Читать книгу: «Секреты Лилии», страница 19
Ведьма захохотала:
– Каждый раз пытаешься сбежать, юный цветок. Но от проблем не убежишь, однако я могу помочь. Еще одна сделка, и ты перестанешь бояться за любимого.
Лили обернулась, но руку от двери не отняла. Она была готова выломать ее, потому что разговор все больше отнимал душевных сил.
– Интересно? Я слышу, как бьется твое сердце, цветок. Оно трепещет от страха и любопытства. – Женщина наклонилась вперед, и черные локоны упали на грудь, скрывая торчащие ключицы.
Лилия старалась размеренно дышать. Она молчала.
– Твой дар. Совсем скоро он раскроется в полную силу и загорится ярким огнем. Подари его мне. – Ведьма взмахнула рукой, и на столе возник старинный пергамент. – Одна подпись, и я освобожу тебя от сделки со Смертью. Заплачу за тебя кровавую плату, и ты больше никогда не будешь одинока, а твоя мать проживет счастливую и долгую жизнь.
Слова женщины напоминали прохладный бальзам. Он залечивал израненную душу Лили, и она, затаив дыхание, смотрела на договор, сияющий теплым светом.
– В обмен на мой дар?
– Да. – Лицо ведьмы расплывалось в тумане.
– А что станет со мной?
Тревожный молоточек бил по вискам, и барабанная дробь внушала ужас. Однажды она уже заключила договор. И вряд ли в этот раз что‑то изменится. На свете не бывает бескорыстных чудес. За все приходится платить.
– Станешь обычной девушкой. Разве не об этом ты мечтала долгие годы, цветок? Избавиться от страшных предзнаменований, перестать бояться собственной тени!
Речи ведьмы звучали заманчиво и обещали обычное человеческое счастье. Перед глазами Лили промелькнуло воображаемое будущее. Тихая жизнь с Натаном на берегу моря, дети, играющие среди люпинов. Никаких обязательств и условностей.
Лили подошла к столу и взяла золотое перо. Так легко. Пару взмахов – и нестираемая подпись навеки закрепит договор с ведьмой.
– Вместо чернил – кровь, – услужливо подсказала женщина и пододвинула к Лилии кинжал.
Как завороженная, она села и прикоснулась к лезвию. Оно обожгло холодом. Но упрямый молоточек продолжал звенеть в голове, и Лилия впервые задумалась. Кем она станет, если потеряет дар? Что‑то было не так, что‑то не складывалось в общую картину.
– Давай же! Не тяни! – не выдержала ведьма томящего молчания. – Подписывай.
Лили внимательно на нее посмотрела и отбросила перо:
– Нет! Это очередной обман, и, подписав договор, я лишусь не только дара, но и души. – Она прозрела. – Вы – та старуха, которая дала мне ваш адрес. И с самого начала знали, что плата за жизнь матери будет невыносимой. Все было подстроено заранее. Но вы не учли одного. Я уже давно смирилась, хоть не понимала этого. И я готова нести свой крест положенный срок, но больше никогда в жизни не заключу ни одну сделку с вами!
Ведьма глухо зарычала и скрючила руки в неистовой злобе:
– Думаешь, со мной можно торговаться, глупая девчонка? Если пришла сюда, просто так не уйдешь. Подписывай! Если хочешь жить. – Она метнулась к Лили. Костлявые пальцы ухватились за запястье и вложили перо. – Подписывай, – прошипела она.
Лили снова ощутила себя девочкой, безрассудной и смелой, доведенной до отчаяния.
– Вы ничего мне не сделаете, – она вырвала руку, – потому что я сильнее вас, иначе бы вы не стремились заполучить мой дар.
Лилия подошла к двери и спокойно нажала на ручку. На этот раз та безропотно покорилась. Больше ее ничего не держало. Она сделала выбор.
Лили не обернулась, даже когда услышала бешеный рев, и равнодушно прошла по длинному коридору, со стен которого до сих пор свисали клочья обоев. Она шла, уверенная, что приняла правильное решение. Жить можно и без любви. Но без души – невозможно.
Лили выбралась на улицу. Ее встретил проливной дождь. Ледяные капли остужали кожу, смывали прикосновения ведьмы. И очищали сердце от слез. Она старалась не думать, к чему приведет ее поступок. Разрыв с Натаном неизбежен, иначе проклятье завершит бег. А Лилия не сможет жить, зная, что на ее руках кровь любимого человека.
Она шла домой, сгибаясь под ударами ливня. В непроглядных тучах пробивался крохотный луч света. Лили проиграла битву с магией, но победила саму себя. Неистовое желание любить. И познала смирение, с которым ей предстояло прожить следующие двадцать пять лет.
Глава 23. Безымянная могила
Русамия. Велидар. 2016 год
Лана лениво следила за солнечным зайчиком, который прыгал по стенам спальни. Он отражался от часов Марка. Парень спал рядом, а его рука приятной тяжестью придавила Руслану к кровати. С пола доносился храп Кота. Изредка собака чихала, а за окном, где разливалось слепящее солнце, пели соловьи. Лана наслаждалась живыми звуками, но мысли упорно возвращались к истории Лиззи.
Еще не конец. Далеко не конец. Даже когда в очередном приступе лунатизма она поднимется в мансарду и напечатает последнее слово высохшей краской, Лиззи продолжит жить внутри ее. И никогда Руслана не забудет историю безумной девушки.
Она устала. Лана морально устала, но не могла бросить расследование в самом конце. Кто бы подумал, что путешествие на родину Кристины Валерьевны обернется для нее сложным испытанием. Наверное, именно это и имела в виду бабушка, когда говорила, что прошлое лучше не ворошить, чтобы не обижать призраков.
Руслана посмотрела на неряшливую стопку листов. Они захламили тумбочку и погребли под собой шкатулку с фотографиями, письмо Натана и газеты. Если бы не Марк, сегодня ночью она бы свихнулась. Воображение Ланы бурно реагировало на каждое написанное слово, словно это не Лиззи, а она – участница тех страшных событий. Образ Глеба был очень реальным. От одного воспоминания у Русланы мерзли руки и ноги, а в груди болезненно покалывало. Она тяжело вздохнула и тихо засмеялась. Проклятое любопытство точно доведет ее до нервного истощения.
– Я рад, что у тебя хорошее настроение, – хриплый сонный голос Марка прозвучал прямо в ухо.
– У безумцев всегда все хорошо, а улыбка, как у Джокера из Бэтмена. – Руслана повернулась к парню и зарылась в его объятия.
– Люблю твою улыбку. И твой цвет волос, – после некоторых раздумий добавил он.
Лана хихикнула:
– Ты неизлечим.
– А разве от тебя можно вылечиться?
– Не знаю. У бывших хорошо получалось, – ответила Руслана.
С удивлением она поняла, что воспоминания об Эдуарде превратились в пыль на сердце, которую осталось смахнуть мокрой тряпкой.
– Они – дураки, но я рад. Благодаря им ты приехала в Велидар.
Марк приподнялся на локте и осыпал ее лицо невесомыми поцелуями. Руслана со смехом ущипнула его за нос, но саднящая боль в пальцах вернула в ночные кошмары.
– Почему ты не ушел?
– Потому что не мог. У тебя был такой голос, будто ты собралась застрелиться. А когда я услышал твои крики, то совсем обезумел. Хотел забрать тебя к себе домой, но ты заупрямилась. Поэтому я кое‑как забаррикадировал заднюю дверь, увы, она пострадала от моего некорректного обращения, и улегся с тобой в спальне. Кот был на страже. – Марк глянул на «охранника», но тот даже не повел ухом при звуках своего имени.
– Заупрямилась? Не помню. – Руслана нахмурилась.
– Ну, после того, как ты успокоилась, то начала бормотать что‑то насчет Глеба. Мол, он ждет среди люпинов, и ты боишься его. Я так понимаю, Глеб – это тот парень, которого убил твой двоюродный дедушка. Я взял на себя смелость прочитать новые главы страшной сказки. – Марк поежился.
– Да. – Лана задумчиво посмотрела в окно, за которым пестрело яркое поле люпинов. – Это действительно страшная сказка, и еще страшнее становится от того, что все произошло здесь.
– Ты веришь, что это правда?
Их взгляды встретились.
– Можно проверить. – Руслана закашлялась. Голос сел от волнения.
– Предложение, конечно, заманчивое. Но завтрак меня интересует сильнее. Верно, Кот?
Пес наконец встрепенулся. Видимо, понял, что речь идет о еде. Он положил огромные лапы на кровать и завилял хвостом.
Лана почесала Кота за ухом.
– Как насчет ленивых вареников? – предложила она.
Марк состроил рожицу:
– Если «ленивые» означает, что готовить их буду не я, то согласен.
Руслана засмеялась, но неуловимое чувство, что душа неупокоенного следит за ними, никуда не исчезло. Однако она не позволила страхам испортить прекрасное утро. Нет, не сейчас. Потом, когда они спустятся во двор, Руслана подумает об этом. Но эти часы принадлежат только им двоим. И никакие призраки не посягнут на них.
Лана никогда не думала, что провести завтрак в компании мужчины и добродушного пса окажется столь занимательно. Ее накопившаяся нежность из‑за неудачных отношений вылилась на Марка безудержным потоком. Руслана лепила вареники, одновременно жарила пару размороженных стейков для Кота и успела заварить ароматный кофе. А Марк облизывался и настаивал, что пес и хозяин должны поменяться блюдами.
Мука, витающая в воздухе, забавные новости по радио, удивительные рассказы Марка о работе. Лане не верилось, что это происходит с ней. Завтракать рядом с парнем за одним столом, по‑домашнему подшучивать. Руслане не хватало лишь одного. Топота детских ножек.
– Ты смотришь на меня так, словно готовишься съесть.
Лана засмеялась и подложила Марку добавки. Сердце колотилось как у ненормальной.
– Глупости, – прошептала она, – только слегка покусаю.
Марк схватил ее за руку и усадил к себе на колени:
– Ты что, плачешь? – Он растерялся.
Руслана засмеялась, вытирая робкие слезы:
– Прости. Я подумала, что все так идеально. И в это с трудом верится, потому что в каждой бочке меда должна быть ложка дегтя. – Она сбивалась. Неистовые слезы вперемешку со смехом продолжали рваться из груди.
– Не понимаю я ваши русские поговорки. Если под ложкой дегтя ты подразумеваешь Диану, то успокойся. Я окончательно оставил ее в прошлом. Даже нелепую дружбу.
– Нет, – Лана отчаянно замотала головой, – за нее я не переживаю. Она – пустышка. Но у меня всегда так. Начинается красиво, а потом кто‑то щелкает пальцами, и я остаюсь у разбитого корыта. Видимо, я начинаю страдать паранойей. – Она выдавила смущенную улыбку.
– Понимаю. – Марк ласково завел ее локон за ушко. – Но клянусь, мое отношение к тебе самое серьезное. Если бы мне нужна была девушка на ночь, я бы позвонил Диане. Однако ночевал под твоей дверью. И, между прочим, никогда раньше я не завтракал с девушкой. А у нас, кстати, даже секса не было, – резонно заметил он. – И это веский довод, потому что я уже давно не прыщавый юнец. Так что доедай и пойдем копаться в грядках. И чтобы больше ни слезинки. – Парень захватил губы Русланы, втянул в себя, а затем бесцеремонно скинул с колен и шлепнул по ягодицам.
Но Лана лучилась от счастья. Слова Марка не просто подарили ей надежду. У нее распрямились сломанные крылья, и даже призраки больше не казались ей столь пугающими, как раньше. Она раз и навсегда решила никогда не сомневаться в нем.
При виде заросшего двора Марк присвистнул:
– Вчера это не особо бросалось в глаза.
– Я хотела скосить лишнее, но руки не дошли, – Руслана толкнула сломанную дверь. Она висела на нижней петле.
– Я починю. – На лице парня нарисовалась жалостливая улыбка. – У тебя есть газонокосилка?
– Триммер, в гараже. Ключи на тумбочке возле входа.
Пока Марк бегал за косилкой, Лана спустилась во двор и пробралась к тому месту, где раньше была клумба. Странно, Натан столько сил тратил на уход за цветами, но почему‑то в последние годы запустил их. Видимо, здоровье не позволяло.
Руслана смотрела на безымянную могилу и переполнялась скорбью. Одна роковая ошибка повлекла за собой трагедию. И смерть Лизы наверняка была связана с участью Глеба. Интересно, знала ли об этом бабушка? Но Руслана подавила желание позвонить ей и рассказать. Если она не знала, то это может стать для нее сильным ударом.
– Нашел!
Марк притащил во двор триммер и со второго раза завел.
– Даже бензин есть, – похвастался он. – Где косить?
Руслана равнодушно оглядела участок. Удушающая красота больше не трогала сердце.
– Везде. Хочу избавиться от скорбного прошлого. Здесь будут красиво смотреться розы. – И она уселась на крыльцо в обнимку с Котом.
Марк принялся за работу, и чем больше проходило времени, тем больше ослабевал его энтузиазм. Стройные люпины беспомощно падали под натиском лезвий, и их беззвучные крики забирались под кожу Руслане. Она не выдержала и сходила за граблями, чтобы сгрести цветы в кучу и заставить их замолчать.
– Немного жаль, – признался Марк, когда последний люпин пал жертвой триммера.
Они устало обнялись возле огромной кучи цветов. Без красок двор осиротел. Лана пожала плечами:
– Они отравлены трупным ядом. После того что я узнала, я бы уже никогда не смогла смотреть на них без содрогания.
– А если мы не найдем тело? – Марк хмыкнул.
Его забавляла сложившаяся ситуация. Видимо, он не верил, что во дворе есть могила.
– До сих пор история Лиззи находила подтверждения. Инициалы на утесе, фотография, статья в газете.
– Да, но, возможно, Натан позже перезахоронил Глеба. Жить постоянно рядом с могилой… Жуть какая. – Марк взялся за лопату.
– Не думаю. В любом случае мы сейчас это узнаем, – Руслана указала на предполагаемое место. – Мне кажется, здесь.
Марк без вопросов вонзил лопату в твердую землю. Лана смотрела, как он копает, и ей казалось, что с каждым движением он оголяет ее собственную душу. Будто секреты Русланы были погребены под люпинами шестьдесят лет, и сейчас она совершает страшную ошибку. Марк в очередной раз вонзил лопату в землю, и раздался знакомый звон металла о металл. Он нагнулся и поднял маленький серебряный ключик. Отряхнул его и протянул Лане.
– Наверное, он от шкатулки, которую я вскрыла. Никак не могла найти ключ, а он все время лежал здесь. И бесстрашно хранил старые тайны.
Руслана пошатнулась. Перед глазами поплыло. Она стиснула ключик, и он впился в ладонь, как будто стремился оставить свой отпечаток. Марк не заметил ее состояния и продолжил копать. Время бежало, и надежда постепенно таяла. Но вдруг парень замер с занесенной в воздухе лопатой:
– Кажется, ты права.
Он шептал, словно боялся, что желтая кость, появившаяся на свет, вдруг оживет. Руслана осторожно шагнула вперед и потеряла равновесие. Оперлась на плечо Марка, но не могла оторвать взгляд от скелета. Она видела тонкие пальцы, некогда принадлежавшие живому человеку, и представляла, как они шевелятся. Органы словно покрылись тонким слоем льда, и даже сердце замедлило ритм.
– Тебе не следует смотреть на это, – очнулся Марк. – Кот, фу! – прикрикнул он на пса, который любопытно понюхал кости.
– Это Глеб, – лишь прохрипела Лана.
– Возможно. Это останки человека, и следует организовать перезахоронение. Надо вызвать полицию, но, скорее всего, за давностью лет дело не заведут. Не волнуйся, я займусь этим.
Но Руслана словно окоченела, и Марку пришлось чуть ли не силком отвести ее в спальню. Она потерялась во времени. События 1951 года развивались перед ее глазами в разных ракурсах, в интерпретации разных лиц. Но все заканчивалось одним. Натан душил Глеба.
Когда она пришла в себя, на заднем дворе уже суетились мужчины. Среди них было несколько полицейских. Видимо, перезахоронение требовало особой процедуры.
Лана разжала пальцы и поморщилась. Ключик и правда почти сросся с ней и намертво отпечатался на ладони. Она положила его на край тумбочки и уставилась на телефон. Если бабушка не знает, то имеет полное право узнать. Кристина Валерьевна – сильная женщина. Она выдержит. Но для этого она должна приехать в Велидар.
Руслана набрала ее номер и с замиранием сердца прислушалась к гудкам.
– Алло.
– Бабушка, привет! – чересчур жизнерадостно поздоровалась Лана.
– Здравствуй, детка. Как я рада слышать тебя. Но больше всего меня радует, что ты позвонила сама. – Старушка довольно закряхтела.
У Русланы перехватило горло. Она не хотела портить бабушке настроение.
– Как у тебя дела, милая?
– Хорошо, Ба, – она вздохнула. – Хотя не совсем.
– Что случилось?
– С одной стороны – ничего, с другой… тебе лучше приехать, – уклончиво ответила Руслана.
– Ты решила обманом заманить меня в Русамию? – заворчала Кристина Валерьевна.
– Нет. Не обманом. Ба, я нашла во дворе зарытый скелет. Среди люпинов. И у меня есть основание полагать, что это Глеб, – выпалила она.
В динамике повисла такая тишина, что Руслана даже проверила, не пропала ли связь. Но нет. Это молчала бабушка.
– Мне много надо тебе рассказать и показать, Ба, поэтому прошу, прилетай в Велидар. Я… уже запуталась, не знаю, что со мной происходит. Меня мучают галлюцинации и неизвестность. Я хожу во сне. Видимо, ты была права, и призраки обиделись на меня, но я не могла иначе. Понимаешь, эта история, история Лиззи, так тесно связана со мной, словно я – это она, а она – это я. И без твоей помощи я не справлюсь. Поэтому умоляю, приезжай, Ба.
Во время этой тирады старушка напряженно молчала, и после того, как Руслана закончила, не сразу ответила:
– Как много ты знаешь?
«Знаю, что Натан убил Глеба».
Хотелось крикнуть, но она сдержанно ответила:
– Достаточно.
Долгий вздох женщины ответил за нее:
– Хорошо. Я прилечу ближайшим рейсом.
– Тебе помочь купить билет?
Кристина Валерьевна засмеялась:
– Я старая, но не глупая. Не волнуйся, деточка, не впервые придется лететь на самолете. Позвоню, когда узнаю, во сколько прилетаю. До встречи, милая. И не переживай лишний раз. Надеюсь, тот парень, Марк, тебя не бросил?
– Нет, Ба, – с улыбкой ответила Руслана и посмотрела в окно, где Марк вместе с мужчинами выкапывал тело, – он очень мне помог.
– Замечательно. Приеду, оценю твоего красавчика, – подзадорила старушка. – До встречи.
– Пока, Ба.
Теперь, когда бабушка приедет, больше не останется скелетов ни в шкафу, ни под люпинами. Руслана откопала под листами шкатулку и вставила ключик в замок. Он идеально подошел.
Легкая грусть охватила душу Ланы, ведь давным‑давно Натан спрятал в шкатулке фотографии, бередящие раны, и зарыл ключи, чтобы не возникло желания вспомнить старое. Руслана заглянула внутрь и вытащила письмо. Маленький клочок бумаги открепился от конверта и беззаботно опустился на колени Ланы.
При виде витиеватого почерка сердце встревоженно заметалось. Руслана развернула записку, смятую и перечитанную невозможное количество раз. Стертые буквы еще можно было разобрать, хотя в некоторых местах очертания расплылись.
Руслана не заметила записку раньше, видимо, от старости бумага прочно срослась с конвертом. Она вчиталась в затертые слова и сама не поняла, как слезы заволокли глаза и повисли на ресницах, из последних сил стараясь не сорваться.
«Мой любимый, милый Натан. Если ты когда‑нибудь сможешь, то прости. Но у меня не осталось сил бороться. Я больше не хочу причинять тебе боль. Не хочу, чтобы ты и Кристина страдали по моей глупости. Болезнь съедает меня с безумной скоростью, и боюсь, скоро я не смогу сохранять разум даже на короткие мгновения. Поэтому мне лучше уйти. Уйти туда, где никто больше не умрет из‑за меня. Но запомни, любимый. Я буду любить тебя и после смерти. Прощай. Твоя навеки. Лиззи».
Глава 24. Неприкаянные сердца
Русамия. Велидар. 1956 год
Эдуард пробегал пальцами по обнаженному бедру Вероники, мысленно смакуя каждую деталь: движение, вздох, стон, прикрытые глаза и распухшие губы. Напряжение, которое звенело в нем последние дни, отпустило, но чувство неудовлетворенности осталось. Он раздраженно шлепнул девушку по ягодице, и та довольно взвизгнула. Она лежала к нему спиной, белокурые волосы окутывали прелестное юное тело, но он хотел другого.
Эдуард заложил руки за голову и оглядел крохотную комнатку. Чистые, белые занавески, резной шкаф – напоминание о былом богатстве, и круглое зеркало на стене, в котором отражался его хмурый лоб и взъерошенные волосы.
– Обычно после занятий любовью человек расслабляется. – Вероника перевернулась на живот и искоса глянула на Эда.
– Меня озадачило, что ты так быстро сдалась, – солгал он. – Судя по нашим последним встречам, ты меня ненавидела.
Он уставился на небольшие, округлые груди. Но ничего не ощутил. Ему хотелось, чтобы Ника отвернулась. Тогда он мог представить другое лицо. Лицо, которое путало мысли, меняло местами рай и ад, «хорошо» и «плохо», долг и желание.
– Так и есть. – Девушка осторожно придвинулась к нему, словно боялась спугнуть. – Но представь, что есть нечто, чего ты отчаянно жаждешь и никак не можешь получить. Убеждаешь себя, что не нуждаешься в этом, всеми силами сопротивляешься соблазну, и неожиданно оно само падает в твои руки. От счастья сносит голову.
Ника приткнулась к его плечу и вздохнула. В ее дыхании прозвучала тоска, обрамленная мимолетным блаженством.
Эдуарду не надо было представлять. Он хорошо понимал Веронику, поэтому и пришел к ней. Чтобы получить хоть что‑нибудь.
– У нас еще есть пара часов, – прошептала девушка ему на ухо. – Мама у подруги, придет не раньше восьми. А отец на работе. Он тоже всегда задерживается. Не спешит домой.
Ника укусила Эдуарда за мочку уха и улыбнулась, вложив в улыбку всю чувственность свою и очарование. Но он никак не отреагировал на робкое соблазнение.
– Думаю, мне лучше уйти, – заявил он и приподнялся на локтях, но девушка навалилась на него сверху:
– Уйти?
В голубых глазах разверзлась пропасть.
– Разве ты так не считаешь?
– Я? – переспросила Вероника и спряталась у него на груди. – Нет. Я хочу, чтобы ты остался.
– Ника. – Эд с трудом оторвал девушку от себя и увидел слезы. Они капали на его живот и, будто вулканическая лава, шипели и прожигали кожу. – Ника, не плачь. Не порть чудесный вечер.
Смесь раздражения и вины закружилась вокруг Эдуарда.
– Ты хочешь уйти. Опять! Уйти! – закричала Вероника.
Она хотела прикоснуться к его лицу, но он увернулся:
– Прекрати. Ты же знаешь, не люблю нежности.
– Не любишь нежности? – неожиданно разъярилась Ника и вскочила с кровати.
Отыскала помятое платье, неуклюже втиснулась в него, но так и оставила расстегнутыми пуговицы на спине, словно приберегла для Эда очередную возможность снять его. И извиниться.
– Какого черта ты снова влез в мою жизнь? Ты и так немало крови мне попортил, но тебе недостаточно, жалкий вампир!
– А ты не сильно сопротивлялась. – Он поднял штаны и снял со стула рубашку.
Одеваться под яростным взглядом девушки ему нравилось больше, чем в полной тишине.
– Как тебе можно сопротивляться? Ты прекрасно знаешь, что ты неотразим. А ваше проклятое обаяние Тигровых сводит с ума!
– И поэтому ты с готовностью раздвинула ноги? – усмехнулся Эдуард, распаляя Веронику еще сильнее.
– Я не шлюха! – Она бросилась на него, растопырив пальцы, словно тигрица – когти.
Эд перехватил ее руки и повалил на кровать. Она брыкалась, пищала и пыталась дотянуться ногтями до его лица. Но вскоре Ника выдохлась и обессиленно замерла. Эдуард ласково убрал волосы с раскрасневшегося лица девушки и встретился с ее свирепым взглядом.
– Я не шлюха, – упрямо повторила она.
– Знаю.
– Тогда зачем ты так со мной поступаешь?
Он положил голову на ее грудь. В ухо ударил отчаянный стук сердца. Вероника обвила его руками и ногами, стараясь намертво привязать к себе.
– Столько лет прошло, а ты не изменился, – с грустью заметила девушка. – Избалованный эгоистичный ребенок. Я всегда это знала, но продолжала любить.
– Я могу обидеться, – беззлобно пробурчал он.
– Нет. Ты прекрасно знаешь, что я права. На правду не обижаются.
Ника сильнее стиснула Эдуарда.
– После того как мы расстались, ты долго страдала? – неуверенно спросил он.
– Ответ «до сих пор» принимается?
Эдуард встрепенулся, но она не позволила посмотреть на нее. Девушка отчаянно прижимала его к себе. Но оба знали: когда‑нибудь ей придется разжать объятия.
– Я научилась жить без тебя, но разлюбить не смогла. Не посмела. Ведь это единственная святая вещь, которая была в наших отношениях. – Ника поцеловала его в лоб, и на этот раз он не воспротивился подобной ласке.
После каждого слова в груди Эда рвались тонкие струны невидимой сетки, которой он опутал сердце.
– Знаешь, Лили была в шоке, когда узнала о нашем с тобой прошлом.
Эдуард почувствовал, что Ника улыбается, и вскинул голову:
– Она все знает?
Девушка пожала плечами:
– Лили поделилась своими секретами, и я ответила взаимностью.
– Зачем?
Эдуард расцепил ее руки и выпутался из объятий.
Лили знает. Знает о его грехах.
– Она твоя сестра. Имеет право знать. Кстати, про твоего отца я тоже рассказала, так что на его фоне ты – ангел.
– Спасибо. Опорочила меня с отцом в глазах Лилии. – Он застегнул брюки и резко сунул руку в рукав. Ткань треснула.
Вероника засмеялась и стащила с него рубашку:
– Ты такой забавный, когда злишься. Я зашью.
Эд молча наблюдал, как она ловко орудует иголкой. Если бы он мог так же легко зашить раны на ее сердце.
– А ты бы согласилась на роль любовницы? – вопрос вырвался прежде, чем Эд осознал его.
Сегодня он уже спрашивал и получил отказ. Но Вероника – не Кристина. Хотя внешне девушки похожи, они – абсолютно разные. Кристина могла наступить на горло желаниям, а Вероника была готова на все, чтобы позволить им жить.
Ее лицо никак не изменилось. Лишь пальцы замедлились, но пока она не дошила, не произнесла ни звука.
– Любовницы? – Она отрешенно посмотрела на Эдуарда: – Какой смысл ты вкладываешь в это слово?
– Ты знаешь, что я не могу на тебе жениться, но я не такой, как отец, который кичится своей репутацией. Многие мужчины имеют официальных любовниц. Ты не будешь ни в чем нуждаться. Я куплю тебе дом, оформлю на тебя. Любые наряды, украшения, – беззаботно перечислял Эдуард.
– А взамен я отдаю тело и душу тебе? – горько уточнила Ника. – И буду вынуждена делить тебя с твоей женой? А если ты полюбишь? Ведь я не могу рассчитывать, что когда‑нибудь ты снова воспылаешь ко мне той страстью, как раньше? А наши дети? Рано или поздно я захочу, чтобы хоть кто‑нибудь меня любил.
Эдуард прищурился и принял от девушки рубашку. Столько вопросов, а он не знал, как ответить хотя бы на один.
– Ты ведь уже любишь? – продолжила допытываться Вероника. – Именно поэтому пришел ко мне, чтобы залечить разбитое сердце. – Девушка отвернулась, но голос предал ее. – Кто она?
– Прекрати! – рявкнул Эдуард.
Слова Вероники жалили, как ядовитые осы. Руки и ноги ломило, словно их выкручивали из суставов.
– Ну, почему же. Я должна знать. Пора привыкать к тому, что я никогда не буду первой. Почетное «второе» место. Зато никаких иллюзий.
Она говорила спокойно, но от ее желчи Эдуард наяву ощущал горечь во рту.
– Ее зовут Кристина! – не выдержал он. – Довольна? Если интересно, то она работает официанткой в кафе на Песочной.
Он промазал и криво застегнул пуговицы, но нервы сдавали. Допрос Ники сводил с ума.
Ее глаза удивленно расширились. И она захохотала как безумная:
– Официантка! Теперь понятно. Ты умеешь выбирать девушек, Эд. Одна краше другой. Но как я понимаю, твоя Кристина гордо отказалась от столь заманчивого предложения стать твоей любовницей? Господи, даже эта честь и то достается мне второй.
– Пошла ты к черту, Ника! – взревел Эдуард, зацепился за порог комнаты и кувырком слетел с лестницы.
Он был не в силах выслушивать язвительные замечания девушки, потому что каждое ее слово строилось из кирпичиков правды. И от этого он сильнее ненавидел себя.
– Сам пошел! – прокричала вслед Ника и залилась диким хохотом, который потом перешел в истерический плач.
Но Эд не остановился. С него хватит. Он сыт по горло. В том числе собой!
На следующий день работа давалась тяжелее, чем обычно. Взгляд Кристины понуро скользил по посетителям, но среди них не было Эдуарда. И все, что ей оставалось, это рассеянно обкусывать ногти и мечтать о возможности перемотать время назад. Если бы поменять местами вчера и сегодня.
Кристина натянуто улыбнулась загорелому мужчине в кепке и поставила перед ним кофе.
К сожалению, управлять временем она еще не научилась.
Кристи сама не понимала своих чувств. Спросить совета не у кого. У Натана те же проблемы, к тому же его вызвали на работу, поэтому бессонную ночь она провела в одиночестве, прислушиваясь к звукам в мансарде. Порой ей казалось, что она слышит чьи‑то шаги, но это играл ветер, проникая сквозь щели в стенах.
Подруги твердили, что Кристина – дура. От предложения богатого мужчины не отказываются. Но проблема заключалась в том, что она не нуждалась в деньгах. Кристи хотела любить и быть любимой. А интуиция подсказывала ей, что Эдуард не сможет дать ни первого, ни второго. Так что, возможно, и хорошо, что она отказалась. Но почему ее сердце тоскует? Почему оно не замолчит и не прекратит нашептывать искушающие речи?
Кристина с грохотом поставила поднос с грязной посудой возле раковины и выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Сомнения измучили ее. Никогда раньше принимать правильное решение не было столь трудно. Даже невозможно.
– Выпей кофе, взбодрись, иначе распугаешь гостей. – Евгения нажала на кнопку, и кофемашина протяжно загудела. Нос девушки, покрытый веснушками, забавно сморщился. – Я не скажу директору, – прошептала она и поставила перед Кристиной кружку дымящегося кофе.
– Так ужасно выгляжу? – простонала Кристи.
– Привидение и то краше, – не отрываясь от зеркала, обронила Евгения.
Она поправляла рыжие волосы, завитые в высокую прическу, в надежде встретить своего Эдуарда.
– Такое чувство, что вчера болела ты, а не я.
– Видимо, так и есть. Я не знаю, что мне делать. – Кристина выглянула за дверь, но лишь грустная мелодия разливалась по пустому залу.
– Пей кофе и слушай меня. После работы едешь к нему домой и бросаешься в ноги. Умоляешь дать еще один шанс. Потом рожаешь от него ребенка и привязываешь к себе, – Евгения закатила рукава и включила горячую воду. Посуду заволокло паром. – Не важно, женится он на тебе или нет, ежемесячный доход на ребенка гарантирован. Если, конечно, он не последний козел.
Кристина поперхнулась кофе.
– У тебя все так просто получается, – выдавила она. – Но я не готова на такое унижение.
– А ты его вообще любишь? – Посуда гремела в руках Евгении.
Вопрос подруги снова вызвал бурю эмоций в душе Кристины. Одна половина сердца кричала «да», а другая напряженно молчала.
– Похоже, ты сомневаешься во всем, – фыркнула Евгения. – Тогда забудь его и живи, как раньше. Жизнь сама укажет путь.
На философское размышление девушки Кристина покачала головой. В зале зазвенел колокольчик, и она поспешила встретить гостей.
Посетительницей оказалась молодая девушка в кокетливой шляпке и изысканном платье, о котором Кристи могла лишь мечтать. И все же она заметила, что оно давно вышло из моды, а перчатки не раз зашивались.
Красивое лицо незнакомки кого‑то смутно напоминало. Наверное, она уже приходила в кафе. И Кристина вежливо подала ей меню.
– Чай, кофе?
Девушка озадаченно просмотрела список блюд и покачала головой. Она то хмурилась, то в волнении осматривалась. Наконец ее взгляд замер на бейджике Кристины. Голубые глаза сощурились, а губы исказились. Кристина занервничала.
