Читать книгу: «Испытание бессмертием», страница 20

Аргусу, которому досталось место во главе стола, было прекрасно видно всех, и он откровенно забавлялся своими наблюдениями.

Все разошлись в двенадцатом часу. Вадима и Катю отпустили спать, так как им рано утром нужно было возвращаться в город, остальные трое перемыли посуду и вернули стол на место. Потом и Оуэн со Светой ушли наверх, и Аргус, как всегда, остался коротать ночь с книжкой. Ему не хотелось сидеть в доме и, взяв пиджак, чтобы прикрыть плечи от ночной прохлады, он вышел на крыльцо и утроился на ступеньках. Не успел он прочитать и пары страниц, как услышал шорох открываемой двери за спиной, и рядом с ним на ступеньку опустилась Света. Он поднял глаза от книги. Она посмотрела ему в лицо. В бледном свете луны, с отбрасываемыми на веки и скулы ночными тенями, оно показалось ей настолько прекрасным, что девушка поперву не узнала своего друга.

– Почему не спишь? – он улыбнулся ей простой знакомой улыбкой, и наваждение спало.

– Вечер был просто чудесный. Мне было так хорошо, так спокойно. Впервые за долгое время. Хочу продлить мгновение.

– Да, нечасто Оуэн бывает таким беспечным и приятным собеседником. Я удивлен, что он ни разу не вспомнил о…

– Тсс… – Света приложила палец к губам. – Он не вспомнил и ты не вспоминай. Ты читаешь? Можно я просто тихонечко посижу рядом?

"Сказать ей, что я мечтаю об этом целую прорву времени?"

Аргус промолчал. На мгновение его лицо опять осветила приятная спокойная красивая улыбка; одной рукой он обнял подругу за плечи и продолжил читать.

Глава 30
Угроза обществу

Время шло. Приближался день очередной проверки "Паранормальное-нормально". Оуэн стал очень нервным, но мысли о том, чтобы отказаться от задуманного, его даже не посещали. Аргус и Света переживали за него, но их советов он уже не слушал. Это помогло им сблизиться. Оуэн все чаще искал одиночества, и молодые люди невольно искали общества друг друга, чтобы поговорить о нем за его спиной.

Вадик все вечера стал проводить в Кутепово, и Света легко узнала от него, что это из-за Кати. Сестре он не стал врать, и Ландышева была в курсе того, что идея наладить отношения с Графской принадлежит Джулиану. Ее первой реакцией было осудить Вадима, и она не преминула достаточно резко сказать ему о том, что со стороны его действия выглядят подло. Но, пару ночей поразмышляв об этом, она больше не давила брату на совесть. Джулиан очень хорошо разбирался в человеческих отношениях, особенно, если это отношения между мужчиной и женщиной. Как знать, вдруг показное увлечение Вадима Катей перерастет в настоящее чувство? Он избавится от мучительного чувства тоски по Вале и заодно освободит Катю от довлеющего над ней влияния Квентина.

Однако, несмотря на все старания Вадима, отношения у Кати как раз таки прекрасно складывались с Квентином, а не с его двойником. Она всегда была рада видеть Ландышева, охотно поддерживала с ним беседу по дороге к дому Оуэна, садилась рядом с ним за ужином и делилась своими переживаниями насчет Дениса, который на момент опасной проверки все еще будет находиться в обществе. Вальки больше там не было, и ответственная задача удерживания Мориса от необдуманных поступков теперь ложилась на плечи Вадима. Но на Паулуса, сама того не замечая, она смотрела совсем другими глазами.

После истории с книгой графа Самперкота и визита Оуэна в аптеку в то памятное утро, отношения невольных коллег стали прохладными и немного натянутыми. Катя впервые в полной мере осознала, что человек, с которым она проводит в одном помещении по двенадцать часов в сутки, который беспрекословно снимает ей коробки с верхних полок и своевременно ставит на место недовольных покупателей, если ситуация выходит из-под ее контроля, на самом деле жесток. В его голове постоянно строятся планы и появляются далекие от благородных цели, и чтобы добиться своего, ему ничего не стоит убить. И в сложившейся непростой ситуации она априори никаким боком не на его стороне. Она все видела и все понимала – и все равно не могла заставить себя ненавидеть его, как Оуэн, или бояться, как все остальные. Против воли ей хотелось говорить ему "доброе утро" и "до завтра"; заглядывать в его холодные неприятные глаза и улыбаться, когда в начале рабочего дня они встречались перед дверью аптеки; ждать, когда он, пусть неласково, но все же так буднично, так естественно скажет ей что-нибудь в ответ.

Но нравилось ей все это не просто так.

Она никому не говорила, да ей никто бы и не поверил, а по самому Квентину почти никогда невозможно было понять, какие чувства он испытывает, но в его отношении к ней стала проскальзывать не просто терпимость, а теплота. Он все реже старался задевать ее словами и все охотнее предоставлял свою помощь, так что у Кати уже не оставалось ощущения, что она отрывает его от работы и ей делают одолжение.

Сам Квентин поперву испытывал к Кате с годами въевшееся под корку сознания чувство презрения и вел себя настороженно, но… очень скоро осознал, что она его не раздражает. Она не лезла к нему в душу, не заводила пустопорожних разговоров из разряда "лишь бы не сидеть молча", приходила только по делу, а если и втягивала его в вежливые беседы, то делала это так ненавязчиво, что Квентину они ничем не досаждали. Постепенно он все чаще стал ловить себя на мысли о том, что ему приятно ходить на работу, – во многом из-за Кати. Привыкший к постоянной борьбе с наглой Валькой и беспощадным циничным пикировкам с истеричной Светой, в обществе этой спокойной тихой девушки он по-настоящему отдыхал. Он не просто притерпелся к ней, но и проникся уважением. Характер этой маленькой молоденькой хрупкой на вид, но сильной внутри аптекарши ему нравился.

А еще у нее было одно качество, разительно отличавшее Графскую от всех других знакомых Квентину женщин.

Она не была влюблена в Джулиана.

После того, как Джулиан вытащил Вальку из общества ценой попрания своего самолюбия, Паулус рыжеволосую девушку и правда больше не видел. Целыми днями они пропадали в антикварном магазине, и Квентин интуитивно понял, что его учитель и друг нашел в нем для себя такую же игрушку, как когда-то сам Квентин – в "Паранормальное-нормально". Бывший Великий колдун и его сообщница подробно знакомились с доставшимся им имуществом. С лицами исследователей-любителей они ходили с первого этажа на второй, рассматривали вещи и пытались составить приблизительную опись того, чем теперь владели. Оба прекрасно понимали друг друга, обладали прекрасным чувством юмора, легко находили темы для разговора, так что дело у них спорилось, и атмосфера в магазинчике царила благоприятная и непринужденная.

Вале огромных усилий стоило держать себя в руках и ничем не выдать вновь вспыхнувшего в ней чувства влюбленности в этого красивого остроумного галантного мужчину. Они как будто заново встретились в одной из лабораторий общества, где он впервые разговаривал с ней и просил перейти на вражескую сторону. То же чувство легкости, заинтригованности и волнующей симпатии снова беспокоило Можаеву, и в который уже раз за все время их знакомства она поразилась, как же, вопреки всеми внушаемым предубеждениям, ей интересно и приятно общество Черного колдуна.

Но, памятуя об ошибках порывистой и более подверженной романтическим влияниям Светы, Валя вынуждена была молчать. Она дорожила обществом Винтера и не хотела, чтобы, подобно Ландышевой, ее заколдовали и забыли.

* * *

Утром того дня, когда в "Паранормальное-нормально" должна была нагрянуть проверка, Валька, прежде чем ехать в магазин, встретилась на автобусной остановке с Марией Павловной. Пожилая женщина собиралась ехать в Кутепово. Опасаясь реакции Квентина в случае увенчания успехом опасного плана Оуэна, друзья для пущей безопасности решили держаться все вместе.

– Валя, я тебя очень прошу, сегодня – никакой инициативы, – старушка взволнованно взяла руки девушки в свои и крепко их сжала. – Сразу же по окончании рабочего дня уходи от Винтера и приезжай к нам. С нас и так будет достаточно беспокойства за Вадима и Дениса. Им-то всяко нельзя оставить сейчас общество.

– Не переживайте за меня, Мария Павловна, – улыбка Вальки, как всегда, была самоуверенной. По-другому улыбаться она не умела. – Я-то буду с Джулианом, а вот Кате придется выбираться от Квентина. Я ей не завидую, если честно.

– Ее сегодня встретит Аргус. И ты не доверяй сегодня Винтеру. В спорной ситуации он встанет на сторону подельника.

– Да? А мне показалось, вы нашли с ним общий язык, – глаза Можаевой лукаво блеснули. – Впервые слышу о недоверии к собутыльнику.

Старушка заметно смутилась.

– Последнее время я и правда вижу его чаще, чем хотелось бы. Но обольщаться не стоит.

– Ну, несмотря на то, что ко мне он с грушевыми наливками не ходит, я слишком привыкла доверять ему. Не забывайте, Мария Павловна, совсем недавно я просила его о помощи, и он мне действительно помог, хотя был, казалось, бессилен.

– Да… Все-таки еще очень сильна наша вера в благородство врага. В этом все наши проблемы.

– Не корите меня сейчас. Вы и сами давно уже привыкли помогать ему. Кто из нас в состоянии ему отказать?

– Твоя правда. И все же, береги себя. Будь очень осторожна.

Старушка привстала на цыпочки и обняла девушку. Можаева от души поцеловала ее в морщинистую щеку. Подошел автобус. Им было по пути, и несколько остановок они проехали вместе. Потом девушка вышла.

Ей нравилось расположение антикварного магазина. От остановки не спеша можно было пройтись по тихой улочке, по обеим сторонам обсаженной кленами. По мере приближения старинное здание постепенно выглядывало из-за их пушистых крон, и Вале каждый раз казалось, что, как в фильмах для подростков, здесь проходит граница миров, и вот сейчас она попадет в сказку.

Джулиан уже был на месте. Он стоял у огромного полированного стола с жуткими массивными ножками и листал какую-то книгу. На дорогущей древнейшей бесценной столешнице уже были бессердечно поставлены им две вполне себе современные чашки с горячим кофе. От самого Джулиана, от этих чашек с кофе, от всей обстановки здесь на Можаеву с порога повеяло чем-то безумно родным и уютным, таким безопасным, что, вспомнив слова мудрой Марии Павловны, девушка поняла прямо противоположное: никогда она не сможет снова посмотреть на этого человека, как на врага.

Джулиан заметил ее, отложил книгу и весело, совсем по-мальчишески улыбнулся.

– Доброе утро!

Мгновенно зараженная его весельем, она отразила на своих губах его улыбку и, чувствуя, как в ней поднимается волна поистине волшебной легкости и энергии, с готовностью ответила:

– Доброе!

Улыбка Джулиана стала более открытой и лукавой. Он протянул приблизившейся девушке чашку с кофе, небрежно прислонился к бесценной столешнице и поинтересовался:

– У меня для тебя заманчивое предложение: не хочешь провести сегодняшний вечер со мной?

Валька ни на секунду не позволила себе обнадежиться прямотой вопроса Джулиана, так же, как легко разрешила себе презреть утренние предупреждения заботливой Марии Павловны, и, не задумываясь, охотно ответила Черному колдуну:

– Хочу. Ты что-то задумал?

– Да, тебе понравится. Я узнал, где проводят аукционы, и сегодня мы можем попасть на один из них. Ощутим атмосферу, посмотрим на контингент, приценимся к древностям.

– Ты ищешь что-то конкретное?

– И это тоже. Статуэтки участников нашей веселой истории почти восьмисотлетней давности. Мне кажется, их не три сохранилось до нашего времени. И мне очень любопытно узнать, кто же в то время вырезал их.

– Насколько я помню, ваша драма тогда быстро обросла слухами, – Валька отпила кофе и зажмурилась от удовольствия. Он был крепким, с нотками ванили. Джулиан воспитанно запомнил, что она такой любит, и ей было это приятно. – Не могли их настрогать для уличных кукольных театров, чтобы просто играть в вас на потеху толпе?

– Смешно, – Джулиан принял оскорбленный вид и потянулся за своей чашкой. – Но, я думаю, не могли. В статуэтке Пирай заключена магия. Полагаю, в других тоже. И не могу предположить, кому из средневековых колдунов это было надо.

– Ну что ж, давай попробуем собрать тебе коллекцию. Сколько еще времени мы будем возвращаться к событиям XIII века? Прошли столетия, а осколки твоего прошлого постоянно всплывают то тут, то там.

– Очевидно, их тянет ко мне. И хорошо уже то, что больше они никого не поранят. Кстати, Валя, ты много раз просила научить тебя колдовать, и мы с тобой даже как-то начинали. Не хочешь попробовать сама изъять волшебство из какого-нибудь предмета?

– Но, Джулиан, как? – удивилась Можаева. – Ты без магии, а сама я ничего не чувствую.

– Я объясню, а ты попытаешься. На самом простом.

Винтер отставил чашку и, взяв с подоконника старинный ручной фонарь, вернулся к Вале. Фонарь был тяжелый, стеклянный абажур крепился к основанию уродливо изогнутыми железными прутьями. Под абажуром была вставлена красивая лампочка в виде огонька свечи.

– Здесь содержится немного совсем нехитрого волшебства, – пояснил Джулиан. – В фонаре нет проводов и контактов, как нет и батареек, лампочка горит просто так. Зажигается сама с наступлением темноты. Давай попробуем забрать это волшебство.

– И что я буду уметь? – скептически преломила бровь Валька.

– Освещать себе путь.

– И прикуривать?

Джулиан рассмеялся.

– Если угодно.

– Джулиан, у меня правда есть шансы? – Можаева посмотрела серьезнее. – Все-таки нас тут двое, два пустых вместилища. Не получится так, как в истории с Энисом, когда мой огонь выбрал его, потому что он был сильнее?

– Валя, для тебя это пока сложно. Это две совершенно разные магии. У Арктического огня был характер, он мог сам выбирать, в чьих руках гореть, а тут обычное бытовое волшебство. Положи ладони на стекло, дай предмету пропитаться твоей энергией, а потом мысленно позови его магию к себе. Как ты справедливо заметила, ты сейчас – пустое вместилище, такое же в глазах неведомой силы, как этот фонарь. Но у тебя есть неоспоримое преимущество. Ты живая. А когда у сосуда есть душа, магия очень охотно расстается со своим прежним домом.

– Потому что душу можно поработить? – вскинулась Можаева, сразу припомнив страхи Светы, когда она хранила магию Джулиана.

– Или облагородить, – кивнул бывший Великий колдун. – Зависит от того, доброе в предмете волшебство или злое.

– Так я сейчас рискую? Если колдун, который изобрел эту лампочку, был злой…

– Нет. Слишком мала в ней концентрация силы. Я бы не стал подвергать тебя такой опасности. Веришь мне?

Валька улыбнулась колдуну и положила ладони на пыльное стекло. Закрыла глаза. Мысленно попыталась убедить что-то нематериальное, не поддающееся представлению, что оно ей нужно. Оно, похоже, не верило. Ничего не происходило. Девушка попробовала еще раз. И вдруг почувствовала, как ее руки сверху накрыли ладони Джулиана. Она сразу ощутила присутствие магии. Лампочка показалась ей живым существом. Даже с закрытыми глазами она увидела неяркий белый свет, который теплом обогрел ее пальцы и потянулся дальше, к рукам того, кто сильнее и опытнее. Не успела Валька почувствовать разочарование от неудачи, как эти руки легко, но решительно, стряхнули свет обратно, на ее красивые пальцы, и приятное тепло послушно стало впитываться в них.

На все ушло не больше минуты, но девушка могла простоять так вечность, ощущая в себе тепло и силу неизвестного колдовства, а на руках – прикосновение рук Винтера. Но процесс перехода был закончен, колдун отстранился, и она услышала за спиной его веселый голос:

– Ты слишком надеешься и слишком ждешь результата. Взывай к магии спокойнее. Когда делаешь вид, что не очень-то в ней и нуждаешься, это вызывает у нее больший интерес, чем истые увещевания.

– Это так приятно! – Валька открыла глаза и с восторгом обернулась. – Ты каждый раз испытываешь такое, получая волшебство?

– Все зависит от магии. Иногда, чтобы получить что-то важное, приходится испытывать и боль. Тебе досталось доброе волшебство. Оно успело рассказать мне, что фонарь заколдовала монахиня, чтобы он освещал ее келью с наступлением сумерек и до самого утра. Боялась и не доверяла темноте.

– Джулиан, а ты мне еще что-нибудь покажешь? – воодушевилась Можаева.

– Не все сразу. Научись сначала справляться с этой магией. И у нас на сегодня еще много дел.

Винтер улыбнулся, протянул ей блокнот с описью доставшегося им антиквариата и позвал на второй этаж. Валька еще никак не могла прийти в себя от пережитых эмоций, но последовала за молодым человеком без лишних пререкательств.

* * *

В это утро в аптеке было мало посетителей, и Катя занималась расклейкой ценников на новую партию лекарств. Мысли ее постоянно возвращались к запертому в обществе Денису и к плану Оуэна. Предстоящий вечер ее пугал. Мейерс строго наказал ей сегодня уходить минута в минуту, Аргус уже будет ждать ее в машине. Графскую надо было увезти из аптеки до того, как Квентин узнает о проделках Оуэна, и как можно дальше. Девушка не услышала колокольчик и не сразу заметила, что у окошечка ее дожидается покупатель, а когда в очередной раз подняла глаза от коробки с микстурами, ойкнула и поспешила навстречу.

– Что же вы меня не окликнули? Долго стоите?

– Ничего, я не тороплюсь. Не хотел вас отвлекать.

Это был высокий молодой человек спортивного телосложения, коротко стриженый, с приятным лицом. Он был одет в веселую полосатую футболку и светлые джинсы; вещи смотрелись просто, но явно были недешевыми. Держался он уверенно, но без наглости, и в выражении его глаз проскальзывала грусть.

– Доброе утро. Мне выписали рецепт мази, нужно срочно. У вас смогут быстро сделать? – поинтересовался молодой человек. Голос его был глухой, но приятный.

– Я спрошу. У нас хороший фармацевт. Подождите минутку, – улыбнулась Катя и заглянула к Квентину. – Кость, посмотри.

Паулус взял из рук девушки листок пожелтевшей бумаги и пробежал его глазами.

– Тут нет ничего сложного. Не спрашивала, как срочно?

– Просили побыстрее. Если хочешь, сам уточни.

Квентин вышел в зал, не выпуская рецепта из рук, и подошел к окошку. Глаза его встретились с глазами молодого человека.

– Константин Юрьевич?! – удивление парня было таким громким и искренним, а момент узнавания – таким неожиданным, что Катя за спиной Паулуса живо заинтересовалась происходящим. – Константин… вы здесь?! Но как?! Как же ваша адвокатская деятельность?!

Квентин и сам был удивлен не меньше, однако природный цинизм и тут ему не изменил.

– Прикрылась медным тазом, – скупо откликнулся он, впрочем, без особой недоброжелательности в голосе. – Как видишь, теперь я фармацевт.

– А-а-а… – парень немного растерялся, а потом бесцеремонно спросил: – А у вас и на это есть диплом?

– Максим, кого ты спрашиваешь? Долго подделать?

Парень рассмеялся.

– Константин, Константин… Подсудное дело…

– Ты неважно выглядишь, Максим. У тебя все хорошо? – поинтересовался Паулус. Он вдруг почувствовал предательскую тоску по той, прежней жизни, увенчанной лаврами блестящего юриста современности, и поймал себя на мысли о том, что действительно рад встретить хоть кого-то из нее. – Если ты понял, я спрашиваю не про эту мазь от геморроя, рецепт которой ты мне принес.

– Это не мазь от… – возмутился было Максим, но оборвал себя на полуслове и улыбнулся. Он был тоже искренне рад встрече. Потом посерьезнел. – Константин Юрьевич, а вы… навсегда оставили адвокатуру?

– Что-то с отцом? – быстро смекнул Квентин.

– Неудачно провернул незаконную сделку, и его "замели". Адвокат, которого я нанял, настроен скептически: много свидетелей и улик против. Я сразу подумал о вас, но в "Артефакте" вы уже не работали, и о вашем местонахождении никто не знал. Следствие тянулось три месяца. В понедельник состоится суд. По завершении этой злополучной сделки отец хотел передать мне фирму и отойти от дел. Но теперь ему светит только банкротство и тюрьма. А мне… тоже поддельный диплом и честный заработок.

Максим невесело усмехнулся.

Квентин не был дураком. Он быстро понял, что это его шанс.

– До понедельника есть время. Мало, но есть, – уверенно и жестко заговорил он, и первые звуки его слов зажгли огонь чудовищной надежды в глазах молодого человека. – Привези мне все бумаги по делу твоего отца. И подай в суд заявку с изменением фамилии адвоката.

– Константин… – не веря собственным ушам, восторженно выдохнул Максим. – Если у вас получится… Если вы сможете… Я не знаю, как вас благодарить…

– Мне нужен аванс, – резко продолжал Паулус. – В качестве него ты должен оформить меня юристом в свою фирму хотя бы на договорной основе. Частное лицо не может явиться на процесс в качестве защищающего. После успешного завершения дела я готов остаться у тебя в штате. Мои расценки тебе известны.

По мере того, как наглая и самоуверенная речь блондина подходила к концу, улыбка Максима невольно становилась все шире.

– Есть, мой генерал! Почту за честь!

Он шутливо козырнул и выбежал из аптеки, начисто позабыв про рецепт.

Во время этого судьбоносного разговора от внимания Квентина ускользнуло присутствие в зале Кати, поэтому он вздрогнул от неожиданности, когда откуда-то из-за его спины послышался ее робкий вопрос:

– Квентин, ты теперь уйдешь, да?

Молодой человек обернулся. Девушка стояла поникшая и жалкая, как будто Паулус собирался умирать, а не менять работу. И это так поразило колдуна, которого никто никогда не жалел и по которому никто никогда не скучал, что он не сразу нашелся с ответом.

– Я очень хочу вернуться к прежней жизни, и этот мальчик преподносит мне такую возможность на блюдечке с голубой каемочкой. Я не могу ее упустить.

– Ты правда был такой хороший юрист?

– А Самперкот тебе не рассказывал?

– Про это – нет.

– Я лучший, – просто откликнулся Квентин и, положив рецепт в карман халата, удалился в подсобку.

Ему показалось, что Катя сейчас расплачется.

* * *

Вечером, по завершении рабочего дня, возле аптеки Катю поджидал Аргус. Квентин скептически преломил бровь и покосился на Графскую. Судя по выражению ее лица, для нее это тоже было неожиданностью. За прошедшую неделю оба настолько привыкли к вечерним визитам Вадима, что отсутствие его сегодня не могло не вызвать закономерного удивления. И Катя, абсолютно не опасавшаяся Квентина, а за день, проведенный вместе с ним, уже успевшая позабыть о предупреждениях Оуэна и об угрозе "Паранормальное-нормально", которая, как только станет известной Паулусу, снова превратит его во врага, – так вот, Катя не замедлила доверчиво поинтересоваться у своего друга:

– Аргус, ты? С Вадиком сегодня все хорошо?

Мериленду пришлось простить ей неосторожность фразы, как можно естественнее взять ее за руку и потянуть к машине (как он знал от Ландышева, с Квентином она могла прощаться бесконечно долго), на ходу коротко пояснив:

– Вадик здоров, просто немного занят. А я сегодня спешу.

Он кинул подозрительный взгляд на Паулуса, чтобы убедиться, не насторожили ли того его слова, но Черного колдуна ситуация позабавила.

– Да, Катя, ретивые у тебя женихи, – усмехнулся он.

Девушка покраснела и, увлекаемая настойчивым Мерилендом, едва успела бросить своему коллеге: "До завтра!"

Только выехав на загородное шоссе, Аргус позволил себе расслабиться и заговорить.

– Катя, задумка Оуэна удалась. Большая удача, что мы успели уехать до того, как Квентин узнает об этом. Ближайшее время на работу тебе нельзя. Соври начальнику, что заболела. Нам лучше всем быть у Оуэна и держаться вместе.

Между тем, до конца спокойной жизни Паулуса оставалось не более пяти минут. Сегодня он не торопился в "Параномальное-нормально". Сев в машину, он с интересом раскрыл папку, в которой лежали материалы по делу отца Максима Воронцова, удачливого владельца строительной фирмы, который в прошлом не раз пользовался услугами талантливого юриста Константина Перова. Давно забытое чувство алчного удовольствия, которое он испытывал всегда, когда у него появлялось новое дело, всколыхнуло сознание Паулуса. Он держал в руках свой шанс вернуться к прежней, свободной и обеспеченной жизни юриста, а не влачить однообразное существование скромного, погрязшего в мазях и микстурах аптекаря. И он знал, что реализует его. Более уверенного в себе в данных обстоятельствах человека сложно было представить.

От увлекательного занятия Квентина отвлек звонок Мориса. Колдун был удивлен: стрелок редко пользовался мобильной связью.

– Квентин, не приезжай сегодня в общество. Днем здесь была внеплановая проверка. "Паранормальное-нормально" закрыли на два дня, и нас с Вадимом в нем, так как мы представились врачом и руководителем. Просили никого не впускать и не выпускать, входы-выходы под наблюдением полиции. Если ты появишься – тебя сразу узнают и поймают, – сухо, быстро, четко, без приветствий и причитаний доложил Вормс.

– С чего вдруг такие меры? – нахмурился Паулус. – Вы показали материалы, которые не должны были попасться им на глаза?

– Тебя сдал Оуэн. Он встретил проверку, представился пациентом и все подробно им рассказал и показал. Ни тебя, ни Винтера в обществе не было, стереть память проверяющим было некому. По этой же причине я не смог просто пристрелить их. Проверка забрала много документов и медикаментов на анализ. В течение двух дней они подготовят заключение о том, может ли общество продолжать свою деятельность или его закроют. А тебя посадят. Ну, или Вадима, как договоритесь.

Какое-то время Квентин молчал, обдумывая полученную информацию. Его душила злость, но он все еще отчаянно взывал к своему знаменитому хладнокровию, прекрасно понимая, что его эмоции уж точно не оставят его драгоценному детищу ни единого шанса.

– Морис, пока сидишь в обществе, ищи шпиона, – наконец, снова заговорил Черный колдун. – Пользуясь нашим с Джулианом отсутствием, они с Самперкотом расслабятся. Для них это удачный шанс разрушить мое колдовство и отпоить всех оставшихся врачей и пациентов. Им больше не от кого скрываться. Я так полагаю, что вход уже закрывает магия графа, так что телепортироваться, чтобы не встречаться с полицией, я тоже не смогу. И если Мейерсу с графом так нужны руины "Паранормальное-нормально", то мне в качестве отмщения нужен труп их прыткого шпиона. Получат бандеролью.

– Сразу убить? – лаконично уточнил стрелок.

– Нет, оставь это удовольствие мне. Я хочу посмотреть ему в глаза и задать пару вопросов.

Не дожидаясь ответа, Квентин сбросил вызов. С минуту он сидел в молчании, лицо его хранило сосредоточенное и злое выражение. Когда же он повернул в замке ключ зажигания, руки его не дрожали, движения были привычно скупы и уверенны, как будто ничего не случилось.

"Джулиан, ты где?"