Читать книгу: «По ту сторону фортуны. Книга 1. Галопом по Европам», страница 6
– Значит так, я захотела в туалет. Мы свернули, чтобы справить нужду, а там…– сделала ещё одну попытку Света.
– Почему до остановки не доехали? – перебил братец.
– Потому, что ей приспичило, сказала, что не дотянет, а указателя, когда будет остановка, не было и мы съехали с трассы, – торопливо влезла я, опережая подругу.
Сразу разозлилась на себя, а заодно и на него. Что это со мной? Трещу без умолку, как сорока, весь словарный запас вываливаю! А он… неужели такой непонятливый? Красавец-великан с лицом Пирса Броснана в дорогих шмотках и без мозгов?.. Не может быть! Нонсенс!
– В каком месте? – спросил Добрыня, пытливо докапываясь до истины и барабаня кончиками пальцев по столу.
– Откуда мы знаем? – в один голос возмутились мы.
– Понятно, дальше.
– А что дальше? Все, больше ничего… Я не поверила, но Натка поклялась, что точно видела. Потом мальчишка заплакал, мы его вытащили и отмыли. Ну, ещё зеленкой помазали, поесть дали, но он сразу уснул. Наташа сначала подумала, что это засада с бандитами….
Добрыня пресёк Светкин монолог и обратился ко мне со следующим логичным вопросом:
– Какая засада?
Права Светик– он дотошный, а значит, должен быть занудой. Мелькнувший вдалеке недостаток этого мужчины принёс мне значительное облегчение. Я даже ухом не повела, сжимая под столом кулаки, чтобы сдержаться и не разразиться ещё каким-нибудь спитчем, повернулась к подруге и паинькой-заинькой спросила:
– Про сервиз докладывать будем? Прямо здесь и сейчас? Ни забот у нас, ни хлопот!
Изнутри поднималось раздражение теперь и на Светку, всем досталось! Ладно, я поглупела, но она-то с чего вдруг? Хотя, у неё же травма головы. Подруга осознала, что рассказ может затянуться надолго и тотчас начала выкручиваться:
– И правда, это не имеет отношения. Давай вызывать полицию, мы очень устали, перенервничали.
– Хорошо, объясните позже.
Он отошёл в сторону, позвонил и заговорил по-немецки. Я, наконец, смогла перевести дух. Мы закурили.
– А ведь он тебе понравился? – спросила Света, прищурившись и с усмешкой глядя на меня, в этот момент она имела сходство с лисицей.
– Что с того? Полагаешь, Добрыня может кому-то не понравиться?
– Почему Добрыня?
– Добрыня Никитич, Алеша Попович, Илья Муромец, как угодно! Отстань, Свет, не до пылких переживаний сейчас. Да и вообще!..
– Ну, ты и вредина! Трудно сказать простыми словами – Светик, он мне понравился?
– Светик, он мне понравился. Так отцепишься?
– Сейчас лучше, – ответила она, захихикав противным смешком.
Вскоре подъехала полицейская машина. К этому времени мне удалось восстановить душевное равновесие и я исподтишка поглядывала на внешний раздражитель. Добрыня разговаривал с двумя стражами правопорядка, они выглядели лилипутами по сравнению с ним. Наверное, ему так удобно жить смотря сверху вниз. Люди сразу начинают чувствовать себя ущербными и он легко добивается всего, чего хочет. Кузен-богатырь подвёл их к лошадке Мэри и даже она казалась карликовым пони рядом с этим Голиафом. Офицеры заглянули внутрь и подошли к нам.
– Гутен таг, фрау, паспорт!
– Гутен таг! – незамедлительно ответили мы, порылись в сумках и достали документы.
– Вам придётся дать показания в участке, – братец переводил с немецкого.
– Сейчас? А здесь нельзя? – спросила Света.
– Сейчас! Нужно повторить при полицейском переводчике, под протокол. Обычные формальности. Не задавай глупых вопросов!
Сказал, как отрезал! Да!.. Так наш добрый молодец– владыка-император и главный босс всей вселенной? Мне доставляло огромное удовольствие подыскивать ему нелестные прозвища. Тем более, Светкин вопрос мне не показался нелепым – кого может привлекать перспектива увязнуть в полиции до утра? Но если он так считает, это подтверждает мою уверенность, что у подруги в голове произошёл какой-то сдвиг, а раз я согласна с ней, то у самой тоже не все дома. Однако если со Светой объяснимо, то у меня какая причина?
Мужчины снова о чём-то поговорили, Добрыня вытащил спящего мальчика из машины, заботливо укутав его в плед. Материнский инстинкт у нас сработал одновременно. Мы подошли к ребёнку, Светик погладила его по головке и негромко сказала:
– Надо же! Ни разу не проснулся!
«Удачи тебе, малыш! Пусть мама и папа найдут тебя!» – мысленно пожелала я маленькому человечку.
Тронулись кавалькадой: сначала полицейская машина, следом фольксик, завершал колонну чёрный «Ауди». Мы ехали по ночному Берлину, огромный мегаполис, расцвеченный огнями, напоминал ночную Москву. Все столицы мира соревнуются между собой в искусстве подсветки, проспекты залиты излучением тысячи мощных ламп. Скользящие мимо неоновые клубные вывески завлекали желающих развлекаться людей. Берлин также является столицей ночной жизни Германии и в мои планы входила прогулка под луной с посещением какого-нибудь клуба. Но, как выяснилось, теперь у нас вечеринка в честь дорогого кузена.
Мы обогнули Александрплац и вскоре прибыли к полицейскому участку. Добрыня остался ждать в машине, а меня и Свету пригласили в кабинет. Там уже находились двое сотрудников в форме и молодой парень в штатском, переводчик.
– Гутен таг, фрау, – пожилой мужчина поздоровался и указал на стулья.
– Гутен таг! – бойким дуэтом ответили мы.
Бояться было нечего: никого не убили, не обокрали и нигде особенно не наследили, кроме как на польской таможне. Мы рассказали как обнаружили ребёнка, опустив подробности про марихуану и белую юбку. Переводчик зачитал протокол и кивнул на огромное панно на стене:
– Можете показать на карте?
– Конечно, конечно! – снова отозвались мы в полном согласии.
Обе уткнулись головами в карту и быстро нашли Щецин. Света вела пальцем по желтой полоске, поясняя:
– Вот, мы двигались с этой стороны.
– Потом ещё около часа, значит, примерно здесь, – добавила я, обводя кружок на зелёном пятне.
– В девять часов утра вы должны проехать с полицейской машиной, опознать место.
Светик о чём-то переживала, это было заметно, она беспокойно теребила пальцы.
– Извините, а можно спросить? – не удержалась она и, получив утвердительный ответ, продолжила: – А что с ребёнком? Родители нашлись?
– Пока нет, его передали в Югемдамд, ведомство по работе с молодежью.
– А нас не оштрафуют, что мы его без кресла везли? Ну, и… и за туалет в неположенном месте?
Переводчик, после обмена мнениями с улыбающимся полицейским, заверил, что всё в порядке, вернул паспорта и проводил на выход уважаемых русских фрау. Завидев нас, Добрыня вышел из машины и спросил:
– Всё нормально, закончили?
После Светкиного кивка он скомандовал:
– Тогда, поехали. Держитесь за мной!
Смотрите, какой генерал, прям командир полка! Я не упустила случая притянуть ещё одно сравнение. Сразу вспомнилось хулиганистое детство, как один из дворовых предводителей верховодил девчонками: «Бабский батальон, за мной»! И мы с подружками послушно следовали за ним на разные шалости. Странно, но такое обращение совсем не коробило, наоборот, даже важничали от того, что составляем элиту местного спецназовского подразделения. Сдаётся мне, в детстве Добрыня также командовал девичьим отрядом и мы попали в его подчинение.
– У него ночевать будем? – спросила я, мысленно посылая проклятия в небо.
– Теперь уже да, – самодовольно ответила Света. – Так что, ты зря сопротивлялась. Фатум, рок. Я Ире позвонила, что не приедем.
Наша несолидная лошадка Мэри впритирку держалась за респектабельным «Ауди». С правой стороны остался центральный вокзал, мы проехали ещё с километр, затем идущая впереди машина посигналила стопами и завернула на платную парковку.
Добрыня помог нам достать чемоданы, я потянулась за коробками.
– Хочешь чёртов сервиз взять? Он у меня в печёнках сидит. Может, оставим? – сказала Света.
Нелестное прозвище накрепко приклеилось к благородному фарфору и я перестала на него реагировать.
– Протащили через полмира, чтобы бросить на какой-то стоянке? Нет, – категорично возразила я, уцепившись в ценный багаж, и знаком показала Добрыне: – А это ваши гостинцы, заберёте?
Он отодвинул меня, как какую-то помеху, и сгрёб обе коробки в охапку со словами:
– У меня от вас голова кругом идёт. Свои вещи возьмёте или мне спуститься?
– Не маленькие, дотянем!
Добрыня широким шагом пошёл к подъезду, мы потрусили следом, волоча за собой чемоданы.
– Думаю, по пятьдесят грамм нам всем не помешает, – сказал хозяин дома, когда мы втроём разместились на кухне.
Коньяк он разлил в обычные бокалы, не как у Лешека, значит, не такой и утончённый. Эта мысль принесла очередное удовлетворение. Не исключено, что пацаном также носился по дворам, получая подзатыльники от родителей. Я обращала внимание на каждую мелочь с женской дотошностью, укладывая рядками свои открытия на подкорку головного мозга.
Братец устроился поудобнее, облокотившись на кухонный стол, и с любопытством оглядывал двух искательниц приключений.
– Так что там, с вашими сервизами, бандитами и засадами?
– У Натки бзик на этой почве, – ответила Света, кивнув в мою сторону. Она приняла на грудь и даже не поморщилась.
– Никакой не бзик, только, если можно, в душ и спать. Слишком много всего за три дня.
Я на самом деле устала. Сначала Александр Третий, потом пробитая голова и мои тюремные ассоциации, затем мальчик, теперь ещё и Добрыня. Но коньяк выпила одним духом, не закусывая, с мыслью: скоро начну привыкать к благородным напиткам и пить их как любимый компот из вишни.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Утром мы наспех проглотили приготовленный хозяином кофе и помчались на такси в полицейский участок. Заглянув в окошко, сунули туда паспорта. Дежурный куда-то позвонил и заговорил по-немецки, я разобрала только «русише фрау».
Двумя служебными машинами отправились в путь. Мы со Светой и вчерашний толмач ехали в первом автомобиле. Злосчастное место нашли со второй попытки, причём, увидели его сразу, как только свернули на второстепенную дорогу. Хором вскрикнули: «Здесь»! Парень переводчик аж подпрыгнул от неожиданности.
– Расскажите подробно, фрау, как всё произошло, – обратился он к нам, когда все высадились из машин.
– Я в ту сторону пошла, а фрау Наташа стояла вот здесь, – Света освещала картину событий как опытный репортёр.
Она потопталась на одном месте, затем переместилась на другое. Подруга прониклась важностью момента и выкладывала всё до мельчайших подробностей, того и гляди начала бы демонстрировать свою посадку в кусты.
– Он вон там сидел, идёмте, покажу, – я позвала служивых за собой.
Канава оказалась глубокой и трава вся смята. Я вздрогнула от собственных мыслей: страшно подумать, что он пережил! Так-то мороз по коже, один, неизвестно где, ещё ночью. Если бы вылез на дорогу, то дошёл бы до автобана и кто-нибудь его подобрал. Слава Богу, что Светику захотелось в туалет, несчастные родители, скорее всего, с ума сходят. Интересно, кто они?
– Мы его вытаскивали отсюда, видите, сам бы он не вылез, – разъяснила прописную истину подошедшая Света, плавно взмахнув рукой над канавой.
Она, несомненно, претендовала на главное действующее лицо. Ещё бы, столько мужчин вокруг, грех себя не показать! СВетик нагнулась и грациозно начала подкреплять свои слова действиями, воссоздавать спасательную операцию. Один из мужчин многозначительно хмыкнул. Я усмехнулась – тоже мне, стражи закона! Такое важное дело расследуют, а не сводят глаз со Светкиного тыла как на клубной вечеринке, все они одним миром мазаны!
– Вот здесь ему руки мыли, – сказала я, подходя к месту вчерашней стоянки и возвращая к исполнению обязанностей увлёкшихся копов.
Они облазили вокруг, щёлкали фотоаппаратом и наскребли землю в пакеты. Когда всё закончилось, мужчины пожали нам руки и по очереди сказали «Данке шон». Тот офицер, который пялился на Свету, энергично тряс её руку целую вечность и успел поблагодарить раз восемь. Она также активно отвечала «Битте, битте!», а потом добавляла на русском: «Всегда готовы помочь, обращайтесь».
Будь готов – всегда готов! Я чуть не рассмеялась. Если со стороны посмотреть на нас со Светиком, то мы кадры ещё те! Сначала создаем себе проблемы, потом с успехом их преодолеваем и гордимся. Ещё как раздуваемся, вплоть до распускания хвостов тех самых Лешекиных павлинов! Странно, но характер никак не зависит от уровня образования или занимаемой должности. Если человек уродился непоседой, то, вероятнее всего, до самой старости так и будет метаться в поисках, куда бы засунуть свой нос или, того хлеще, голову.
Полицейская машина почётно доставила нас к дому Добрыни.
– Слушай, я так не могу, – начала я разговор на беспокоящую тему. – В наглую к нему навязались.
– Ты об Олежке? Ой, Господи…. Расслабься и получай удовольствие. Лешеку позвоню, обещали же.
Я одобрительно кивнула и занялась собственными мыслями. Мы свалились ему на голову нежданно-негаданно и это полбеды. Итак чувствую себя неловко, но хуже всего, что он меня смущает. Теряюсь, начинаю болтать, не закрывая рта, и тут же отгораживаюсь высоким бетонным забором, пока не очень понятно почему. Ну, ясно как белый день, такой мужчина не может не пользоваться успехом у женщин. То, что Света из лучших побуждений пытается нас толкнуть друг к другу – это совсем плохо. Навязанные отношения мне не нравятся, верю, и ему тоже. Такой типаж может найти любую даму, какую только пожелает, щёлкнет пальцами и готово, вереница выстроится. Я же не претендую ни на что, тогда почему веду себя как подросток-переросток? Вроде бы внимание старшеклассника и льстит, а, с другой стороны, боязно – вдруг, растревожит хрупкую девичью душу? Не понимаю.
Так и не придя ни к чему, я переключилась на подругу. Иногда мне кажется, что Светик намеренно старается показать, что поляк ей безразличен, но иногда бывают моменты, когда я в этом не сомневаюсь. Дело не в шикарных подарках, которыми он заваливает свою милощч. Частенько она мне звонит и говорит:
– Поехали к Лешеку? Просто так, давно не виделись.
И тщательно собирается, покупает для него приятные мелочи и спрашивает:
– Как думаешь, ему понравится?
Однажды зимой на новогодних каникулах мы сорвались из Калининграда в Гдыню. Лешек сильно простудился и температура у него была высоченная, больше сорока. Вдвоём проколготились с ним всю ночь, сбивая жар, помогая переодеться в сухое бельё и просто находясь рядом. Поляк же смущался очень сильно. Какому мужчине понравится выглядеть слабым в глазах возлюбленной? Да и не привык Лешек к такому чудовищному количеству женского внимания. Я уморилась часам к четырём, Светик отстояла вахту до утра, не сомкнув глаз. Всегда готовая помочь ближнему, она поила его аспирином, разведённым в горячей воде, и приговаривала: «Всё хорошо! Всё хорошо, мой золотой»! От счастья он взлетел выше облаков и я подозревала, что поляк согласится хворать всю оставшуюся жизнь, лишь бы эта идиллия никогда не кончалась.
– Привет, Лешечек!.. Да, у нас всё хорошо, доехали нормально… Точно ничего не случилось, клянусь тебе! – соврала с легкостью Света. Она показала мне жест, покрутив кистью правой руки возле головы. Ясно, передаёт, что преданный поляк как-то почувствовал наши очередные подвиги. – Да не беспокойся!.. На обратном пути заедем, Наташа привет передаёт. Пока, пока!
– Вот как он мог учуять? – озадаченно сказала она, отключив телефон.
– Любовь. Удивительное свойство любви – сердце чувствует, а кто-то у нас Ворона Марковна.
– Да, брось ты! Просто, Лешек знает нас наизусть.
– А ты что устроила на дороге? Думала, все полицаи разом на колени попадают.
– А я специально. Если есть бёдра, то почему бы ими не вильнуть?
Мы посмеялись немного, обсуждая реакцию мужчин на женские прелести, и пришли к выводу, что зов плоти не зависит от национальности.
– Слушай, тут рядом турецкий базар, ещё двадцать минут до закрытия. Давай, сбегаем, купим всё для плова. Завтра Олежке подарок сделаем, он обрадуется, – предложила Света. Не дожидаясь ответа, она ухватила меня за руку и потащила по улице.
Как степной ветер мы пронеслись по рынку, сметая всякую всячину для праздничного блюда. Успевали потереть специи между пальцами, понюхать, потыкать вилкой в куски мяса. Даже немного поругались, выторговывая скидку.
– Какая-то баранина у вас светлая, совсем на себя не похожа, – сказала продавцу Света, умышленно морща нос. – Что с ней, овца была больна?
– А-а, русские фрау!.. Только для вас! – произнёс торговец турок, начиная заигрывать с ней забавно коверкая слова на нашем родном языке. – Этот барашек вырос в горах на чистом воздухе!
– Поэтому оно такое бледное? Кислорода бедной овечке не хватило?
Светик подмигнула мне, я поводила носом и выложила свои обвинения:
– А что это мясо у вас попахивает? Тухлым торгуете?
– Эй!.. Зачем так говоришь? Почему тухлый? Свежий совсем баран был, молодой! Этот кусок посмотри! – говорил, возмущаясь, турок и совал всё подряд.
Я снова принюхалась и задумчиво заключила:
– Воняет, уверена!
– Я тебе дешевле отдам! Только для русских! – поспешил вставить продавец, всеми силами стараясь всучить свой скоропортящийся товар.
– Пятьдесят процентов, – небрежно кинула Света, разворачиваясь к выходу.
– Двадцать, – ответил турок, начиная сдаваться.
В итоге, сошлись на тридцатипроцентной скидке, в довесок получили шматок нутряного жира. Зачем? Но взяли – бонус же.
Обе, увешанные пакетами, ввалились в квартиру.
Первым делом я спросила у Светы разрешения и с интересом пошла на экскурсию. Мужское начало чувствовалось во всём, никаких тебе статуэточек и цветочков. Молочно-белый цвет стен идеально гармонировал с шоколадно-коричневым полом. Большая гостиная очень светлая, почти без мебели. Бежевый ковёр на полу, одинокий диван грязно-синего цвета с сиреневыми подушками, напротив, на стене, плазменный телевизор, небольшое кресло сливочного оттенка с каретной стяжкой. Вот, собственно, и вся мебель, но очень стильно, без излишеств и со вкусом. Большой фикус Бенджамина ярким зелёным пятном выделялся на приглушённом фоне. Спальню, где мы ночевали, я обследовала ещё утром, она оформлена в таком же стиле. Кабинет смотреть тоже не пошла, вторгаться в личное пространство не в моих правилах. Да уж! При всей кажущейся простоте, квартира выглядит элегантно, дорого, шикарно!
Я вернулась на кухню. Светик сидела за столом и ела бутерброд с сыром.
– Ну, как тебе? – спросила она.
– Здорово, сказать нечего. А гостей куда сажать? Ничего для застолья не нашла.
– Там дальше, за кабинетом, кладовка. У Олежки всё есть: стол со стульями, гладильная доска, разные мелочи. К нему женщина приходит убираться, по-моему, три раза в неделю.
Я села за стол, налила кофе и с удовольствием принялась за еду. Проголодалась жутко, считай со вчерашнего дня мы толком не ели.
– Ну да, порядок идеальный.
– Всё-таки, ты подумай, парень он у нас видный, зря не распыляется. Свободно на четырёх языках разговаривает.
– Да ты что? Ничего себе!
Света утвердительно промычала с полным ртом, прожевала и дополнила:
– И положение, дай Бог каждому! После развода у него никого толком не было, точно знаю.
– С чего ты взяла, что он на меня распылился?
– Я же не слабовидящая, поверь моему опыту.
Светкин багаж знаний в области нежных отношений действительно велик, тут даже не обсуждается. Тем не менее, я продолжала скромничать в ожидании льстивых слов, чего греха таить, мы все это любим.
– Ну да, выглядит как министр финансов или авиастроения, у меня уже невроз развился.
– Ничего себе! А ты у нас кто? Сама видишь, как мужчины на тебя шеи сворачивают? С твоей-то фигурой и шевелюрой тридцатилетним на три очка вперёд фору дашь, даже малолетке Женечке!
Она купилась на провокацию и я тщеславно почувствовала себя Моникой Беллуччи. С удовольствием проглотила восхваление своей неотразимой внешности и спросила:
– А что я подарю? Ты же втихую устроила.
– У нас коробка с гостинцами есть, не переживай.
– Чудненько! Давай вручим ему торжественно: «Дорогой Олег, с днём рождения! Вот тебе водка и вобла на закуску»!
Света со смехом сказала:
– Там, кроме этого, мама много ещё чего положила.
– Слушай, а что мы наденем? Люди же придут, а я как бедная родственница. Ты, кстати, всех знаешь?
Я мысленно перебирала отпускной гардероб, ударить в грязь лицом не хотелось.
– Только Иру с Сашей, ещё одна незнакомая немецкая пара и трое коллег. Одень пудровые брючки, они тебе очень идут, я надену зеленый сарафан.
– Как «хэлло Кити» буду на вечеринке, – недовольно сказала я.
Про именины не знала и приличного ничего не брала. Решила, пусть будут эти штаны и белая батистовая блузка.
Мы проболтали до вечера. Нечего и говорить, что мне хотелось о Светкином брате узнать как можно больше. Подруга поведала про его тяжёлый развод, про сына, про бывшую жену Эллу, причём постоянно называя её «мерзопакостной Элкой».
– Олежка начинал с самых низов, а мерзопакостная Элка – дама с запросами, ей подавай дворцы и лимузины. Эта сучка его бросила и ушла к какому-то автомагнату. Она красивая по молодости была, жгучая брюнетка, знаешь, такая… из категории «роковая женщина». Но недолго музыка звучала, тот быстро раскусил, что она на его денежки позарилась и вытолкал. Вавилонская блудница вернулась назад.
– Зачем принял? Разве мыслимо согласиться с предательством?
– Ну… не так всё просто… Она, когда от брата уходила, о беременности не знала, потом живот стал вылезать, мужик заподозрил неладное и сделал анализ ДНК. Элка Олежке сказала, что ребёнок от него. Вот что здесь делать, скажи?
– Не знаю.
– Во-от… Конечно, он не мог её за дверь выставить. Брат в сыне души не чает, Димка же не виноват. Восемь лет тянулась эта резина, один раз она закрутила роман с его коллегой, представляешь?.. Чего ей в жизни не хватало? Не понимаю! Олежка ради Димки терпел, работал как проклятый, чтобы подняться. Когда совсем невмоготу стало, нанял хорошего адвоката и подал на развод, только немецкий суд не интересуют причины расторжения брака. Тут формулировка «не сошлись характерами» не прокатит.
– В смысле?
– Ну, сначала подают заявление, потом начинается период разлуки. Адвокаты бегают между сторонами, решают, как долго это продолжится.
– Серьёзно? Даже не знала.
– Да, на самом деле так и есть, сильно отличается от наших законов. Если оба супруга не против, то стандартный срок один год. Но мерзопакостная Элка почуяла запах евро и упёрлась, кто захочет потерять денежный мешок? Олежке пришлось три года терпеть. Вот представь этот прессинг, она натянула маску любящей жены и ежедневно обивала пороги. Он сюда переехал из-за неё, подальше держится.
– Кто бы мог подумать! – сказала я, искренне удивляясь. В моем понимании Добрыня и подобная «Санта Барбара» слишком несовместимы, не похож он на размазню.
– Именно так и было. Его мама, тётя Галя, сильно переживала, инфаркт заработала. Царствие небесное… Потом судебный процесс почти год длился, никак не могли решить с кем Димка будет жить. Хоть Олежка к тому времени хорошо зарабатывал, но немецкое законодательство жёсткое, в первую очередь защищает интересы женщины и ребенка.
– Ну, и у нас так.
– Не совсем, там много нюансов. Мерзопакостная Элка даже на работу устроилась, секретаршей вроде… каких-то бумаг натащила, денег нашла на адвоката. Суд вынес решение оставить сына с ней, Олежка страшно расстроился тогда.
– Понимаю, в этот период и не живое реагирует на боль, – сказала я, вспомнив собственный печальный опыт.
– Ну, да… Он всё ей с Димкой оставил, себе другую квартиру купил. Олежка потом сильно в гору пошёл, а Элка схватилась руками за голову. Это как жены генералов, по молодости мало кто хочет по казармам мыкаться, бросят мужей и бегут искать замену. Потом экс-супруг начинает подниматься в чинах, бывшие жены локти-то и кусают. Так и здесь. Да и возраст у этой заразы к сороковнику подходил. Помимо того, что обеспеченная жизнь из рук уплыла, так ещё и благополучная старость скрылась за горизонтом.
– Кто виноват? У бабы волос долог, да ум короток, народную мудрость не обманешь, – заключила я и посмотрела на Свету. – Ой, прости, я не про тебя!
– Прощаю! Вот, что ты раньше слушать не хотела? Пятнадцать раз бы успела по полочкам всё разложить.
– А куда торопиться? Раскладывай сейчас.
Я с повышенным вниманием поглощала информацию о чужой жизни. Со слов Светы, намыкавшись после переезда в середине девяностых, имея инженерный диплом, Олег переучился на архитектора, а затем начал работать чуть ли не десятым клерком в крупной строительной компании. Он быстро сделал карьеру, добрался почти до самой верхушки и там удобно устроился.
– Олежка сказал, раньше девяти не вернётся. Пойдём, прогуляемся, что зря дома сидеть? – предложила Света, окончив долгий рассказ.
Приехать в Берлин и оставаться в четырёх стенах для нас обеих равносильно заточению. Мы быстро собрались и решили пройтись по округе. Проходя мимо Центрального вокзала, остановились поглазеть на современное здание в стиле хай-тек, сделали фотографии и пошли дальше. По пути попалась забавная скульптура нищего, лежащего у ограды с ведерком для милостыни, люди бросали в него монетки для каменного попрошайки. Что означает эта фигура, для чего он валяется – непонятно. Мы тоже кинули несколько центов, сами не зная зачем, и затем вышли на площадь.
Здание действующего парламента Германии знакомо каждому советскому человеку под названием Рейхстаг. Народу возле монументального строения было много. Большая группа туристов из России остановилась перед центральным входом, люди делали селфи, фотографировались на фоне Рейхстага, улыбались, девушка-экскурсовод рассказывала историю этого места. Когда она дошла до майских дней сорок пятого года, многие посерьезнёли. Я вспомнила своё первое посещение Рейхстага. Увидев внутри здания сохранившиеся надписи советских солдат, у меня на глаза навернулись слёзы. Сколько же поколений должно смениться, чтобы ушла ноющая боль из русской души?
Мы ещё немного погуляли вокруг, свернули на второстепенную улицу, решили выпить по чашке кофе и съесть что-нибудь вкусненькое. Зашли в небольшое уютное кафе, выбрали столик и ожидали официанта. Недалеко от нас расположились двое мужчин, один помоложе, лет двадцати трёх, другой далеко за пятьдесят. Сначала мы не обратили на них внимания. Вскоре вошла женщина чуть постарше нас. Ухоженная, статная, она приветственно помахала бармену и заняла место неподалёку. Улыбающийся официант подошёл к нам, мы сделали заказ и он удалился. Светик пихнула меня под столом и глазами показала в сторону мужской пары. Тот, что постарше, ласково гладил парня по щеке и что-то ему говорил, молодой человек прижал его руку к своему лицу, закрыл глаза, нежная полуулыбка отразилась на его смазливой физиономии.
– Голубые, что ли? – зашептала Светик. – Должно быть, который помоложе, роль бабы выполняет.
– Похоже.
Меня одолело неприятное чувство, прям заскребло. Мы не моралистки, но для нашего консервативного воспитания подобные сцены неприемлемы. Женщина с соседнего столика подошла к нам и присела на стул, что-то лопоча на немецком и доброжелательно улыбаясь. Она развернулась ко мне в пол оборота, вроде как объясняя и слегка жестикулируя.
– Но, но, мы не понимаем. Но, фрау, – говорила я, пытаясь втолковать ей на английском.
– Может, ей помощь нужна? Не выглядит как попрошайка, вроде… одета прилично, – предположила Света. – Потеряла что-нибудь? Или, ты на кого-то из её знакомых похожа? Вот, мол, вылитая младшая сестра.
– Отведу её к бармену. Наверняка, он говорит по-английски, разберёмся, чего она хочет, – с этими словами я встала из-за столика и кивком указала женщине в сторону барной стойки.
Та как-то чересчур быстро поднялась и воскликнула «Йя, йя»! Немка подошла ко мне, обхватила за талию, притянула к себе и начала поглаживать мою спину массирующими движениями. Я потеряла дар речи и зависла, глядя на неё как кролик на удава. Неожиданная спутница ворковала мягким голосом, жмурилась и нежно провела ладонью по моей щеке. Она чуть пощекотала меня в области ключицы, передвинулась к шее, а затем, полным ласки движением, откинула волосы. Её рука снова скользнула по моей спине, остановилась на талии и опять занялась массажем. Я понимала, что происходит. Понимала, но стояла как истукан и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком. Толерантная Европа гостеприимно распахнула свои объятья, приглашая в ряды нетрадиционно ориентированных людей!
Первой опомнилась Светка. Она подскочила, как ошпаренная, и в следующее мгновенье оказалась возле нас. Беспардонно оттолкнула женщину и, намесив английские и немецкие слова, воскликнула:
– Сорри, фрау!
Немка удивлённо посмотрела на неё: мол, тебя не приглашали! Света схватила меня за руку и потащила из этого заведения. На улице я долго не могла прийти в себя от гадливости, внутри всё скрежетало, хотелось срочно помыться. Дыхательная система издавала какие-то свистящие звуки и я по-прежнему не могла выдавить ни слова. Светик бестолково металась вокруг меня, приговаривая:
– Все хорошо, Натуль, не обращай внимания!.. Надо же!.. Вот, давай я тебя влажной салфеткой оботру… Ничего, ничего, всякое бывает!
Придя немного в норму и восстановив подачу воздуха в лёгкие, я начала смеяться как припадочная.
– У тебя истерика?.. Давай зайдём куда-нибудь, водички купим?.. Забудь! – подбадривала Света. – Или сразу домой? Валерьянки примешь.
Я же никак не могла остановиться и кое-как выговорила сквозь смех:
– Спасибо… бо-больше мы никуда заходить не будем!
Она поняла, что со мной всё в порядке и тоже начала хохотать. Хватая друг друга за руки, мы вспоминали эту нелепую ситуацию снова и снова. Брели домой, привлекая взгляды прохожих, и смеялись до колик.
– Слушай, а почему она на меня запала, а не на тебя? – спросила я, вытирая слезы от непрекращающегося смеха. – Ведь ты же у нас первая красавица.
– Может, ты ей глазки строила? Недвусмысленно так подмигивала, – высказала гипотезу Светик и опять схватилась за живот. – Ой, сил нет, болит уже всё!.. Пошла бы с ней, может, чему доброму научилась!
Пятничный вечер удался на славу и домой мы вползли почти обессиленные.
– Чайник сейчас поставлю. Вкусненького ей захотелось, – сказала Света и снова залилась.
– Ой, не могу…. Расскажу деткам, просто упадут! Я – звезда голубого мира!
– Давай, Саньке позвоню. Скажу, что ты готовишься к гей параду. Спрошу, какой цвет выбрать – голубой или розовый? Их мать ярая активистка, в первых рядах с транспарантом пойдёт!
Я как представила реакцию своих ребят на такую новость, так скрутилась ещё больше.
