Читать книгу: «Маленький рассказ: Локомотив», страница 3
Старшая сестра внимательно следила за жизнью младшей, объясняя это своим богатым опытом в любовных делах. Сначала Танюха угрожала первому жениху Алёны по имени Петя – в детском саду, потом обещала «прийти и разобраться» в её «четвёртый Б» со всеми несогласными, а сейчас требует от младшей сестры «нормального мужика в доме», потому что, как говорит Танюха, «если что, убью гада». Скорее всего, убить Танюха никого не могла, а фразами этими лишь выражала любовь. Как умела.
Танюха идёт быстрым шагом и расталкивает широкими плечами всех встречных, взмахами рук вспарывает тёплый подземный воздух. После каждого пассажира метро, которого ей удаётся обогнать, она или недовольно причмокивает, или тяжело вздыхает, или закатывает глаза.
– Ещё медленнее бы шли… как улитки плетутся. Чего плестись, спрашивается? А ещё, знаешь, встанут посреди перехода, – Танюха дёргает Алёну за рукав и мимикой копирует героев своего рассказа, – вот так, и смотрят на указатели. Ты сверни, дурилка, к стеночке, и смотри себе спокойно. Нет, они же встанут посередине, как памятники, людям проходить мешают.
– Так ведь можно обойти? – Спрашивает Алёна, заранее сожалея о вопросе.
– А ты попробуй, обойди. Привыкла ты, мелкая, что тамошний наш городок маленький, людей мало. А здесь каждый сам за себя. Здесь джунгли, понимаешь? Дайте же пройти… – Танюха снова прижимается к даме в длинном пальто и с чувством ущемлённого достоинства продирается через толпу, как сквозь лианы, на эскалатор. – Обрати внимание: никто во второй ряд не становится. Это почему?
– Почему?
– А потому что нетерпеливые. Ждать не могут. Торопятся, торопятся, бегут куда-то. Всё им надо побыстрее да повыше. Ну, встань ты во второй ряд, и очередь внизу собираться не будет. Правильно же?
Танюха рассуждает так громко и долго, что её реплики подхватывает и женщина на ступеньку выше, и женщина на ступеньку ниже. Каждая из них уверенно кивает в знак солидарности, добавляя, что раньше, конечно, было лучше, что зря столько людей в Москву пускать стали, а в метро – тем более. Танюха расцветает в этом бессмысленном хоре, как петунья под ультрафиолетом. Она чувствует свою силу, когда рядом с ней – её слабая сестра; она чувствует силу, когда вокруг – такие же локомотивы, как она. И каждая из женщин убеждена, что все они, случайно собравшиеся в этот кружок по несчастью, вынуждены терпеть хамство. Себя они причисляют к касте воспитанных жителей столицы, призванных бороться с невежеством в транспорте.
Всё это перерастает в базарный галдёж, и у Алёны темнеет в глазах; смешиваются в одно пятно люди, бегущие наверх, люди, едущие навстречу вниз, жёлтые полосы ступенек, лампы-цилиндры вдоль ленты под рукой; ноги становятся ватными. Алёна только и успевает, что выдохнуть вялое «ой», опускаясь на Таню, как раз перед сходом с эскалатора. Сестра подхватывает её под руки и делает несколько широких шагов к стенке. Бьёт Алёну по щекам, трясёт за плечи. Около сестёр толпятся женщины, ставшие невольными участницами сцены на эскалаторе, собираются в кружок прохожие:
