое частная собственность? Вот на моей планете нет частной собственности. При изобилии, когда всё делают машины и искусственный интеллект, в ней нет никакого смысла. Как можно торговать водой, стоя на берегу реки?
– Легко можно. Поставив забор вдоль реки. И тогда ради стакана воды тебе продадут всё: честь и совесть, родных и близких. И ты получишь богатство и власть. Ты знаешь, что такое богатство и власть, путешественник?
– Проходил в школе. Но очень давно.
– Плохо проходил! У меня есть все материальные блага. Я что угодно могу себе позволить. И музыкантшу вашу тоже перекуплю. Весь интерес в том, чтоб мои миллиарды делали новые миллиарды, понимаешь? Чтоб люди знали, что я выше их! И чтоб они понимали, что, когда я умру, мой сын займёт моё место! И ничего не изменится под этим солнцем. Никогда! Понятно?
– Нет.
– Тогда ты чертовски глуп! И мне нет смысла с тобой разговаривать. Мне нужны твои технологии – тогда я уничтожу своих врагов и выгоню этих жалких грамотеев, которых пока вынужден кормить, в лес к дикарям, где им самое место. Даю тебе сутки на размышление. И посмотри на своего друга: если не одумаешься, с тобой будет то же самое или даже хуже…
В камере стоял полумрак, но бледное лицо Бориса, казалось, светилось изнутри слабым, угасающим мерцанием.
– Понимаешь, Марк. Это наша материнская планета. Я уверен. Слишком много совпадений. По биосфере, по физиологии аборигенов, по автоматической распознаваемости языков. Наши корни отсюда. И у них был шанс стать такими, как мы. И, что страшно, наоборот, в нас есть что-то такое, что может сделать нас такими, как они. Не продавай корабль. Нельзя продавать.
– Меня не пугает смерть, Борис! Я воспитан героем, а не художником. Но в чём героизм, если наблюдать, как сжигают деревню? Как убивают эту девушку, абсолютно случайно попавшую во весь этот переплёт?
– С нашими технологиями он поработит всю планету. Ты понимаешь, что это не человек в нашем с тобой понимании? Это ненасытный зверь!
– То, что он уничтожит своих конкурентов, таких же, как он, мразей, мне не жалко. Но останется на одну деревню дикарей больше.
– Марк, ты же присягал после окончания колледжа героев! Или, предав мою дочь, ты решил пойти дальше?
– Я никогда не любил твою дочь, Борис. И ты это знаешь. Если б я отверг её тогда, в космосе, кому б от этого стало легче? К тому же команде были нужны молодые члены экипажа. А так, я всегда любил только свою Люси, а эта дикарка лишь напомнила мне её. Пусть и очень не вовремя. Кого я предал?
Борис скривился от боли.
– Тогда, получается, ты торгаш. Купил Олино тело, Олину жизнь обманом… И заплатил предательством за её любовь…
– Борис, она беременна моим ребёнком! И я не меньше твоего сейчас переживаю о её судьбе. Если б была возможность сейчас как-то договориться, чтоб она была с нами, я бы пошёл на этот торг. Называй меня дальше торгашом.
– Он убьёт тебя, как только получит технологии.
– Пусть. Но если б я был уверен, что Ольга и Уайя ушли на свободу к дикарям, мне было бы проще умереть. Да и технологии можно продавать по кусочкам, всё время дразня его аппетит, чтобы оставаться нужным ему. И в конце концов, потом, через какое-то время Ольга смогла бы заронить в души аборигенов зерно коммунизма через свою чистую душу, через искусство и талант. Не первобытного коммунизма, какой у них сейчас в этих диких племенах. А такого, при котором мы с тобой выросли. И рано или поздно здесь бы тоже случилась Последняя революция. Ты не думал об этом?
