Читать книгу: «Зона «Дэра-717»», страница 11
Глава 17
Генератор не оправдал возложенных на него надежд.
На восстановление памяти Ивана ушло три месяца. Пришлось хорошо потрудиться, чтобы отыскать хорошо замаскированную лабораторию по стерилизации сознания, проникнуть в неё незамеченными, а затем ещё научиться пользоваться незнакомым оборудованием.
Выполнение задачи Ермакову облегчила Мэтлин.
За необыкновенное рвение в работе и исключительную преданность делу Ермаков нежданно-негаданно был продвинут Олком по «служебной лестнице» – стал исполнять некоторые его поручения, посещая иногда те места, которые раньше посетить было просто невозможно. Дело в том, что «основное производство» – громадный цех по выращивание мутантов, имело непрерывный цикл и находилось под круглосуточным контролем большеголовых гуманоидов. Несколько раз в сутки двое из них являлись в кабинет Олка для получения каких-то препаратов в ампулах. По неизвестной причине эти курьерские обязанности Олк возложил на Ермакова, хотя ему было доподлинно известно, что специалистов из числа землян туда не допускали. Возможно, из опасений нарушения психики со стороны людей. Нормальный человек не в состоянии созерцать около сотни уродливых эмбрионов и уже взрослых особей с человеческими лицами и разумом, барахтающихся в больших прозрачных ёмкостях, заполненных зеленоватой слизью под самую крышку.
– А как же мои исследования? – спросил Ермаков, изобразив на лице озабоченность, хотя вся его душа ликовала от радости. Ещё бы! Теперь он мог свободно передвигаться по территории базы на всех уровнях, отыскивая заветную лабораторию и не вызывая у гуманоидов никаких подозрений.
Однажды, выполняя очередное поручение Олка, он нос к носу столкнулся с Мэтлин. Жгучая брюнетка вышла из помещения в тот момент, когда Ермаков проходил мимо.
– От неожиданности у него непроизвольно выскочили из уст слова приветствия, словно он находился в одном из государственных учреждений внешнего мира:
– Здравствуйте, госпожа …
Ермаков чуть было не назвал её по имени, но вовремя опомнился: ведь он по существующему представлению гуманоидов не мог знать её имени.
Мэтлин улыбнулась в ответ, и, как показалось Ермакову, совсем не той искусственной улыбкой, которую он запомнил на её лице в помещении, лёжа на столе обнажённым. Сейчас её улыбка была естественной, можно сказать, земной.
– Здравствуйте, – ответила она настоящим человеческим голосом, обнажив ровные белоснежные зубы. Ответ женщины ошеломил Ермакова. Он не поверил собственным ушам.
«Уж не галлюцинации ли появились у меня?» – мелькнула в голове тревожная мысль. Его глаза непроизвольно закрылись на миг и тут же открылись. Улыбающаяся красотка Мэтлин продолжала стоять перед ним.
– Трудно поверить в то, что видишь и слышишь? – спросила она, будто прочитав его мысли.
– Да, вы поразили меня свои неожиданным появлением, – выдавил из себя Ермаков взволнованно.
– У тебя отличная память на лица, – сказала она. – Увидеть меня однажды в состоянии запредельно низкого уровня сознания, а затем вспомнить мой облик – случай запредельного порядка.
– Такую красавицу, как вы, просто невозможно забыть. Никакая стерилизация не в состоянии удалить из моей памяти такой яркий фрагмент, – блеснул своим красноречием Ермаков. – И куда направляется прекрасная фея? Не могу ли я её проводить?
– Я иду на встречу с Бьюмом, – ответила Мэтлин. – Один раз после трёх спектральных циклов мне предписано являться к нему на доклад.
– Не буду задавать вопросов, поскольку землянину всё равно ничего не понять, о чём вы сейчас сообщили. Недостаточно знаний. Скажу лишь, что нам по пути. Я направляюсь к Олку доложить о выполненном поручении.
При упоминании Олка губы Мэтлин, как показалось Ермакову, слегка дрогнули. Чем это могло быть вызвано, он решил выяснить непременно. Для реализации плана побега ему была важна любая деталь во взаимоотношениях гуманоидов.
– Вы служите теперь порученцем у Олка, я знаю, – сообщила Мэтлин. – Раньше этим занимались Зи и Ку.
– Где же они теперь?
– Олк откомандировал их на базовую станцию Долория Кэро.
– Где она находится? – поинтересовался Ермаков.
– Ты хорошо знаешь карту звёздного неба?
– Нет.
– Тогда и не стоит тебе объяснять.
– Я спросил в том смысле, что она из себя представляет: это летающий объект или сооружение на планете, как «Дэра-717» на Земле?
– Станция Долория Кэро – большой космический корабль, на котором проводится адаптация особей, созданных в зоне «Дэра-717», к условиям проживания на разных планетах созвездия Глома.
– Как интересно! – подлил масла в огонь Ермаков, понуждая Мэтлин продолжить рассказ. – А для чего нужны земные мутанты на других планетах?
– В созвездии Глома есть несколько звёздных систем с неосвоенными планетами. Большая часть из них имеет схожие параметры с планетой Земля.
– «Дэра-717» поставляет созданных здесь особей для освоения этих планет? – высказал свою догадку Ермаков.
– Да, но об этом в следующий раз, – сказала Мэтлин, одарив собеседника в очередной раз обворожительной улыбкой, направившись к стоящей неподалёку «торпеде».
«Торпеда» являлась одним из транспортных средств быстрого передвижения гуманоидов по разветвлённой сети тоннелей и имела созвучное наименование – «тамета».
– Вы предоставляете мне надежду на скорую встречу с вами? – спросил Ермаков, провожая неземную женщину взглядом. – Когда это произойдёт?
Его вопрос повис в воздухе. Мэтлин даже не повернулась к нему, а села в «тамету» и умчалась на доклад к Бьюму.
«Странное дело, – отметил про себя Ермаков. – С какой стати она позволила себе пообщаться со мной? И разговор вела нормальным человеческим языком, а не вбрасыванием мыслей в голову. Кто я такой для неё? Обычная земная особь, с которой любой гуманоид может поступить так, как взбредёт ему в голову. А тут – элитная раса, и такой неожиданный поворот! Что-то здесь не так. Но что же?»
Он зашёл в лифт и отправился на уровень, где располагалась его лаборатория. Его тоже ждали неотложные дела. Исследовательскую работу Олк не отменял.
Встреча с Мэтлин произошла уже на следующий день. Они снова встретились на том же самом месте в тот же самый час.
«Прямо, как в песне», – усмехнулся про себя Ермаков.
После радостного приветствия и обмена любезностями, Ермаков хотел побеседовать с ней, как в прошлый раз, но диалога не состоялось. Мэтлин с улыбкой на лице неожиданно произнесла:
– Жди меня в секторе отдыха после ужина.
И укатила, не оглянувшись, как днём ранее.
«Надо же, – крякнул от удовольствия Ермаков. – Скажи я кому-нибудь годом раньше, что в скором времени инопланетянка назначит мне свидание – посчитали бы сумасшедшим».
После ужина он, не теряя ни минуты, отправился в райский уголок. К его удивлению, Мэтлин уже была там.
– Твоё любимое место, не так ли? – спросила она, сделав круговое движение головой.
Райский уголок не являлся для Ермакова любимым местом, его можно было назвать, скорее всего, местом тайных переговоров. Однако и на этот раз он решил подыграть женщине, сказал восторженно:
– Да, это прекрасный угол, здесь моя душа отдыхает от всех забот. Но, позвольте спросить, откуда вам известно, что я люблю посещать этот живописный ландшафт?
– Мне известно о тебе больше, чем ты думаешь, Егор Ермаков, – сказала она с непривычным для слуха нажимом. – Гораздо больше.
– Вот как! – воскликнул Ермаков и почувствовал, как похолодело в груди. Он быстро взял себя в руки, как это делал не раз во время критических ситуаций, и с напускной беспечностью в голосе продолжил:
– Впрочем, чему тут удивляться, если моё прошлое находится в вашем распоряжении. Вы, как я полагаю, прежде чем явиться сюда, достали из хранилища мою земную жизнь и просмотрели её от момента рождения до последней минуты перед стерилизацией. Не так ли? – Ермаков впился взглядом в лицо смуглянки, пытаясь определить по мимике подтверждение своих слов.
– Нет, я этого не делала, – сказала Мэтлин. – Мне не нужно заглядывать в информационную базу, чтобы узнать о твоей жизни во внешнем мире. О своём прошлом ты мне сейчас сам расскажешь.
«Вот и всё, Егор Васильевич, ты доехал до конечной станции, и стоящая перед тобой дама-кондуктор вежливо просит тебя на выход», – невесело пошутил он мысленно над собой.
– Если вы вернёте мне память – я готов дать любые комментарии при просмотре видеоматериала о моей прошлой жизни, – отреагировал Ермаков бодрым голосом на заявление женщины.
– Твоя память осталась при тебе благодаря моему молчанию, – сделала ошеломляющее заявление Мэтлин.
– Это уже чрезмерно интересно, мадам. Не могли бы прояснить кой-какие подробности? – с вызовом спросил Ермаков.
– Могу. С этой целью я и пригласила тебя в этот тихий уголок, чтобы пообщаться без посторонних глаз, – на лице Мэтлин отражалось превосходство.
Ермакову никак не хотелось открытым текстом признать свое разоблачение, его мозг противился до последнего сделать такой шаг, искал малейшую зацепку для того, чтобы выиграть поединок.
– Готов выслушать ваши фантазии, – вымолвил он обречённо после длительной паузы.
– Я никогда бы не догадалась, что ты обладаешь способностью к самовосстановлению информации о внешнем мире, если бы не этот предмет, – Мэтлин шагнула к Егору и безошибочно точно нажала пальцем в том месте, где располагался его имплантат. – Его я лично поставила одному юноше много лет назад.
«Вот из-за таких подобных мелочей, наверно, и происходит разоблачение самых опытных разведчиков», – неожиданно выплыла совершенно ненужная в данный момент мысль.
– Да, ты права. Эта штуковина сохранила во мне связь с внешним миром, – признался Ермаков, перейдя на «ты». – Благодаря твоему творению я продолжаю выполнять поставленную перед собой задачу.
– Задачу? В чём она заключается?
– Получить знания о реальности мироздания, чтобы избавить нашу науку от ложных представлений о нём.
– Это благородная задача для представителя земной цивилизации, – проговорила Мэтлин с одобрением. – Я преследовала именно такую цель, когда устанавливала в твою плоть миниатюрную капсулу разума.
– Ты хотела сделать из меня вестника научной истины? – спросил Ермаков с усмешкой.
– Да, именно так. Программа моего прибора была составлена на полный цикл твоей жизни на Земле, с учётом прогнозирования результатов развития земной науки.
– И что, прогноз достижений наших учёных не оправдался? Программа прибора дала сбой?
– Нет, в связи с отставанием твоего уровня знаний от прогнозируемого, произошла автоматическая блокировка программы на неопределённый период.
– Теперь понятно, почему прекратились информационные сновидения, – сказал Ермаков. – Но они совсем недавно возобновились.
– Я провела перепрограммирование имплантата с поправкой на существующий уровень знаний, – сообщила Мэтлин.
– В то время, когда я лежал голый на столе? – язвительно ввернул Ермаков.
Мэтлин проигнорировала подковырку и продолжила невозмутимым голосом:
– Наличие инородного тела было обнаружено в твоей плоти во время проведения стерилизации. По инструкции мне предписано сообщать обо всех отклонениях, обнаруженных во время сеанса.
– Но ты не сделала этого, – опередив женщину, высказался Ермаков. – Почему?
– По нескольким причинам…
– Одна из которых – неприязнь к Бьюму? Или Олку?
– К обоим. Хотя мы трое являемся представителями одной звёздной системы, однако прибыли в зону «Дэра-717» с разных планет. Обитатели планеты Дэра считаются жестокой расой, они утратили эмоции много тысячелетий назад, отстаивая лидерство в созвездии.
– А раса, к которой принадлежишь ты, – не такая? Она способна к душевным переживаниям?
– Пока – да. Но по принятому закону нашей звёздной системы все расы должны постепенно избавляться от эмоций, – с сожалением отметила Мэтлин.
– Это почему же? – удивился Ермаков.
– Эмоции мешают развитию цивилизации и продвижению вперёд. Правители наших планет считают, что жалость и переживания не приемлемы для достижения победы над соперником.
– Поня-ятно, – протянул Ермаков. – Ну, а другая причина?
– Другая причина заключается в самом имплантате, – не задумываясь, ответила Мэтлин.
– Это как?
– Когда я впервые попала на вашу планету – она мне очень понравилась. Единственное, что меня огорчило в тот момент – это низкий уровень развития. Тогда я прилетала с познавательной целью и была поражена искажённому представлению людей об устройстве мира. У меня появилось сильное желание помочь человечеству в развитии, привести земную науку к правильному пониманию процессов во вселенной.
– И ты решила наделить одну из разумных особей земли информационным источником, – подвёл итог Ермаков под словами Мэрлин. – Только непонятно: для чего наделять знаниями необразованного юношу, когда можно было вживить свой чип в голову уже маститого учёного?
– Консервативное мышление изменить невозможно, его можно лишь удалить. Но такой путь нецелесообразен, поскольку жизненный цикл такого учёного приближается к завершению.
– Теперь понятно, почему в зоне «Дэра-717» проводится стерилизация землян, – проговорил Ермаков. – Скажи, а что означает индекс «717»?
– Дата основания зоны на Земле. 717 год новой эры по земному летоисчислению, – сообщила Мэтлин.
– А у вас как исчисляется время? – поинтересовался Ермаков.
– Это долго объяснять, – отмахнулась Мэтлин. – У нашей цивилизации понятие времени совершенно другое. Это не скалярная величина, как считают земляне. Время – это вектор, который постоянно меняет своё направление. В наших исчислениях не существует понятия года, месяца, суток, как у вас.
– Как же вы тогда производите измерение величин развития? К примеру, как определяется возраст живых организмов?
– Все измерения в нашей звёздной системе проводятся в циклах. В двух словах мне этого тебе не объяснить. Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – предложила Мэтлин. – Сейчас у нас есть дела более важные.
– Согласен. Излагай, что хотела сообщить ещё.
– Когда я обнаружила у тебя свой имплантат, я поняла, что память к тебе непременно вернётся и решила понаблюдать за твоими действиями.
– Всё это время ты шпионила за мной? – поразился Ермаков.
– Я ввела в имплантат дополнительную функцию определения координат передвижения.
– Бьюм или Олк знают об этом?
– Нет.
– Для чего ты решила отслеживать моё передвижение?
– Я поняла, что, сохранив память, ты не отступишься от поставленной перед собой целью. Мне захотелось оградить тебя от необдуманных поступков, которые могут погубить твой план.
– Что тебе известно о моём плане?
– Ты хочешь возвратиться во внешний мир вместе со своим коллегой, которому необходимо вернуть память. Я отследила ваши встречи, а также твои проникновения в рабочие блоки Бьюма и Олка.
– Верно, было такое, – не стал отрицать Ермаков. – И ты, безусловно, догадалась, с какой целью я пытаюсь завязать с тобой контакт?
– Конечно. Тебе нужно отыскать лабораторию по стерилизации и поместить туда своего друга. Но я заранее знаю, что тебе не удастся осуществить регенеративный процесс без моей помощи.
– Вот как? И почему?
– Как вы говорите, когда не хотите отвечать по сути вопроса? – улыбнулась Мэтлин. – По кочану?
– Хм, я смотрю, ты неплохо владеешь языком землян, – рассмеялся Ермаков.
– Изучение мышления твоих сородичей – моя основная миссия на вашей планете.
– И как тебе оно, наше мышление? Понравилось?
– В нём много благородных устремлений. Многообразие чувств и эмоций поражает меня. Особенно я восторгаюсь чувством любви между женщиной и мужчиной. Удивительно трепетное состояние!
– Что тебе мешает остаться на Земле и жить среди людей? С твоими познаниями мироустройства ты можешь стать очень уважаемой персоной. Выберешь красивого мужчину и выйдешь замуж.
– О-о! Это слишком сложный вопрос, на который я не смогу ответить тебе одной фразой, – растроганным голосом произнесла Мэтлин.
– У тебя есть родители, муж, дети? – допытывался Ермаков.
– Семейные отношения у нас не существуют.
– А как же решается вопрос с продолжением рода? Неужели и детей не производите на свет?
– Мужчины и женщины нашей звёздной системы не заводят детей самостоятельно. Воспроизводством жителей планеты и животного мира, а также контролем за их численностью занимается высший совет небесных тел.
– Это получается, все дети на вашей планете – сироты? – усмехнулся Ермаков. – Из какого же материала их создают?
– Мужчины и женщины зрелого возраста обязаны сдавать свой биоматериал в фонд планеты. Таков закон.
– Бог ты мой! – воскликнул Ермаков. – Высокоразвитая раса и какие дикие законы!
– Почему? – удивилась Мэтлин. – Всё в нашей системе упорядочено и логично. Создаваемое поколение находится в равных условиях и с равными правами. Нет ни бедных, ни богатых, ни больных, ни обездоленных, ни недоразвитых. Программа познания мира закладывается в мозг эмбриона под строгим контролем.
– Это душа что ли?
– По земным понятиям – да, душа, о которой земляне не знают пока ничего.
– Почему пока? Когда же им суждено узнать о ней?
– Когда прозреет их разум, и они вплотную подойдут к пониманию полевых и энергетических субстанций, – Мэтлин укоризненно посмотрела на Ермакова.
– Всё, больше не буду ничего выспрашивать, – положив руку на сердце и качнув головой, произнёс Ермаков. – Скажи, как мне поместить Ивана в твою лабораторию?
Мэтлин улыбнулась в ответ и заговорила вновь:
– Я приняла решение трансформироваться в земную женщину и выносить ребёнка. Для этого мне понадобится биологический материал земного мужчины.
– Ты хочешь сказать… – поперхнулся Ермаков от мелькнувшей в голове догадки.
– Да, ты правильно догадался: я выбрала тебя для этой цели. Ты самый подходящий экземпляр для моего будущего ребёнка. Но мне нужен не просто биоматериал идеального мужчины, – Мэтлин сделала паузу и изучающим взглядом уставилась на своего избранника.
– Чего ещё тебе не хватает для полного счастья? – съязвил Ермаков, почувствовав в себе участившееся вдруг биение сердца.
– Я хочу, чтобы зачатие ребёнка происходило, как у земной женщины – с любовью и страстью. Только в этом случае, по моим расчётам, плод будет высококачественным.
«Какое кощунство давать такую оценку собственному ребёнку», – подумал Ермаков и хотел уже высказать вслух своё недовольство, как его опередила Мэтлин, добавив к уже сказанному:
– Я понимаю твои чувства, но ребёнок внеземного происхождения обязан пройти тест на соответствие определённым параметрам.
– Иначе – что?
– Иначе он не сможет проживать на моей планете, – закончила Мэтлин.
– Если я откажусь?
– Тогда тебе не удастся осуществить свой план. Твой друг Иван так и останется непомнящим своего прошлого.
– Это шантаж? – со злостью спросил Ермаков.
– Вовсе нет. У меня не будет возможности официально допустить тебя в лабораторию.
– Вон оно что! – моментально расплылся в широкой улыбке Ермаков. – Тогда я согласен при встречном условии.
– Каком?
– Если мой ребёнок не пройдёт тестирование – ты отдашь его мне.
– Я согласна, – расцвела Мэтлин. – Только я с уверенностью могу заявить: у меня родится высококачественный ребёнок.
В скором времени Мэрлин закончила процесс трансформирования, и Ермаков вполне официально отправился в лабораторию знойной смуглянки…
Глава 18
В строгой тайне от всех обитателей зоны «Дэра-717» Ермакову удалось провести регенеративный сеанс Ивану Шишкину. Память друга восстановилась в полном объёме за считанные дни.
Иван, вспомнив всё о своём прошлом до последних мелочей, был на седьмом небе от радости.
– Ты бы не привлекал к себе лишнего внимания окружающих, – посоветовал ему Ермаков, заметив постоянно блуждающую улыбку на лице друга.
– А что такое? – удивился Иван, не уловив смысла совета.
– Рот растянут до ушей с утра до вечера, сверкаешь зубами от радости – вот что такое. Так можно доскалиться до того, что Олк снова сотрет твоё прошлое. Придётся мне начинать всё сначала. Но главное, дружище, – неизвестно, согласишься ли ты после новой стерилизации стать моим другом и помощником.
– Понял, командир, – сказал Иван, убрав улыбку с лица. – Я как-то не подумал об этом. Извини. Чрезмерная радость, видать, затмила мой разум.
– Запомни, Ваня: излишняя осторожность и бдительность пойдут нам только на пользу.
– Понял, командир, – повторил Иван ещё раз. – Не подведу, можешь не сомневаться.
– И ещё, – продолжил Ермаков. – Нам следует как можно реже быть вместе в обозрении окружающих. Все встречи перенесём в райский уголок. Все задачи перед тобой я поставил. Выполняй, боец.
– Есть выполнять, – ответил Иван на полном серьёзе, будто на самом деле получил боевой приказ командира.
Не забыл Ермаков и о своём обязательстве перед Мэтлин. Оно было исполнено с честью и достоинством настоящего мужчины-джентльмена, причём, без нарушения нравственных принципов и насилия над самим собой.
Женщина настолько идеально преобразилась в земную представительницу слабого пола, что он буквально утопал в её ласках на протяжении нескольких дней. Встречи были настолько бурными и продолжительными и так опьянили Ермакова букетом непритворной страсти, искренности и несказанной нежности, что он неожиданно для себя влюбился в иноземную красавицу.
Трепетные чувства к Мэтлин усиливались с каждым днём, и такое обстоятельство стало пугать Егора.
Его состояние было похоже на какое-то наваждение. Не увидев её на протяжение нескольких дней, он чувствовал в себе душевный дискомфорт, переходящий затем в невыносимую тоску.
Умом Ермаков понимал, что состоявшаяся близость с Мэтлин всего лишь договорная интрижка, не имеющая под собой никакого основания для продолжения отношений, однако, его сердце не слушалось самых убедительных умозаключений, будто жило своей обособленной жизнью. Оно каждый раз начинало загнанно метаться в груди при одном лишь воспоминании о Марии, Маше, Машеньке – так с некоторых пор стал называть Егор свою возлюбленную, когда они оставались наедине.
«Угораздило же меня так увлечься этой колдуньей?» – корил он себя, собираясь в очередной раз силой подавить свои чувства, отыскивая в голове порочащие Мэтлин доводы. – Втюрился, как сопливый юнец, чёрт бы побрал! Она ведь и не человек вовсе, а гуманоид, бездушное чудовище, наконец!»
Скрупулёзно отыскивал пороки, изъяны – и не находил. Мэтлин не входила ни в какое сравнение ни с одной из земных женщин, которые встречались ему на пути. Его инопланетная Мария обладала всеми качествами идеальной земной женщины. В ней не обнаружилось ни одного изъяна.
«Чёрт с ним, пусть всё идёт так, как идёт, – решил Ермаков окончательно, чтобы больше не мучить себя изнуряющими рассуждениями. – Время покажет. А оно у меня ещё есть».
После такого решения он с головой ушёл в подготовку плана к побегу, мысль о котором никогда не выходила из головы.
О скором возвращении во внешний мир не приходилось и думать, потому что покинуть базу, как оказалось, было практически невозможно. Существовал лишь один шанс из тысячи.
Мэтлин оказывала Ермакову всяческое содействие в реализации дерзкого плана побега. Она стала безупречным координатором во всех его действиях.
По её сведениям, чтобы выбраться из искривлённого пространства-времени зоны «Дэра-717», существовал всего один путь – вертикальный канал, через который входили и выходили все летательные аппараты. Преодолеть мощнейшие гравитационные силы искусственно созданной «чёрной дыры», иным способом было просто невозможно.
– Не может быть, чтобы не существовало другого выхода, – высказался Иван, когда они с Ермаковым гуляли по парку. – Мы беспрепятственно проникли внутрь базы через тоннель, не испытав никаких осложнений. Неужели нельзя вернуться назад тем же путём?
– Конечно можно, Ваня, – усмехнулся Ермаков. – И до Солнца долететь можно. Только вот не найден пока способ полёта и не изобретён такой корабль, который бы смог приблизиться к раскалённому светилу. Так что, не будем тыкаться в стены, как слепые котята, пока не прозреем. Нужно тщательно обследовать всё пространство базы, изучить каждый аппарат, каждый технический узел или устройство, чтобы затем уже осмысленно избрать способ побега.
– Но это же займёт у нас уйму времени! – с недовольством высказался Иван.
– Сколько потребуется – столько и потратим, – обрезал Ермаков. – И не ной, как пацан. Глупая смерть ни мне, ни тебе, я думаю, совсем не нужна.
– Так-то оно так, но чертовски хочется поскорее отсюда слинять. Особенно после того, как ко мне вернулась память.
– Пока не изучим механизм сворачивания пространства-времени в зоне «Дэра-717», у нас не будет ни одного шанса выбраться наверх живыми.
– О чём ты говоришь, Егор Васильевич! Это же просто не мыслимо! – с горячностью произнёс Иван. – У нас нет тех знаний, которыми обладают гуманоиды. Они из другого мира, ты сам говорил об этом. Мы не сможем понять сути процессов, происходящих при свёртывании пространства-времени!
– Не уподобляйся Корчёмкину, Иван, – сказал Ермаков строгим голосом. – Не паникуй раньше времени. Разве ты забыл о существовании капсулы разума?
– Капсулы разума? – повторил Иван. – Действительно, о ней я как-то не подумал. Но мы не знаем, где она сейчас находится и, главное, как ею пользоваться?
– Это уже совсем другой вопрос, мой друг, – Ермаков похлопал Ивана по плечу. – Его мы можем решить с помощью Мэтлин.
На следующий день, не теряя времени зря, он пригласил смуглянку в парк.
– Что стряслось? – спросила Мэтлин озабоченно. – Появились какие-то проблемы?
– У меня они и не пропадали, – усмехнулся Егор и потянулся к женщине, чтобы поцеловать.
– Не нужно, – холодно ответила Мэтлин, чем очень удивила Ермакова. Она не зарделась от смущения, не состроила дежурно-кокетливой улыбки, как это обычно делают женщины на свиданиях с мужчиной. На её лице не было и намёка на проявление нежных чувств к нему.
– Что с тобой происходит, Машенька? – полюбопытствовал Ермаков. – Ты не заболела случайно?
– Болезнь – это удел жителей Земли. В созвездии Глома болезни биологических особей ликвидированы навсегда.
– Ну, хорошо. Не хочешь принять от меня поцелуй – значит на это есть причины. Не настаиваю, – сухо высказался Ермаков. – Мне потребовалась твоя помощь.
– Говори.
– Ты знаешь, где сейчас находится усовершенствованный экземпляр капсулы разума?
– Знаю.
– И где?
– В моей лаборатории, – ответила Мэтлин.
– Не везёт в любви мне – повезёт в делах! – радостно воскликнул Егор, перефразировав на ходу слова известной песни. – Ты даже не представляешь, Машенька, как ты меня сейчас обрадовала!
– Ты хочешь, чтобы я научила тебя пользоваться этим устройством? Тебе потребовались вселенские знания?
– Да, Маша, ты правильно меня поняла. Я хочу пройти курс обучения всем технологиям, которые используются в зоне «Дэра-717».
– На изучение существующих технологий земному человеку потребуется длительное время. Не проще ли рассказать мне о том, что ты задумал, и я сама подберу для тебя необходимый и доступный для понимания материал? – Мэтлин очень внимательно посмотрела на Ермакова, и он мог поклясться, что увидел вспыхнувшую искру в её зрачках. Точь-в-точь, как в тот раз, когда он недвижимый лежал на столе, а Мэтлин сверлила его пронзительным взглядом, собираясь делать отбор проб его плоти.
«Как я мог влюбиться в эту роботизированную сексуальную куклу? – мелькнула в голове совсем неожиданная мысль. – Для неё, вероятно, земная любовь – это своего рода компьютерная игра, созданная на самом высоком уровне и приближённая к реальности земного бытия. Не более того. А я, глупец, не смог догадаться сразу и повёлся на виртуальные чувства».
Не отводя глаз от сверлящего взгляда Мэтлин, Ермаков заявил:
– Мне нужно знать всё о пространственно-временных характеристиках зоны «Дэра-717», назначении узла «Брета-555, о свойствах химических элементов «Вселениум» и «Деррурий-325», устройстве летального корабля и технике управления им, а также устройстве и принципе действия оружия, применяемого для поражения биологических существ.
– Это всё? – спросила Мэтлин после некоторой паузы.
– Пока всё, – последовал ответ.
– Твои задачи сформированы и будут без промедления переданы на обработку в приёмное устройство капсулы разума, – сделала странное и непонятное сообщение Мэтлин.
– Что это значит? – спросил Ермаков.
– Это значит, что с этого момента ты сможешь посылать запрос в капсулу разума силой своей мысли. Я активировала твой имплантат на двухсторонний обмен информацией.
– Машенька, солнышко, душечка ты моя! – радостно проговорил Ермаков. – Ты просто гений! Что бы я делал без тебя?
– Я это сделала в целях твоей безопасности, – сказала Мэтлин равнодушным голосом. – Теперь ты не будешь каждый раз рисковать своей жизнью, проникая в то помещение, где будет храниться капсула разума.
– Что значит – «будет храниться?» Тебе предстоит передать её кому-то в ближайшее время? – поинтересовался Ермаков. – И ты можешь не знать о её местонахождении?
– Да. Бьюм ввёл дополнительные меры по ограничению доступа к информационной базе «Дэра-717».
– Неужели он что-то заподозрил?
– Вполне возможно, но не берусь утверждать. Во всяком случае, дополнительные меры предосторожности тебе не помешают.
– Спасибо тебе, Машуля, – растроганно произнёс Ермаков и непроизвольно привлёк к себе смуглянку для поцелуя.
К удивлению, Мэтлин не отстранилась, как в предыдущий раз, приняла его поцелуй, а затем и обняла за шею.
– Не смей больше плохо отзываться обо мне, – промолвила она тихо, с преданностью заглядывая ему в глаза. – Я люблю тебя не виртуально, а по-настоящему, по-человечески, и так проникновенно, как способна любить лишь идеальная земная женщина.
Ермаков опешил, не ожидая такого откровенного признания. До этого момента ему казалось, что Мэтлин, наоборот, выполнив последнюю просьбу, вовсе откажется от отношений с ним. Внутренне он даже приготовился действовать в дальнейшем уже без её помощи. Потому и поставил перед ней такую объёмную задачу.
– Прости, Машенька, – выдавил из себя Ермаков и одарил её несколькими благодарными поцелуями.
– Береги себя, Егор, – сказала Мэтлин. – Мы с тобой расстаёмся теперь надолго.
Она резко повернулась и быстро зашагала к входу в тоннель, где стояла её «тамета».
– Как? Почему? – крикнул ей вслед Ермаков и услышал в ответ уже металлическое звучание в голове:
«Наш эксперимент по созданию земной особи завершён. Инструкция не позволяет мне впредь входить в контакт с тобой – иначе Бьюм может лишить меня права иметь от тебя ребёнка. Направит ко мне большеголовых братьев, чтобы изъять эмбрион. Я боюсь потерять нашего сына.»
– Нашего сына? – прошептали губы Егора. – Она сказала мне «нашего сына»? Это значит, я стану отцом?!
Словно пьяный Ермаков шагал к своей «тамете», не замечая ничего вокруг и плохо соображая, что же ему теперь делать: радоваться или огорчаться? С одной стороны, сын, его первенец, – это хорошо. Его бывшие жёны не смогли осчастливить его детьми. С другой же, он никогда не сможет увидеть своё чадо. Его сын не будет ему принадлежать. Не будет принадлежать и родной стране, и даже планете. А сам он будет постоянно думать о недосягаемом созвездии «Глома» с безымянной планетой, на которой будет находиться его сын, и мучиться от тяжёлых дум до последнего дня своей жизни.
