Читать книгу: «Романс со Зверем», страница 3
– Вам бы это и не удалось, – просто ответила Аня. – Я бы все равно сделала по-своему. Так же как и вы, когда без моего ведома «распределили» меня в вашу часть. Так что мы друг друга стоим! – примирительно заключила она, ласково прижимаясь к его плечу. – А по поводу личного счастья… Наверное, это не мое. Я не создана для семьи.
– Вот уж здесь ты абсолютно не права. Послушай старика, но все-таки мужчину. Ты составишь счастье любого настоящего мужика, но вот с кем будешь счастлива ты? Может стоит присмотреться к ребятам нашей части…
– Давайте не будем забегать вперед, – быстро перебила его Аня, не желая больше продолжать этот разговор.
– Не будем. Прости. Слишком навязчиво?
– Нет. Просто слишком рано. Я ценю вашу заботу. Но я должна сама к этому прийти… со временем. А времени у нас кстати немного, с учетом того, что вы мне еще обещали посещение музея, – спохватилась она. – Да, да, я все помню. Душевными разговорами меня не сбить с намеченного пути, – задорно объявила Аня и стала собираться.
Это был замечательный день на двоих. Когда солнце клонилось к закату, они распрощались, опять же по требованию девушки, подальше от ворот части. Под большим раскидистым вязом Палыч заключил ее в объятия, поцеловал в лоб и тихо произнес: – Спасибо за все, дочка!
Этой ночью Аня спала с улыбкой на лице. Ей снились родители. Она маленькая шагает с ними по тротуару, а когда на пути возникает лужа, мама и папа подхватывают ее за руки, и Аня со смехом взмывает высоко-высоко.
Глава
IV
Наступил понедельник. Он всегда приходит не вовремя, хоть и следует сразу же за воскресеньем, начиная наступать на пятки последнему выходному еще вечером. «Вот уж никогда не задержится!» – часто говорил папа. Нужно было спешить на совещание. Опаздывать Аня не любила.
Еще у дверей штаба она вновь почувствовала предательские трепыхания сердца. Дверь в кабинет Николая Павловича была открыта, оттуда раздавались бурные приветствия. Бросив через плечо: – Здрасьте, Ольга Викторовна! – Аня влетела в кабинет. Биение в груди усилилось. И только окинув взглядом присутствующих, Аня поняла в чем дело. Она хотела видеть Константина и боялась встречи с ним. А он сидел как всегда уверенный и невозмутимый. На этот раз Ане достался последний стул по тому же ряду, где сидел Костя. Она заняла свое место и с облегчением вздохнула: можно будет не встречаться с ним взглядами.
Николай Павлович начал совещание. Вскоре монотонные доклады сменились бурным обсуждением предстоящего праздника. Подготовка ко Дню части шла полным ходом. Аню же не особо прельщало оказаться практически одной с незнакомым коллективом на массовом гулянье, поэтому вникать в план готовящихся мероприятий она не хотела.
Дальше полетели активные трудовые будни. Аня начала потихоньку знакомиться с коллективом, который теперь не казался ей таким уж чужим. Те же люди, что и везде, со своими заботами, надеждами, но чуть другим каким-то жизнеутверждающим чувством юмора и дикой самоотверженностью, которую трудно было угадать в сердцах, израненных войной. В части царило абсолютное понимание и взаимоуважение. И если уж они дружили, то чувство это было настоящим.
В середине недели в кабинет в свойственной ей стремительной манере ворвалась Альбина Исмаиловна и с заговорщическим видом затараторила.
– Анюта! Хорошо, что я застала тебя на месте. Понимаешь, – прямолинейно начала она, – я не была в отпуске уже больше года. А тут дочке путевку на море дали. Я внуков год не видела. Вот мы и решили с Верочкой, что пока она еще здесь, ты можешь заменить меня в кадрах на пару недель. Ты девочка умная, со всем справляешься, там для тебя не будет ничего сложного. Если что, Вера всегда на подхвате.
Вопроса согласна Аня или нет не последовало. Похоже, что они с Верочкой действительно уже все за нее решили.
– Ну, тогда я пишу заявление. Николаю Палычу все объясню, он будет не против. Спасибо тебе огромное! – она с чувством пожала Ане руку и также молниеносно покинула кабинет.
А скучно здесь действительно не будет! Со стола вихрем взметнулась стопка бумаг. Аня протяжно вздохнула. Работы кадровика она не боялась, на предыдущем месте ей часто приходилось заменять свою коллегу, которая с завидным постоянством удалялась на больничный с маленьким ребенком.
Через несколько минут зазвонил телефон.
– Аня, зайди к Николаю Павловичу! – услышала она зевающий голос Ольги Викторовны.
«Вот фурия! Уже и у Палыча побывала. Не женщина, а танк!» – мелькнуло в голове у Ани.
Николай Палыч явно был чем-то расстроен, но виду не подавал. Передав Ане заявление Альбины Исмаиловны, он кашлянул.
– Ну что? Отпустим ее?
– А у нас есть другие варианты? Человек в отпуске год не был. И Вера Николаевна еще здесь. Справимся, Николай Палыч! – с улыбкой добавила девушка.
Ей хотелось расспросить его о причинах его расстройства, но она не осмелилась. В последние дни и до нее долетали слухи о неудачных вылазках наших и срыве давно готовящейся контртеррористической операции.
– Да все у меня готово! – из-за двери кабинета доносился голос Альбины Исмаиловны. – Ей останется только приказы подготовить. А вот и она… – Аня была тут же усажена на стул, а дверь за ней закрыта. – Значит, Анечка, вот здесь трудовые книжки и личные дела. Как обычно ко Дню части несколько грамот и два звания. С ними, наверное, не успею разобраться. Сможешь подготовить сегодня без меня? А я завтра все проверю. Ну, я побежала. Завтра жду тебя в кадрах, – все это она успела уложить в полминуты, надевая пиджак и подкрашивая губы одновременно.
Уже в дверях она резко затормозила: – Еще раз огромное тебе спасибо. Ты – моя спасительница!
– Действительно спасибо тебе, Анюта, – повторила Вера Николаевна, когда порыв ветра, свойственный любому передвижению ее подруги, наконец, стих. – Это такое счастье встреча с детьми, с внуками!
Женщина вздохнула так, как не хотела бы при постороннем человеке, но сердце заходилось тоской. Аня собрала папки, оставленные Альбиной Исмаиловной на столе, и переложила на тумбочку. На самом верху оказалось одно из личных дел. Вера Николаевна взяла его в руки.
– Вот уж кто действительно заслуживает всех наград на свете! – с чувством произнесла она.
«Зверев Константин Владимирович» – прочитала Аня наклейку. Константин! Она непростительно резко взяла папку в руки. После описи документов шла анкета с фотографией владельца. На нее со своей неизменной усмешкой во взгляде смотрел ОН!
– И за что же вы его хотите так облагодетельствовать, Вера Николаевна? – с неприкрытой дерзостью поинтересовалась Аня.
– Мое отношение к нему всегда останется неизменным, чтобы там не говорили другие. После того, что он для меня сделал, я ему до конца своих дней обязана.
Взгляд женщины остановился, потух, будто порыв ветра задул в нем искру жизни. Аня поняла, что любая реплика здесь будет неуместной. И подождав минуту, видимо собираясь с мыслями, Вера Николаевна начала свой грустный рассказ.
– В девяносто седьмом они вместе с моим мужем участвовали в «зачистке» одного села, а попали в качественно спланированную засаду. Их окружили и открыли шквальный огонь. Многие погибли на месте. Витю тоже серьезно ранили, и если бы не Костя, то добили бы там же. Константин на своих руках вытащил его из-под обстрела, получив при этом сквозное ранение, потом еще долго отбивался с остатками наших ребят, пока не подоспело подкрепление. Я тогда была на пятом месяце беременности. Витя очень хотел второго ребенка, мальчика. Я не могла выносить несколько лет, четыре выкидыша, и вдруг такое счастье. В общем, после всего пережитого и нескольких перенесенных Витей тяжелых операций, я потеряла ребенка. Да, и сама чуть на тот свет не отправилась. Когда муж пошел на поправку, несмотря на уговоры наших родственников, мы решили остаться в этой части. Так и дослужились до пенсии. Теперь пора и честь знать, два месяца осталось. Вот передам тебе все дела и к дочке в Тулу, – закончила Вера Николаевна уже более спокойным голосом. – Так что Константин для меня, – она снова взяла в руки увесистую папку, – можно сказать Ангел-Хранитель! Всегда, когда в церковь иду, свечку за его здоровье ставлю и молюсь, чтобы не один на свете остался. Ему семья нужна, но кто же решится на судьбу жены военного. Тем более такого солдата как он. Он как будто родился на войне, всегда там, где стреляют, первым на передовой. Сколько молоденьких солдат от смерти уберег, не кидая их необстрелянных в бой. Но и спуску им не дает, не зря, наверное, прозвище «Зверь» получил.
Аня слушала как зачарованная. Хотелось вздохнуть, но было нечем. В маленьком кабинете воздух сгустился, зачерствел. Кажется, все время этого печального рассказа, Аня не дышала. Вера Николаевна давно замолчала, а девушка все сидела, уставившись неморгающим взглядом в белую папку в руках женщины. Наконец, она решилась задать давно мучивший ее вопрос.
– А разве он не женат?
Аня прикусила губу от злости на саму себя. Ну что за девичье любопытство?! Нужно было исправляться и быстро.
– Просто я видела его в семейном общежитии и решила, что он живет там с семьей.
– Нет, у него своя квартира в поселке, но в общежитии он частый гость, – печально улыбнулась Вера Николаевна. – Видно такая уж судьба – быть в почете у женщин. Ни одна еще наверное не устояла, но ни одна его и не зацепила. Марина вон даже после развода с мужем решила ради Кости в части остаться, три года вокруг него вьется, а он только в гости заходит.
– Марина – это продавщица в местном магазине? – с напускным безразличием поинтересовалась Аня.
– В магазине работает Лена, молодая, глупая, влюбленная во всех офицеров сразу. А Марина – врач нашей части, красивая женщина. Приехала сюда с мужем четыре года назад, ну и влюбилась сразу же и без памяти. Константин, конечно, избегал отношений с ней, пока она была замужем, но та поступилась всем ради него: семью свою разрушила, чуть мужу карьеру не загубила. Хорошо, что Николай Павлович, чтобы не афишировать скандал, замял все быстро и выхлопотал для парня перевод.
– Санта-Барбара просто какая-то!
– А ты думала, у нас тут только война? Еще какие страсти бывают, Санта-Барбаре и не снилось! – неожиданно развеселилась Вера Николаевна. – Ну что идем домой?
– Вы идите, Вера Николаевна, а я еще посижу, подготовлю приказы, раз уж Альбине Исмаиловне обещала.
Прошло несколько долгих минут, во время которых Аня рассматривала облупившуюся краску на деревянных рамах окна. Она думала о людях, с которыми волею судьбы ей пришлось познакомиться. Аня выросла среди мужчин, солдат, офицеров, но сейчас ей казалось, что она снималась в каком-то фильме, реалистичном, иногда пугающем, но все же фильме. Здесь царила другая жизнь и люди были другие. От одной только мысли о том, что она может хоть чем-то быть полезной им, у Ани в груди алой гвоздикой расцветала гордость. Свои собственные переживания тонули и растворялись в героизме этих доблестных людей.
Аня с энтузиазмом вставила в компьютер дискету, любезно оставленную кадровиком, и принялась печатать приказы и представления. Не так-то уж и много для человеческого подвига. Через полчаса она взяла в руки последнюю папку, личное дело Константина. Листая страницы, Аня уверяла себя, что ничего предосудительного в ее любопытстве нет.
Константин Владимирович Зверев, тридцать семь лет, бывший командир группы, затем отряда специального назначения разведывательного полка, командир батальона… Оставив на потом изучение карьерных ступеней майора Зверева, Аня вернулась к первой странице. Даже с бездушной фотографии его взгляд гипнотизировал. Холодный, цепкий, жесткий. Девушка тяжело перевела дыхание и продолжила. Не женат, детей нет, прошел обе чеченские войны, Грузино-Абхазский конфликт, Дагестан, участвовал во многих контроперациях в России и за ее пределами. Это был сумасшедший послужной список: награды, благодарности, отличия! Действительно Настоящий солдат, истинный герой своей Отчизны!
«Герой… и бабник! – с чувством подумала Аня и закрыла папку. – Завтра подготовлю документы, ничего с ним не случится». Это была ее маленькая месть.
Конец недели прошел в активной передаче дел Альбиной Исмаиловной. Эта не собиралась пускать все на самотек, и уж точно никому бы этого не позволила. Инструктаж был подробнейший: вплоть до того на каких местах должны лежать папки и сколько оборотов замка сейфа. Аня не засыпалась ни на одном вопросе, за что удостоилась похвалы и обещания получить заморских сладостей. Со спокойным сердцем Альбина Исмаиловна отбыла восвояси.
Аня с ужасом ожидала выходных. Раннее южное лето с самого утра прокрадывалось в дом томительным маревом. Оно гнало всех из квартир в тень деревьев или к водоему. Старый заброшенный карьер был единственным развлечением местных жителей. Его обводнили пару лет назад и с тех пор ревностно охраняли. Ане не улыбалась перспектива столь фривольного отдыха под пристальными взглядами сослуживцев, но и изнывать от жары в квартире она больше не могла. И сейчас Аня брела с обеда в поисках души, что составит ей компанию на выходные. Дверь кабинета Кати оказалась открытой. Екатерина устроилась в часть на месяц раньше Ани и девушки сразу нашли общий язык, будучи «новобранцами» в старом сплоченном коллективе. Катя жила в поселке вместе со старшим братом. Денис служил в части, как когда-то их отец. На большой земле по стопам военного шли за большими чинами, здесь – за подвигами и риском.
– Какие планы на выходные? – с порога спросила Катя.
Татьяна всегда считала, что прямолинейность не лучшая черта женского характера, но сейчас Аня была рада, что у новой товарки таковая присутствует.
– Денис с ребятами опять пойдут на карьер. Будут шашлыки и старые офицерские анекдоты, – Катя по-детски сморщила нос. – Пойдем со мной, а то я с тоски умру.
Аня живо согласилась. Ей даже не пришлось напрашиваться в дружную компанию, чего она ой как не любила. Из-за приоткрытой двери послышались шаги, а потом голоса. Обычный разговор на обыденную тему. И все бы ничего, Аня не придала бы ему особого значения, если бы голос мужчины не был таким притягательным. Аня встала, подошла к зеркалу, висевшему на стенке шкафа, сразу за дверью, изобразила увлеченность своей прической. Катя не переставала щебетать о новой моде на мини-юбки в Москве.
– Завтра мы с вами едем в Моздок. Судебное заседание перенесли на неделю раньше, – голос Веры Николаевны звучал как всегда ровно.
– Почему вы? – немного удивленно спросил Зверев. – Почему не новый юрист?
– Костя, ваше ярое желание напугать всех нашей суровой действительностью до добра не доведет. Нагоните жути на девочку, сбежит, не оглядываясь.
– Ей будет полезно окунуться в наши реалии. Готов биться об заклад, надолго ее не хватит.
Аня нечаянно дернула прядь волос и чуть не вскрикнула от боли. Лицо заливало багрянцем злобы.
– А я думаю, что светит нам с вами после этого выговор от Быстрова. К тому же, Анна еще не готова к такого рода делам.
Зверев смолчал, наверное, усмехнулся про себя как обычно. Его шаги начали удаляться, в противоположном конце коридора стукнула дверь. Аня хмуро взглянула на себя в зеркало, взбила рукой волосы и стремглав вылетела из кабинета. Катя еще что-то кричала ей вдогонку, но Аня этого уже не слышала. Она шла прямиков в кабинет Быстрова. Аня не приняла это решение за долю секунды, не обдумала его и пока шла по длинному, скрипучему коридору штаба. Она вообще не думала, этим она была в отца: резкими, необдуманными поступками. Возможно, завтра она сильно пожалеет о своем легкомыслии. Но сейчас в сознании перекрикивали друг друга гнев и самолюбие. В ней усомнились трижды и Аня сочла это как оскорбление. Вера Николаевна поставила под сомнение ее компетентность опытного специалиста, Зверев – ее смелость и неумение пасовать перед трудностями. Но что было обиднее всего, так это бросающееся всем в глаза покровительство Быстрова. Снова Аня проходила те же круги ада в попытке доказать всем, что она из себя представляет. История повторялась раз за разом.
– Николай Павлович, я прошу вас отправить меня на завтрашнее судебное заседание в Моздок, – с порога выпалила она.
Палыч кашлянул, поднялся.
– Что так? Вера Николаевна уже приготовила документы на командировку.
Если бы Палыч попытался отговорить ее, объяснить напряженную ситуацию на границе, наверное, Аня бы сдалась. Но Быстров начал юлить, и гнев человеческий теперь должен был излиться на него. Аня решительно села.
– Во-первых, я введена в курс дела, во-вторых, я изучала судебную практику по данному вопросу, в-третьих, повторное заседание состоится в следующем месяце уже без Веры Николаевны, так что мне в любом случае придется ехать, – Аня говорила скороговоркой, пригвоздив Палыча взглядом к стене. – Это основные аргументы, но я могу продолжить.
Быстров открыл было рот, но Аня снова перебила.
– Ведь я поеду в сопровождении майора Зверева, так что за мою безопасность можно не беспокоиться, ведь так, Николай Павлович?
Палыч снова кашлянул, сел.
– От Константина ни на шаг. Вечером мне позвонишь, отчитаешься.
– Так точно, товарищ полковник, – Аня вышла из кабинета, громко стуча каблуками.
Этот стук еще долго будет отдаваться набатом в сердце Быстрова.
Ранним утром Аня взглянула на небо. Снова ни облачка. Может быть и лучше, если она проведет этот день не в душном кабинете, а в дороге. Открывая дверь уазика, она не была удивлена тому, что майор Зверев уже восседает на переднем пассажирском сиденье, хотя «сюрприз» был несколько смазан.
– Доброе утро, – Аня села в машину, улыбнулась водителю.
– На обратном пути нам необходимо заехать в Надтеречное, – безучастно заметил Зверев.
– Вас это смущает? – в таком же тоне поинтересовалась Аня, не глядя на мужчину.
Константин нахмурился, взгляд стал волчьим. Аня отвернулась к окну.
В Моздоке все желание любоваться местными красотами у Ани резко пропало. Лица людей сосредоточенные, взгляды обреченные. Казалось, война так и не покинула эти места. Напряженность бродила по старым улочкам, выглядывала из выбитых окон заброшенных домов. У ворот здания суда патруль из сотрудников МВД, тщательный досмотр документов. Наверное, он был бы более пристрастным, если бы не присутствие майора Зверева. Помимо быстрого занесения данных в журнал, это были в основном крепкие рукопожатия и еще более крепкие мужские объятия. У Ани вдруг стало тепло на душе, в компании Зверева действительно было безопасно. Вскоре она убедится в этом лично.
После суда предложений пообедать ни от кого не поступило. Аня и не думала возражать, желание было одно: поскорее вернуться в часть. По дороге в Надтеречное ее укачало или она просто симулировала сон, чтобы избежать холодно-насмешливого взгляда Зверева. Несмотря на тридцатиградусную жару, холод поселившегося здесь ужаса пробирал до костей. Жители, и движениями и внешним видом больше походившие на зомби, шарахались от каждой встречной машины, хотя таковых здесь было мало. Полупустой поселок создавал ощущение призрака. Люди все еще бежали из своих домов. Аня непроизвольно поежилась, Зверев открыто усмехнулся. В поселке они управились не так быстро, как Ане бы того хотелось, но за это она была вознаграждена самой вкусной в мире лепешкой и крепким чаем в тонком пластиковом стаканчике. На обратном пути нас заднем сиденье рядом с Аней разместились два пакета с провизией. Было похоже, что Константин скупил все запасы местного хлебного магазинчика. Аня хотела улыбнуться, но не смогла, любое проявление эмоций здесь казалось неуместным. Желудок удалось успокоить, а вот сердце нет. На границе образовалась очередь из трех машин. Снова проверка документов, на этот раз основательная. Старенькая «копейка» с еще более старым дедом за рулем медленно проползла мимо патруля. Уазик продвинулся на два метра, снова остановился. В воздухе было так тихо, что голоса милиционеров раздавались гулким эхом. Неожиданно Зверев прищурился, надел защитную фуражку и вышел из машины. Аня последовала за ним.
– Сидеть в машине, – рыкнул Зверев, не оборачиваясь на нее.
В другой ситуации Аня бы оскорбилась такой грубостью, но сейчас послушно юркнула в машину. Зверев незаметно кивнул водителю и пошел вперед. Вот он миновал черную Волгу и скрылся за бортом старой Газели. Аня заерзала на сиденье, посмотрела на водителя и решилась открыть окно. Молоденький лейтенант на КПП проверял документы мужчины на Газели, тот вел себя вполне равнодушно, пока рядом не появился Зверев. Лейтенант уже готов был поднять шлагбаум.
– Дальше я сам, лейтенант, – Зверев махнул в воздухе «корочками» и предложил хозяину Газели отойти в сторонку.
Лейтенант только кивнул в ответ. Видимо, Зверева здесь знали в лицо.
– В чем дело? – мужчина на Газели заметно занервничал. Его черная окладистая борода заходила ходуном. – У меня в машине сын, у него диабет, мы едем в больницу.
– Сопроводим, если понадобиться, – Зверев пристально изучал мужчину. – Пусть ребенок выйдет.
– Зачем? – нервно спросил мужчина.
Зверев недобро прищурился.
– Рахим, выходи, – крикнул хозяин Газели, как показалось Ане, наигранно громко.
Из машины вышел паренек лет четырнадцати, угловатый, дерганный; глаза красные, то ли невыспавшиеся, то ли зареванные. Зверев окинул его беглым взглядом, задрал черную футболку.
– Это что? – спросил он, указывая на маленький черный приборчик на поясе мальчика.
– Инсулиновая помпа. Я же говорю, у моего сына сахарный диабет. Мы едем в больницу, – раздраженно ответил мужчина и сделал два шага назад.
А дальше произошло то, что на всю жизнь отложиться в памяти Ани, как кадры из фильма ужасов. Зверев схватил парня за руку, вывернул ее за спину и уже потянулся к помпе, как услышал за спиной тихое «Аллаху Ак…», но договорить чеченец не успел. Зверев ударил ему в живот с локтя. Из раскрытой ладони мужчины выпал тонкий клинок. К Звереву уже бежали и сотрудники ГИБДД, и водитель уазика. Они грубо скрутили чеченца, отвели к милицейскому уазику. Зверев в этом уже не участвовал. Он снова бросился к подростку, но не успел. Мальчишка увернулся и сжал в руке помпу. Один из милиционеров кинулся на помощь Звереву.
– Назад! Бомба! – заорал Константин и выбил помпу ногой. Помпа ударилась о дверь Газели… Аня закрыла глаза… И прозвучал взрыв!
