Читать книгу: «Стервец», страница 9

Корд налил.

– Спас-сибо! – очередной молодецкий глоток.

– Как я? – нетерпеливо напомнил Корд.

– Да вот, гврю же, точь-в-точь! Может, ты и был, не знаю… Хотя голос непохож. Я вот помню, он когда говорить начал – петуха дал, такого звонкого, ну как баба. А так похож, да-а…

Корд с Форсом переглянулись.

– Спасибо за информацию. – Корд поставил бутылку с оставшимся виски перед пьяницей и выключил диктофон.

Тот довольно улыбнулся.

– Рад был помочь, – затем он налил себе новую рюмку. – Ну, бывайте!

4

А любопытная ситуация получается.

Как это выглядит со стороны: Корд организует сам себе аварию, уговаривая вусмерть пьяного дальнобойщика протаранить машину; узнав, что после ДТП тот выжил и выходит из комы, а значит, способен опознать, убивает его.

Как всё обстоит на самом деле: некто притворяется Кордом во время найма и убийства дальнобойщика, тем самым обеспечивая себе свидетельства обитателей бара и работников больницы – свидетельства из двух разных и не связанных друг с другом мест; тем самым некто стремится выставить Корда убийцей. Верно?

Но какой смысл притворщику убивать водителя? Разве ему не выгодней дождаться, когда тот выйдет из комы и опознает Корда?

Нет. Это логика не слишком сообразительного притворщика. Хотя ему было бы выгодно не устранять водителя, Корду (если бы он на самом деле организовал покушение на себя) желать устранить свидетеля вполне резонно.

Ух.

Получается, убийца как бы «перевоплотился» в Корда и для пущей реалистичности попытался построить преступления с учётом его логики, а не своей?

Допустим. Но в таком случае почему убийца не пошёл до конца? Почему не подбросил доказательства в квартиру? Он всё же не хочет подставлять Корда? Или это убийца в суперпозиции? Хочет и не хочет одновременно?

Нихрена не ясно.

Глава 19. Иносказания и манипуляции

1

В жизни, в отличие от детективных романов, преступники не работали в режиме «понедельник – убийство, вторник – убийство, среда, так и быть, выходной», чтоб милиция не скучала – скорей, наоборот: они старались залечь на дно хотя бы на несколько недель, чтобы не попасть под наиболее активную фазу их поисков.

А через месяц-другой можно снова злодейство совершить.

Милиция, однако, дурой не была, и ловила преступников в среднем в течение четырех дней – так, во всяком случае, утверждалось в официальной статистике. И она была недалека от истины. Всё-таки большинство преступников по природе своей оказывались не хитроумными злодеями, которые тщательно планировали свои темные дела, а обычными людьми, чаще всего несчастливыми. Ведь кому в здравом уме захочется рушить личное счастье ради сомнительных правонарушений?

Корд из раза в раз изучал материалы обоих нераскрытых дел, пытаясь найти между ними общее, но мысль, что общая часть – он сам, из головы не выходила.

И относится ли Фамильяр к аварии и резне в больнице? Теоретически у него был мотив попытаться отвадить Корда от первого дела. Но мог ли он за сутки изменить внешность? Наверное, да. Телосложение? Вряд ли, но с пьяных глаз да в полутьме ханыга-свидетель мог и не обратить внимание на разницу между Фамильяром и Кордом. Как можно было уговорить дальнобойщика протаранить машину? Ну, например, сказать, что в ней едет любовник жены, который разрушил его жизнь. Забавно, но это вполне могло сработать именно в такой формулировке. Чем глупей человек, тем больше он любит пустые, но пафосные клише вроде «разрушил жизнь», «с нами правда» или «только ты можешь это предотвратить».

Корд решил поделиться этими мыслями со своим другом.

Форс, внимательно его выслушав, ненадолго задумался.

– Есть один момент, – неторопливо начал он, – который, как мне кажется, делает этот хитроумный план слишком зависящим от случая. Если принять за факт, что Фамильяр, или кем бы он ни был, за сутки сумел сделать маску или грим, точно повторяющий твою внешность, сумел найти человека, способного исполнить им задуманное, а также сумел выведать твои планы на вечер, вплоть до времени и места – и всё в рамках одного дня, напомню, – как он смог предсказать, какой дорогой ты поедешь из кинотеатра и подловить тебя на ней? Ты же говорил, что решение вы с Диафрагмой приняли спонтанно?

– Да… – Корд тоже погрузился в раздумья. – Но если у него был сообщник, который следил за нами и, как только мы выехали из кинотеатра, по пейджеру сообщил Фамильяру…

– …Который в тот момент сидел в баре и уговаривал дальнобойщика совершить таран. В таком случае, он должен был знать о твоём маршруте задолго до того, как ты его выбрал. То есть к моменту, когда предполагаемый сообщник отправил ему сообщение, он не знал только время твоего отъезда из кинотеатра, то есть не мог подсчитать необходимое время выезда дальнобойщика, чтобы он смог с тобой встретиться. Но на самом деле, эта информация ему и не требовалась, ведь, судя по твоим словам, он и без того прекрасно видел будущее, раз сумел устроить на тебя засаду в совершенно случайном месте.

Твою ж!..

2

В тот памятный вечер, когда Фламинга впервые привела его к себе домой, Форса ужаснуло место, где та жила. Зато случившееся после того, как они попали в квартиру, оставило у него в лучшем смысле неизгладимые впечатления.

Сегодня Форс сидел на кухне и наблюдал за Фламингой, которая нарезала соломкой свеклу для борща. Их встречи стали регулярными, но, по просьбе Форса, только на её территории: не хватало ещё, чтобы на работе прознали, что он встречается с журналисткой.

Особенно ни к чему это было знать Корду.

Кстати о нём… Форс внезапно обнаружил, что версия друга никак не выходит у него из головы.

– Форс, ты меня слышал? – услышал он будто издалека.

– А?

– Как дела на работе, спрашиваю.

Фламинга недовольно посмотрел на Форса – видимо, этот вопрос она задала уже не раз.

– А… Да ничего, потихоньку, – следователь наконец выпал из глубокой задумчивости. – Всё ещё расследуем убийство в больнице.

– Есть новые зацепки?

– Ты же знаешь, я не могу об этом говорить…

– Ну хоть намекни, а то кормить не буду!

– Эй, ну зачем же так сурово.

Борщ Фламинга варила отменный. Однажды, еще на одной из первых встреч, Фламинга угостила им своего нового парня. Разогретым, вчерашним – но Форс чуть язык не проглотил. Он определённо нашёл женщину своей мечты.

– Скажем так, м-м-м… Если бы мы посетили античный театр, ты бы не удивилась этому.

– Этому?

– Больше ничего сказать не могу, прости.

Фламинга повернулась к разогретой сковороде, вывалила в неё свеклу, добавила к ней уксус, соль, сахар и поварешку говяжьего бульона и оставила тушить на среднем огне.

Форс никогда не говорил ей точной информации напрямую, но ей этого и не требовалось. Возможность интерпретации позволяла журналистке придумывать и описывать события исходя из собственной фантазии, а потому не мешать работе милиции. В конце концов, она работает в развлекательном женском журнальчике, фактография ей ни к чему. Но будет забавно, если её нестандартный подход раскроет личность преступника раньше, чем следствие.

3

Корд, в отличие своего друга, работу с личной жизнью старался не смешивать. Диа никогда не интересовалась его текущей деятельностью, лишь временами спрашивала, не случилось ли что-нибудь интересного. (Она никак не могла забыть историю про деда и периодически подкалывала Корда: «Знаешь, приличные люди особам голубых кровей такое не рассказывают!», что тот обычно парировал: «Приличные особы голубых кровей таким не интересуются!»)

Они явно нашли друг друга.

Корд стал реже бывать у себя дома и всё чаще – у Дии. Та хотела пригласить его переехать, но смущалась и боялась: вдруг откажет? Однако скоро эта проблема решилась сама собой.

В субботу 18 сентября Корд решил убраться в своей квартире, постирать одежду, да и вообще немного привести быт в порядок. Со всякими изоляциями да приключениями квартира заросла настолько толстым слоем пыли, что господа пауки, рассевшись по углам, с укоризной поглядывали на хозяина во все свои восемь глаз.

Поэтому первым делом Корд впылесосил животинку, чтобы ему не было стыдно. Потом включил на магнитофоне кассету с альбомом иностранной панк-рок группы, которую ему дала Диа, и принялся наводить чистоту.

Вечером, когда квартира начала приобретать приглядный вид, в коридоре зазвонил телефон.

– Корд у аппарата.

– Алло… э-э-эм… здравствуйте. – Мягкий женский голос в трубке показался ему знакомым, но Корд не мог вспомнить, где его раньше слышал.

– Здравствуйте, а вы кто?

– Ой… Простите, пожалуйста, я Небо, проститутка из «Голубых глазок»… Может, помните, вы дали мне визитку, сказали, чтобы я позвонила в случае проблем. Вот я и подумала…

– О, Небо, не узнал! У вас что-то случилось?

– Э-э… Мы могли бы встретиться сегодня, если вам не сложно?

Они встретились в кафе неподалёку от дома Корда. Небо выглядела немного уставшей, но старалась держаться бодрячком.

– …Так что у тебя за проблема? – Они уже перешли на «ты» – ни Корд, ни Небо «выканье» всё равно не любили.

– А… Когда летом я приходила с девчатами к вам на опознание, меня заметил один одногруппник из универа. И всем рассказал, что я работаю проституткой. И меня… э-э-э… надо мной начали издеваться. Не в универе, а в общежитии. Девочки не давали прохода, мальчики спрашивали, за сколько я дам себе вставить. Мне это не нравится.

Корд опешил.

– Вот, поэтому я хочу спросить, что мне делать в таком случае? Я сейчас пока живу у Мадам, но не хочу её стеснять, а жить в общежитии из-за такого я не могу. Я же после работы почти сразу на пары иду, а сплю уже днём, когда остальные не спят.

– А учиться тебе не мешают?

– Да нет, учиться нормально.

– И перевестись в другой универ ты не хочешь?

– Нет.

– Тогда пойдём.

Небо изумлённо оглядела квартиру Корда.

– Ты серьёзно?

– Ну да.

– А сколько она будет стоить в месяц?

– Нисколько.

– Но… но… Как так?

– Вот так. Раз уж ты из-за меня огребла проблем, живи здесь, а я к девушке перееду. Или расположение не устраивает?

– Нет-нет, всё замечательно, просто… Ну так же нормальные люди не делают? Не сдают квартиру забесплатно едва знакомому человеку?

– Значит, я ненормальный, – усмехнулся Корд. – А хорошему человеку помочь не жалко. Да и не думаю я, что ты засранка.

– Ох. Ну я не такая, это правда, – смущённо улыбнулась Небо. – Тут всё чисто будет, обещаю!

– Ну вот. Единственная просьба, по счётчикам плати. На это деньги найдутся?

– Да, конечно!

– Так, а теперь я на минутку отойду, ты пока осмотрись.

Корд прошёл в коридор к телефону и набрал номер Дии.

– Дий, привет! – Он решил сразу перейти к делу. – Ты сегодня дома?

– Привет! – Из трубки послышался радостный голос. – Уже вернулась, а что?

– Ты не против, если я сегодня перееду к тебе жить?

– А? Что?

– Ну, жить вместе, все дела?

– Что, но… Погоди! Мне же нужно подумать!

– У тебя десять секунд, чтобы сказать «да».

– В смысле десять?!

– Уже девять. Восемь. Семь…

– Не дави на меня!

– …Шесть. Пять. Четыре…

– Серьёзно, мне нужно по…

– Скажи «да». Три…

– Да блин!

– Замётано!

– В смысле?!

– Ты сказала «да»!

– Это не считается!

– Так мне не приезжать?

– Приезжай, конечно! Но потом я тебя прибью!

– Отлично, скоро буду!

И довольный Корд положил трубку. Небо заинтересованно глядела на него.

– Я правильно поняла, ты только что напросился жить к своей девушке против её воли? – улыбнулась она.

– Ха! Мне кажется, она сама хотела предложить. Но стеснялась, видимо.

– А если бы ты ошибся? Если бы она отказала?

– Ну, у меня есть бездомный друг. Жил бы с ним под мостом, – подмигнул Корд.

– Ты сумасшедший! – рассмеялась Небо.

И Корд переехал к своей девушке. Она жила на последнем этаже в трёхкомнатной квартире. В одной комнате был гардероб и двуспальная кровать, другая использовалась как место для отдыха. Больше всего Корда поразило наличие в ней плазменного телевизора – в продаже такой найти было невозможно. Диа сказала, что отец привёз его из-за границы полгода назад. Картинку телевизор выдавал восхитительную.

Третья комната была хоть и отремонтирована, но пуста: там хранились коробки с вещами Дии. Девушка, однажды заметив, как Корд возится с документами на диване, предложила организовать ему рабочее место. От такого предложения отказываться точно не стоило. Они заказали в мебельном практичные деревянные стол и стул, и в тот же день принялись разбирать коробки. В основном в них была одежда и книги, но в одной из них Корд обнаружил нечто особенное – старый фотоальбом Дии. Девушка, занятая сортировкой платьев, сначала не обращала внимание на отсутствие шорохов со стороны Корда, но затем, заподозрив неладное, бросила взгляд на своего парня. Тот с улыбкой рассматривал её детские фото.

Диа покраснела.

– Эй! Ты что делаешь!

Корд обернулся.

– Ты была весьма милым ребёнком.

Диа подскочила и попыталась вырвать альбом из рук, но Корд, смеясь, поднял его над головой.

– А ну отдай! – миниатюрная Диа безуспешно пыталась дотянуться до фотоальбома. – Ну-у-у!

После нескольких попыток она обиженно надулась, ушла в спальню и захлопнула за собой дверь. Пришлось Корду бежать в магазин за тортиком.

Зато потом Диа сама ему всё показала и рассказала. У неё было довольно обычное детство, с одной лишь поправкой: вместо игрушечных лошадок были настоящие, а вместо друзей-сверстников – нянечки и слуги.

Диа вздохнула:

– Они были хорошие, но знаешь, мне очень часто не хватало простой детской болтовни. Может, поэтому я выросла такой странной.

Корд согласился и немедленно получил подушкой по голове. Ну правда, разве не странно, когда чуть что – и чем под руку попадётся?

Глава 20. Лучший друг Скрипача

1

В последний понедельник месяца Шеф и другие начальники управлений милиции города проводили пресс-конференцию. Аккредитованные журналисты трёх государственных и двух столичных газет, двух телевизионных каналов, одной радиостанции, а также пара десятков «вольнослушателей», которые вопросы задавать не могут, но информацию получить право имеют, кратко информировались о криминогенном состоянии города. Количество преступлений – такое-то, из них раскрыто – столько-то, в процессе – ещё столько-то. Рутина, но рутина необходимая: информировать население о том, что они живут в городе, где преступлений мало и они быстро раскрываются, а виновные наказываются, очень важно для спокойствия граждан.

В первом полугодии на подконтрольном участке Шефа, то есть в Центральном районе, всё было спокойно, если не считать специфического преступления в марте: муж ни с того ни с сего зарезал жену, а затем голым выпрыгнул из окна. Мотивы его так и не были установлены.

Второе полугодие началось неожиданно интригующе. Июльское убийство в Центральном парке – отнюдь не обыденное происшествие. А августовская резня в больнице – вообще серьезный эксцесс, и та пресс-конференция была долгой и горячей.

В сентябре же никаких громких преступлений не произошло, но Шефу докладывать о том, что «виновный в резне до сих пор не пойман» было неуютно. Однако несколько минут спустя из него будто вышибли дух.

– Нам поступила информация, что убийца сымитировал внешность одного из ваших ведущих сотрудников. Это правда?

– Кто вам такое сказал? – резко отреагировал Шеф. Журналист это отметил.

Все в помещении притихли.

– Анонимный источник, – нимало не смутившись, продолжил журналист. – Как вы считаете, мог убийца изменить свою внешность с помощью силиконовой маски или использовал для этого другие средства?

Шеф не помнил, как ответил на этот вопрос. Впервые за много лет работы ему изменило самообладание. Потому что версию про маску не знал никто, кроме сотрудников его Управления.

И это значило, что среди них завёлся крот.

– Что будем делать? – сурово спросил Шеф.

Корд задумчиво почесал подбородок.

– Может, всё не так плохо…

Они с Форсом стояли в кабинете начальника. Форс немного нервничал, хотя, может, Корду просто казалось.

– Что ты имеешь в виду? – Шеф серьёзно на него посмотрел.

– Вы сказали, источник журналист не раскрыл. И ни в каких журналах или газетах вам подобное не попадалось?

– Нет.

– Значит, есть шанс, что искать информатора стоит не в официальных изданиях. А может, и не в изданиях вовсе.

– Ты считаешь, убийца мог сам связаться с журналистом? – неожиданно вставил Форс.

– Это разве невозможно?

Шеф внимательно посмотрел на своих лучших сотрудников, но ничего не сказал.

– Как я понял, Шеф, из наших об утечке знаем только мы втроём?

– Именно.

– Думаю, лучше так всё и оставить. А мы с Форсом займёмся поиском крота.

На самом деле никакого крота Корд искать не собирался. Потому что догадывался, кто им может быть. Впрочем, как-нибудь стоит удостовериться, верна ли его версия. Но пока он решил никаких действий не предпринимать. Слитая информация расследованию вроде не мешает, а значит, переживать не о чем.

Хотя один момент настораживал. Со дня на день, когда информацию опубликуют, убийца узнает, в каком направлении движется следствие. Плохо ли это? Ну, как сказать…

Фактически следствие никуда не двигалось. Весь сентябрь Корд с Форсом (а временами и со Стерхом) прорабатывали все возможные версии резни в больнице, искали ее мотивы, допрашивали всех причастных по два, а то и три раза, но полезного в этом было мало.

2

С началом бабьего лета Корд с Дией часто выбирались на прогулку в парк, где время от времени встречали Скрипача: обычно во второй половине дня тот музицировал на одной из площадей парка. Для себя (и для Дии, если просила) он играл классическую музыку, но когда на площади начинал собираться народ, выставлял у лавочки две фанерных таблички со списком популярных песен и ценами на них. Тут были и танцевальные поп-хиты, и рок-баллады, и джазовый стандарт.

Скрипач вовсе не походил на бездомного – скорей, на молодого музыканта. С приближением октября он стал одеваться в бежевое демисезонное пальто, серые шерстяные брюки, небрежно повязанный красный шарф в клетку, черную фетровую шляпу и начищенные до блеска кожаные ботинки. Вид у него был донельзя интеллигентный, а артистизм, с которым он исполнял композиции, неизменно привлекал множество людей. (Как он однажды обмолвился Корду, у него имелись даже постоянные слушатели.)

Однажды после завершения своего концерта, Скрипач сказал Корду:

– Помнишь, давным-давно я говорил, что хочу тебя кое с кем познакомить?

– Было дело.

– Так вот… Сможешь встретиться с ним первого октября?

– То есть послезавтра?

– Ну да.

– Диа, у нас же никаких планов на вечер пятницы не было?

– Не-а, – с улыбкой ответила девушка.

– Хорошо. Значит, я свободен.

– Отлично! – обрадовался Скрипач. – Только сразу предупрежу: мы пойдём в довольно… хм, как бы точней выразиться… специфическое место. То есть Дие с нами нельзя.

– Эй, ну как так! Я ж теперь заинтригована!

– И куда именно? – насторожился Корд.

– В бар одного мотоклуба.

– Серьёзно? – удивился Корд.

Когда Скрипач упомянул про мотоклуб, а потом загадочно замолчал, Корд не стал расспрашивать дальше. Решил, пусть будет сюрпризом. В конце концов, мало ли в городе мотоклубов?

На самом деле, климат страны с четырьмя сезонами, из которых пять месяцев дубак, четыре – промозглость, и лишь три – солнышко лучистое, не слишком способствовал появлению и развитию полноценных мотоклубов – ездить-то когда? Поэтому здешние больше походили на клубы автомобилистов, то есть любителей ковыряться в технике и употреблять пивко с шашлыком в гаражах. «Серьёзность» же подобных организаций характеризовало наличие логотипа, но и только. В общем, мотоклубы были этаким мирным мужским хобби, вроде рыбалки или охоты, а не околокриминальными организациями с брутальными бородачами в косухах.

Ну, если не считать…

– Почему ты не сказал, что мы пойдём в «Стаю»?

Ага, из всех мотоклубов страны имелось лишь два, связанных (по слухам, естественно) с криминалом. Первый – северяне «Полярные медведи», которые были настолько суровы, что катались круглый год, даже тридцатиградусный мороз их не останавливал. Второй – их побратимы, более многочисленная и известная мотобанда «Стая». Конкурентов у этих двух группировок не было, а граница их территорий проходила по 55-ой параллели.

Над входом в бар с одноимённым названием висела огромная металлическая голова волка, по обе стороны которой – две головы поменьше. Волки по краям угрожающе скалились, центральный спокойно взирал на посетителей.

– Я всё никак в голову не возьму, как человек вроде тебя может быть связан с подобной организацией?

– Вроде меня? – улыбнулся Скрипач. – Ну, я тут не то чтобы частый гость, но народ здесь мирнее, чем выглядит.

Бар состоял из двух больших залов. В первом, куда заходили все посетители, была огромная барная стойка, столы и стулья, а также небольшая сцена, на которой порой выступали приглашённые рок-группы. Во втором располагалась бильярдная. Там, впрочем, тоже имелась стойка, но уже для бильярдных принадлежностей, а вместо сцены была площадка для игры в дартс.

Внутри бара действительно оказалось спокойно. Никто не стал кидать на них враждебные взгляды, максимум – любопытные; никто не пошёл допытываться, кто они такие и зачем пришли. Хотя видок у посетителей был соответствующим – кожаные косухи, банданы и брутальный вид, – опасения Корда развеялись. Люди как люди, ничего опасного.

Они направился к барной стойке.

– Здорово, Морт!

Длинноволосый здоровяк искал что-то на полках заднего бара. Услышав Скрипача, он развернулся к стойке, и на лице его возникла широкая добродушная улыбка.

– О-о-о, кто пришё-о-ол! Здравствуй, дружище! – обхватив двумя ручищами протянутую руку Скрипача, он интенсивно её потряс.

А Корд по привычке составил портрет. Молодой мужчина за барной стойкой был поистине громадным – явно больше двух метров ростом – и физически сильным: клетчатую рубашку с закатанными рукавами едва не разрывали мускулы. Необычной была и дикция: верзила говорил глубоким басом и настолько чётко и размеренно, что произнёс «дружище» не как «држщщи».

– Познакомься, Морт, это мой друг – Корд, – представил их Скрипач. – Я тебе о нём рассказывал.

– О, дружище, и тебе привет! – Морт, не меняя выражения лица, переключился на Корда. – Что привело тебя в нашу обитель?

– Скрипач сказал, здесь подают самое вкусное пиво в городе!

– А то как же! Садись, дружище, щас налью! Тебе сколько?

– Ну, стаканчик на пробу.

– Держи!

Вытащив из-под прилавка полулитровую пивную кружку и грациозно проделав с ней трюк, Морт подошёл к кегам и начал наливать в неё лагер.

– Для начала – самое оно!

– Спасибо, – кивнул Корд.

– И мне тоже, будь добр, – попросил Скрипач.

– Как обычно?

– Угу.

Морт подхватил ещё одну кружку и поставил к кегу с вайсбиром.

– Корд, я должен спросить, – негромко пробасил он. – Ты здесь по наши души или нет?

Корд почувствовал, что в помещении резко стихло.

– Нет, зачем вы мне? Скрипач хотел меня с тобой познакомить, и вот я здесь.

– Ну как же… – Морт закрыл краник и поставил кружку с напитком перед Скрипачом. – Мы здесь вроде как бандиты. Или ты так не считаешь?

Корд спокойно отпил пиво.

– А вы здесь кого-то убили?

– Нет.

– Вот сначала убейте, а потом зовите, – усмехнулся Корд.

На лице Морта появилась ответная улыбка. Он махнул рукой.

– Всё нормально, ребята.

И бар снова заполнился шумом голосов и звяканьем стаканов.

– Я не очень понял, что ты проверял.

– Ха! Ничего! Небольшое шоу для нового посетителя! И вообще, – подмигнул Морт, – раз уж мы бандиты, то законы знаем. И порядки тоже. Следак не пришёл бы сюда без сопровождения, если б по делу.

Дверь в кухню, находившаяся слева от заднего бара, отворилась. Оттуда вышел некрупный такой мужичок среднего возраста, совсем не похожий на здешний контингент. Снизу вверх посмотрел на своего бармена и сказал:

– Спасибо, Морт, можешь идти. – Он перевёл взгляд на сидящих за стойкой. – Скрипач, – кивнул он бездомному. – А это тот самый Корд?

Скрипач кивнул.

– Ага.

– Надеюсь, ты сегодня не в долг?

Скрипач покосился на Корда, который в этот момент как раз делал очередной молодецкий глоток.

– Сам на это надеюсь, – слегка улыбнулся бездомный.

– Ладно, сегодня журить тебя не буду, раз день особенный, – пробурчал бармен (а по совместительству – владелец заведения и глава «Стаи», но Корд в тот момент об этом не знал). – Идите уже куда собирались.

Морт, всё внимательно выслушав, обрадованно кивнул и вышел из-за стойки.

– Ну что, друзья, пойдём в бильярдную?

Корд задумчиво допил остатки и поставил стакан на стойку.

– Погоди, Морт, – осторожно спросил Корд, поравнявшись. – А ты разве не бармен?

Здоровяк добродушно улыбнулся.

– Нет, дружище, я вышибала. Один тут такой, – похвастался он. – Потому что сильный.

– Глядите, вон стол свободный, – вставил Скрипач, аккуратно неся своё ещё не начатое пиво.

Морт подошел к стойке и взял для них три кия, два мелка и набор шаров, Корд со Скрипачом сразу пошли к столу, находившемся у противоположной от входа стены.

– Не ставь только на бильярд, под ним столик есть, – предупредил Скрипач и в доказательство выкатил небольшой стол на колёсиках.

– Про закуски-то мы забыли! – спохватился подошедший с киями Морт. – Я сейчас вернусь!

– Я пока не очень понимаю, что здесь происходит и как на это реагировать, – признался Скрипачу Корд.

Скрипач улыбнулся.

– У Морта сегодня день рождения, вот и всё. И я хотел сделать ему подарок. Поэтому привёл тебя.

– Хочешь сказать, подарок – я?

– Ну-у-у, – смутился Скрипач. – В целом да. Мне показалось, вы с ним поладите. А друзей, как известно, много не бывает.

– Прохиндей, – усмехнулся Корд. – Ещё небось и пьёшь за мой счёт.

Скрипач в подтверждение поднял кружку пива и сделал несколько глотков.

– У Морта же и юбилей сегодня, – добавил он.

– Сколько?

– Двадцать пять. Он меня всего на год младше. А по виду и не скажешь, да?

– Ага. Когда ты был с бородой, меньше сорока я бы тебе не дал…

– Э-эй.

– …а сейчас и на тридцатник потянешь, – усмехнулся Корд.

– Да ну тебя, – буркнул Скрипач и в несколько обиженных глотков опустошил стакан.

Вскоре Морт вернулся, толкая перед собой две тележки со снедью – тут были не только закуски, но и полноценные блюда, и крепкий алкоголь. Корд, наконец поняв, для чего он здесь, расслабился. Повезло, что взял с собой достаточно денег – как чуял!

Началась игра в бильярд: сперва Скрипач с Мортом, затем Морт с Кордом. Постепенно разговорившись, Корд осознал, что ему очень легко общаться с этими двумя.

Морт рассказал свою историю. Он был «кукушонком». Родители, кем бы они ни были, не придумали ничего лучше, чем оставить младенца в коробке на пороге детского дома. Зимой. В тридцатиградусный мороз. Когда его обнаружили, он был ни жив ни мёртв – синюшный, дыхание слабое, глаза не открывались. Его тут же доставили в больницу, но спасти не смогли.

Однако потом случилось странное и из палаты послышался детский крик. Врач, вышедший сообщить главе детского дома печальную новость, бросился обратно и от шока застыл на месте: младенец, чьё сердце минуту назад перестало биться, теперь что есть мочи кричал.

Это было чудом – из тех, в которые сложно поверить, но которые иногда случаются. Имя для ребёнка стало очевидным.

Смерть.

Но правила номинации этого сделать не позволили. Мешало ограничение: слова женского рода – женские имена, мужского – мужские, среднего – двояко. Поэтому Смертью могли назвать лишь девочку. Была лишь одна лазейка: иностранные слова этому правилу не подчинялись. И младенца назвали Мортом.

Он с детства был очень крупным и сильным, но добрым и улыбчивым пареньком. Всегда рад помочь по мере сил, никому не отказывал. И однажды это круто изменило его жизнь.

В двенадцать лет он, манипулируемый одним из своих тогдашних «друзей», вступил в детскую банду, которая, как Морт сейчас был уверен, начиналась как игра, но постепенно переросла в криминал. Поначалу мелкий: отъём мелочи у сирот помладше, шантаж, вымогательство; затем, с возрастом, он и его банда занялись полноценным уличным грабежом, вандализмом и ограблениями. Во время одного из них у Морта и другого члена банды случился конфликт, и Морт убил его. Поняв, что совершил, он оставил банду и сдался милиции.

Признание смягчило ему наказание: отсидев лишь два года из положенных трёх, он был выпущен досрочно. Свою старую банду искать не стал: больше не хотел иметь с ними ничего общего. Он старался начать новую жизнь, но отсутствие образования (в тюрьме он хоть и пытался учиться, но это было не то) и судимость не позволяли ему найти нормальную работу. Морт стал скитаться по стране и за следующие пять лет посетил чуть ли не все более-менее крупные города, в которых то работал на низкооплачиваемых, но законных работах (дворником, охранником гаражного кооператива), то, устав жить впроголодь, участвовал в нелегальных мероприятиях – подпольных боях, гонках на выживание. Последние выявили у него интерес к технике; ему порой даже позволяли работать в ремонтных мастерских, где однажды и случилось то, что позволило ему устроиться в этой жизни.

– Вожак пригнал свой моцык, а я его починил, – гордо сказал Морт. – Он был в пробеге со своей бандой. Увидел, как я чиню, и предложил работать у них. Я согласился. Тогда как раз с деньгами было туго, а тут новая работа. Они взяли меня с собой и отвезли сюда. Здесь я работаю вышибалой, но ещё чиню моцыки, если сломаются. Платят хорошо, крыша над головой есть, и знаешь, у меня недавно свой байк появился! С коляской! Старый и поломанный, но однажды я его отреставрирую.

Они сидели два часа и уже порядком захмелели. Народу в баре становилось всё больше, вокруг них образовалась небольшая толпа, слушавшая рассказ Морта. При словах о мотоцикле некоторые похлопали его по плечу и одобрительно покричали.

– А ты, Корд, э-э-э… как стал тем, кто есть?

– Следователем-то?

– Ага.

Корд задумался.

– Ну… Честно говоря, сам я никогда этой профессией особо не интересовался, а знал о ней в основном из детективов, то есть по сути фигню всякую. Но в школе во время профориентации выяснилось, что у меня неплохая логика и отличная интуиция, ну и привели меня на беседу в местное управление милиции. Там сообщили, что такие люди им нужны, ну и попросили подумать. А потом было два года армии, после которой я решил поступить в Академию милиции на следователя-практика, как раз тогда эту специальность ввели.

– А в каком управлении ты работаешь? – спросил грузный байкер в джинсовой рубашке и с моржовыми усами пшеничного цвета.

– В Центральном.

– А, это же в вашем районе работает Стервец?

Корд, наливавший себе в рюмку виски, замер.

– Кто?

– Ты что, даже не знаешь, кого ловишь? Убийца этот. Который того долбодятла в больничке замочил. И который типа из наших.

В толпе послышался неодобрительный ропот.

– Что? – Корд едва успел отклонить бутылку, прежде чем виски начало переливаться через край.