Читать книгу: «Зеркало Небироса», страница 7
Глава 6. Мафутий.
Павел Ипполитович остался в избушке, а мы пошли обратно, оставив ему канистру с водой. Дождик и не думал прекращаться, чему мы были несказанно рады. Расселись по машинам и поехали в деревню. Народ в деревне, после трудового дня отдыхал, сидя на лавочках перед палисадниками, или стоял у заборчиков, неторопливо общаясь с соседями. Завидев Лизину машину, люди оборачивались, улыбались и здоровались. Федот Ипполитович и Лиза только успевали отвечать на приветствия. Нашу машину тоже провожали взглядами, внимательно разглядывая нас. Мы с Ильёй кивали головами и здоровались, нам кивали в ответ.
Дом Федота Ипполитовича был в самом центре деревни, на небольшой горке. Срубленный из толстых брёвен, он, как сказочный терем, возвышался над остальными домами. Окна были в резных наличниках, ворота тоже были с деревянными узорами. На коньке крыши был флюгер – блестящий золотой петушок. Рядом с распахнутыми воротами стояла женщина, в длинной цветастой юбке и наброшенной на плечи пушистой шалью. Рядом с ней сидела бело-рыжая лайка, которая, увидев Лизину машину, кинулась навстречу ей и, радостно закрутив хвостом, залаяла. Мы подъехали, Лиза первая выскочила из машины, подбежала к женщине и крепко её обняла.
– Это наша баба Лена, знакомьтесь. Баба Лена, это Ольга Ивановна и Илья. Они нам помогают. Очень хорошие люди.
– Ну-ну, я уж и так поняла, что они очень хорошие люди. – Баба Лена подошла ко мне, улыбнулась и тоже меня обняла – А мы хорошим людям завсегда рады! Давайте в дом. Федот, у нас тут ночью кто-то крышу сарая разворотил, всю толь порвал. А сегодня, как назло, с утра дождик, весь инструмент твой промок.
Мы зашли во двор, баба Лена показала нам на сарай. Весь край крыши был, как ножом распластован, торчали одни лохмотья от рубероида.
– И здесь побывал! – Федот Ипполитович сходил за лестницей, приставил её к сараю и залез на неё – Ты смотри, когтями специально рвал, показать, что он здесь. Точно говорю, специально он это сделал! Ладно, завтра починю. Муха, а ты что, спала что ли крепко? – Обратился он к лайке, та опять радостно закрутила хвостом.
– Да лаяла она, лаяла! Я думала так, кто мимо проходил! – Ответила баба Лена.
– В остальном всё нормально? – Спросил Федот Ипполитович, спустившись.
– Всё нормально. Ворота не закрывай, Зорьку жду. Вон, стадо уже по улице идёт.
На улице слышалось протяжное мычание коров, которые ещё издалека начали предупреждать своих хозяев о своём приближении. Зорька, чёрно-белая корова с огромным выменем, деловито зашла во двор и пошла к конюшне, распугав кур. У самой конюшни она остановилась, оглянувшись на хозяйку, и протяжно замычала. Её мычание тут же дружно подхватили её подружки из соседних дворов.
– Да вижу, вижу, сейчас приду! – Баба Лена ласково похлопала Зорьку по спине и пошла за ней – Идите в дом. Лиза, корми гостей, у меня всё готово, не ждите меня. Я подою Зорьку и приду. Баня натоплена. Будьте как дома.
Мы зашли через небольшие сени в просторный и светлый дом. Комната была большая, полы покрыты половиками, на самом почётном месте стоял телевизор, а посредине комнаты, в окружении старинных резных стульев стоял круглый стол. Из комнаты вели двери ещё в две комнаты, поменьше. Лиза показала мне на первую дверь:
– Ольга Ивановна, мы с вами опять в одной комнате будем жить!
– Хорошо, только, чур, моя очередь на раскладушке спать!
Илью поселили в соседнюю с нами комнату, похожую на библиотеку, с многочисленными полками и полочками, сплошь уставленными книгами и стопками журналов. На двухтумбовом столе, стоявшем у окна, стоял письменный прибор, вырезанный из дерева в форме сидящего медведя, который держит в своих лапах карандашницу и часы. Пока мы с Ильёй обустраивались на новом месте, Лиза накрыла на стол и позвала нас. Пришёл Федот Ипполитович, сел во главе стола, видимо это было его почётное место. Мы присоединились к нему. Лиза поставила на середину стола блюдо с тушёной в печи ароматной картошкой с мясом. Под конец ужина к нам присоединилась баба Лена, налив нам по большой кружке парного молока.
Когда мы уже поели, баба Лена нам рассказала деревенские новости:
– Как только вы с Лизой уехали, я пошла к Павлу вечером, у него Алевтина ноги застудила, так я ей меновазин понесла. Павел в лес собирался, и попросил, чтобы я и утром ещё зашла, попроведала её. Сел он на велосипед и поехал. Я за ним двери закрыла, сидим мы с ней, телевизор смотрим. Она мне говорит: «Гляди, кто это с Борькой Васильевым по улице идёт? Что-то не признаю я кто это». Я в окно выглянула, а там Васильев пьянёхонек идёт, а его под руку ведёт парень, в куртке чёрной кожаной. Ну, думаем, может внук его приехал, да вроде не похож, тот повыше ростом будет. Посидели с ней ещё, потом пошла я домой. Утром Зорьку выгнала на пастбище и пошла к Алевтине, её Январку тоже выгнала. Только ворота начала закрывать, смотрю, парень этот в кожаной куртке идёт по улице, и вроде как ко мне заворачивает. Подошёл, поздоровался и спрашивает: «А можно Павла Ипполитовича увидеть?» Я ему отвечаю: «А ты кто сам, что-то тебя я раньше у нас в деревне не видела». Он улыбается весь, будто я ему подарки какие дарю: «Меня зовут Вячеслав. Приехал к дяде Борису Васильеву. Я друг внука его Дениса. Он мне гостинец для деда передал. Дядя Боря сказал, что Павел Ипполитович печник, а у него печка дымить начала, вот я и хотел позвать его, чтобы он посмотрел. Так он дома?» Я ему: «Нету его дома, как придёт, передам» А он опять спрашивает: «А где он?», а сам так внимательно заглядывает через меня во двор. Я ему «По делам уехал». Он опять: «А когда уехал?». Ещё там что- то пытался у меня спрашивать, да я ему сказала, что некогда мне тут с ним стоять и закрыла ворота. Алевтине сказала, чтоб когда Павел приедет, то ко мне пусть зайдёт. Не стала ей рассказывать, что интересовался парень Павлом. Павел вечером пришёл ко мне, я ему всё про парня рассказала, он к Васильеву сразу пошёл, да быстро вернулся. Говорит, что никто ему не открыл. С тех пор этот Вячеслав всё по лесам бродит. Я утром Зорьку провожаю, а он уже огородами да в лес. Странный такой парень. А тут ещё крышу кто-то порвал. Не за вами ли приехали?
– За нами. – Федот Ипполитович вздохнул – Я думаю, они почуют и найдут, где мы прячем зеркало. Первый раз им не помешали даже охранные заклятия. Поэтому будем в схроне по двое дежурить. А тебе, Илья, придётся там поселиться, мы тебе еду привозить будем. Может и недолго придётся нам с вами там дежурить, быстро покончим с проклятым зеркалом. – Федот Ипполитович допил молоко и поставил кружку – Лена, сегодня в схроне Павел ночует, я тоже к нему сейчас поеду, одному ему там стало не безопасно. Собери мне с собой поесть и тёплые вещи. У нас где-то спальный мешок был, тоже положи мне с собой. Лиза, ты завтра на работу? – Лиза утвердительно кивнула – Значит, завтра утром нас сменят Ольга с Ильёй. Всё, отдыхайте, отсыпайтесь. Лиза, отвези меня. По пути заедем к Алевтине, возьмём у неё бочку пустую большую с собой.
– Может мне с вами прямо сейчас уехать?– спросил Илья.
– Нет, сходи в баню, отдохни, завтра с утра начнётся твоё дежурство. А пока мы вдвоём с Павлом справимся. Нам не привыкать.
Илья пошёл в баню, баба Лена собрала Федоту Ипполитовичу с собой целую сумку с тёплыми вещами, постельными принадлежностями и едой. Он достал из сарая два ведра и тоже захватил их с собой, потом сел в машину к Лизе и они уехали.
Я спросила у бабы Лены:
– Так вы знаете всё про схрон?
– Конечно. Мы как поженились с Федотом, он мне всё и рассказал. А как иначе, мы же одна семья. Тогда ещё отец его был жив, Ипполит Станимирович. Его в деревне очень уважали. Хороший был мужик, работящий. И сыновей своих достойными воспитал. Ему девяносто пять лет уже было, когда он помер. До последнего на своих ногах ходил, ещё и хозяйство содержал, огород садил. Вдовцом он был с семидесяти лет. Жену его, Марфу Семёновну, когда ей было шестьдесят восемь лет, на ферме балкой насмерть зашибло. Сразу и померла бедняжка, не приходя в сознание. Очень он горевал. Больше так и не женился, хоть в деревне и вдов у нас много было. Один всё жил. Люди до сих пор его добром вспоминают. Он войну всю прошёл. Вернулся без двух пальцев на левой руке, и весь в шрамах. Осколки в ноге были, их оттуда так и не достали. Беспокоили они его всю жизнь, да только никто никогда не слышал, чтобы он жаловался. И правильный был, справедливый. Сыновья все в него. Тоже вон какие ответственные. Как он им ещё молодым сказал, чтобы из деревни не уезжали и за книгами Белогора следили, так они всю жизнь и охраняют это место. Очень они расстроились, когда зеркало у них пропало! – Она горестно покачала головой – Но теперь и Лиза у нас помогает им. У Павла тоже две дочки, сыновей нам бог не дал. Одни девки в родне родились. – Баба Лиза помолчала – А твоя дочка как?
– Звонила, всё нормально доехала. Молиться буду, чтобы больше ничего не угрожало её жизни.
– Молись, молитва матери чудеса творит.
Илья пришёл из бани и сразу лёг спать. К этому времени вернулась Лиза, и в баню мы с ней пошли вместе. Я долго там не стала рассиживаться, быстро вымылась и тоже легла спать.
Утром мы встали рано, а баба Лена ещё раньше, она уже и хлеба напекла, и Зорьку на пастбище проводила, и кур покормила. После завтрака мы сразу засобирались. Баба Лена нам с собой положила ещё горячий хлеб, большой термос с чаем и котелок с кашей. Лиза повезла нас к схрону. Мы доехали до поляны, и Лиза пошла проводить нас до места. Пройдя полдороги, мы почувствовали запах дыма, потом запахло ещё сильнее, и мы заторопились к избушке. Подбежав к ней, мы увидели, что Павел Ипполитович высыпает в костёр, разожжённый на большом камне перед входом в дом, ведро с шишками.
Увидев нас, он сказал:
– Гости вокруг нас рыскают. Вот мы и напустили тут дыма. Утром сегодня пролетал над нами этот демон, Мельхом. Но мы к тому времени уже бочку водой наполнили и на зеркало поставили. И костры жжем с четырёх утра.
– Ну и напугали вы нас! – Илья сел на перевёрнутое ведро – А где Федот Ипполитович?
– Шишки собирает. В книге Белогор нам написал, чтобы мы рядом со схроном костёр разожгли и бросили в него вот это. – Он показал рукой в костёр.
Там, среди тлеющих шишек, лежал клубок чёрных ниток, которого огонь как будто и не касался, хоть он и был в самом костре.
– А что это за нитки, которые в огне не горят? – спросила я.
– Волшебный клубочек. У него в сундуке полно таких вещей заговоренных! – ответил Павел Ипполитович – Этот клубок ещё, к тому же, и никогда не кончается. Диво вот такое. Мы несколько раз от него отрывали нитки, а он, каким был, таким и остаётся. Чувствуете, какой запах от костра идёт?
Мы принюхались, да, был лёгкий запах палёной шерсти.
– Собачатиной пахнет. – Предположил Илья.
– Нет, пахнет медвежьей шерстью. – Поправил его Павел Ипполитович – Лиза, там в доме мешочек с травами, возьми с собой. Когда топить печки дома будем, надо их кидать в топку, нечистую силу отпугивает.
Пришёл Федот Ипполитович, с полным ведром сосновых и еловых шишек. Поставил ведро рядом с костром.
– Илья, такого ведра хватает часа на полтора, шишек полно в лесу, за тобой обязанность следить за костром. Будешь его поддерживать, пока мы зеркало не уничтожим. Оля, надо искать, как это сделать, в книгах и рукописях. Павел искал, пока мы в Горнозаводске были, да может и проглядел. Мне кажется, с этим ты лучше справишься.
– А вдруг там нет? Наверняка, Белогор сразу бы научил вас зеркало уничтожить, и не пришлось бы прятать его столько лет.
– Не всякий может заговоры читать. Мне кажется, что нужна для ритуала именно ты. Не будем гадать. Я тебе оставляю книгу, в которой Белогор нам пишет послания. Заглядывай иногда.
Договорились, что утром следующего дня меня сменит или Лиза, или Федот Ипполитович. Илья остаётся здесь нашим бессменным сторожем и главным по поддержанию огня. Телефоны в такой глуши не ловят, поэтому нам оставили велосипед Павла Ипполитовича, если какая надобность возникнет. Каким путём идти до поляны, где оставили машину, мы уже знали, а от неё до деревенской дороги прямой путь, не заблудишься.
Лиза увезла Ипполитовичей в деревню, и мы остались вдвоём с Ильёй. Я прогулялась вокруг избушки, чтобы изучить нашу позицию. С одной стороны в ряд стояли пять невысоких скал, метров по шесть-семь, поросших ельником. На скалы можно было залезть, склоны были пологими. Ну, а с трёх остальных сторон был сосновый бор, с редкими осинками и берёзками. Где-то наверху, совсем близко, лихо молотил по дереву дятел. День обещал быть ясным, солнце пыталось пробиться сквозь плотные макушки деревьев. Я остановилась и прислушалась. Вроде никаких подозрительных звуков. Лес жил своей жизнью, его обитателям не было дела до наших забот. Они высиживали птенцов, добывали себе пищу, а кто-то и отсыпался после ночной охоты. Я медленно пошла к избушке. Илья дождался меня, взял пустое ведро и пошёл за шишками.
– Ну что, директор агентства «Смерть демонам», не раздумал жить в лесу?
– Директор на совещании, а я тут шишконосец!
Дым был везде. Как мы ни старались быстро проскальзывать в двери, он был проворнее нас, находил мелкие щели в окне, и ещё каким-то образом попадал в дом. Тогда мы разожгли ещё один костёр, позади избы, и когда старый костёр прогорел, мы свободно вздохнули, дым больше не забивался в дом. Илья перенёс клубок в новый костёр и я, наконец-то, смогла спокойно изучать книги. В основном, написаны они были на староцерковном языке. Читать–то я их читала, да смысл не всегда улавливала. Часа в два мы с Ильёй достали большой термос, разожгли буржуйку в доме, разогрели на ней кашу, пироги, и поели. Я пошла к болотцу и вымыла наши чашки, потом проверила закопанное зеркало. Илья лёг подремать, ему ещё ночью караулить. Я снова села за книги. В одной книге был нарисован большой чан, под которым разожжён костёр, и в него опускали на верёвке зеркало. Текс под рисунком был мне не понятен. Что-то вроде «прежде оубв словне не нибуж книг ижуртаиви» и так далее. Я её отложила в сторону, стала просматривать книги дальше.
Через некоторое время, я поняла, что давно уже слышен монотонный звук, и это не лесные обитатели. Звук был похож на постукивание палкой по дереву. Я приоткрыла двери. Звук доносился со стороны, где мы закопали зеркало. Стараясь не разбудить Илью, я вышла из дома и пошла на звук. Возле бочки никого не было, звук доносился откуда-то дальше. Я решила не рисковать, дождаться, когда проснётся Илья и вместе с ним проверить источник шума. Сделав несколько шагов назад, краем глаза уловила движение. Я резко обернулась. Никого не заметила. Но тревога во мне нарастала. Я высыпала в костёр из обоих вёдер шишки, припасённые Ильёй. Набрала ещё два ведра шишек, стараясь не отходить далеко от дома. Может у меня уже паранойя, но звук точно доносился. Теперь мне показалось, что я ещё слышу шум мотора. Но откуда ему здесь быть, дорог ведь близко здесь нет. Я пошла в дом и разбудила Илью. Он надел свой ремень с ножнами, и мы пошли к бочке.
– Здесь кто-то был. – Илья мне показал на сбитый мох возле бочки – И вот глубокий след, не похоже, что от обуви. Это точно, Мельхом. Мне кажется, бочка ничем нам не поможет, он может её опрокинуть совсем не замочившись, вода в землю уйдёт. Надо самим здесь караулить.
– Земля будет мокрая, плащ будет мокрый, а вода его затормозит. – Возразила я.
– Надолго она его затормозила в Горнозаводске? Через пятнадцать минут его уже не было, а вы на него целую канистру вылили.
– Там странное что-то случилось, такой хлопок был, как пробка из бутылки вылетела. Но ты прав, надо караулить возле бочки.
– Почему они рядом с домом не закопали зеркало? Было бы лучше сторожить его.
– Наверное, нельзя держать зеркало рядом с книгами. Знаешь, надо всё-таки костёр на старое место перенести. Пусть дым, зато он вход в дом закрывает.
Мы снова разожгли костёр напротив входа в избушку. Теперь уже мы оба наносили целую гору шишек рядом с костром, и ещё бросили несколько толстых веток в него. Илья пошёл к бочке. Я достала несколько книг из дома и села подальше от костра и от дыма. Раздался свист. Я поднялась и быстро пошла к Илье. Он стоял и смотрел вверх.
– Мельхом здесь. Пролетел только что. Но свистел не он, там ещё кто-то есть. Иди, принеси вёдра.
Я снова вернулась к избушке, вытряхнула из вёдер шишки в костёр и понеслась к Илье.
– Илья, у Белогора было написано, что в руке у Мельхома стрела Агрона, и её остановит паутина, наброшенная на ветер. Мы даже не знаем, что это за стрела.
– Оля, там у них целый сундук всяких волшебных палочек, загляни, может паутина там есть.
– А как ты тут один?
– Я не один. Со мной два верных друга – ведра полные воды. Иди.
Я зашла в избушку, убрала с сундука лежанку и открыла его. Сундук был наполнен вырезанными поделками из дерева. В основном это были медвежьи морды, лапы, сидящие медведи, лежащие медведи, медвежата. На некоторых медведях были одеты металлические обручи, на которых были выдавлены какие-то знаки. Я осторожно достала поделки из сундука. Под ними лежали несколько инструментов, похожих на стамески, железная коробочка, чуть побольше спичечного коробка с одним отверстием, несколько круглых деревянных болванок, мотки с проволокой, какие-то ржавые замки, гвозди, связанные резинкой кусочки бересты. На самом дне сундука лежал холщовый мешок, я взяла его в руки и почувствовала покалывание на кончиках пальцев. Я его осторожно развернула, там лежала тонкая серебристая сеть с мелкой ячейкой, меньше сантиметра. Я положила её на пол и начала разворачивать, при каждом прикосновении к ней, по мне пробегал как будто лёгкий импульс. Сеть оказалась размером примерно метр на два. Ну что ж, вполне похожа на паутину. Другого ничего нет. Я сложила все поделки обратно в сундук и услышала приближающиеся шаги. В дом заглянула Лиза.
– У вас всё нормально? – Озабоченно спросила она.
– Уже нет. Мельхом летает. Вокруг бочки успел потоптаться. Лиза, помнишь, читали про паутину, которая остановит стрелу? Как ты думаешь, похоже это на паутину?
– Да, очень. Только какая-то ненадёжная, тонкая.
– Я тоже так думаю. С другой стороны, её ведь и назвали паутиной, а не сетью. Но какой, интересно, ветер её удержит?
– Может это оборот речи такой. Например, Мельхом выпустит стрелу, а паутину надо на неё накинуть.
– Не знаю. Надо подумать. А ты что приехала так рано?
– Дед отправил, не спокойно ему. Он крышу утром чинил сегодня. А после обеда они с дедом Пашей пошли к Васильеву, чтобы встретиться с Вячеславом. Так ни Вячеслава, ни его машины во дворе уже нет. И номер никто не догадался записать, так хоть я бы пробила по базе. А сам Васильев лежит пьяный опять, ничего у него узнать невозможно. Вот дед и подумал, вдруг Вячеслав сюда дорогу узнал.
– Я слышала шум мотора где-то рядом, может это Вячеслав здесь уже?
– На машине сюда не подъехать, я всё вокруг здесь исползала, вдоль и поперёк.
– Лиза, иди к Илье, если кроме Мельхома ещё и Вячеслав здесь, то Илье одному не справиться.
Лиза ушла. Я осторожно собрала паутинку и положила её обратно в мешок. Потом нашла книгу в синей тряпице и открыла её. Мне казалось, что книга сама перелистывает страницы, стараясь быстрее открыть мне ту, которую я ищу. Белогор оставил нам послание « Не дрогнуть пред лицем опасности, не жалеть живота свово, шагнуть и запечатать собой застывшее время, чтобы разлетелись осколки его как вода». Шагнуть в зеркало, ну что ж, наверно есть способ это сделать. Раз Белогор написал, значит по-другому не получится. И сегодня ночью меня обязательно научат, как правильно всё провести.
Я вышла на улицу. Уже смеркалось. Солнце садилось, отбрасывая последние лучи на макушки сосен. Ветер нагонял тучи. Будет дождь. Это хорошо. Позади меня хрустнула ветка, потом раздался шум потревоженных кустов. Я обернулась. На краю поляны стоял худой высокий мужчина в длинном чёрном пальто. Руки он держал в карманах. Вслед за ним вышагнул из-за кустов парень в кожаной куртке.
– Вот Вы где, Ольга Ивановна. Наконец-то мы Вас нашли. Хорошее тут у Вас место, глухое. Никто никогда не отыщет. Если бы не мои помощники, так и вообще бы не нашёл!
– Так зачем Вы нас искали? Всё равно в дом не можете зайти.
– Верно. Но нам не надо в дом. Мы за зеркалом. – Он повернулся к парню и что-то тихо ему сказал. Тот кивнул и скрылся в лесу – Ольга Ивановна, предлагаю сделку.
– Я не хочу иметь с вами никаких дел. Вы сначала украли мою дочь, потом удерживали её силой, непонятно какие там опыты производили. Потом людей ранили.
– Я? Помилуйте, Ольга Ивановна. Это мои помощники переусердствовали, я им уже выразил своё недовольство. Я совсем не хочу с Вами ссориться. Нам с Вами дружить надо.
– Никакой дружбы у нас с Вами не получится. У нас с Вами разные цели. Я хочу уничтожить зеркало, а Вы хотите на нём заработать. Кстати, Вы мне так и не представились.
– Ох, пардон. Меня зовут Мафутий. И цель у меня совершенно другая, мне деньги не нужны. Если Вы меня выслушаете, то я Вам немного расскажу предысторию всех случившихся событий.
– Расскажите, будьте так любезны. Не всякий день я вижу человека, который вызвал дьявола, не думая о последствиях.
– Нет-нет. Я не вызывал дьявола, поверьте мне. Я, можно сказать, тоже пострадавший. – Он меня спросил – А вы не могли бы подойти поближе, то неудобно через всю поляну кричать?
– Не кричите, я Вас и так прекрасно слышу. Так что с Вашей историей?
– Ну, хорошо. Я Вас хорошо понимаю, почему вы мне не доверяете. – Он притворно вздохнул – Слушайте, Ольга Ивановна. Там, где я родился, до сих пор люди ходят к знахарицам когда заболеют, и советы житейские спрашивают у них, и потерянные вещи чтобы помогли отыскать. У меня мать знахарица. Отца я своего не знал, всегда жил с бабкой и матерью. И с утра до вечера к нам шли люди со своими бедами. Не только с нашей деревни, но и с городов приезжали. Я сбежал из деревни сразу же, как только мне исполнилось шестнадцать лет и я получил паспорт. В городе стал самостоятельно жить. Учился, работал, влюблялся. Как все. До поры до времени. Однажды я заметил, что комендант общежития, в котором я жил, серый такой, и глаза у него ввалились. Я его спрашиваю: «Что с Вами, вы не больны?» А он мне весело так отвечает : «Ты что, Мафутий, с дуба свалился, я себя так прекрасно никогда не чувствовал!» А я вижу, что выглядит он странно, потом я и у приятеля своего спросил: «Что у нас Кузьмич такой серый?» Тот тоже удивился: « Никакой он не серый, нормально выглядит, с чего ты это взял?» А Кузьмич на следующее утро не проснулся. Тромб у него во сне оторвался, умер он. И понял я, что каким-то образом, ещё накануне, но я уже знал, что он умрёт. Стал приглядываться. Да так ведь ничего не поймёшь. Не каждый день люди вокруг нас мрут. Тем более, вокруг меня была одна молодёжь. А на улице где и увижу случайно будущего покойника, так ведь не узнаешь, умер он потом или нет. Тогда я устроился в больницу санитаром. Там и понял, что у меня дар. Поступил в медучилище, потом в мединститут. Учился отлично, медицина мне очень легко давалась. А потом, кроме того, что я смерть мог предвидеть, у меня ещё одна полезная тайна появилась. Когда я человека за руку беру, я вижу какого цвета у него душа. Нет, не аура, как сейчас модно говорить, а именно душа. Если по-простому, то я могу сказать хороший человек передо мной, или плохой. У плохого внутри как будто тёмный зонтик раскрыт над душой. Душа сама светлая, но над ней раскрыт вот такой зонтик. У кого тёмный, у кого посветлее, а у кого и совсем чёрный. Сразу Вам скажу, уважаемая Ольга Ивановна, себя я не вижу, и какой там у меня зонтик не знаю. Так вот, работал я в городской больнице и дела у меня шли очень хорошо. Со временем я стал видеть смерть не только за несколько часов до неё, но и даже за несколько дней, а в некоторых случаях даже за несколько месяцев. Я не брался за безнадёжных больных, а только за тех, кто точно будет жить. Слава моя росла и деньги полились рекой. Я видел, что приходят ко мне иногда и абсолютно здоровые люди, но я придумывал им болезни, чтобы ещё больше заработать денег. Здоровых людей лечить выгоднее, и чем дольше ты их лечишь, тем больше они проникаются доверием к тебе. Со временем я накопил денег и открыл свою клинику. Очередь, чтобы ко мне попасть, была расписана на месяцы вперёд. Меня любили, мне завидовали, и это мне нравилось. Но законы жизни для всех одинаковы, и за всё приходится платить. И в один не прекрасный день я увидел ад. Не верьте, когда говорят, что его нет. Он существует. Только ад не место, где собраны тысячи грешников. Ад для каждого отдельного человека свой, можно сказать индивидуальный. Человек, ещё будучи на земле, кирпичик за кирпичиком, строит его, даже не догадываясь, что как только он положил свой первый кирпич, как уже на нём поселился твой хозяин и палач, который тебя ждёт и радуется всем твоим промахам, всем твоим грехам. Понял я это, когда в очередной раз, когда увидел это страшное место, я вдруг сам там оказался. И услышал голос: « Ну что, Мафутий, хочешь ко мне?» Я от страха даже ответить ничего не смог. А голос продолжал со мной говорить: « Вижу, что не хочешь. Но я жду тебя здесь. И будем мы с тобой здесь долго вместе. Так долго, что ты себе даже не можешь представить. Это называется вечность». Я закричал и проснулся. Можно было подумать, что всё это мне приснилось, да только в руке я сжимал бирку, которую на покойников вешают, а на ней было написано моё имя и дата смерти. В клинику я не пошёл, а с самого утра поехал в церковь. Да только мало там свечки ставить, да молитвы читать. Надо верить. А с этим у меня не вышло как-то. Каждое утро я приходил перед работой на службу. Стою, а у самого внутри пусто так, даже нет, не пусто. Я стою, а внутри меня злость поднимается. Раздражает меня церковное пение, эти горящие свечи, эти бабки вокруг, эти люди с надеждой смотрящие на иконы. Они со службы выходят все такие радостные, а я весь киплю от злости. Но одно было хорошо, ад перестал мне сниться. А человек, он ведь какой? Только отпустило, и всё. Думаешь, что пронесло, сразу опять по-старому начинаешь жить. Так и со мной случилось. Ад меня отпустил, так зачем себя мучить, в церковь ходить? Прошло сколько-то времени, моя жизнь вошла в старое русло. И вот, приехал я на курорт, самый дорогой и престижный, к слову сказать. И в первую же ночь проснулся я от того, что ноги жжёт. Я только пошевелился, чтобы посмотреть, что случилось, и вот стою опять в том же самом адском месте, а вокруг костры горят, и сама земля под ногами у меня горит. И из огня выходит ко мне огромный рогатый дьявол, блестит так, что глаза у меня слезиться начали. И голос его зазвучал, как громовой раскат: « Думал, не увижу я тебя больше Мафутий, так рьяно ты в церковь побежал! Молиться начал, да бездонную бочку водой не наполнишь». Вот тут-то я и понял, Ольга Ивановна, почему сатану ещё и лукавым зовут. Я сам, своими руками, своими ногами пришёл к нему! Какую он мне хитрую западню устроил, вернее он только выждал, когда я в силки сам прилечу. А дьявол продолжает: «Мафутий, я ведь не только наказываю, но я и миловать могу. Ты ведь не такой как эти жалкие грешники, которые убивают, воруют, сквернословят. Ты умный. И ты же не убил никого. Поэтому я готов тебе дать ещё один шанс. Ну, чтобы справедливо было. Чтобы ты мог дальше так же хорошо жить и долго. Ну что, дать тебе ещё шанс?». Конечно, я согласился. Я думал, он мне скажет, что мне надо раскаяться, деньги бедным раздать, или что там ещё. Дурак я, короче. Он мне руку протягивает, договор вроде скрепить, я ему свою протянул, он мне пожал. Я хотел руку отпустить, да только крепко держит он её, а сам своими красными огненными глазами так смотрит, что среди всех этих костров мне холодно стало. И говорит: « Мафутий, не думаешь ли ты, что я милость свою бесплатно раздаю? Вернёшь моё зеркало, и я подумаю, может и отпущу тебя. Вот и договорились, смотри не подведи меня!» И я снова оказался в номере на своей койке. Ну, думаю, не такая и страшная эта задача, зеркало ему принести. Не убить же кого. Потом я взглянул на свою руку, которую дьявол мне пожал. А она стала как лапа зверя, с когтями. Вот Ольга Ивановна, полюбуйтесь! – Он достал из кармана правую руку и снял с неё перчатку.
Я вздрогнула. Рука совсем не была похожа на человеческую. Когтистая мохнатая лапа с длинными узловатыми пальцами. Он, видя мою реакцию, усмехнулся, надел перчатку и убрал её снова в карман.
– Не буду вас Ольга Ивановна утомлять рассказом о своих поисках зеркала. Вам, наверное, хранители сами рассказали, как я зеркало обнаружил у них в пещерке и взял его. У Вас, я думаю, только один вопрос возник, а как я узнал про тайник? Так мне ведь Астарот с тех пор сам помогает. Да, этот дьявол из моего ада и есть тот самый Астарот, великий герцог. И ещё, уточню, когда я приехал с курорта с заданием найти зеркало, на следующий же день пошёл в церковь, чтобы снова начать пытаться замолить свои грехи. Подхожу к дверям церкви, поднимаю правую руку для того, чтобы крестом осениться, рука, понятно, в перчатке. А меня как тряхнёт, как дикая боль по всему телу пробежала, будто горячим прутом меня проткнули всего насквозь, и я покатился вниз по лесенкам от церкви. Народ весь заохал, кинулся мне помогать, а я давай на них рычать, выгибать меня всего начало, болит всё, трясёт меня как в лихорадке. Народ испугался, отступил от меня, а я лежу на земле, и дикий рык из меня вырывается. Потом вижу, батюшка из церкви выходит, ко мне идёт, а вокруг слышу голоса «одержимый дьяволом». Подошёл ко мне батюшка, присел около меня на колени и шёпотом начал около меня молитву читать. Вот когда я понял, что значит «боится как чёрт ладана». Как будто в сердце моём рана открылась, и такая тоска смертная, такая боль меня захлестнула, что не было сил больше терпеть. И последняя мысль, которую я помню: «Господи, что я наделал!» И хотел сказать «прости». Да где там! Разве сатана своих отпустит от себя. Очнулся я уже далеко от церкви. Сначала больно было, а потом как-то незаметно отпустило. Думаю, отдам зеркало и тогда будет всё по-другому. Вот, как я уже Вам рассказал, навёл меня Астарот на след зеркала, я его принёс ему к тому месту, на которое он мне указал. Открылась стена прямо посреди поля в полночь, явился он сам. Я ему протягиваю зеркало, а он мне говорит: «Ты что, Мафутий, как ты исполняешь приказ своего господина?» Я его спрашиваю: « А что не так я сделал?» Он ещё больше от гнева распалился, искры аж во все стороны сыплются: «Как смеешь ты мне пустое зеркало давать! Ты, раб мой, разве такое ты мне должен был принести? Ты должен собрать мне жатву». Конечно, я уже знал, что за зеркало я принёс ему, но я и мысли не допускал, что мне самому придётся людей губить. Всё-таки я надеялся, что смогу вырваться от него, у меня ещё была надежда, хоть и крошечная, что он сдержит своё слово. Не утомил я Вас своим печальным рассказом, Ольга Ивановна?
