Отзывы на книгу «Земля», страница 7

Невероятная, не во всем постижимая и неоднозначная книга. По таким историям истосковалась моя душа. Погружая в знакомые декорации, описанные дивным языком, запутывая философскими диспутами, этот роман закапывается под кожу читателя, преподнося обыденные вещи через призму удивительного авторского слога. ⠀ Роман ловко балансирует на стыке жанров, увлекая всеми гранями своего объема. ⠀ Во-первых - это роман воспитания. Читатели наблюдают за формированием личности Володи Кротышева с раннего детства, где уже присутствуют намеки на особую близость к земле. ⠀ Этакий экскурс в жизнь среднестатистического российского мужчины, выросшего в 90-е и ищущего свой путь в 21 веке. Проживая самую заурядную жизнь, интересны внутренние реакции Володи на внешние события - армейские будни, возвращение на гражданку, мытарства с работой, съемом жилья, проходящие через серую обыденность провинциального городка. ⠀ Во-вторых - это производственный роман. Стелясь жизненным путем главного героя, сюжет приводит того к похоронной индустрии России и незаурядным личностям, определяющим ее развитие. Легкий флер недавних лихих 90-х преломляется количеством обценной лексики и профессиональным сленгом, которая слетает из уст колоритных дельцов погребальной сферы. ⠀ В-третьих, громкие фразы заявляют, что на страницах романа читатели найдут первое осмысление русского танатоса - то есть смерти во всех ее проявлениях. Однако, на мой взгляд, местами книга перегружена философскими размышлениями, которые носят формат студенческой лекции, начавшейся в неожиданном месте. Поражает объём информации, который вываливается на Володю и читателей - эрудированные персонажи так и норовят затоптать самооценку героя (и мою заодно!), но парень старательно наматывает на ус - чтобы интерпретировать полученные измышления неожиданным образом. ⠀ В-четвертых, в лучших традициях сложносочиненной, но безумно увлекательной русской литературы нас ждет непростая любовная история. Почти что femme fatale, чье наличие на страницах книги кажется проделками безумства странных сил, она врывается в сюжет, сотрясая его своей яркой незаурядностью.

В-пятых, в романе присутствует тонкий, малоосязаемый мистический налет, прорывающийся ощущениями на тихом кладбище и в более гулких местах, накрывающий Володю и читателей безотчетной волной. ⠀ Добавьте к этому остросюжетные моменты, в лучших традициях лайтовых разборок криминальных произведений эпохи передела сфер влияния - и получите «Землю», в которой легко окопаться, не замечая времени. ⠀ Единственное, что смазало мои впечатления - это финал. В нем странным образом сочетаются похабные высказывания и давящая тяжесть рассуждений о жизни и смерти. Советую конспектировать по ходу чтения, чтобы чувствовать себя уверенно в непростом диспуте основных персонажей! ⠀ Роман не угнетает, несмотря на старательное изображение изнанки похоронной индустрии и не самые завораживающие декорации. Действие происходит в вымышленном городке провинциальной России, от которой мы старательно убегаем по книжным страницам в другие миры, но здесь хочется задержаться - знакомые места и их недостатки описаны так живо и глубоко, что объема в 780 страниц явно недостает. Непостижимая магия бытового реализма! ⠀ Удивительная книга с набором незабываемых характеров и примесью грубоватых выражений давно ушедшей, дерзкой эпохи. Советую всем, кто любит копаться в интересной и неоднозначной литературе, осознавая ее самобытность и смакуя множество посылов еще долго после прочтения.

Есть такой сайт в интернет – Pikabu. Если не слыхали о нем – не ищите, завязнете в юмористических и не очень постах, потратите кучу времени на бессмысленное изучение чужих жалоб и мемов. И есть на этом сайте популярный жанр: рассказы из жизни, когда какой-нибудь пользователь вдруг разряжается серией автобиографических излияний, чаще всего на тему работы или сложных отношений с родителями, растягивая их в своего рода сериал.

Собственно, именно так я наткнулась на него – гуглила что-то рабочее, нашла какую-то полулитературную зарисовку из жизни, бог дай памяти, архитекторов, зачиталась, втянулась, и теперь боюсь даже представить, сколько часов своей жизни я потеряла, изучая плохо описанную жизнь других людей.

К чему я пишу это в рецензии на роман Елизарова «Земля»?

Что ж, одно могу сказать точно – описана жизнь нашего современника в нем весьма хорошо. А в остальном это пост на Pikabu (ведь ЖЖ уже не в моде).

Ладно, шутки в сторону. Попробуем проанализировать здраво. Книга фактически разделяется на две части: бытовой роман и философская муть. Когда я позволяю себе сравнить произведение с постами на развлекательном сайте – я говорю именно о бытовой части, своего рода романе-взрослении, плавно переходящем в производственный роман. И должна отметить, читать эту часть завораживающе интересно, ведь слог Елизарова в этой книге просто подавляет своей красотой, а внимание к деталям и объединительная вязь моментов – совершенно прекрасны. Год за годом, а порой и день за днем раскручивается перед нами часовая пружина жизни главного героя, Владимира Кротышева. Следишь за ним – словно за соседом, дальним родственником, о неурядицах которого рассказывает тебе по телефону мама; переживаешь за него – отстранено, не близкая ж родня, а все же качаешь головой, рассказываешь дальше: тетке, сестре, объединяя всю семью в паутину сплетен и новостей, которые и есть пульсирующая кровеносная система родственных связей. Вот отец его – ох и неуступчивый тип, никогда не может смирить свой характер, с людьми совсем не ладит – тащит свою маленькую семью по городам и весям, скатываясь от большого города к селу, от уважаемой должности к мелким, катясь по колдобинам неурядиц исключительно из гордыни и страха показаться смешным. Вот мать, долго терпевшая эти сложности, верно мотавшаяся за мужем, словно советская декабристка, наконец, слышишь ты, не выдержала и разводится с ним. А вот и Володька – кто он тебе, троюродный, четвероюродный ли? в общем, седьмая вода на киселе, а все ж родня – в школах проблемы, драки, двоечник, в армию загремел, а там, представляешь, в стройбат! А мог бы как его старший, Никита… как, какой Никита? Да отца его старший сын, не упомню уж законный или нет, да не важно. Вот, мог бы как Никита, деньги заколачивать, уважаемым человеком стать, бизнесом заниматься…

И вьется, вьется словно выведенная пан-флейтой незатейливая история этого рассказа – завораживает обилием подробностей, заставляет примерить на себя немудреные испытания, выпавшие на долю главного героя. Тут даже и проще оттого, что он такой картонный – а он действительно, простите уж за штамп, словно картонный, бесчувственный и бездумный, тянущийся без цели и желаний по целочке своих дней – проще оттого, что примерять на себя такой макет человека со всеми перипетиями его жизни так же просто, как засунуть лицо в стенд с вырезанным лицом в цирке. Сочувствуешь ему, в общем, сопереживаешь.

Единственная необычная черта этого персонажа – его тяготение к смерти, ко всему танатологическому, мрачному, кладбищенскому. Вообще, кладбище – это главное, самое ярко и подробно выписанное пространство книги. Все остальные места – квартиры, бары, бани, улицы, снова квартиры – сливаются в однообразное серое пятно, а вот кладбища притягивают мысленный взгляд автора, героя и, вслед за ними, наш…

...память о мёртвом сильнее памяти о прошлом; единственная территория, где мы по-настоящему живём, – это люди, на которых мы излучали своё бытие; уходя, они забирают в могилу и наши частицы. Мы ежедневно исчезаем в наших мертвецах, умираем в них. Чем больше было излучения, тем горше ощущение потери, ведь хороним не покойника (его по метафизическому счёту невозможно похоронить, он уже по другую сторону реальности), а самих себя. Поэтому и кладбище бывает только наше, а не чьё-то.

И вдруг – буууум! – на голову читателя, словно горсть земли на гроб (и вновь простите за штамп, но тут он просто сам напрашивался) падает вторая, философско-мистическая часть романа. И в ней легче легкого потеряться и заблудиться напрочь.

Начинается все просто – с каких-то недолгих размышлений, которые словно бы добавляет уже взрослый герой, как будто с высоты прожитых лет и полученных знаний оглядывается назад, выплескивая на бумагу свою биографию. Но вскоре короткие размышления сменяются многостраничными философскими спорами с Алиной или, изредка, с другими персонажами книги.

Алинино “смертование” представляло из себя непроходящее праздное уныние, осложнённое навязчивой потребностью трахаться и мучить. И, разумеется, учить смерти – так же истово, как иные учат жизни. И не её вина, что она была инструктором плавания, который кое-где нахватался техник брасса, кроля, но сам до дрожи боится воды.

Жонглируя именами Кьеркегора, Сведенборга, Хайдеггера, писатель сводит прежде плавное течение романа в какой-то псевдофилософский трактат, забрасывая читателя огромным количеством знаний, фактов, отсылок размышлений. Накал философствования все нарастает – то мистические ритуалы в пересказе кладбищенского служки, то излияния в ЖЖ бывшей культистки – и в конце концов заканчивается невероятной странности своего рода экзаменом для главного героя. Всю дорогу то там, то тут мелькали эти «учителя», на которых ссылался постоянно с огромным уважением он – и вот, они эти учителя говорят с ним, позволяя ему выразить весь тот накопленный объем размышлений, каким-то невероятным образом зародившихся у необразованного мальчишки), и… все, на этом собственно история обрывается, словно серия постов на развлекательном сайте, автор которой внезапно нашел для себя куда более интересные, важные и времязатратные занятия.

И... продолжения не последует, если верить Михаилу Елизарову. Все что он хотел рассказать - рассказал, а вторые части пусть останутся для подростковых романчиков. Читайте Кьеркегора.

Гори, звезда моя, не падай. Роняй холодные лучи. Ведь за кладбищенской оградой Живое сердце не стучит. … Но, погребальной грусти внемля, Я для себя сложил бы так: Любил он родину и землю, Как любит пьяница кабак. Сергей Есенин

Обратить внимание на творчество Елизарова меня побудила прекрасная рецензия Idlunga . Более никаких статей и аннотаций я не читала, а посему погружалась в неспешную историю совершенно неподготовленной, толком не понимая и не представляя, чего же ожидать от автора.

На начальном этапе, книга удивила, захватила и восхитила меня: «Ишь как удивительно складно и мелодично нанизывает слова и смыслы»!!! Отчетливо чувствовалась рука мастера, просматривалась литературная одаренность…

Потом, что-то пошло не так, точнее не совсем так, как бы мне хотелось, и перед глазами понеслись картинки «гусарской баллады» разбавленные «бандитским Петербургом»… «Ого! Неожиданно», - сказала я себе. «Это точно писал один и тот же человек?»

Когда же добавилась мемориальная философия и снимки post mortem я обалдела вконец: "Ну и отмочил, "Епатий Коловрат"! После этого, я уже перестала чему-либо удивляться:)

Серая и унылая ноябрьская пора усиливала некротический антураж и 100% соответствовала общему флёру романа, поэтому чтение «Земли» для меня оказалось особенно атмосферным и запоминающимся.

Несмотря на авторское использование некоторых достаточно простых и не совсем "эстетических" приёмов (к которым я причисляю: утомительную многословность; тошнотворную физиологию отдельных сцен; периодически скатывающуюся в дешевый фарс, подобно телепередаче «Битва Экстрасенсов», мистическую компоненту; недостаточно убедительную причинно-следственную связь между событиями; изнуряющую перегруженность обсценным фольклором), вызывающих во мне стойкую неприязнь, всё-таки, я не могу не отметить тот факт, что в отдельных эпизодах (начало повествования до момента возвращения из армии), роман удивительно хорош и самобытен. Да и в целом, написан неплохо и довольно увлекательно. Читается «Земля» быстро, несмотря на немалый объём.

Сюжет, в общем-то, не нов, но декорации основного посыла интригуют: могильная закольцованность вокруг главного героя просматривается на протяжении всего повествования.

Не в моих правилах пересказывать содержание книги (и без того охотников в избытке), да и не уверенна, что у меня это получится лучше, чем у автора, поэтому поделюсь своими мыслями о некоторых персонажах.

Гапон – «чепушило обыкновенный», не совсем заслуживающий, отведенной ему бездны эфирного времени, наблюдение за которым не доставило мне ни малейшего удовольствия.

Алина. Поначалу, эксцентричная мадам вызывала во мне лишь недоумение. Однако, приглядевшись к ней более внимательно, недоумение уступило место жалости. Возникло стойкое ощущение того, что Алина – ущербная и недолюбленная девочка, которой так и не удалось повзрослеть. Не удивлюсь, если она была нежеланным ребенком в семье и воспитывалась по принципу: «что делать, когда тебя не надо, а ты есть»?!! Её маска «лютой стервы», многочисленные татуировки и нестандартная философия (я – мертвая, а значит – мне уже не больно) – всего лишь средства спрятать от беспощадного мира собственную уязвимость, обеспечивающие своеобразный защитный механизм: «Я в домике, я спряталась». Завершающая сцена романа в очередной раз убеждает меня в том, что вся эпатажная алинина экипировка – не более, чем пустая бравада.

Исходя из вышеизложенного, могу с уверенностью констатировать, что книга мне понравилась. Она, бесспорно, заслуживает вашего внимания, однако, не смею рекомендовать роман людям, пребывающим в депрессии, религиозным и нравственно-возвышенным.

По сложившейся традиции несколько цитат, вместо послесловия:

Собранные вместе, эти воспоминания составляют портрет того времени. Рамка у портрета овальная, ведь овал – фигура прошлого. Мать настолько повсюду, что её не увидать. Отец вообще находится за границами “овала”. Возможно, он гвоздь, стержень, на который прикреплён этот ранний сусловский период

В этом подарке отразилась вся отцовская натура. Только он умел преподнести вроде бы нужную вещь, от которой не было никакой радости и пользы, лишь одни неприятные обязательства – словно вместо желанного щенка овчарки мне поручили досматривать старую больную диабетом пуделиху

Чудно́ – с момента моего возвращения в Рыбнинск не прошло и месяца, но прежняя служивая жизнь поблёкла, пожелтела и запылилась, как сданная в архив газета. В нахлынувшей суете я начал забывать людей, с которыми прожил бок о бок два года

– Какие новости, пацаны? – Ох…ные, – отозвался Никита. – Иисус любит тебя!

Человек в современном тоталитарном обществе потребления не способен контролировать ничего, кроме собственного тела. Вся пресловутая шопенгауэровская воля редуцирована до самозапрета на чипсы. Я не могу повлиять на политический строй, но в силах устроить самому себе диетический гулаг, откачать жир, набить болезненную татуху, а на самый крайняк – самоубиться…

– На кладбища люди ходят, чтобы удостовериться, что у них есть время, – для чего же ещё? Время – удел живых, у мёртвых оно остановилось. Поэтому кладбище – единственное место, где мы по-настоящему чувствуем себя живыми

Вот люблю я такую литературу. Да, она очень драматична и даже пессимистична. Да, в ней много грязи. Да, там сплошной мат (а это я вообще не приемлю ни в жизни, ни, особенно, в литературе, но тут, видимо, без него просто не обойтись. Хотя, я бы пережила, если бы его было значительно меньше - уши всё-таки потекли у меня...))) А еще просто огромный плюс - очень своеобразный, самобытный авторский стиль. Масса замечательных философских высказываний и цитат. К примеру:

– На кладбища люди ходят, чтобы удостовериться, что у них есть время, – для чего же ещё? Время – удел живых, у мёртвых оно остановилось. Поэтому кладбище – единственное место, где мы по-настоящему чувствуем себя живыми.

Или:

В этом подарке отразилась вся отцовская натура. Только он умел преподнести вроде бы нужную вещь, от которой не было никакой радости и пользы, лишь одни неприятные обязательства – словно вместо желанного щенка овчарки мне поручили досматривать старую больную диабетом пуделиху

Красиво, правда же? Ну и безусловно, как я уже говорила - трагичность. Тут меня вообще хлебом не корми - дай пострадать. Страданий тут достаточно. Хотя, это, наверное, больше смахивает на "мрачняк", чем на страдания. Особенно относительно советского периода книги. Отдельно хочется выделить исполнителя аудиокниги - Александра Зачиняева. Великолепная работа! Он очень органично вписался в стиль автора. Приятно было слушать.

Книга (2019), которая резонирует, возвращает в прошлое, детство, эмоции и ощущения.

Роман взросление на улицах 90-х, полный юношеского максимализма в реалиях неопределенности начала нулевых, воспитание событиями эпохи, производственная проза с кладбищенской эстетикой.

Агрессия как образ жизни и иллюзия власти, пьяный ненормативный базар и рассуждения о вечном прилагаются.

М. Елизаров выводит тему смерти на новый уровень, демонстрирует, что это не только явление и событие в жизни каждого, а скорее реальность, рутина, преисполненные цинизма, что не исключает схожести декораций и отдельных эпизодов из артхаусной ленты «Последняя сказка Риты» (2011) реж.: Р. Литвинова.

Лично для меня – данное произведение можно назвать современным большим русским романом во всех отношениях и ставить в один ряд с «Ненастье» (2015) А. Иванова и «Текст» (2017) Д. Глуховского. Масштаб и многослойность, философский подтекст, где сюжетное изложение граничит с мифом, трансцендентным.

Тот редкий случай, когда не хочется говорить о книге много, просто прочитайте и проникнитесь ее мистерией.

Я приложил Некрономикон к уху. И запредельный космический Хаос Заговорил со мной голосом Ктулху

До сих пор не имела опыта знакомства с сочинениями Михаила Елизарова, всякий раз, как собиралась прочесть что-нибудь, находился человек. который говорил: "Не делайте этого, если вы себе не враг". Брала книгу другого писателя, на время забывая о намерении спознаться с елизаровским творчеством. Однако в этом году, когда "Земля" фаворит Нацбеста - пришла пора. Нет, она не влюбилась, но и не так страшен автор, как его мамлюют.

Нормальная крепкая проза, не производит впечатления маргинальной, несмотря на то, что в качестве объекта изображения выбран пограничный, во всех возможных смыслах, похоронный бизнес. Русская литература, в отличие от западной, к кладбищенской теме не часто обращается. Я теперь не о криминальном романе и не о жутиках, все-таки имею в виду серьезные книги. Кажется только у Золотухи в "Свечке" есть недолгий, среди мытарств героя, период кладбищенской жизни.

Отчасти вопрос ментальности, всегда коррелирующий с имущественно-денежной сферой: в западной традиции боль от ухода близкого человека частично компенсируется видами на наследство, в России на первый план выдвигается: "хоронить на что?" Светлого восточного приятия смерти, даруемого буддизмом, мы тоже лишены. Как дети, чье понимание посмертия законсервировано на стадии: "тишина. И мертвые с косами стоят"

В этом отношении "Земля" правильная и своевременная книга. Надо уже потихоньку взрослеть. И хорошо выстроена: отчасти семейная сага, но без немыслимых экскурсов во глубину сибирских руд; частью роман взросления, тоже без ненужных рефлексий: немалая доля производственного романа - и это хорошо. Никогда не пойму отношения к литературе, описывающей труд, как к ублюдку соцреализма. Работа - немалая часть жизни, посредством которой человек самоутверждается и реализуется, выстраивает отношения в социуме, завоевывает и подтверждает статус, да зарабатывает, в конце концов.

Вот отношением к тому, что жизнь заставила делать, герой меня и купил. Владимир Кротышев, не поступивший в институт, ожидаемо забрит в солдаты, да не куда-нибудь, а в стройбат. Про "заменяют экскаватор" помнят даже те, кому служить не приходилось и не грозило. Нет, легко не было, но близость к земле с необходимостью перекидывать вручную мегатонны ее, не в абсурдистском ключе "от забора до обеда", а с конкретной целью, все это как-то изначально правильно настраивает на дальнейшее восприятие персонажа и его истории. Не просто не бездельник, но человек, уважающий процесс труда, гармонизирующий пространство-время посредством того инструмента, какой достался.

В христианской традиции - нести свой крест, в исламе хукукуллах, в буддизме следовать дхарме, в даосизме - дао. Заступ и лопата не хуже скальпеля хирурга или учительской указке. Просто тебе досталось это: бери, осваивай, стань лучшим. Смешно? Нисколько. И она вся такая, правильная, эта книга. Когда основание крепкое, здание можно украшать башенками немыслимых лавстори с татуированной сверху донизу Femme Fatal (Громадный!); обвешивать контрфорсами реалий похоронного бизнеса; даже горгульи и флюгеры эзотерики с психоделикой не утяжелят - выдержит.

Автор не пренебрегает ничем. В романе будет все, что вы хотели узнать о похоронном бизнесе, но стеснялись спросить; роковая любовь к роковой женщине; немыслимое количество шуток-прибауток на темы любви и смерти, (большей частью с использованием обсценной лексики), для читателей попроще, и обширный квазифилософский дискурс о смерти - для тех, что поумнее.

Печально, что со второй трети это вырождается в совокупления, перемежающиеся лекциями на темы посмертия: от технологического цикла изготовления памятника и бальзамирования до трансцендентного и трансцендентального. А к финалу вовсе прибывает балалаечной Эпифанией. Но тут уж, кто на что учился:

Покойники – это… – Гапон поглядел на стену, словно там была написана подсказка. – Как бы, бля, поделикатнее-то выразиться? Мёртвое золото!..

Записки на пыльной стороне стола 1. Так себе был план читать этот роман, когда ломается собственное самочувствие, нет бы Дисней посмотрела 2. Вайб "Бригады", срощенный с Пелевиным для начинающих, причем начинающих с иной плоскости. А может стоит приставить к этому утверждению знак "минус", и перевернуть все в обратную сторону иной плоскости восприятия. 3. Элементы сеттинга сказочного декором - мое почтение. Тут нам и "Три богатыря", и мертвая царевна, и юродивые с распустьем на камне, а еще злато Кощея. 4. Но чахнуть мы будем не над металлом, а над часами - физическими, биологическими, метафорическими и братскими. 5. Если день не задался, значит ты выбрал для дела неверный кусочек этого дня. 6. Темой дежавю богата не только "Матрица": пройдем прошлыми жизнями и бытиями по старым пепельным тропкам призраков узнавания, подслушивая то, что не могли подслушать при прочих равных. 7. Не отпускал призрак великого и могучего "Тихого Дона": как в наименовании мечты мертвой царевны, так и в метаниях главного героя от стороны А к стороне Б, потому что 8. Во всем виновата женщина, которая почему-то краш, а стоило бы протереть лицо и задуматься. 9. За карму и призвание - без этого не обошлось. Может ли отпустить призвание, когда ты смотреть на него не можешь, лишь бы бежать - на этот вопрос не нашла ответа. 10. Про ЗОЖ тоже будет, и в том аспекте, который невольно вызывает "хм" и погружает в задумчивое состояние на пять секунд. Самосовершенствование с физического фасада - самооборона или способ стать лучше? 11. Кладбище - бояться, опасаться, внедряться? 12. И немного об искусстве. 12. И много о философии. Порой с матюками. Или матюки без философии (а так бывает?).

Итого: рекомендуется чтение порционно, после финала подумать, отдохнуть на чем-то не высоко сложном в плане чтения, а потом читать Елизарова дальше.

Знаете, мне кажется это книга достойна относиться к современной классике. Не могу сказать, что мне дико понравилось. Сюжет, да и герои не вызывали восторга. Но была какая фундаментальность в языке, в умении изобразить живых людей и их судьбу. Событиям веришь, даже около мистической части. У нее, у сверхъестественности очень гибкие рамки - в них можно нырнуть, а можно не учитывать, списывая на суеверия персонажей. Небольшой городок, жизнь мальчишки. Его детство и юность. Его отношения с отцом, ушедшим из семьи. Его отношения с внезапно обретенным старшим братом. Его мысли о происходящем, его участие в событиях. Школа, армия, подработка на брата. Любовь, куда без нее. Правда такая, не чистая и светлая, а как болото. Со стороны и вовсе кажется, что не любовь и оно не надо никому. Любовный треугольник, наполненный психозом, взаимными претензиями, болезненностью. Выбор между интригами и честностью, между порядочностью и эгоизмом. И копание могил, установка памятников. Тихая тоскливость кладбища проникает на страницы еще до того, как к нему подходят. Разборки разных похоронных служб, бандитизм, внутренние разборки, ощущение девяностых, хотя события происходят несколько позже. И неуловимое ощущение усталости от жизни, пронизывающее как зимний мороз. Но на него почти не обращаешь внимание, настолько оно привычно и знакомо. Крутиться то все равно надо. Никто не сделает за нас...

И вот перед нами "Землекоп". Как бы первая часть романа. К середине книги я начал уже уставать от шуток типа Русского радио. Такое ощущение, что у автора была «тетрадочка» с шутками, которые он собирал перед этим, и которые потом вставлял в текст по мере написания основной части. С одной стороны много мата, а с другой – это попытка описать реальных людей, которые так и говорят, но всё равно есть какой-то диссонанс между литературой и такими текстами. Не нужно относиться к книгам, как к претендентам на изучение в школе. С одной стороны нет, но вот конкретно эта книга оказалась в шорт-листе «Большой книги», получила нац.бест. и признание Livelib. Как-то в одном книжном интернет-магазине я смотрел самые дорогие книги. И среди всяких искусств войны в кожаном переплёте, заметил большое количество книг по сатанизму и т.п.. Учитывая отличную платежеспособность аудитории, которые интересуются именно книгами, стоимость которых превышает 20000 руб., беспокоит, что большая часть книг относится к колдовству, чёрной магии и сатанизму. Очень большой объём. Любое заигрывание на эту тему потенциально может привлечь к колдовству ещё большее число неокрепших умов. И рассуждения, что у каждого своя голова на плечах, здесь неприемлемо. По тексту постоянно заметно опасное глумление. Мат в некоторых кругах является колдовством. Если человек говорит на мате, как на нормальном языке, то сила его воздействия несравненно меньше, чем у человека, который обычно мат не употребляет. Не следует также забывать, что бесы в христианской традиции активно использует мат для искажения священных текстов. Всё это вместе создает неприятное гнетущее впечатление от текста. Концепция умирания в тело пригодна для атеистов. Также она может понравится тем, кто практикует философию отсутствия добра и зла как абсолютных сил, и присутствие только этих названий. Как говорится – есть только сила, а плохая она или хорошая, это зависит от того, кто ей управляет. Концепция умирания в тело и представление христианской церкви как тела Христова в свете этой концепции это дьявольская казуистика, поскольку христианин верит ни в церковь, а в Христа. Полотно получилось очень насыщенным подробностями. Иногда казалось это графоманством, но в итоге для себя я определился, что это особенности стиля автора. Он уделяет различным вещам достаточно много места, выписывая подробности. Это как обвинить художника пейзажиста в слишком чётком изображении веточек или воды (ну голубая и голубая, чего ты здесь распинаешься? Представьте у Айвазовского воду везде одним цветом). Соответственно, полотно это не охватить за один раз беглым взглядом. К каждому кусочку картины можно возвращаться отдельно. Для некроромантиков и любителям прогуляться по кладбищу здесь понравится. Про сюжет много раз повторено в других отзывах, так что не будем. Бытие-в-смерти или бытие-к-смерти вот в чём вопрос. Крот могильщик в итоге закопает и самого Гамлета и Офелию и кучу их родственников. Хочется думать, когда майбах закольцевало на объездной Загорска, это было не кольцо Данте. Пи**расы из Москвы, это не Воланд с помощником (хотя хотелось!), а новый виток мракобесия в интеллигентской оболочке. На кладбище смерти нет, и эта книга о жизни. Пусть вас не обманывает моя оценка. Это первое, что я прочитал у Елизарова, и могу утверждать, что он мастер. Спасибо за «Землю».

Подступаясь к этой книге, я, как и множество заядлых дпшников, поминала другие "Земли", бывавшие в игре, в моем случае это одноименная книга Перл Бак, семейная сага про китайскую крестьянскую семью. В целом, есть что-то схожее между двумя этими книгами. У Елизарова это почти семейная сага, рассматривающая жизнь (и ту не полностью) лишь одного члена семьи, но с непосредственным участием остальных.

Перед написанием рецензии я немного почитала именитых критиков, и безоговорочно соглашусь с Лидией Масловой в том, что тот же старший брат Володи, Никита, выглядит куда более колоритным и живым персонажем. Несмотря на всю его быдляцкость, бандитскую подоплеку, ярко выражающую остатки девяностых, он показался мне куда более искренним и переживающим героем. Хотя название его "живым" в данном контексте приобретает двусмысленный оттенок, ведь книга-то о смерти.

Может показаться забавным, но именно многостраничные пространные рассуждения о смерти я считаю главным минусом романа. "Масштабное осмысление русского танатоса", заявленное аннотацией провалилось с треском. Мне было интересно наблюдать за практически всеми героями (только в именах похоронных коллег, появившихся с сауны, я подзапуталась малек), но читательская мысль совершенно терялась, как только Алина начинала монотонно бубнить в постели после соития, или Володя начинал ударяться в философствования... Поначалу я с интересом вслушивалась в логические цепочки рассуждений, про песок и снег, про белых кроликов, кладбищенское будущее (как звучит-то!) с "Тихим домом" и плазмами вместо надгробий. Но в какой-то момент поймала себя на мысли, что тут что-то сломано, нарушено. Каузальность или, если хотите проще, причинность околосмертных умозаключений осталась недоступной моему пониманию. Во второй половине книги возник маленький червячок сомнений, что именно ради таких вот словоизлияний автор и написал почти-восьмисот-страничный кирпич, а все окружающее тему смерти - лишь антураж.

Должна признаться, что именно тема смерти мне и не зашла в романе, поэтому минус один балл. У Михаила Елизарова очень красивый, пластичный язык, читать его приятно даже эстетически. Кто-то в рецензиях сравнивал его с Набоковым, и я даже почти склонна согласиться. Но дело даже не в этом. Я восприняла роман как картину становления страны в трудный период. Тут есть небольшие, детские упоминания о развале СССР, картины провинций в упадке, где всё окружающее в любом случае остается родным. Тут очень неплохо показана бандитская составляющая девяностых, и как она трансформируется в новую прослойку интеллигентов-бизнесменов. Появление новых технологий, новых гаджетов (о боги, моторола рейзер 3!), мечты о будущем развитии не страны, но сферы, которую автор взял за основу своего повествования - похоронный бизнес.

Не могу не сказать, что наш парень представлен умным, несмотря на отсутствие хоть какого-то образования достаточно сообразительным и хватким. Но вот его любовные перипетии у меня вызывали лишь неприязнь. Естественно, Эвелина - самую большую. Вторая хрупкая скромная нимфа возникла явно в противовес её экстравагантной мертвецкой фигуре, и очень мне жаль, что Владимир попал под влияние не того человека. И большие у меня сомнения, что показанное читателю - хэппи-энд.

И да, я считаю, что песок был первый, чтобы это ни значило.