Читать книгу: «Есть такие края…», страница 11

Глава 12

Ольга давно уже не была в церкви. Нельзя сказать, чтобы она без этого жить не могла, но второй год неразберихи, вызванной коронавирусом, и постоянное ожидание эпохальных событий, которые так и не случались, выматывали последние силы, хотелось какой-то опоры и утешения. Церкви то открывали, то закрывали, и, воспользовавшись очередным ослаблением коронобесия, женщина поехала в свой любимый храм, Рождества Христова в Кыштыме. Народу, как и следовало ожидать, было немного, Ольга встала позади всех и попыталась помолиться. Но как всегда в церкви, у нее ничего не получалось. Она рассматривала людей, пришедших сюда, никто из них не выглядел счастливым. Ей подумалось: «Почему мы все приходим к Богу, когда нам плохо? Почему в радости своей мы забываем его благодарить? Впрочем, наверное, люди воцерковленные живут по-другому». Она вспомнила, как оказавшись в храме на какое-то Рождество, была озадачена большим количеством теток в норковых шубах в пол. Тогда это было модно, и шубы, и церковь. Среди них метался какой-то прыщавый парнишка и приставал ко всем с вопросом: «А кому надо поставить свечку, «за любовь»?» Люди пытались договориться с Богом, купив свечки подороже, раздав милостыню побогаче. А требовалось им так немного, всего – навсего любви. Это было так трогательно, и так глупо… Ольга одернула себя, и снова попыталась сосредоточиться. Но ее внимание снова отвлекла пожилая женщина, ползущая на коленях к святым мощам. Когда-то Ольга и Павел были в Долматовском монастыре, и там молодой монах, по имени Герман, учил их, как нужно правильно поклоняться святыням. Старуха делала все правильно, но Ольга греховно думала про себя, что она так не поползет никогда. Ее Бог был веселым и добрым, вряд ли ему понравилось бы такое откровенное унижение. Поняв, что ей так и не удастся помолиться, она купила свечи, поставила за упокой душ всех своих близких, а одну зажгла перед своей любимой иконой Казанской Богоматери. Она поблагодарила Преблагую за то, что они с Пашей еще живы и здоровы, за помощь, без которой они не обходятся ни дня, попросила защиты на будущее. И тут она почувствовала ответную энергию. Она знала, что Пресвятая Владычица с ними, что любовь ее защищает их, и так ей стало спокойно и радостно, что слезы выступили на глазах. Тем временем служба закончилась, люди стали расходиться. Но в правом пределе собралась небольшая кучка народу, женщина подошла к ним. Оказалось, что церковный староста хочет провести экскурсию по храму, Ольга с удовольствием присоединилась. Храм Рождества Христова был одним из трех действующих храмов в Кыштыме, и он был самым красивым. Его разноцветные купола, отливающие золотом, радовали глаз издалека. С детства Ольга слышала легенды о том, как в двадцатые годы прошлого века, большевики пытались разрушить древние церкви, какой вой верующих стоял по всему городу. Но разрушить не удалось. Где-то посшибали колокола, разграбили утварь, но Рождественский собор остался действующим. Здесь молились и во время войны, и потом, когда не оставалось уже надежд, шли сюда. Милиция и активные комсомольцы на Рождество и Пасху устраивали здесь облавы на молодежь, посещающую церковь, считалось, что религия – удел неграмотных старух. Но пришли девяностые и те, кто обличал «мракобесие» встали в первые ряды молящихся с самыми толстыми свечами. С этого и начал свой рассказ немолодой, веселый дядька, по имени Федор Николаевич, совсем не похожий на занудного богомольца. Он показал несколько икон, которые иногда начинали внезапно мироточить, потом повел всех на второй этаж. Ольга никогда не знала про существование огромного помещения над молельным залом, хотя по внешней архитектуре можно было догадаться, просто она никогда не задумывалась над этим. При входе в зал был небольшой музей из старых полуистлевших икон, окладов и каменных плит, найденных при реставрации. Также здесь стоял большой рождественский ковчег, подаренный церкви одним из местных умельцев. В зале была потрясающая акустика, Федор Николаевич предложил всем пропеть «Богородице дево радуйся», и хотя пели они не стройно, многие не знали слов, но получилось все равно красиво и трогательно. Потом желающие полезли на колокольню. Преодолев крутую узкую лестницу, они оказались на площадке, с который открывался такой вид, что от восторга захватывало дух. На многие километры простирались поля и леса, величественные горы были совсем близко, реки и озера серебрились на солнце. Ольге хотелось крикнуть: «Это наша земля! Никому не отдадим!» Она не крикнула, а изо всех сил ударила в колокол, по случаю престольного праздника, батюшка разрешил звонить после службы, и все, кто был на колокольне, воспользовались такой редкой возможностью. Дул пронизывающий ветер и люди один за другим стали спускаться вниз. Ольга осталась одна, она слышала, как Федор Николаевич, зовет ее, но не могла оторваться от трогающей до глубины души картины. Когда она, наконец, спустилась, в церкви уже никого не было. Она вышла на паперть и не увидела своей машины, она вообще не увидела ни машин, ни людей. Воздух и освещение были другими, женщина хотела присесть на ступени, чтобы подумать, что же ей делать, но вспомнила, что сидеть на паперти – плохая примета, и тихо побрела по безлюдной улице. Она прошла через центр города, никого, не встретив, свернула на знакомую улочку. Вот он, старый деревянный дом на берегу пруда. Конечно, куда она еще могла придти? Дом достался по наследству ее подруге Наташе, и всю молодость они ездили сюда, как на дачу. Сколько здесь было спето песен, выпито вина и выплакано слез. Потом Наташа умерла. Ольга пошарила в тайной расщелине между бревен и достала ключи. Она открыла калитку и вошла во двор. Здесь давно уже никто не бывал, дорожка заросла травой, уличный умывальник поржавел, дверь на сеновал болталась на одной петле. Не без страха женщина зашла в дом. Но все было на удивление чисто, пахло деревом и почему-то яблоками, хотя для них было еще не время. Она огляделось, все осталось на своих местах: и старинный резной буфет, и комод, и круглый стол. Ей почудилось, что сзади мелькнула какая-то тень, она обернулась, в конце темного коридора стояла Наташа. Ольга бросилась к ней, но уперлась в большое зеркало. Подруга смотрела на нее с той стороны и улыбалась. «Наташка, Наташенька!», – шептала Ольга, ей так хотелось обнять ее, но она могла только прильнуть лбом к холодному стеклу и приложить ладонь к ладони. Так они стояли очень близко, но неизмеримо далеко.

– Прости меня, Наташа, – сказала Ольга срывающимся голосом.

– Да за что же, Олик? – откликнулась из-за стекла подруга.

– Меня не было рядом, когда ты умирала, да и вообще в последние годы не было рядом.

– Я ведь и не хотела, чтобы ты была. Я знала, что я делаю, и знала, чем это закончится.

– Я так и думала, что алкоголь – твой сознательный выбор. А твой выбор я привыкла уважать. Я тебя вообще очень уважала, поэтому никогда не могла тебе прямо сказать «бросай пить, вставай на лыжи».

Они тихонько засмеялись.

– Брось, не накручивай. У каждого свой путь. И я свой прошла, дай Бог каждому. Лучше скажи, как там наши, как девчонки?

– Нормально. Видимся все реже и реже. Знаешь, у нас ведь теперь пандемия… А на самом деле, мы просто старые стали, тяжелые на подъем. А может просто стали меньше нуждаться друг в друге. Боимся просить друг у друга помощи, боимся быть в тягость. Жалко, но что поделаешь…

– Дурочки вы. А, помнишь, как мы тут на Новый год шампанское в печи размораживали?

– Помню. А помнишь, как мы нищими нарядились и пугали аборигенов?

Они вспоминали, как им было хорошо, по щекам их текли слезы, а в глазах было столько любви и нежности, сколько не было за всю их длинную дружбу.

– Вот почему, все приходит так поздно? Если бы я хоть раз сказала тебе при жизни, как я тебя люблю, как ты мне нужна… – сказала Ольга.

– Не начинай. Скажи это тем, кому пока еще можешь сказать. Помнишь нашу вечную мантру: «У нас все хорошо, а будет еще лучше». Вот и живи так.

– Наташ, а там у вас…

Отражение подруги стало мутнеть, и вскоре совсем исчезло. Ольга вытерла слезы, вернулась в комнату. На столе лежала книга, вроде бы раньше ее тут не было. «Три товарища» Э.М. Ремарк, 1960 года издания. У Ольги снова комок подкатил к горлу, она листала пожелтевшие страницы. В самом конце между страницами лежало легкое белое перышко. Из другой своей любимой книги, она знала, для чего дарят перья. Для того, чтобы любящие люди, находящиеся в разных мирах, могли встречаться. Ольга провела пером по лицу. «Спасибо, подруга!» – прошептала она, и, забрав книгу, вышла из дома. Она заперла все замки, и, убирая ключи в тайное место, услышала звук мотора. По улице проехал автомобиль, потом еще один. По тротуару шла женщина. Ольга поняла, что вернулась. Она нашла свою машину, и уже отъезжая, обратила внимание на молодого человека, заходящего в церковь с ребенком на руках. «Ба, да это же Андрюшка, Натальин сын, а ребенок, значит, ее внук или внучка! Как все тесно переплетается. И не случайно, а по какому-то плану», – так размышляла она, подъезжая к дому. А на душе у нее было так хорошо, как бывало в молодости, после душевно проведенных выходных.

Глава 13

Утром в субботу Ольга проснулась со словом «Киалим» в голове. «Киалим, Киалим, Киалимская бабушка», – как будто кто-то напевал ей в ухо. Киалим – это довольно полноводная река в предгорьях Таганая, а бабушка – это персонаж туристических легенд. Говорили, что она появилась не так давно, где-то в семидесятых годах двадцатого века, осталась одинокой в брошенной деревне. А после смерти ее стали видеть туристы, кому-то она помогала, кого-то заставляла блуждать в лесу, а кого-то и со скал скидывала. Разное говорили и говорят. На Киалиме Павел и Ольга бывали неоднократно. В поселке, недалеко от реки жили их приятели, немолодая супружеская пара Владимир Андреевич и Нелли Ивановна. В просторечье дядька Вовка и Нельванна. Им было около семидесяти, но они были бравые, тренированные туристы, и в совместных походах давали значительную фору своим более молодым товарищам. В прошлом году они вместе поднимались на Двуглавую сопку. Было тридцать пять градусов жары, но под предводительством Нелли Ивановны, которая не позволяла никому останавливаться, они прошли километров семь пологого подъема в гору. Чуть передохнув у Белого ключа, они полезли по раскаленной железной лестнице на скалу. Спуск был не менее трудным. И только дойдя до речки Тесьмы, они с удовольствием упали в ее ледяную воду. Речка была мелкая, но бурная. На дне лежали цветные камушки, может быть, даже и не простые, а полудрагоценные, такие как гранат, авантюрин и агат, но всем было не до них. Они валялись как тюлени на дне реки, остужая свои разгоряченные тела. И что интересно, после этого похода Ольга и Павел перестали испытывать всякие несерьезные, но досадные недомогания, которые время от времени беспокоили их.

Ольга варила кофе, вспоминая былые приключения, и тут муж сказал: «А не съездить ли нам к Вовке? Он давно уже зовет. Порыбачим, на плотину сходим. Погода классная!» Ольга поняла, что поездка неизбежна и рассказала Паше про свои странные утренние ощущения.

Больше всех предстоящему походу, как всегда, возрадовалась собака. В принципе ей было все равно куда ехать, но на Киалиме ее ждал друг и товарищ Варяг. Они были удивительно похожи, пушистые серебристо-бежевые хаски, но парень был значительно больше Бени. И шерсть у красотки была мягкая и блестящая, потому что большую часть времени она проводила на диване и, как минимум, раз в месяц принимала душистую ванну, после очередного вояжа на какую-нибудь помойку. А Варяг – настоящий охотник, воспитанный суровой Нельванной в подлинно спартанских традициях, жил в будке, и не знал слов любви. Сколько же километров они отмотали по тайге, гоняя косуль, зайцев и другую дичь, а в ее отсутствие, гоняясь друг за другом. Вот и сегодня у них намечается славная охота, Беня от удовольствия и нетерпения высовывалась в окно, подставляя влажный черный нос встречному ветру, и как будто подгоняла машину.

Через час они прибыли в Тыелгу. У хозяев уже был накрыт стол, с полноценным крестьянским обедом. Борщ, гречневая каша, пирог с рыбой, все было свежим, вкусным, из натуральных продуктов собственного производства. Нельванна любила принимать гостей широко, и всю еду, привезенную ими, возвращала обратно. Поначалу это вызывало чувство неловкости, но супруги выходили из положения, привозя бутылку хорошего коньяка для хозяина и бутылку шампанского для хозяйки. Иногда после похода, они выпивали по рюмашке, и пели песни, это были чудесные моменты, воспоминания о которых позволяли им переживать самые тяжелые жизненные ситуации.

Закусив, они всей компанией двинулись к Киалимской плотине. Идти надо было километров десять, но погода была комфортной, а лес приветливым. Маленькая, жилистая Нельванна, в стильном спортивном костюме, задавала темп всей кавалькаде, при этом рот у нее не закрывался. Она рассказывала новости про соседей, которых Ольга в глаза не видела, пересказывала сериалы, вспоминала былое. Но Ольгу это не только не раздражало, но даже как-то успокаивало. Веселые кудряшки ее спутницы, бывшие когда-то ярко – рыжими, а теперь ставшие тускло-золотыми, вселяли в нее веру в жизнь и силу человеческого организма. Мужчины отстали, хотя высокий, почти двухметровый Владимир Андреевич, мог легко перегнать всех, но он знал, что после многочисленных операций Пашка не может резво двигаться, поэтому особо не ускорялся. Они над чем-то хохотали, наверное, дядька Вовка опять травил анекдоты, которых он знал великое множество и умел рассказывать в лицах. Собаки наворачивали круги вокруг дороги, то и дело, указывая хозяевам на какую-нибудь живность, потом обиженно и разочарованно оставляли ее в покое и бросались на поиски новой. Так, незаметно, они дошли до реки. Пройдя по высокому откосу, туристы устроились в деревянной беседке. Посидели, посмотрели на воду, с грохотом падающую с высоты десятка метров. Потом прошли за плотину, где течение было более спокойным. Вовка показал им поляну, окруженную кустами боярышника. Здесь они заняли позиции на валунах, выступающих из воды, и закинули маленькие раскладные удочки, предусмотрительно прихваченные из дому. Так они просидели минут сорок, не поймав ни одной рыбешки. Ольга и Павел привыкли к озерам, и течение реки мешало им видеть поклевки, но ничего не получалось и у аборигенов. К тому же Нельванна продолжала болтать, и дядька Вовка сказал: «Ну, с моей Киалимской бабушкой, только на рыбалку и ходить». «Киалимская бабушка» как-то царапнуло Ольгино сознание, но она не стала раздумывать над этим. Андреич отложил удочку, снял брюки, и, пройдя по скользким острым камням, достал из-под какой-то коряги сетку, так называемую «морду», в которой плескалось несколько довольно крупных золотистых линей. «Учитесь, салаги!» – смеясь, сказал он. Вся компания дружно восхитилась Володиной предусмотрительностью и удачливостью. Дольше решили не оставаться, чтобы до темноты вернуться домой. Обратный путь дался тяжелее, все подустали, даже собаки спокойно трусили рядом с хозяевами, не отвлекаясь на посторонние звуки и запахи. На поселок уже спускались сумерки, когда путешественники свалились на скамейку возле крыльца и блаженно вытянули ноги. И только неугомонная Нельванна, бросилась кормить собак и собирать на стол. Ольга собралась с силами и стала ей помогать. Мужчины чистили рыбу, и настраивали коптильню. Беня сначала с аппетитом, набросившись на предложенную ей кашу, разочарованно отошла от миски. Несколько приличных кусков курицы нисколько ее не удовлетворили, зато гречка осталась в пользу Варяга, который смел все с большим удовольствием. Через полчаса на веранде был накрыт стол, из коптильни доносился умопомрачительный запах готовящихся линей, хозяин открыл подаренный коньяк и разлил всем по рюмочкам. «Ну, будьте здравы, бояре и боярыни!» – произнес он свой фирменный тост. Все выпили. Казалось, блаженство разлилось не только по их телам, но и в теплом, пахнущем травами воздухе, в необыкновенной красоты небе, изрезанном сиреневыми, оранжевыми и розовыми полосами. «Много ли нам надо для счастья? – сказал Паша, – день в лесу, да простая еда, да хорошие люди рядом!» Они выпили по второй. Нельванна завела высоким, чуть дребезжащим голосом: «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…» Все подхватили. И было в этом нестройном пении столько русского, грустного и светлого одновременно, столько любви друг к другу, к своей земле, к своим предкам, что на глаза наворачивались слезы. Потом мужчины ушли покурить и проведать собак, спящих в вольере. Нелли Ивановна подсела ближе к Ольге и почти шепотом сказала:

– Дело у меня к тебе, Олена! Я ж тебя сегодня не просто так позвала.

– Так все-таки позвала, – подумала Ольга, вспомнив свое утреннее пробуждение, – видно разговор будет не простой.

– Я, знаешь ли, скоро уйду. Так ты мою кошку, Муську, забери. Варяга я с собой возьму, а кошка еще не старая, да и ласковая. И ты ее не стерилизуй, а котят только хорошим людям раздавай, – Нелли Ивановна говорила спокойно, как будто давала указания на предстоящий отпуск.

Слышать такие слова от человека только что отмахавшего двадцать километров, полирнувшего это неслабой дозой алкоголя и превосходно выглядевшего, было более чем странно, Ольга в смятении произнесла:

– Не поняла я тебя. Куда собралась-то, Нель? Ты же только недавно маму схоронила, а ей сто три года, было, значит, тебе, как минимум, еще лет тридцать можно жить спокойно.

В ответ Нелли пробормотала что-то вроде: «И ей не сто было, да и мне не семьдесят», но Ольга почти не расслышала этой ее фразы. Тут к столу вернулись мужчины.

– Ну, так обещаешь? – строго спросила Нельванна.

Ольге ничего не оставалось, как сказать:

– Обещаю.

– О чем это вы тут обещания раздаете, – поинтересовался Паша.

– Да так, о своем, о девичьем, – быстро сказала Нельванна, и перевела разговор на другую тему.

Через неделю Нелли Ивановна умерла, на следующий день умер Варяг. Владимир Андреевич вел себя странно. Деловито устраивал похороны, на следующую ночь, втихаря, они с Пашей зарыли Варяга в ногах у хозяйки на сельском кладбище, и все это без слез, без жалоб на судьбу, а ведь прожил он с женой много лет, и жизнь у них была интересная и наполненная друг другом. Ольга догадывалась, что что-то здесь не так, но молчала. После похорон Вовка вручил ей трехцветную маленькую кошечку с удивительными изумрудными глазами. Ольга очень переживала о том, как ее примут Беня с Тимофеем, и где же найти столько, гарантировано хороших людей, в случае, если появится потомство. Муська вела себя с большим достоинством. Пока они ехали до города, она не издала ни одного звука, не металась по машине, не харкалась и не плевалась, как это делал Тимофей, если его нужно было куда-нибудь везти. Зайдя в квартиру, она дала себя обнюхать собаке, которая радостно выскочила навстречу, но увидев чужака, затормозила всеми четырьмя лапами. Потом настала очередь кота, который с обеспокоенным видом вышел в коридор. Немного помяукав, для порядка, он успокоился, и звери удалились, оставив хозяев разбираться с новым приобретением. Муся спокойно обошла квартиру, начав с кухни, посмотрела, где установили ее лоток, потом улеглась под батареей, и больше ее никто не видел и не слышал. Хозяева опасались беспорядков, в дни, когда их не будет дома, но питомцы быстро нашли общий язык, и никого не беспокоили. Кошка начала поправляться, сначала все думали, что это от спокойной городской жизни, но вскоре выяснилось, что она беременна. Через полтора месяца на свет появились три котенка. Когда они чуть-чуть подросли, то все увидели, что они не просто рыжие, а какие-то желто-золотистые с черными разводами, и у них были совершенно необыкновенные, изумрудные глаза. Ольга извелась, придумывая кому их отдать, ведь она помнила свое обещание данное Нельванне. У нее на работе было много достойных людей, годящихся для этой роли. Но у всех уже были питомцы, и не по одному. Ребята, с которыми работала Ольга, были все молодые, все эффективные менеджеры и жертвы ЕГ, как она их называла за глаза. Но недостаток знаний, леность и самолюбование искупались их исключительной добротой. Не проходило недели, чтобы кто-нибудь из них не спасал приблудную собаку или не лечил сбитую машиной кошку. Естественно, дома у всех имелся полный комплект, и все их знакомые, способные сосуществовать на одном пространстве с животными, уже были «осчастливлены». Поэтому на предложение Ольги никто не откликнулся. Но хитрая тетка принесла корзинку с котятами в кабинет директора, и все кто там был в этот момент, умилились, растаяли и котики были моментально пристроены в хорошие руки юриста, снабженца и самого директора.

Через неделю все трое поехали в Челябинск, на скользкой дороге машину занесло на встречную полосу, покрутив, ее выкинуло на отбойник. Металл был искорежен так, что ни о каком восстановлении не могло идти и речи. Все трое пассажиров остались живы, и даже не получили ни одной царапины. Никто не понимал, как такое могло случиться, но Ольга была уверена, что без подарка Нельванны тут не обошлось.