Читать книгу: «365. Сказки антарктических писателей», страница 5
КАЛИСТРАТ МАЗОК. ВЗГЛЯД ИЗ ОКНА. ДЕНЬ СОРОК ПЯТЫЙ
Бригадиру Арсению Семёновичу сообщили во сне о том, что через два месяца он умрёт.
Расстроенный мужчина ушёл в запой и через два месяца скончался от алкогольной интоксикации.
Его сын Семён Арсеньевич среди ночи вышел по нужде из комнаты. По пути в кухню он бросил взгляд на зеркало и увидел в отражении вместо себя окно.
За окном была ночь. И чей-то взгляд из потусторонней темноты с любопытством изучал убранство комнаты, в которой мы когда-то жили.
СОФРОН ЖАЛЬ. ОБ ВРЕМ И ПРОСТРАН. ДЕНЬ СОРОК ШЕСТОЙ
Один философически настроенный кочегар устал.
Он опустился на табурет перед трюмо, выпил водки и сообщил сидящему слева кочегару,
– Сегодня мне дали денег.
Потом подумал, выпил и, обращаясь к кочегару, сидящему справа, добавил;
– А вчера мне денег не дали!
Потом ещё подумал, еще выпил и еще добавил, обращаясь к кочегару, что сидел между правым и левым:
– И завтра мне тоже денег не дадут!
Потом ещё подумал и, добавив водки, сказал всем самим себе сразу:
– Отсюда мораль: жить нужно сегодняшним днем! – после чего допил водку и уронил лицо в холодец.
И пространство свернулось в калач.
И время ушло.
P.S. В раннем варианте время не ушло, а вернулось в рассказ Архимеда Козлова про подмышку жены.
ОГЛОЕД СВИСТУН. ПРЕДИСЛОВИЕ К УЧЕБНИКУ «ОСНОВЫ БЫТОВОГО И ВСЕЛЕНСКОГО ШМУЦ». ДЕНЬ СОРОК СЕДЬМОЙ
Жил был мальчик. Жила была девочка. Вырос мальчик. Выросла девочка. Мальчик женился на девочке. Девочка вышла замуж за мальчика. И во второй ламат виналя кумху родился у них грудник, совершенно непохожий на родителей; ни мальчиком, ни девочкой он не был, а был румяным профессором с очками и пегим ежиком и зализом на лбу.
Всем известно, что слишком румяных людей, да еще и в очках, не шибко любят бюргеры, мещане и прочий шмуд. И дразнят «ботанами». Истинный смысл слова «ботан» блуждал за границами профессорского кругозора, однако по глумливым физиономиям, плюющимся сим словом, он догадывался, что слово крайне оскорбительно и унизительно.
Когда же он прознал о частичной синонимичности загадочного «ботана» и банального «гелертера», страшно разгневался. И даже застрелил пианиста в местном салуне за исполнение пьесы «Кипарисы виллы д'Эсте» фламандского художника Ференца Листа. Гаденько подкрался к роялю и, бесцеремонно опрокинув крышку, сыграл «Ни звёзды, ни цветочки», первую часть шестой песни из цикла «Прекрасная мельничиха» величайшего итальянского скульптора Франца Шуберта.
Но опустим незаслуживающие внимания детали и перейдем к деталям, особого внимания заслуживающим.
Профессор открыл суть себя, и суть профессору не понравилась. а, быть может, сути не понравился профессор? Кстати, никогда не задумывались, нравитесь ли вы своему отражению?
Итак, профессор согласился с отражением, что негоже жить ни во что, негоже слыть ремесленником от …, негоже дробиться песком в исторический прах, а избежать подобных эрозий можно лишь став глыбой, незыблемой, аки пирамидальный сфинкс. А глыбой можно стать лишь одним способом – наследить в истории. А наследить в истории, будучи профессором, можно лишь одним способом – основать школу. А основать школу в ощипанном, что твой гусь, мире можно лишь одним способом – сформировать философское течение. Профессор подумал и философское течение сформировал. И назвал сей наук – фингизм (от англ. the thing – вещь).
Фингизм – наука, объектом изучения которой является апостериорная взаимосвязь вещей.
«Колесо!» – скажет сейчас какой-нибудь агрессивно циничный умник, а цинично агрессивный умник ему поддакнет. И оба окажутся правы. О вещах, как известно из истории философии, писано что попало и кем ни попадя. И где ни попадя. От Афин до Калининграда. И обратно до Афин.
Но профессор был смел и отважен! Он решил-таки распутать узлы, пред которыми спасовал даже несостоявшийся магистр из Костромской губернии. Сказано – сделано. Встал профессор за кафедру, взялся рукою правою за перо и тут же рухнул по-пизански на пол. Приехавший санитар диагностировал инсульт с летальным исходом. А случайно оказавшийся рядом специалист по психосоматической симптоматике Леонид Николаевич Шмуц установил, что детонатором послужила трансформация параллельности в антипараллельность; инбридинг близкородственных, на первый взгляд, понятий – логики и вещи взорвал мозг, о чём предупреждали ещё пещерные трансцендентальцы.
Однако Шмуц нашёл перспективной теорию покойного профессора, основной кончепт которой заключался в поиске суб-, пост-, псевдо-, транс-, а-, анти-, нео-, мета-, архи-, контр-, и проче- логических связей между суб-, пост-, псевдо-, транс-, а-, анти-, нео-, мета-, архи-, контр-, и проче- материальными предметами. После того, как наглядное доказательство несовершенства идеи было унесено в морг на носилках, Леонид встал за кафедру, взялся рукою правою за перо и вывел следующее:
Наука, целью которой является поиск каких попало связей между какими ни попадя предметами и явлениями, отныне называть пофингизмом.
Затем, посчитав лингвистические кульбиты профессора излишне вымученными, заменил слово «пофингизм» на «шмуц» и дописал «Шмуц – это Я!».
ТЕЛЕМАХ МИМОХОДОВ. БАКЛАЖАНЫ. ДЕНЬ СОРОК ВОСЬМОЙ
Для своих девяти лет мальчик Лёва был хитрованом с фантазией, коей позавидовал бы рвущий волос и воющий в голос писатель.
– Мама! – завопил он, вбегая в квартиру. – Беда!
– Лёва, что случилось? – спросила мама дрогнувшим голосом.
– Мама, меня побили.
– Кто тебя побил, Лёва?
– Какие-то негодяи! Побили и отобрали деньги. Прости, мама… Не купил я баклажанов…
– Ах… Лёвушка. Какие баклажаны… Врача! Срочно!
– И жандарма, – участливо добавил отец из-под двери санузла.
Мальчику Лёве соврать – что таракану усы оторвать. Никакие хулиганы на него, конечно, не нападали, увечий нахальному личику не наносили и денег не отнимали. Деньги были прокатаны на каруселях, простреляны из пневматического ружья в тире и брошены заводной обезьяне, скакавшей на плече у циркача.
– Рост высокий. Голова бритая. Телосложение спортивное. Был одет в тренировочные штаны и белую футболку, – объяснял мальчик Лёва хмурому жандарму. – Второй пониже. Щуплый. В кожаной дублёнке и кепке. Сильно заикался.
Вскоре мальчик Лёва вышел из квартиры повеселевший. В его кармане позвякивала новая порция монеток. И решил мальчик Лёва проездить эти монетки на общественном транспорте.
Троллейбус был пуст. Почти пуст. На задней площадке двое грызли семечки, сплёвывая шелуху. Один – высокий лысый здоровяк в тренировочных штанах. Второй – тощий пижон с наглым лицом.
– А в-вот и н-наш с-супчик! – ткнул тощий лысого локтем в бок.
Двери захлопнулись. Троллейбус тронулся с места. Отступать было некуда. Только в открытом потолочном люке голубело майское небо.
Мальчик Лёва, подпрыгнув, ухватился за край люка, подтянулся, вылез на крышу троллейбуса.
И побежал по проводам, искрясь и сверкая.
ГАСАН ПАКГАУЗ. ХОЛОДИЛЬНИК. ДЕНЬ СОРОК ДЕВЯТЫЙ
Мы идем покупать холодильник.
Мы – люди, чудо вселенной, сердечная чакра космоса, четыре лепестка лотоса во все стороны света.
Но мы идем покупать холодильник.
Мы – тупиковая ветвь эволюции, и мы идем покупать холодильник.
Зачем нам холодильник? В холодильнике мы будем хранить еду. Еду и таблетки.
Мы будем есть еду и таблетки.
Мы покупаем холодильник и приносим его в дом. В холодильник мы кладём продукты питания, дабы избежать их порчи, дабы еды нам хватило надолго.
Надолго. Надолго. Надолго.
Чтобы мы ели.
И кушали.
И жрали.
Нам нужен холодильник.
Холодильник есть дзен.
Без холодильника мы никто.
Без холодильника вянет лотос и пустеет космос.
Поломка холодильника предвещает закат цивилизации.
Мы сидим на своих кухнях в ожидании пришествия специалиста по ремонту холодильников, который всех нас спасет.
И грядет эпоха Новой еды и Новых таблеток.
Кстати, какого лешего в холодильниках хранят таблетки?
ТИТ ЗАЦЕП. ОБ АНТРОПОГЕНЕЗЕ, МУХАХ И ПРОЧИХ УСЛОВНОСТЯХ. ДЕНЬ ПЯТИДЕСЯТЫЙ
В 1830-м году довелось мне читать лекцию об условностях моральных принципов. Происходило сие в одном учебном заведении, расположенном в тридцати верстах от англосаксонской столицы. Суть лекции заключалась вот в чем:
– Ежели человек субстанция всея, то флора и фауна суть модусы этой субстанции. Говоря по-людски, все сущее, все животные, растения и даже, простите, грибы унд черепахи изначально произошли от человека. А ежели человек суть проточерепаха, протоенот и протокамыш, то, как биологическая, субстанциональная единица, располагается на низшей ступени развития относительно полихотомирующих модусов. Говоря по-людски, любая животина – создание более совершенное, чем человек. Следовательно, этические нормы и моральные устои рудиментарны, а стремление к удовлетворению физиологических потребностей – вот подлинный категорический императив! Ибо брюхо глухо, словом не уймешь, а без брюх не бывает и мух!
Обращается ко мне по окончанию лекции студентик по прозвищу Золтан Имух и говорит;
– Леонид Николаевич, ваша теологическая парадигма относительно человека, как движущей силы инволюции – сущая чепуха. Вы балабон и краснобай. И я вам это докажу, если вас не затруднит прогуляться со мной кое-куда. Тут недалеко.
Ну, думаю, накостыляет мне сейчас студентик за вольнодумства, как амстердамскому иудею соплеменники. Но студентик драться не стал: привёл меня на побережье, извлёк из ила осьминога и бросил оземь.
– Почему сей морской звер не ползает по земле?
– Почему же? – швырнул я осьминога обратно в воду.
– Все потому, что голову ему тяжко за собою таскать! Кабы человеческая репа имела столь же внушительные габариты, то для передвижения по суше изобрели бы подушку с перинкой на колёсиках. Зверь не способен придумать ни перинку, ни колёсики, и, уж тем более, сделать. Следовательно, тварь он никчёмная.
– Однако зверь способен лишить себя необходимости в наличии сих предметов. Ему не нужны колёсики и перинки, что доказывает его превосходство над человеком.
И мы на шаланде «Ищейка» в качестве натуралистов отправились на Tierrа del Fuego, чтобы встретиться с туземным мальчиком.
Мальчик рылся носом в глине, отыскивая коренья и мёртвых насекомых. Словом, чихать он хотел на постулаты антропогенеза.
– Послушай, дитя – сказал мой спутник – Если твой ежедневный рацион состоит из падали подземной, то чем ты питаешься зимой?
– Старушками! – озорно ответил паренёк
– Как это старушками? У вас же собаки есть! Почему бы их не съесть?
– Глупый белый человек не понимайт! Собака ловить выдра, старушка выдра не поймайт. Старушка польза не дайт. Старушку надо жрат. Га-га-га! – мальчик потёр трясущийся живот.
– О, ужас! – вскричал студентик – Как это возможно! Они завтракают, обедают и ужинают пенсионерами! И собаки для них дороже жизней человеческих. Это аморально и неэтично! Это чудовищно! Дикари!
– Отчего же? – возразил я – Благодаря отсутствию нравственных устоев те, кого вы кличете дикарями, прожили тут не одну тысячу лет, и ещё столько же проживут, в то время как вы, уважаемый, померли бы от истощения уже через месяц!
Только студентик собрался обозвать меня троглодитом, как в его раскрытый от изумлений рот влетела доселе неведомая Lepidoptera, что позволило мне счесть его мычание за согласие с моими постулатами. Через два года после этого случая студентик вернулся в Англосаксонию, чтобы опрокинуть мир.
Впрочем, вряд ли мир опрокинется для жизнерадостного туземного мальчика с архипелага Tierrа del Fuego.
АРТУР КУМЫС. ХАНДРА. ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ
Приключилась со мной хандра. Выключил я ЭВМ и лёг в койку.
И мне приснился сон:
будто держу в руках пузырек с таблетками и надписью красным по белому на этикетке; «Хранить в сухом, темном и недоступным для детей месте» и брожу по дому в поисках этих самых мест. Не нахожу ни одного! Либо сухо, либо темно, либо сухо и темно, но доступно ребёнку, то бишь мне. Подумал-подумал, да и спрятал таблетки у себя в желудке. Вдруг подступила жуткая дурнота. И упал я в обмороках на пол.
И мне приснился сон;
будто я – автобус, ползу по улицам, торможу на остановках, во мне пневматически открываются двери, входят люди разные, матерятся, тележками елозят, грязью моросят, царапают, бутылки бросают и дерут дерматин. Вдруг из-за поворота вываливается самосвал и давай мять мне бока! Фары мои потускнели, мотор затих. И съехал я обморочно в кювет.
И мне приснился сон;
будто я – холодное газопылевое облако, парящее во вселенской пустоте и рождающее звезды и планеты, метеоры и кометы, астероиды и космическую пыль. Я есть всё. Или был всем, пока на одной из планет не появился ученый муж, который рассмотрел меня в радиотелескоп, подставил мои сакральные и метафизические значения в хитрые формулы и уравнения, отклассифицировал и отструктурировал. И объявил себя хозяином вселенной…
И я проснулся. Проснулся на автобусном заводе, где промасленный механик-трансплантант прикручивал к моим сосудам-шлангам и скелету-кузову новое сердце-двигатель, протирал блестящие фары-глаза, завинчивал гайки и укреплял спайки. Завершив операцию, механик достал из тумбочки бутыль с шампанским… Да как врежет этой бутылью мне между фар на счастье!
И я проснулся. Проснулся от страшных колик и спазмов, отыскал аптечку в надежде лекарствами нейтрализовать действие выпитых таблеток и наглотался активированных углей и прочих адсорбентов. Адсорбенты скушали яды и отравились. Отравились и с умов покатились. Стали Ваньку валять и диафрагму пинать.
И я проснулся. Сел за письменный стол, включил ЭВМ и хотел было записать приснившееся, но тут в комнату влетел зимний слон и протрубил:
– Тру-ту-ту! Ту-ту!
Из откровений Гипноса, сына Морфея.
Остров Лемнос, год 29-ый от Сотворения Мира.
ТОМ ШНУРОК. МАГИСТР ФАРМАЦИИ. ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ
Ранним утром первого января один мальчик в бирюзовой пижамке тихонько, яко тать в нощи, прокрался в комнату, где стояла мохнатая ель, опустился на коленки и ощупал пространство.
– Ай! – завопил он так громко, что папа, который втихаря приканчивал остатки портвейнов на кухне, вместо маринованного огурца проглотил горсть конфетти, а маме почудился вой заводской трубы – она встала с постели, повязала крепдешиновый платок и ушла на работу.
Однако мальчик не смутился, потому что в руках он держал новогодний подарок – набор юного врача. Набор сей представлял собой картонную коробку с хирургическими ножницами, стетоскопом, скальпелем, шпателем, шприцем, щипцами, штыковидным ушным пинцетом, распатором, троакаром, фетотомом, стоматологическим зеркалом, пробиркой и фарфоровой ступкой с фарфоровым пестиком. Мальчик схватил ступку с пестиком и побежал на кухню, готовить лечебные порошки.
Receptum #1
Три таблетки бабушкиного димедрола измельчить в ступке, залить порошок касторовым маслом, обувным кремом и зубной пастой, поставить ступку с образовавшейся массой на окошко. Если дни солнечные, то двух суток будет вполне достаточно. Мнительным – не меньше четырех. После этого необходимо заправить ступку герметизирующей мастикой и держать в морозильнике, пока масса не застынет. Дробим пестиком получившееся нечто, смешиваем с яблочным уксусом, рыбьим жиром, мыльным раствором, металлической стружкой, ректификационным спиртом. Добавляем сахара или соли по вкусу.
Предложил мальчик свои бурдули на пробу папеньке.
– Я слишком молод, чтобы умирать! – пропел папенька голосом оперного трагика, чья карьера была загублена алкоголем, а жизнь заедена бытом.
Мальчик – к бабушке:
– Выпей, бабулечка, лекарству. Снова станешь молодкой-красавицей, – ласково сказал он, на что бабушка, понюхав ступку, так же ласково ответила:
– Чем же, внучек, я тебя так обидела? Неужто совсем надоела? Или тебя папа подговорил? Ты только скажи, и я прям сегодня к Авдотье в Симферополь уеду.
Мальчик к маме:
– Мама-маменька! Попробуй волшебный ликсир, сваренный сыном, которым ты будешь гордиться!
Ничего не говоря, мама повязала крепдешиновый платок и ушла работать сверхурочно.
Тогда мальчик вышел во двор и подсунул лекарству бродячему собаку. Собак лизнул бурдули и сказал:
– Мяу-мяу!
Лизнул ещё раз, и ещё… потом слопал с аппетитом всё и сказал:
– Дай папиросочку, – у тебя брюки в полосочку!
Захохотал мальчик эксулапно, и собрался было потрепать пса за шею, но тот вдруг страшно оскалился и, прорычав «Отлезь, гнида!», побежал устраиваться заведующим в подотдел по очистке города Москвы от бродячих животных.
ДОНАЛЬД ЗАМЕС. ОДИН ДЕНЬ НЕКОЕГО ГОСПОДИНА. ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТИЙ
– Дрын-дын-дын! – загрохотал асфальтоукладчик под окном спальни, где мирно почивал ни о чем не подозревающий господин. – Дрын-дын-дын!
Господин больно шмякнулся с кровати, повредив затылочную кость о чрезмерную угловатость тумбочки, на которой летаргически дремал остановившийся будильник. Часы на стене ехидно подмигнули стрелками.
– Ах ты – поганая душа винтиками! – господин запустил будильник в окошко. Из окошка закричали.
Добравшись до ванной комнаты, господин открыл кран и подставил физиономию под струю воды.
– Уй! – взвизгнул господин, потому что вода в кране была холодна, что февральские сосули.
Господин начал мылить лицо, но мыло, выскочив из рук, подпрыгнуло и скрылось под ванной.
Господин начал чистить зубы, но поскользнулся на мыльной дорожке и в падении перекусил зубную щетку.
Господин начал спешно готовить завтрак, но подозрительно быстро закипевший чайник оказался пуст, а черствым хлебом можно было нанести стоматологические травмы.
Господин решил одеться, но вся одежда оказалась почему-то в стиральной машинке.
Господин натянул единственный чистый свитер, но свитер оказался с дырами.
Господин вышел из квартиры, спустился по лестнице, едва не споткнувшись о дремавшего соседского кота. Кот угрожающе зашипел и цапнул господина за ногу.
Господин открыл почтовый ящик, но в ящике вместо газет и журналов лежали только требующие оплаты счета.
Господин, хромая, вывалился из подъезда, но тут же получил профессиональный удар кулаком по скуле.
– Это из твоего окна будильник мне на плешь упал? – поинтересовался у господина сосед-боксер. – А это, часом, не твоя машина? – боксер изо всех сил пнул по колесу стоящего рядом автомобиля. Заныла сигнализация. Прибежали дворники.
– Чей машин кричит? – поинтересовались дворники и, выяснив причину, отлупили господина своими метлами.
Господин спрятался в машине, повертел ключ зажигания, но машина не завелась.
Господин вылез из машины, открыл капот, покрутил гайку, и машина завелась. И так быстро рванула с места, что господин едва ее догнал. Но ведь догнал! Схватился за руль, влез в салон, но машина заглохла, потому что закончился бензин.
Господин покатил машину к ближайшей автозаправке, но автозаправку закрыли по политическим причинам.
Господин решил заправить машину бензином на другой автозаправке, но там его обманули и залили дизельное топливо.
Господин решил припарковать машину, но его задержал постовой милиционер:
– Отчего это, уважаемый, ваше транспортное средство смердит и дымит?
Господин хотел извиниться, но милиционер нуждался не в извинениях, а в денежных знаках.
С горем пополам господин добрался до офиса, но в офис его не пустили, потому что он забыл пропуск.
Господин собрался было ехать домой за пропуском, но появился начальник который, строго отчитав за опоздание, провёл подчинённого через контрольно-пропускной пункт.
Господин хотел занять рабочее место, но шаловливые коллеги кресло отпихнули, и он кувыркнулся через голову, угодив ногой в мусорное ведро с объедками.
Господин вернул кресло, занял рабочее место, но оказалось, что компьютер сломан и следует звать системного администратора.
Господин вызвал системного администратора, но тот не спешил, потому что пил кофий.
Господин отправился на обед, но столовая оказалась на карантине.
Господин вернулся на рабочее место и стал ждать администратора, но администратор все не шел. Тогда господин снова позвонил системному администратору. Системный администратор ответил, что уже проверил компьютер, пока господин ходил обедать.
Господин вставил вилку в розетку, но тут появился злой начальник:
– Вы еще ничего не сделали? Вам мало выговора за опоздание? Либо выполняете всю работу, либо будете уволены.
Господин с остервенением погрузился в работу, чтобы успеть к шести, но успел к десяти, потому что работы было много и половину документов он по рассеянности подготовил и распечатал дважды, а кое-что и трижды.
Господин попытался покинуть офис, но уборщица повесила на двери замки.
Господин замолотил в двери и окна, и ночной сторож вызвал охранника. Охранник оштрафовал господина за ложный вызов.
Господин поехал домой, но попал в автомобильную пробку.
Господин заметил, что в ряду слева машины двигаются быстрее, попробовал перестроиться, но дорогу перегородил пассажирский автобус.
Злой, голодный, избитый, униженный, оскорбленный, обворованный, обманутый господин угрюмо посмотрел на заднее окно автобуса и увидел ребёнка, который таращился в его сторону и показывал язык.
– Ы-ы-ы! – взвыл господин, выскочил из автомобиля и побежал к дверям автобуса с намерением надавать шалопаю тумаков, но не успел – автобус укатил в ночь.
Господин вернулся к машине, но машины на месте не оказалось.
– Полиция! Полиция! – позвал он, но вместо полиции приехала карета скорой помощи, и господина увезли в больницу.
На вопросы врачей господин отвечал искренне, а после просьбы психолога успокоиться и улыбнуться – перевернул стол, плюнул в портрет Петра Борисовича Ганнушкина и съел пресс-папье.
Врач дунул в свисток, явились санитары, укутали в смирительную рубашку и привязали к больничной койке.
Больше с ним ничего не произошло.
И не произойдет.
Никогда.
