Читать книгу: «Рождественская сказка. Сборник», страница 3

7. Праздник с похищением

День начался, как планировалось, и понёсся, как и полагается нестись дню, когда творческой девочке – дочке любящего, а главное, очень обеспеченного папы, исполняется шестнадцать лет и приглашен весь бомонд города, бомондовские дети и, безусловно, московские звезды.

Вика съездила в аэропорт, встретила тех самых московских звезд. Не спас даже бизнес-класс в самолете. Артисты выползли в зону прилёта: заспанные, злые и не в лучшей форме. Их нужно было срочно реанимировать: селить, кормить и укладывать спать, потом предложить бассейн, spa и всё, что душа запросит, чтобы вечером выйти на сцену во всем звездном блеске и великолепии. «Вот так и Лаврик мой бедный, таскается по городам и весям, киснет, нудит и изводит организаторов гастролей, но ведь работа реально нелегкая», – посочувствовала артистам Вика.

Вика расселила артистов, дала директорам программу, назначила время репетиции, красиво называвшейся саунд-чек, сказала, когда за каждым артистом приедет транспорт. И с чувством выполненного долга отбыла в усадьбу.

Гости начали съезжаться в шесть часов. Детский день рождения сразу превратился в показ высокой моды, драгоценностей, мехов. Хотя на улице было тепло, а в шатре на вечер были предусмотрены обогреватели, но меха присутствовали. Куда же приличной даме без мехов.

Мадам Романова ни в чем не уступала своим гостям, а скорее, даже и превосходила их своим традиционным «слишком»: слишком высокими, кстати, необычными перламутровыми каблуками, слишком коротким, явно брендовым платьем, слишком крупными камнями в серьгах, если о размере бриллиантов уместно говорить слишком, но уж колец на пальцах было действительно слишком много.

Юная именинница выгодно отличалась от своей мачехи аскетичностью наряда, минимумом макияжа и украшений. Стильное белое платье, подчеркивало стройность фигуры, распущенные по плечам золотистые кудряшки – простоту и непосредственность.

Вика поняла замысел девочки. Сейчас она выглядит юным скромным созданием, тем эффектней будет её выход в вечернем концерте с взрослым красавцем партнером. Вика подумала, что если это действительно замысел, а не совпадение, то у Кирилла растет настоящая женщина. Отец именинницы тоже был при полном параде: в смокинге, бабочке. Словом, выглядел, так как и должен выглядеть добропорядочный отец семейства, успешный бизнесмен на дне рождении дочери – малышки. Хотя, дочка уже не такая малышка, а вот сынок был действительно маленький. Ему было года три, беленький, хорошенький, улыбчивый карапузик. Он тоже был облачен в смокинг и степенно прогуливался с няней среди гостей.

«Могла бы быть счастливая семья, – подумала Вика, – а с матерью такое несчастье. Жаль». Насмотревшись на местный бомонд, Вика ушла за кулисы.

Номер Машуни имел оглушительный успех. Звезды, конечно, ни в какое сравнение не шли, но выступили тоже неплохо. Гости танцевали, подходили фотографироваться и просили автографы. После выступления солисты отбыли в гостиницу отдыхать, а музыканты, танцоры, звукорежиссеры, из их коллективов, отправились банкетировать в гостевой дом.

Вика медленно пошла по дорожке в сторону дома, где был накрыт стол для артистов. «Надо посмотреть, чем там занимаются „музыкальные деятели искусств“, – мысленно перефразировала она знаменитую фразу Фрекен Бок, – а то сейчас напьются и разнесут половину особняка или, еще того хуже, пойдут брататься с олигархическими гостями».

Картина на веранде не радовала новизной. Вся компания, за исключением отбывших звезд – солистов, банкетировала по полной программе. Официанты не успевали подносить закуски, а уж напитки-то лились рекой.

– Хороший мужик, Викульчик, – пробулькал, с набитым ртом, басист Розы Телепневой, – понимает, что у артиста работа тяжелая, нервная, его надо кормить от пуза, ну и все остальное.

– Уж у тебя-то работа нервная, гитарой под фанеру махать! – вставил свое веское слово звукорежиссер Степа Синеев, по кличке Синяк, – сегодня даже шнур воткнуть поленился, так и стоял с пустышкой, задницей тряс.

– А с тобой Синяк, что втыкай, что не втыкай, звука все равно нет, – беззлобно осклабился басист и налил себе Hennessy.

– Ребят, не налегайте очень на спиртное, пожалуйста. А то мы вас утром в аэропорт не соберем. Через час машины за Вами придут. Выезд из гостиницы завтра в десять часов утра, – Вика сказала, что должна была сказать, не стала слушать дальнейший треп музыкантов и снова вышла в сад.

Она медленно прошла по дорожке, завернула за флигель и увидела лестницу, ведущую куда-то на другой уровень парка. Вика спустилась на несколько ступенек и поняла, что впереди за деревьями не поляна, а озеро. От воды потянула прохладой. Вика прислушалась, сзади от шатра доносились обрывочные звуки музыки, а впереди была первозданная, прозрачная тишина, которая бывает только ночью на лесном озере. Вика подошла к водоёму и присела на деревянные мостки, у которых стояли лодки.

– Я тебе уже все сказал, – вдруг раздался голос почти рядом, Вика вздрогнула и оглянулась, ей показалось, что невидимый мужчина разговаривает с ней. Но уже через секунду она увидела в самой крайней лодке двух людей. Вика не заметила их сразу за ветками деревьев, которые спускались почти до самой воды.

– Но, я же не могу сама. Я не сумею. Я боюсь, наконец, – плаксиво заговорила женщина. Вике голос говорившей почему-то показался знакомым.

– Боишься? А остаться с этим старым уродом на всю жизнь, не боишься? – продолжал мужчина, – ладно, если ты такая размазня, я сам решу эту проблему. Начнем с мелочей. Мои люди уже приехали. Остальное дело техники. Через час вынесешь к задней калитке. Поняла? И чтобы ни звука.

– А почему я, может быть ты сам? А я сейчас пойду к гостям, помелькаю там у всех на виду.

– Сейчас иди к гостям. А через час сделаешь, что я сказал, потом мелькай, сколько влезет. Слышала?! Делай, что тебе говорят! И чтобы без разговоров. Поняла? Ты меня знаешь!

– Я ради тебя на всё готова, – залебезила женщина.

– Ради меня? – засмеялся мужчина. – Ради себя ты на все готова, дорогуша. Охота и денежки прикарманить, и с молодым мужиком по кровати покувыркаться. Без меня просто не можешь обойтись, вот и липнешь.

– Ну, что ты говоришь? Я же… – продолжала лебезить женщина.

– Ладно, хватит нюни распускать, – довольно грубо оборвал мужчина свою собеседницу. – Дай вот это ему, пусть поспит покрепче. Ну, давай топай, а я на ту сторону переплыву и потом с задней калитки зайду.

Женщина вылезла из лодки и быстрым шагом прошла почти вплотную от Вики, обдав ее ароматом горько-сладких дорогих духов.

«Что-то мерзкое замышляют эти люди, – подумала Вика, – если бы я была детективом, то сейчас рванула бы проследить за дамой и вывела бы на чистую воду этот странный дуэт». Но, детективом Вика не была. Да и лезть в чужие, скорее всего, сердечные дела, не собиралась. Поэтому, она еще немного погуляла, вернулась в дом, с трудом собрала и отправила, подгулявших музыкантов, в гостиницу и пошла к себе в комнату.

В два часа ночи раздался звонок. Вика еще не спала и моментально ответила на вызов. Звонила Катя, не извинившись за поздний звонок, как-то поспешно спросила:

– Виктория, а Вы где?

– Я в комнате у себя, – удивилась Вика. – А что, что-то случилось?

– Случилось. Вы не могли бы срочно подойти в главный дом?

– Если это необходимо, подойду, конечно.

Вика натянула джинсы, накинула куртку и быстрым шагом пошла, вернее, почти побежала в «барский дом». Почему-то, она была уверена, что случилась какая-то беда. Особняк был полностью освещен, во всех окнах, даже на чердаке, горел свет. Вика поднялась по ступенькам и вошла в холл. Там были все: Кирилл, Жюли, Маша, Катя, няня малыша, обслуживающий персонал, даже водители, которые отвозили артистов. И еще два незнакомых мужчины, которые явно приехали только сейчас.

Катя подошла к Вике и шепнула:

– У Кирилла Андреевича сын пропал. Всё обыскали, нет нигде. Всех опросили. Никто ничего не видел. А это приехали сотрудники прокуратуры. Вот этот, – Катя указала на одного из вновь прибывших мужчин, который в этот момент разговаривал с хозяином дома, – он какой-то высокий чин, приятель Кирилла Андреевича.

Вика посмотрела на Кирилла. «Господи, у живого человека не может быть такой иссиня – белый цвет лица».

– Кать, Кириллу, наверное, очень плохо. Может быть, скорую вызвать? Посмотрите, какой он бледный, – сказала Вика.

– Вы что?! К нему сейчас подходить нельзя. Он такого несоблюдения субординации не терпит.

Вика вдруг взвилась.

– А, что ему помирать теперь? Если Вы все боитесь к нему подойти, – раздражённо сказала она Кате и подбежала к Романову.

– Кирилл, Вам плохо?

Кирилл повернулся к Вике, посмотрел каким-то отсутствующим взглядом, рукой схватился за сердце, открыл рот, как будто хотел что-то сказать, или ему просто не хватало воздуха и вдруг стал медленно опускаться на руки к прокурорскому чину.

– Скорую! – крикнула Вика.

8. Открытие

Вика сидела в самолете. После насыщенного рабочего дня и совершенно бессонной ночи, она чувствовала себя разбитой и какой-то несчастной.

Сын Кирилла пропал. Если в начале ночи никто в это не верил, и постоянно появлялись версии о том, что он находится где-то в доме, все сразу воодушевлялись и бежали обыскивать дом. Или кто-то предполагал, что он заблудился в саду, и все неслись прочесывать сад.

Жюли сказала, что видела, как мальчик с няней спускались к пруду, и выдвинула версию, что ребенок утонул, а няня за ним не уследила и теперь скрывает своё преступление. Няня рыдала и говорила, что она как обычно погуляла с Геночкой, покормила ужином и уложила спасть. И всё время, пока он не заснул, была с ним. И только около двенадцати ушла в свою комнату. Хотя, версию Жюли тоже не оставили без внимания, и с пяти утра в пруду работали водолазы. Но, никаких следов, пропавшего ребенка, они не нашли.

Потом Жюли выдвинула еще одно довольно бредовое предположение, что это артисты увезли ребёнка. Никто в это, особенно, не поверил, но допросили водителей, которые отвозили артистов. А утром в гостиницу ездил следователь или дознаватель, как там у них это называется, и опрашивал артистов, кто и что видел, и какие сведения может дать. Но, оказалось, что мальчика никто, кроме Вадима и Антона, вообще, не видел, так как артисты были в гримерке или за кулисами, а на сцену вышли, когда ребенка давно увели спать.

Жюли всю ночь жутко истерила, рыдала по потерянному ребенку и умирающему мужу, чем вызывала у всех не сочуствие, а скорее раздражение. И у Вики сложилось впечатление, что в искренность ее стенаний не верила, не только она, и все присутствующие, но и сама Жюли.

К Кириллу приезжала скорая, сделали уколы, кардиограмму, дали какие-то рекомендации. Он немного пришел в себя и снова окунулся в поисковый процесс.

Еще ночью, следователь опросил всех присутствующих. Вика тоже отвечала на вопросы: видела ли она мальчика, в какое время, не заметила ли она в доме каких-то посторонних людей. Вика сказала, что она в этом доме третий день и практически все люди, которые здесь находятся, для нее посторонние. А уж если принять во внимание шестьдесят человек гостей, то список незнакомых – необъятно велик.

И, вдруг, сейчас, Вика вспомнила подозрительный разговор мужчины и женщины на озере ночью. Она стала прокручивать, тот странный диалог, вспомнила слова: «вынеси его» и «дай ему это, чтобы спал».

«А вдруг разговор шел о ребенке? Нужно обязательно позвонить Кириллу и все рассказать». Но, как начать разговор, Вика не знала. «Очень трудно позвонить малознакомому человеку, у которого такое горе и пытаться делиться своими запоздалыми домыслами. Не просто. Но, позвонить обязательно нужно». Вика знала точно, что если она приняла решение, то отступать уже не в ее характере.

Она зашла домой и первое, что сделала, набрала номер Кирилла. Можно было позвонить и из такси, но, присутствие водителя, Вику смущало. Почему-то очень не хотелось, чтобы чьи-то чужие уши слышали этот разговор. Набрав номер, она долго ждала ответа абонента. «Не подходит, не может, не хочет, нет сил, болен…», – перебирала она возможные варианты. Наконец, она услышала голос, усталый, какой-то безликий, но точно – это был голос Кирилла.

– Да, Виктория, здравствуйте. Как долетели?

– Спасибо, всё нормально. Кирилл Андреевич, я понимаю, что не должна Вас беспокоить, но мне необходимо Вам кое-что рассказать. – И Вика передала Кириллу разговор, свидетелем, которого она невольно оказалась.

– Вы знаете, мы смотрели видеозапись с камер, которые стоят с обратной стороны дома, – поделился Кирилл. – Там в ноль тридцать мелькнула некая фигура, с каким-то свертком. Но, никого это не удивило, так как через заднюю калитку персонал с работы уходит. И машины с той стороны часто подъезжают, мужья жен встречают и так далее. Действительно, оттуда машина в этот момент отъехала, номер не читается. Отдали полиции, они сейчас пытаются разобраться. Из того, что можно разобрать, становится понятно, что, скорее всего, это была женщина, или мужчина очень миниатюрный. В плаще или, замотан в какую-то тряпку. Единственная зацепка, что этот некто вернулся. Вполне вероятно, он знал угол обзора камер, поэтому, мелькнул в самом углу кадра и лица, конечно, не разглядеть. Вот, собственно и всё. Больше информации никакой.

– Я ещё вспомнила, когда женщина на озере мимо меня прошла, то я почувствовала, что у нее очень резкие духи, какие-то удушливо сладкие.

– Виктория, спасибо Вам, что не остались равнодушной к моей беде.

Они попрощались. Сказать, что у Вики осталось какое-то гнетуще-тоскливое ощущение от этой истории – это не сказать ничего. Было жалко малыша и его отца. «Такое горе. А еще говорят, снаряд в одну воронку не попадает. Как видно, попадает. И ещё как. Сначала жена, потом сын. И все беды одному человеку. Как же помочь? Но, что она может? Если бы это был друг или любимый, или хотя бы хорошо знакомый человек. Но, он не подпадает, ни под одну из этих категорий. Он клиент, чужой и едва знакомый человек». Но сердце нещадно щемило, и было его очень жаль.

Нужно было как-то встряхнуться, сделать несколько звонков, уточнить время завтрашнего рандеву звезды с новым стилистом. И вообще, подготовиться к встрече этой самой звезды, а то она уставшая, голодная и несчастная, устроит Вике райскую жизнь. «Нужно срочно брать себя в руки», – сказала себе Виктория. И срочно взяла. А, что делать? Другого выхода всё равно не было.

9. Модному артисту – модный стилист

Стилист был модный, востребованный, избалованный вниманием звездных клиентов и, в следствии этого, крайне амбициозный. Но, такой фавор не мешал ему оставаться способным творческим человеком. Пелена известности глаза не застила, и он предложил Лаврику довольно интересные эскизы, после воплощения в жизнь которых, кумир девочек – школьниц, мог превратиться в мужчину «хоть куда, в полном расцвете сил». Конечно, этот самый расцвет сил у него и так был, и без вмешательства модного стилиста. Лаврику в этом году исполнилось тридцать лет. И новую, более взрослую аудиторию, пора было уже завоевывать. Вика договорилась со стилистом, что они еще раз все обсудят, господин Борцов покажет проект своему продюсеру и тогда дадут окончательный ответ. Стилист проводил гостей до дверей, был нежен и ласков, восхищался талантом Лаврика, одним словом, явно хотел зацепить выгодного клиента.

Вика со звездой, сели в машину. Водитель Гриша грустно глянул на Вику в зеркало заднего вида. Если бы Гриша был евреем, то вся тоска еврейского народа была бы отражена в этих глазах. Но, евреем Гриша не был, а тоска была. Был он простым русским, деревенским парнем и работать в принципе не слишком любил, а уж в воскресенье, особенно. Поэтому, он с надеждой поглядывал на Вику, может, она посодействует и побыстрее увезет звезду домой, а его – Гришу, отпустят в свободное плавание. Приняв massage от водителя, Вика обратилась к Лаврику:

– Ну что, домой?

– Викуль, а поехали, поужинаем куда-нибудь, – предложила звезда.

Вика взглянула на поникшего водителя.

– А, может, домой, у нас там всё есть? – парировала подруга звезды. Лаврик состроил недовольную мину. Он не любил, когда с ним спорят. И Вика решила не нагнетать. – Ну, как хочешь, в ресторан так в ресторан, – и посмотрела в зеркало на Гришу, как будто говоря: «ну извини, не смогла».

10. Неожиданное известие

– Вик, ну Вик, как ты не можешь понять?! Это временно. Мне нужно как-то менять не только имидж, но и свою жизнь. Или ты думаешь, я до пенсии буду по ночным клубам мотаться. Мне нужен бизнес. Нормальный, стабильный бизнес. А для этого я должен вращаться совсем в других сферах. В нашей тусовке, около искусства, только колготками торговать или, уж на худой конец, дешевой парфюмерией со своей мордой на пузырьках и тюбиках. Не к этому я стремился. Мне нужны выходы на приправительственные круги, и войти в них я должен не как «обезьяна», которую позвали развлечь почтеннейшую публику: песни спеть и поплясать, а наравных, как полноценный член их стаи. А этого добиться я могу, только с ее помощью. Вик, ну как ты не понимаешь, что мне это сейчас необходимо?

Вика не понимала. По всей вероятности, того ума, коего ей отмерила природа, было недостаточно, чтобы осознать, как можно из-за каких-то туманных перспектив и, вряд ли реального бизнеса, зачеркнуть восемь лет жизни и работы, даже не беря во внимание, сколько она вложила в Бориса Лаврентьева. Просто так, одним «росчерком пера», поставив во главу угла, только выгоду и материальное благополучие. Но страшнее всего было другое, оказалось, что Вика не знала человека, с которым живет. И ей вдруг показалось, что сейчас перед ней сидит, какой-то малознакомый, не слишком приятный тип, и пытается её убедить в чем-то, что ей Вике совершенно чуждо, а скорее всего и безразлично.

– Это всего года два, ну, в крайнем случае, три, – продолжал Лаврик взывать к её понятливости, а может быть, и себя пытался убедить, – потом я разведусь, и мы с тобой поженимся. Она прекрасно знает, что не может рассчитывать на какие-то чувства с моей стороны. Она намного старше, потом она, естественно, осведомлена о твоем существовании, но её это не смущает. Я ей тоже нужен, как красивая обложка глянцевого журнала. Муж – известный артист, это престижно, это хорошая реклама, это интерес журналистов, это ток-шоу… Да что, я тебе рассказываю, ты сама это лучше меня знаешь. А я, в свою очередь, получу её связи. Это чисто деловой союз и ты должна понять.

Разговор происходил в ресторане, вокруг как всегда было много заинтересованных лиц, наблюдавших, как проводит время известный артист со своей спутницей. Чтобы не скомпрометировать звезду, злоупотреблять эмоциями было нельзя. Вика давно к этому привыкла. Поэтому, сохраняя на лице бесстрастное выражение, она, не глядя на Лаврика, достала кошелек, положила на стол несколько купюр и встала, собираясь уйти.

– Что это значит? – Лаврик кивнул на деньги.

– Это значит, – спокойно ответила Вика и сама удивилась своему ледяному спокойствию, – это значит, что когда я ужинаю с посторонними людьми, я предпочитаю оплачивать свой счет сама.

Вика подхватила сумку и быстрым шагом вышла из ресторана. У входа дежурили несколько желтых такси, водитель одной из машин услужливо открыл перед ней дверь.

– Вика! – Лаврик в одной рубашке выскочил на улицу, – Вика, подожди!

– Вернись, оденься, а то опять с горлом будут проблемы, – Вика опустилась на заднее сидение машины и захлопнула дверь, – на Арбат, пожалуйста, – сказала она водителю.

Машина заурчала и моментально рванула по пустому ночному переулку. «Зачем на Арбат? – подумала Вика, – что я забыла среди ночи на этом самом Арбате?». Но, ответа не было. Да, наверное, и не могло быть.

11. Кто кого любит

Странно, Вика никогда не задумывалась над тем, любит ли она Лаврика. Просто за восемь лет не вставал этот вопрос. Они жили вместе, потому что это было удобно ему, и не возражала она. Вернее, сначала это было необходимо ему, так как все равно идти было некуда, а она помогала, продвигала, была увлечена проектом «Лавр Борцов» и не возражала, что он живет с ней. Да, действительно, она была увлечена больше созданием артиста, чем самим артистом. А потом как-то так получилось, что увлеклась и самим героем. А, может, и убедила себя в этом. Ответить на этот вопрос она сейчас и сама не могла. Нельзя же жить с человеком, не испытывая никаких чувств. Да нет, чувства, конечно, были: привязанность, в какой-то мере привычка, радость победам и сопереживание неудачам. Восемь лет просто так из жизни не вычеркнешь.

Вика сидела у себя в комнате, часы показывали половину пятого. Значит, она просидела так больше двух часов. Покатавшись по Москве, она вернулась домой, села на диван и погрузилась в невеселые мысли. Сидела, пытаясь понять, как воспринимать эту новую реальность.

Лаврик женится. Не на ней. Кому рассказать, никто не поверит. Хотя и рассказывать не придется. В мире, так называемого шоу-бизнеса, сплетни распространяются с крейсерской скоростью. Вот это было самое отвратительное. Не дай Бог еще с сочувствиями полезут. Этого Вика уж точно не может допустить. Она должна сиять, чтобы никто даже не посмел подумать о сочувствии. А, чтобы не дать «доброжелателям» даже малейшего повода подумать, что у нее что-то не так, нужно хорошо выглядеть. А для начала, хотя бы лечь поспать.

Так или примерно так уговаривала себя Вика. На душе было тоскливо, муторно и как-то беспросветно. Она понимала, что страница жизни под названием «Лаврик» совершенно точно закрыта. И должна открыться новая, но какой она будет, кто знает?