Читать книгу: «Светлая грусть», страница 17

–Но она была такая живая!..

–Мало ли что приснится… вам ведь свойственно было корить себя за ту аварию – во сне воплотилось желание все исправить. Попробуйте вспомнить, там вы не задумывались о том, кто перед вами?

–Нет, там я знал. Увидел ее лицо и прямо внутренне просиял: непередаваемо хорошо стало от того, что она рядом, будто теперь весь мир вокруг может остановиться, а я буду счастлив, просто обнимая ее. Проснулся – и пока глаза не открыл, это ощущение было со мной, а потом все пропало – и понимание того, кто это был – тоже! Разве возможно во сне что-то знать, а в реальности забыть? Бред какой-то!

–Почему бред? Сны отражают наше мировосприятие, но в искаженной форме. Постарайтесь вспомнить подобные чувства к кому-то из близких.

Стас задумался.

–Пытаетесь сопоставить с отношением к сестре супруги? – угадала доктор. Мужчина кивнул:

–Непросто это. Во сне все как-то ярко было, так, что хочется вернуть себе это ощущение и не расставаться с ним всю жизнь – а не получается.

–Это подтверждает мою догадку. Я даже больше хочу сказать, – ее глаза засветились необычайной радостью. – Мы с вами добились успеха! Пусть во сне, но вы смогли вспомнить, что чувствовали к Олесе – это большой прогресс, это, – она задумалась, подбирая слова, – это – наша с вами база воспоминаний!

–А может наяву такое испытать в принципе невозможно? – осадил ее Стас. – Как вы говорите, подсознание добавило красок. А по сути – во сне мне сказали подальше держаться от Алисы – это же наяву все твердят, да и мне приходится постоянно бороться с собой – и хочется, и колется, как говорится. Все-таки, ее муж – отличный парень, и они счастливы вместе…

–Хорошо, – Мирослава Валерьевна разочарованно вздохнула и вернулась в свой холодный образ глядящего со стороны, – попробуйте проанализировать чувства к этой женщине.

–Да я с ума схожу рядом с ней! Мне нравится на нее смотреть, разговаривать с ней – она умная девушка – а от каждого прикосновения – мурашки по коже. Хочется обнять, расцеловать ее и дойти до той степени близости, чтобы она была только моей, день за днем…

–Хочется или любите?

–А разве это взаимоисключающие понятия?

–Первое дополняет второе, но никак не наоборот. Определите, что для вас важнее.

–Станислав Михайлович, к вам подарок, – ответить на каверзный вопрос психотерапевта помешал селектор, говоривший голосом той, кого сейчас активно обсуждали.

–Я немного занят, – ответил Стас, краснея – словно девушка могла подслушать их разговор.

–Давайте на сегодня завершим, – предложила Мирослава Валерьевна, – все-таки ваш праздник.

–Ну, раз доктор разрешил, – он с нескрываемой радостью нажал кнопку и попросил сюрприз войти.

Дверь распахнулась. За ней крылась настолько приятная неожиданность, что Стас впервые расхотел взрослеть на пять лет. Наоборот, сейчас правильнее было бы скинуть еще пятнадцать, чтобы не зазорно было сорваться с места и броситься на шею своему нежданному гостю. Алиса предполагала такую реакцию, посему поспешила запереть кабинет, прежде чем бизнесмен с многомиллионным состоянием принялся по-мальчишески обнимать почти двухметрового великана – мужчину лет пятидесяти с военной выправкой, строгими усами и умными карими глазами – настоящего полковника в отставке Михаила Семеновича Лотарёва.

Стас не помнил, что этим летом отец с семьей целый месяц пробыл у него в гостях. Сын жил в реальности, где они не виделись несколько лет, поэтому успел соскучиться по человеку, которого искренне любил, хотя видел крайне редко. В детстве самыми счастливыми были те две-три недели, когда Стаса отвозили к отцу – они вместе отправлялись на рыбалку, в походы, варили тушенку в котелке и изучали боевые приемчики. С уверенностью можно сказать, что оставшись после развода родителей с отцом, сын бы пошел по его стопам, теперь дослужился минимум до капитана и имел бы собственную комнату в общежитии, а то и однокомнатную квартиру. Но жизнь сложилась иначе…

–Батька, какими судьбами? – высокий, спортивно сложенный Стас и сейчас выглядел мальчишкой рядом со своим представительным родителем. Глядя на него, Алиса всегда удивлялась, как Юлия Юрьевна могла в свое время бросить такого мужчину – ведь четверть века назад он, скорее всего, был еще привлекательнее.

–В командировке я тут, Алиска позвала.

–А она-то как узнала?

–Не надо телефон кидать, где попало…

–Ты ответила за меня?

–Почему нет? Мы с дядь Мишей не чужие люди.

–С ума сойти! Прямо под носом мутят что-то! – весело упрекнул ее Стас и продолжил засыпать вопросами отца:

–Почему в штатском? А это кто? – он обратил, наконец, внимание на русоволосую девочку лет двенадцати.

–Я уж три года как не служу. А это Люсенька наша так выросла.

–Ну, здравствуй, сестренка, – заодно Стас обнял и ее, хотя в его памяти Люся была года на два младше Ксюши.

–Колючий какой стал! – отпрянула от щетинистой щеки девочка. – Как ты такой с девушками целуешься?!

–Да уж, совсем взрослая! Не приходилось так с девушками, зато мой отвратительный шрам не видно.

–Шрамы украшают мужчину, а для девушки главное, что здесь, – она положила ладошку ему на грудь. – Как сердце-то бьется – того гляди выпрыгнет!

–Не представляешь, как я рад вас видеть!

–Между прочим, эта бородка ничуть не портит нашего Стаса, – заступилась за свояка Алиса. – А если любишь по-настоящему, щетина поцелуям не помеха. Думаешь, когда мой муж в выходные не бреется, я его меньше люблю?

Люсины щеки зарделись. Она была похожа на отца и брата – тот же тонкий правильный нос и красивые темные глаза с веселыми огоньками. И та же манера не лезть за словом в карман:

–Я пока в этом деле теоретик. Через пару лет расскажу, что на практике.

–Ты коней-то попридержи, – одернул отец, – через пять – не меньше.

–Извините, я пойду, наверное, – проговорила Мирослава Валерьевна, которая не успела покинуть кабинет до сюрприза, а вмешиваться в трогательную встречу сына с отцом не стала из деликатности.

–Да, конечно. Кстати, это доктор мой, – представил ее отцу Стас. – Мирослава Валерьевна. Вместе с ней скоро все вспомню и не буду глупых вопросов задавать.

–Красивая. Очень, – полковник в отставке слегка пожал ее руку. – Очень приятно познакомиться, говорю. Михаил Семеныч. Уж позаботьтесь о сыне – чудной он стал последнее время.

–Чем смогу – помогу, – и она выскользнула из кабинета, чтоб не свершилось панибратства. И была права – через несколько минут открыли шампанское. Для Люси принесли банку колы, как ни пыталась она убедить отца разрешить ей глоточек взрослого напитка.

–Продолжение банкета – дома, – анонсировала Алиса.

–И там сюрприз?

–Тебе этого мало? Не хотел отмечать с коллегами – будешь с семьей, праздник в жизни необходим!

–Я всеми руками за семью – среди родных вряд ли случайно наткнусь на незнакомцев, которых должен знать и чествовать.

–А как же я? – припомнила сестрица.

–Тебя я помню вооот такой, – показал Стас ладонью на уровне колена. – Сейчас твоя коса больше, чем ты вся в те годы.

Коса была, пожалуй, одним из тех достоинств, которым девочка гордилась больше, чем братом – неподдельное богатство настоящей русской красавицы, которой, судя по всему, станет в ближайшие годы миловидная, но еще по-подростковому угловатая Люся. В остальном, она обожала брата – то ли потому, что он был хорошим человеком, то ли оттого, что придавал ей особый статус у сверстников. С фотографией гендиректора «Айсберга» спали почти все подруги, завороженно слушавшие каждую историю о поездке Люси к брату и мечтавшие, как вырастут и отправятся с ней в гости к Стасу, а он непременно влюбится в кого-то из них – ведь такое уже однажды произошло с самой обычной девушкой. Возможно, поэтому Люсю так озаботила появившаяся на лице брата борода – символ перехода в другую возрастную категорию. Хотя зарождающейся женской интуицией девочка чувствовала: и в этом новом образе он весьма хорош и по-прежнему достоин того, чтоб им гордилась такая замечательная сестра как она.

Пока один сын был в детском саду, а другой безмятежно спал, Вертуховы, наконец, смогли поговорить с Аней про Олесю – этого счастливого момента она ждала долго. Уютно расположившись в мягких красных креслах, почти утопающих в игрушках, которые, казалось, специально раскидывали по полу, чтобы создать в квартире атмосферу повышенной пушистости, трое молодых людей принялись за интервью.

–Олеся была чудесной, – начала Наташа, увидев, что журналистка нажала кнопку записи. – Таких людей больше нет и, вряд ли, будут. Она была доброй, веселой, отзывчивой, – с каждым новым словом Наташа все шире распахивала свои длинные ресницы и набирала больше и больше воздуха в грудь. Чтобы спасти жену от внутреннего взрыва, Слава вмешался в ее бурную речь:

-Они со Стасом очень подходили друг другу. Олеся сумела раскрыть все его внутреннее богатство. Он ведь не только успешный бизнесмен, а еще и прекрасный человек. Правда, на какое-то время забыл про это, увлекшись зарабатыванием денег. Вернее, не забыл: ему как-то некогда было посмотреть вокруг, а Олеся помогла. Помню, до ее появления, Стас днем и ночью думал об «Айсберге» – компания тогда на рынке была совсем недавно – за это время многое пришлось преодолеть. Он со своим гипертрофированным чувством справедливости не во все неписаные законы нашей страны мог вписаться. Но смог.

-О чем вы?

-Не важно, все уже в прошлом. Да и я не силен в этих вещах, но видел, как Стас день за днем добивался своего успеха, на пути появлялись новые, самые разные, препоны, он боролся с ними, без остатка отдаваясь работе. Я даже не знаю, спал ли он – помню, уходишь с работы – он еще там, приходишь – он уже там… Но Олеся появилась в его жизни в самый удачный момент – как раз в «Айсберге» дела боле-менее устаканились, Стас посмотрел на мир вокруг и нашел ее.

-Они были идеальной парой, – снова затараторила Наташа. – Все, кто их видел вместе, понимали это. До сих пор поверить не могу, что ее нет.

-Давай не будем об этом, – мягко прервал муж, заметив, что любимая женщина уже собиралась всплакнуть. – Знаете, я уверен, их объединяло больше чем одно взаимное чувство друг к другу. Наверное, этого мало для абсолютной гармонии. Они схоже относились и к миру – хотели всех сделать счастливыми.

-Не понимаю – Станислав Михайлович начал свой бизнес исключительно для собственного обогащения – разве не так?

-Нет, Аня. Он начал бизнес, чтобы стать независимым. А то, что Стас – лидер по натуре и не мог остановиться на уровне мелкой фирмы с хорошим, но не запредельным годовым доходом – это второй вопрос. Он некоторое время поработал, как говорится, «на дядю». Долго не выдержал. Потому что понял – у него есть продуктивные идеи, которые этот «дядя» не ценит потому, что привык строить свой бизнес иначе. Тем более, Стас был совсем молодым – таких слушать не принято. А он не готов был ждать годы, чтобы подзаработать авторитета и повлиять-таки на мнение этого или уже другого «дяди». Теоретические знания у него уже тогда были отличные, он немного поизучал практику, съездил за границу, сделал выводы и принялся за дело. И нас всех вдохновил… Понимаете, это было не ради денег, а чтобы всем доказать свою правоту. Он думал об успехе каждого из нас – Ванька получил базу для своих разработок, Олег реализовался как финансист, я, – Слава немного помолчал. – А я тогда еще не закончил вуз, и сам не знал, чего хочу. Поэтому мне было хорошо уже от того, что друзья взяли меня в такое серьезное дело. И оно пошло. Это не было чудом, мы верили в себя и ждали успеха как результата большой напряженной работы.

-Славушка, ты с темы-то не сворачивай, – перебила Наташа. – Мы ведь про Олесю должны говорить.

-Нет-нет, это все тоже интересно! – попыталась вмешаться Аня, но Слава встряхнул свей каштановой гривой, будто переключив этим мысли в другое направление, и покорился супруге:

–Я уже практически про нее говорю, сейчас предложение закончу: вы не представляете, с какой заботой Стас относится к своим работникам – начиная от нас – своих друзей – и заканчивая последним техником. Такой корпоративной политики как у него нет нигде. Олеся тоже всегда думала о других. Наверняка вам тут нарассказывали, что она была умелица на все руки, как у нее в саду цвели розы круглый год, а дом она почти по кирпичикам сложила сама.

-Славушка, а разве не так? Она творчеством буквально жила – дом и сад – это для себя, так она еще для нас всех дизайн придумывала. И уж если касалось того, чтоб какую-то мозаику сложить, роспись сделать или, – Наташа набирала воздуха в грудь, а глазами искала на потолке названия того, что еще делала Олеся. Но не находила:

-Не знаю, какие еще техники бывают… Но Олеся ими владела в совершенстве. И она чужих людей не подпускала – все сама делала – месила, лепила, рисовала, клеила – казалось, у нее перед глазами картинка была, которую она из своего внутреннего мира переносила в реальность. Я когда за ней наблюдала, мне казалось, именно так работают гениальные люди – приходилось у нее на подхвате быть – приносить краски, менять воду, еще кое-что по мелочи делать – на большее я не способна…

-Да, ты эксперт по гениальным людям, – не сдержался муж.

-И не вспоминай. Но с такими гениями как Ваня тяжело – они вечно на своей волне. А Олеся была открыта миру.

-Так я к этому и веду. Ей хотелось совершенства и всеобщего счастья. Делая вам и нам, и кому-то еще дизайн, она вносила лепту прекрасного в наше существование. Ей повезло – у нее был муж, с которым не надо было думать о деньгах, и она предавалась главному счастью – творить добро и сеять красоту безвозмездно. Так вот, однажды она отправилась из своей резиденции в город, чтобы закупить новых материалов для творчества, и с ней случился небольшой конфуз, – Слава наклонился поближе к Ане и понизил голос, точно от этого Наташа могла хуже расслышать его слова:

-Между нами, конфузы с ней происходили часто. Все-таки у Олеси была та самая своя волна, находясь на которой она забывала о законах реальности. Сам этим грешу, – расплылся композитор в добродушной улыбке. – И так случилось, что вернувшись к своей машине с полными руками покупок, наше милое создание не смогло поехать домой.

-Олеся оставила ближний свет включенным, – пояснила Наташа. – И аккумулятор в машине сел. Причем денег у нее тоже не было – тогда еще не везде можно было платить карточками, да она и не любила это делать, поэтому снимала какую-то сумму для кошелька, а карту хранила дома.

-Предположить, что машина с невыключенными фарами разрядится на морозе, она не могла, поэтому и потратила почти всю наличность. В общем, Олеся осталась без машины и без денег на такси где-то далеко от дома. А выручать себя позвала сестру.

-Почему не мужа? – удивилась Анюта.

-Потому что она стеснялась рассказать Стасу о своей оплошности. Я тоже не люблю выглядеть дурочкой перед Славой…

-Все мы знаем, Стас бы даже не попрекнул ее – умилился бы и отвез домой. Именно это и сказала Алиса – сама она не могла приехать, потому что няня отпросилась из-за какого-то срочного дела, а отправляться за сестрой, чтобы в самый в час-пик возвращаться с маленьким ребенком – это противоречило ее кумиру – логике.

-Нет, она бы поехала за Олесей, если бы ее некому было забрать – но Стас был гораздо ближе – и все равно должен был возвращаться с работы домой, – заступилась за подругу Наташа.

-Алиса велела сестре ехать в «Айсберг» и не придумывать глупостей. Олеся же посчитала, что та ничего не смыслит в ее отношениях с мужем и придумала свой способ добраться до дома – на электричке. Во второй раз она позвонила Алисе уже из поезда и поставила перед фактом, а заодно попросила забрать на машине от станции. Той было нечего возразить. И, надо сказать, в поездке Олеся неплохо провела время. Ань, вы хоть раз ездили в электричке?

-Ой, я и не помню. Может в детстве, пока папа не сколотил свое состояние… а так все больше на машине… ну и мотоцикле…

-То есть, нет?

-Нет.

-Тогда вам бы тоже понравилось, – со знанием дела заявил Слава. По ясным зеленым глазам Анюта не смогла понять, издевается он над ней или взаправду так считает.

-Я серьезно, – посмеиваясь, продолжал он. – Как раз незадолго до часа-пик начинается самое увлекательное – настоящее шоу: песни поют, на флейтах и гитарах играют, продают какие-то сумасшедшие вещи типа ручек с лазерной указкой или пятноудалителей нового поколения и вполне стандартные – пластыри там, обложки на паспорт, носки, шоколадки…

-А ты эксперт по электричкам! – в отместку за гениев подколола супруга.

-Да, я довольно долго к бабушке в область ездил. Вряд ли за последние годы там что-то изменилось. Разве что, перешло на новый виток развития.

-Вы, кажется, про Олесю рассказывали, – ненавязчиво напомнила Аня.

-И продолжаю. Я не случайно спросил вас про электрички. Олеся всю жизнь жила в городе, в деревню в детстве ездила, но на поезде, соответственно, представления об электричках никакого не имела. А тут еще около года прожила со Стасом, так что и про все прелести метро позабыла – как вдруг попала в этот передвижной цирк-магазин, – Слава рассказывал с такой эпической интонацией, что не только Аня, но даже Наташа, лично слышавшая эту историю от Олеси, упоенно слушала мужа:

-Она нашла в себе душевные силы не купить чудотворные мази от всех болезней и какой-то супер удобный микрочайник, подала поющему рок бородачу свою последнюю сотню, и тут в вагон вошла девушка с табличкой в руках и принялась просить деньги на операцию дочке. В понимании Олеси милостыню должны клянчить бабушки у церкви или бабушки вне церкви, словом, пожилые люди, желательно, не особо опрятные и явно своим видом показывающие, что денег у них нет даже на помыться. Тем более не ожидала она, что в поезде можно собирать не копейки на буханку хлеба, а миллион на операцию. Олеся остановила девушку и попросила присесть рядом.

-Я вас не понимаю, – ответила та, но села.

-Вы можете доказать, что ребенку нужно лечение? – серьезно спросила Олеся.

Молодая женщина из-за таблички с фотографией малышки и надписью, красноречиво требовавшей помощи, достала папку с бумагами:

-Вот справки.

-Такие справки я сама могу нарисовать в фотошопе.

-Анечка, вы должны понимать, что Олеся не была белой, доброй и пушистой недотепой, – поспешила прокомментировать Наташа. – Она была умной девушкой.

-Часто людям проще откупиться мелочью и внутренне ощутить свою сопричастность к чьему-то спасению, а не задумываться о том, на какое дело пойдут их деньги, – продолжил Слава. – Возможно, половину отнимут те, кто позволяет побираться в электричках, а вторую проситель пропьет. Олеся верила в людскую честность и доброту, но в то же время она не жила в информационном вакууме.

-Понимаете, Аня, она не смогла бы дать денежку и забыть про эту женщину – у нее племянница была чуть старше ребенка на фото. И она захотела помочь по-настоящему.

-Примерно это она и сказала маме нуждающейся девочки:

-Я могу полностью оплатить лечение, но должна быть уверена, что вы не обманываете.

-Так поедемте со мной!

Ее собеседница свернула табличку пополам, вместе со справками уложила ее в сумку и потянула Олесю к выходу. Дорога им предстояла неблизкая. За это время Олеся узнала все про свою попутчицу. Ее звали Лида, она несколько лет назад переехала из какой-то уральской деревни, чтобы выучиться на… Нат, ты не помнишь, на кого?

-Не-а, давно уже было… думаю, это не столь важно… Она хотела выучиться, начать зарабатывать и присылать маме деньги. Вместо этого вышла замуж. То есть, не вместо, а как-то вместе – почти сразу парня хорошего нашла у себя в группе, туда-сюда – женились и дочку родили – а у нее в три месяца выявили патологию. И главное, что все можно вылечить, пока она маленькая, но сумма нужна большая. А им с мужем кредит взять было нереально – Лида в декрете, причем на работу до этого оформлена была каким-то левым способом, что никаких выплат с того не имела. Муж ее, чтобы денег побольше добыть, не по профессии работал, а сайты администрировал – за все заказы брался, но трудовая дома на полке пролеживала. Он семью прокормить мог без проблем, откуда же им было знать, что придется искать столько денег! И родители помочь не могли – у Лиды одна мама в деревне, которой самой лишняя копеечка не помешала бы, и у мужа примерно та же песня – оба приезжие, квартира съемная.

Тут в соседней комнате что-то мяукнуло, потом из нее неуверенными шажками вышел заспанный малыш и пролепетал «мама». Наташа отправилась заниматься сыном, оставив мужа в распоряжении журналистки:

-Приехали они домой, познакомили Олесю с этим маленьким полугодовалым чудом, – напевную интонацию Славы было особенно приятно слушать после Наташиной пулеметной очереди из фактов. – Чудо звали Танюшка, а папу чуда Илья. Все они жили в маленькой однокомнатной квартире и не производили впечатления нуждающейся семьи. Лида стала показывать на дочке какие-то косвенные признаки страшной болезни и констатировала, что если Олеся не верит, диагноз можно установить в любой больнице. Ей действительно не хотелось верить, что такое очаровательное создание без надлежащего медицинского ухода может погибнуть или стать инвалидом. «Предлагаю завтра же отправиться в клинику. Всем вместе», – решила она, доставая из кармана мобильник, и тут вспомнила, как он таинственно пикнул еще несколько часов назад в электричке, намекая, что почти разряжен. Тут даме, сулившей нуждавшемуся семейству миллионы, пришлось просить у них разрешения позвонить. До сих пор удивляюсь, почему они ей поверили – наверное, утопающий хватается за соломинку… В итоге, Олеся получила серьезный нагоняй от своей семьи. Алиса слишком долго ждала звонка о том, что сестру пора забирать со станции, сама не смогла до нее дозвониться и обо всем доложила Стасу. Они вместе обрывали телефон, обзванивая общих знакомых. А потом Олеся объявилась сама с незнакомого номера. Стас мне потом говорил, он уже ждал, что кто-то потребует выкуп за его возлюбленную. Но все ограничилось необходимостью забрать ее с другого края города и пожурить куда сильнее, чем за разряженный аккумулятор машины.

-А девочка?

-А девочку они отвезли в больничку, подтвердили нехороший диагноз и заплатили за лечение. Сейчас ей уже пять лет и она совершенно здорова. А Лида до сих пор молится за вечный покой Олеси и ставит свечки за здравие Стаса.

Казалось, следующая фраза Славы будет: «А теперь, дорогие детишечки, накрывайтесь одеялом и ложитесь спать», но он заговорил о другом:

-После этого случая Олеся поняла, что может помогать людям в куда более серьезных вещах, чем подсказать, в какой цвет покрасить стены и где поставить пальму. Она настояла на пересмотре работы «Айсберга» по благотворительности. Фактически сама возглавила новое направление работы по поиску людей, которым, как и этой семье, нужна помощь. Подробностей рассказать не могу – я как раз в это время ушел из экономики в музыку. Благотворительность начал курировать Олег. Но пока Олеся была жива, он для авторитетности бумажки подписывал, а потом Стас попытался ее заменить. Если в остальных делах он первое время даже не пытался разбираться – положился на замов и тихо горевал о своей утрате, то благотворительность ради памяти любимой не бросил. Тяжело ему пришлось…

-А почему про это направление никто не знает? – прервала Аня. – Это же такой пиар предприятию!

-Это уже не ко мне. Лучше Олега спросить.

«Да, как же, пойдет она теперь к Олегу, если ей прямым текстом сказали, что я лично этой благотворительностью занимался!» – подумал Стас, дочитывая интервью друга. Зная Аню, он не сомневался – девушка заявится с просьбой побольше рассказать об этой работе. Сам гендиректор «Айсберга» и не предполагал, что банальное перечисление денег приютам за последние несколько лет переросло в продуманную систему оказания помощи нуждающимся. Да и с теми же приютами работали на совершенно ином уровне. Стас запросил отчет по благотворительности за последние годы и был поражен – вместо цифр он увидел подборку фотографий, медицинские справки, ссылки на Интеренет-сообщества, между которыми сводные таблицы об итогах деятельности за определенный период выглядели совсем неприметно.

Когда Аня пришла общаться об этом интервью, Стас еще не готов был что-то комментировать. На его счастье, девушка не сразу заговорила о благотворительности:

–Цветочками решили кабинет украсить или к свиданию готовитесь? – сострила она, увидев красовавшийся на столе букет.

–Снова пытаешься лезть в мою личную жизнь? Лучше яблочко скушай.

–Яблочко скушаем, – Аня потянулась к вазе с фруктами – почти за два месяца общения у них со Стасом установилось негласное правило, что все съедобное в его кабинете она может брать без спроса.

–А вы, между прочим, не ответили.

–Анечка, никакой сенсации – это всего-то подарок на день рождения.

–Кому?

–Мне.

–Вам? – Аня так широко раскрыла глаза, словно у Стаса в принципе не могло быть дня рождения. Он кивнул:

–Вчера был…

–И у меня!

–Правда?

–Нет, вру… подумала, этот аргумент извинит, что я вас не поздравила.

–Да ладно, я пережил.

–Я не знала… Честно-честно!

–Не переживай, я вполне допускаю, что вхожу в число тех людей, о чьих личных праздниках ты не обязана помнить.

Стас тоже врал – еще вчера он поймал себя на мысли, мол, Аня-то ходит, вопросы задает, пирожки за обе щеки уплетает, а не поздравила.

–Не знаю, чего вам пожелать, – между тем, продолжала девушка. – Кажется, у вас все есть, – обычно люди поднимают глаза к потолку, чтобы подобрать нужные слова, Аня, наоборот, опустила взгляд и случайно наткнулась на портрет Олеси:

–Нет, знаю. Пусть у вас будет новая жена… ну или девушка… в общем, кто-то вроде нее… главное, чтобы вы не цеплялись так трепетно за прошлое…

–Неожиданное пожелание и необычное. Неожиданнее было букет получить от главного конкурента.

–А чего вы удивляетесь? – Аня, наконец, откусила яблоко и уютно расположилась на диване – ей не нравилось работать за столом, чувствовала себя как подчиненная, пришедшая к начальству «на ковер». – Мой папка считает, коллегам и партнерам можно отправить поздравительный адрес или курьера с подарком, а конкурентам – как раз цветы, они напоминают ему надгробные венки.

Стас вдруг рассмотрел в букете похожие на еловые ветки растения, решил, что девушка подкинула верную ассоциацию, и молча отправил цветы в мусорное ведро.

–Резко вы!

–Можешь забрать себе.

Аня скривилась:

–Не из корзины же! Давайте вернемся к нашим баранам, – продолжила она, раскладывая на диване бумаги. – Можете мне рассказать про эту хваленую благотворительность?

«Угадал!» – с досадой подумал Стас. Он присел рядом и небрежно прошелся глазами по листку:

–Тебе же тут ясно сказали, что направление курирует Олег.

–Я к нему не хочу.

За время работы над книгой Аня умудрилась пообщаться почти со всеми подругами Олеси, узнала у Ивана о хитроумных фонтанах-ловушках и о системе оптимизации воды для аквариумных рыбок, которых погибшая фантазерка поселила в бортики бассейна у себя дома, у Алисы Аня буквально прописалась, но в кабинет странного замгендиректора так и не вернулась.

–Думаю, он будет тебе рад.

Она поджала губы. Ее красноречивое молчание перебил внутренний телефон.

–Что? Не может быть! – выпалил Стас в трубку. – Я ничего не подписывал. Давайте все ко мне.

Он нажал на селектор и велел секретарю срочно собрать генералитет фирмы.

–Ань, прости, совсем не до тебя.

–А когда…

–Не знаю, – жестко прервал Стас. – Иди к Олегу, выясни все по благотворительности – тема отличная. Будет время – обсудим сразу все, – в кабинет постучали. – Давай, пока: у нас совещание.

Яблочко Аня взяла с собой.

А ситуация, ставшая причиной столь экстренного совещания, была одновременно нелепой и важной – три грузовика с продукцией «Айсберга» в одном из ключевых регионов почему-то вместо обычного адреса отправились на мусороперерабатывающий завод, причем не по собственному произволу, а согласно распоряжению за подписью гендиректора Лотарёва. Директор не помнил, что подписывал подобную несуразность и окрестил происходящее бредом.

По счастливой случайности, бредом указание счел не только Стас постфактум, но и один из водителей грузовиков с самого начала. Он, преодолевая гнев прямых начальников и несколько компьютерных автоответчиков, умудрился-таки дозвониться в «Айсберг» и спросить, было ли такое распоряжение. Оказалось, что было, но после его звонка отменилось.

–Не мог, не мог я подписать подобную чушь! – размахивал принесенной секретарем бумагой гендиректор. – Ирина, откуда у вас этот документ?

–От вас, Станислав Михайлович, – испуганно таращила глаза девушка.

–То есть, я лично в руки тебе отдал это?

–Не знаю, Станислав Михайлович. Мне же завизировать много кто из отделов приносит и замы ваши, и вы сами целую папку документов часто готовите – скорее всего, среди них и это распоряжение было.

–Отпусти Иру, не мучай, – вступился Олег и продолжил, когда дверь за секретарем закрылась:

–Чего ты к ней пристал? Она кроме как печати ставить и по телефону говорить не умеет ничего.

–Вы сами рассказывали, как Лена нас кинула пять лет назад.

–Та умная была, а у этой вид презентабельный – и все. Так еще не подпускает к себе, стерва…

–Олег, отставь свои личные претензии. Давайте подумаем, кто мог это написать. Бать, это ведь твой регион – хоть какие-то причины для утилизации продукции быть могли?

–Не могли, у нас все соответствует стандартам. И если бы что-то неладное обнаружилось, об этом в первую очередь узнали бы там, а никак не здесь – подпись-то твоя.

–А это действительно твоя подпись? – уточнил Денис.

–Похожа, но я ее не ставил.

–В папку с другими бумагами подложить не могли?

–У меня есть дурная привычка читать, что подписываю. И такую, – хотелось говорить матом, но присутствие на совещании Алисы заставляло выбирать слова из общепринятой лексики. – Такую ерундовину я бы в жизни не подписал – как минимум, запросил бы в регионе причины перенаправления товара.

–Если подпись подделали, надо определить, кому это могло быть нужно.

–Алис, я понятия не имею, кому такое может быть нужно – это же детский лепет в масштабах «Айсберга»! Ну сгорели бы три грузовика товара – урон фирме минимальный, на благотворительность больше тратим.

–Это уж точно, – буркнул Олег.

–Если рассуждать логично, – думала вслух Алиса, – то подпись у тебя довольно сложная, и не каждый сотрудник предприятия имеет доступ к документам, на которых ее можно встретить. Я бы сказала, почти никто.

–Кроме нас и начальников профильных отделов, – добавил Иван. – Но никому из числа этих людей нет смысла составлять подобные документы – все проверены временем…