Читать книгу: «Маленький рассказ: Локомотив», страница 4
– Воды ей надо!
– Не воды, а врача.
– В скорую звоните, конечно.
– На воздух бы вынести.
– Голову ей поднимите.
– Холодненькое обычно прикладывают.
– Пьяная, небось?
И если бы Алёна не пришла в себя так быстро и не открыла бы тут же глаза, абсолютно ясным взглядом озираясь по сторонам, Танюха бы уже давно отвесила кому-нибудь из собравшихся советчиков короткую искреннюю благодарность, состоящую, по её представлениям, всего из трёх букв. Танюха молча помогает сестре подняться, зеваки медленно растворяются в толпе, не увидев ничего интересного.
– Всё нормально?
– Нормально. Не позавтракала. Или давление.
– Вот! Я же говорила, что ты со своей худобой долго не протянешь. Говорю тебе, кони двинешь.
– А нам долго ещё ехать до твоего нотариуса?
– Нет, ещё одну по красной.
– Пойдём тогда потихоньку? Я, правда, нормально себя чувствую. Душно стало.
– Смотри, русалка. Нас там уже ждут. Он мужик, кстати, хороший. – Улыбается Танюха, пытаясь сгладить неловкость последнего события и ныряет вслед за сестрой в вагон.
– Давай пообедаем перед встречей?
– Не, – кривится Танюха, – это долго и дорого. Знаешь, какие цены рядом с его офисом? А вот перекусить на скорую руку можно. Слушай, так у меня же самса есть! – Сама себе отвечает Танюха. – Свеженькую взяла утром, прямо возле метро, пока ты с кем-то по телефону говорила. Вот такенная штука! – Танюха поднимает большой палец вверх. – Лучшая самса в городе, а я столько их перепробовала! Часто в том киоске беру. – Танюха лезет в сумку и достает жёлтый целлофановый пакет, который на свету просвечивает масляными стенками. – Не бойся, не отравишься.
– Тань, я, наверное, потерплю. – Говорит Алёна и смущённо опирается на двери вагона, когда тот трогается с места.
– Ой, не строй из себя, а? Чего терпеть-то? Голодуха – это вредно. Вчера по телеку слышала. Вроде как желудок сам себя переваривает, выделяет какой-то сок, который нас изнутри разъедает. А потом вы падать начинаете.
– Это другое.
– Ешь давай. Снова тебя ловить что ли? – Танюха разворачивает большой жёлтый пакет и начинает шуршать ещё одним пакетиком, поменьше, в который бережно закутана самса. Запах жареного мяса, лука и масла вмиг разлетается по вагону, почти до отказа набитого пассажирами, которые едут с работы домой. Кто-то брезгливо отворачивает нос, кто-то презрительно прожигает взглядом Танюху, кто-то наоборот, пожирает пакет жадными глазами. Но сдерживаются от такого сюрприза не все, и на Танюху срывается женский голос из середины вагона:
– Алё, ку-ку, у вас мозги есть? – Даёт первый аккорд пассажирка в красном пиджаке, и Танюха оборачивается. – Нет, мне просто интересно, вы это сейчас жрать будете? Вас ничего не смущает?
– А что тут должно смущать? – Искренне не понимает Танюха, прижимая к себе самсу.
– А то, что ваш этот пирожок воняет, как я не знаю что! Я, может, не хочу в этой вони сидеть. Я терпеть должна? Вы здесь не одна. Мы тут все задохнёмся после вашего этого… не знаю даже, чего. Всё жирное, луковое, просто фу! Я такое бы в жизни не ела! А теперь должна тут стоять и нюхать? Вам не стыдно, вы скажите? И вдобавок ещё смотреть, как у вас этот лук будет изо рта падать. А что вы так уставились на меня? Спросите у других, спросите, – хотят они тоже всё это видеть или нет? Нам тут всем неприятно. Мы таких, как вы, терпим, терпим, но мы ж не бесконечные. Вы бы ещё тут себе чай налили, ей-богу. Суп с ложкой достали. Здесь вам не столовая: поезжайте домой и там ешьте, сколько влезет. А в метро, будьте добры, соблюдайте элементарные правила приличия. Если, конечно, вы вообще знаете, что это такое…
