Читать книгу: «Маленький рассказ: Локомотив», страница 2
– Я б тоже сфотографировала…
– Ой, брось ты! Тебе делать нечего? Вон, поезд наш. Ворон не лови, русалка! – Танюха подхватывает Алёну под руку и вталкивает в двери. Прозвище «русалка» она придумала ещё в подростковом возрасте и продолжала так называть Алёну даже спустя двадцать лет.
Сёстры оказываются в вагоне. Танюха не проходит вглубь и опирается на высокий боковой поручень, что тянется от пола до потолка. Но опирается она не рукой, а спиной, и начинает тереться попой о кожаные поля шляпы пассажира. До этого он умиротворённо покачивался в такт поезда и сонливо прикрывал глаза, но шляпа стала съезжать куда-то набок, перебивая дрёму.
– Извините, женщина, вы не могли бы?..—Мужчина поднимает голову наверх и касается рукой Танюхиной спины. Алёна стоит рядом и глазами переводит внимание сестры на пассажира.
– Что такое? – Разворачивается Танюха. – Я вам мешаю?
– Вы мне шляпу мнёте.
– А куда мне деться-то? Полный вагон! Где было место, там и встала.
– Тань, вагон же полупустой. Подвинься ты… – Вмешивается Алёна. Она привыкла к чувству неловкости, которое брала на себя вместо Танюхи уже не в первый раз.
– Без тебя разберусь, – бросает сестра и посылает пассажира в шляпе нахуй.
Тихая и утончённая Алёна за прошедшие два дня подустала от этого вечного напора, поэтому замолчала и уставилась в тёмные окна дверей. Всю жизнь ей не удавалось вставить и слова, потому что у Танюхи заранее существовали ответы на все вопросы. Танюха разбиралась и в политике, и в мужчинах, и в экономике, и в архитектуре, и в урбанистике, и в психологии, поэтому любой их разговор с Алёной заканчивался фразой «давай ты лучше меня послушаешь, не доросла». Сколько ещё предстояло расти ей в свои двадцать семь, Алёна не знала. Ей не казалось, что восемь лет – это такая большая разница, чтобы до сих пор чувствовать себя малолеткой, но с сестрой было легче согласиться, чем ступать на бесконечно долгий путь демагогии, неизбежно переходящий в статус тропы войны.
– Наша! – Орёт Танюха и выдёргивает Алёну из забытья. – Ишь, какой! Знаешь, сеструх, раньше было лучше. Люди, блин, интеллигентными были, воспитанными. Ты же посмотри, вокруг. Уроды, ей-богу. Вот, нам кто-нибудь уступил место в вагоне? Никто! А раньше уступали. Столько мужиков в рядок сидело, и никто, понимаешь, ни один. Даже этот, шляпник, и тот свою пятую точку не оторвал. Я однажды так стояла-стояла, намекала даже – опиралась пакетами на мужика одного. А он сидел, будто не понимает. Я давай на него смотреть – сверлю взглядом, чтоб до него дошло, мол даме уступить нужно. Ни в какую! Перевелись мужики нормальные, я тебе говорю. Сейчас в Моршанск вернёшься, давай там, это, того: платья, туфли, чего там у тебя ещё есть. А то ты какая-то мышь серая, ей богу. Я тебя не этому учила.
В Москву Танюха перебралась сразу после техникума и примерно тогда же вышла замуж. Но как вышла, так и зашла обратно, потому что первый муж оказался бесперспективным обманщиком. Танюха сдаваться не привыкла, поэтому второй раз подошла к замужеству сознательнее: отправилась в ЗАГС с мужчиной, на которого налетела в метро. Её пакет из «Зары» зацепился за его самокат. Но и вторые отношения долго не продлились из-за непримиримых разногласий: Танюха хотела проводить вечера в караоке и за посиделками у друзей, а муж тащил её на ночные велопрогулки. Тем не менее, Танюха оставалась при мнении, что тот самый мужик может подвернуться в любой момент, и не стоит отмалчиваться, как Алёна, а идти напролом и при случае самой хватать быка за рога.
