Читать книгу: «Доминик Уэйн-Пинч», страница 10
– Замерзла? – заглянув в машину, спросил он. – Да-а-а, место неудачное. Да и вообще идея ехать, черт знает куда, была изначально провальной.
– Главное, что в машине тепло. Мы можем посидеть здесь.
– Ещё лучше вообще вернуться обратно домой. Но я не хочу сейчас видеться с отцом. Лучше уж тут… с тобой.
Вдруг до ушей обоих донеслись голодные бурчания живота Доминик. Залившись краской, она отвернулась, в надежде скрыть свои красные щеки. Но Арон только усмехнулся.
Включив в салоне радио, он вдруг вышел из машины и, открыв багажник, вернулся с небольшой сумкой еды.
– Вот, – протянул ей пирожок с рисом.
Жадно откусив, она за считанные секунды умяла данный ей пирожок. Желудок напол-нился, а есть под весёлые песни оказалось не так уж и неловко.
Но вот прошло несколько минут, а разговор не клеился. Все, что они могли – это слушать песни по радио, время от времени, украдкой поглядывая друг на друга.
– Мик, а… я тебе нравлюсь, как девочка?
Секунду помолчав, она подняла на него недоуменные глаза:
– Ты же парень…
– Вот всегда ты найдёшь способ уйти от ответа!
Он вдруг рассмеялся и поймал ее серьёз-ность в лице.
– А ты знаешь на какую городскую службу резко увеличивается нагрузка в минуты телерекламы?
– На какую?
– Канализация. А ещё вот. Один человек позвонил экстрасенсу и, когда тот спросил кто звонит, он повесил трубку.
Уголки губ Доминик поднялись в улыбке.
– Я тоже знаю! Что красного цвета вредно для зубов?
– Красного… Пирожки с вишней?
– Кирпич!
– Черт, это же читерство! – взмахнул руками он. – Кирпич оранжевый, а не красный!
Они вдруг рассмеялись и рухнули в кресла. Казалось, они давно так не смеялись. Ничто не могло быть лучше, чем свобода и ничегонеделание вдвоем почти на окраине города.
Вдруг по наружным стеклам машины забарабанил дождь. Из-за нависших туч, за которыми укрылось солнце, на улице резко стемнело. Как на зло, радио перестало проигрывать веселые песни, сменив их на помехи.
Открыв окно, Доминик немного высунула голову чтобы как следует насладиться только начавшимся дождем. Брызги воды, один за другим, начали падать на ее лицо и скоро наслаждение переросло в детскую шалость. Набрав немного воды в ладонь, она плеснула ей в лицо Арона и, увидев его сморщенное лицо, громко расхохоталась.
– Что за шутки, Доминик! – воскликнул он, и тут же отхватил вторую порцию воды. – Эй!
Не выдержав, он, как и Доминик, высунул-ся в окно и плеснул водой на плечи девушки.
– Ай, холодно! – вскрикнула она, все еще смеясь.
Водные процедуры продолжались до тех пор, пока они оба не промокли. Закрыв окно, Доминик отвернулась от Рона, стараясь как-то высушить одежду. Будучи промокшими, шутка уже не казалось такой смешной. Стянув с себя куртку, Арон укрыл ее Доминик.
– Мне не холодно, – коротко отозвалась она.
– Ты просто не чувствуешь холода. Заболеешь, кто тебя лечить будет, когда я уеду?
– Я сама могу о себе позаботиться!
– Да чт… – его взгляд скользнул по ее облипшей, от мокрой воды, талии. – Серьёзно?
Он вдруг приблизился к ней и их дыхание поравнялось. В груди моментально стало тяжело дышать. Опустив глаза, Доминик тихо спросила:
– Что ты делаешь?
– Ничего… – сказал он, целуя ее. – плохого.
Рука Арона потянулась к ней, обнимая и успокаивая, одновременно. Его жаркие губы заскользили по ее щекам, шее и рукам.
Но, несмотря на явно искренний порыв парня, Доминик страшилась. И на то было много причин.
Во-первых, за все эти десять лет затворнической жизни, она никогда не знала мужчины. Во-вторых, ей, как и любой другой девушке, переживающей подобный опыт первый раз, было страшно не оправдать его ожиданий. И наконец, в-третьих, она все еще не могла до конца поверить в серьёзность его чувств к ней. В голове возник недавний образ Арона, выходящего из бара, где он пребывал энное количество времени и непонятно с кем.
Пусть их и держали насильно вместе, но будь у него возможность сбежать или оставить ее ненадолго, разве он бы не воспользовался этим шансом? Ведь она знала, что совсем не красавица, так почему же он так быстро воспылал к ней чувствами? Страшнее всего было то, что отдавшись ему сейчас, она могла потерять его навсегда. Ведь следующие полгода не могли гарантировать его стопроцентное возвращение к ней.
Легонько оттолкнув его, она вдруг посмот-рела на него и тихо спросила:
– Ты в самом деле вернёшься ко мне?
– Мы же все обговаривали… – он пристроился у ее шеи, не в силах оторваться от нее, – как только срок пройдет, я тут же вернусь, а там и свадьба… и дети… и все такое.
На сердце девушки полегчало. Протянув к Арону руки, она больше не отталкивала его. Откинувшись на кресло, Доминик задрала голову, дав волю своим чувствам. Ее руки потянулись к спине Арона, стягивая с него свитер.
– Я… верю тебе, – прошептала она, обнимая его сильную спину.
Проведя рукой по ее волосам, Арон довольно улыбнулся. Его руки вновь устремились на ее талию. С каждой секундой поцелуи становились все более страстными и настойчивыми.
В момент, тело Доминик ослабло. И она, отдавшись Арону, оказалась под властью его чар.
Когда дождь перестал барабанить по стеклам авто, и за окном достаточно стемнело, они отправились назад. Всю дорогу, Доминик не сводила с возлюбленного глаз, будто предчувст-вуя что-то плохое. Но логика была сильнее глупых чувств и потому она, по приезду на станцию, не посмела даже подумать о нелепом предчувствии. Кроме того, она почти заверила себя, что все плохие мысли были связаны лишь из-за ее собственного нежелания отпускать его.
– Ну, так что? Ты готов? – радостно спросил Питер. – Уверен, по возвращению сюда, ты не узнаешь себя прежнего! Это все идет тебе на пользу, слышишь?
– Да слышу-слышу.
– Ну, я желаю тебе удачи, Арон! – улыбчиво проговорила Батшиба. – Уверена, Рови тоже гордится тобой. Жаль, она не приехала.
– Главное, чтобы она была счастлива.
Он обернулся к Доминик и застал ее заплаканное лицо. Прижав к себе, он прошептал ей на ухо:
– Почему плачешь по мне, как по трупу? Я же живой еще! И скоро вернусь! Оглянуться не успеешь, как я снова буду рядом с тобой, Мик.
– Но почему тебе обязательно нужно уезжать так далеко?
– Это наш старый город, – повел руками Рон. – У папы там связи. Я сам не хочу оставлять тебя здесь, но так нужно. Пока я ничего из себя не представляю. У меня нет ничего. Но я тебя обещаю, что когда я вернусь, все изменится!
Вдруг голос объявил о посадке на поезд. В последний раз обнявшись с родными, Арон зашел внутрь вагона. А минутой погодя выглянул в окно из-за шторки.
Поезд тронулся. Доминик, видя уезжаю-щего парня, бросилась следом за ним, перио-дически поднимая глаза на него, чтобы помахать ему. Когда же ее дыхание сбилось, она в последний раз встретилась с ним взглядом, после чего поезд окончательно скрылся.
16
Пять месяцев спустя.
– Да-да, мистер Нокк, я тоже очень рад! – говорил радостный Арон. – Предложение о работе? – он остановился. – Возможность работать удалённо? Это же прекрасно! Да, но мне нужно время подумать. Большое спасибо, мистер Нокк! До связи!
Кинув телефон в карман бежевого пальто, Арон облегченно вдохнул. Вот и прошли долгие месяцы его работы в Ньюпорте, некогда казавшимся ему самым ужасным городом на юго-востоке Англии.
Еще два месяца назад он готов был поклясться, что уволится из-за невыносимого характера своего начальника – мистера Нокка. Даже при условии, что тот редко опаздывал и, помимо своего рабочего плана выполнял все его поручения, Нокк был недоволен.
Каждое утро их утренняя планёрка начиналась с его вчерашних косяков, а вечерняя заканчивалась сегодняшними. И хоть помимо него в коллективе было еще, как минимум, пара таких же неумех, все внимание всегда было приставлено именно к нему.
– Скажи мне, Арон, что с твоими глазами? – возмущался Нокк. – Ты дальтоник? Как можно было перепутать зеленую папку с красной? Ты хоть представляешь какая пута-ница сегодня случилась? Заказчику пришлось перенести встречу на целых три часа!
– Она лежала под красным файлом. Да и к тому же я ведь сразу заметил ошибку!
– Но ты понимаешь, что в нашей команде все операции четко распределены по времени. Если в следующий раз, заказчику и вовсе придется отменять встречу? Ты хоть пред-ставляешь к чему это может привести? А что ты вытворил на прошлой неделе? Это же уму не постижимо!
Нокк вздохнул и откинулся в мягкое кожаное кресло. Некогда сидевшие на его переносице очки, сползли вниз к крыльям носа, а само лицо покраснело от злости.
– Ну, подождите. Хотите кофе? – улыбчиво предложил Рон. – Со сливками?
– Ты что, смеёшься? Какой к черту кофе!
– Ваш любимый со сливками и бисквит-ным пирожным.
Стянув с лица очки, Нокк неуверенно поднялся из-за стола.
– Только это ты и запомнил, да? За все месяцы учебы!
– Вовсе нет. Я узнал так много нового, что просто все еще перевариваю. Вам ли не знать какого это впервые работать на такой ответственной должности?
– Вот именно по этой причине я с тебя и не слезаю! Я вижу в тебе потенциал. Может быть в будущем ты сможешь проявить себя как талантливый руководитель, а пока усердно учись и может быть, по окончанию твоего испытательного срока, я официально трудоуст-рою тебя.
Тогда ему казалось, что Нокк шутил. Но кто бы мог подумать, что после долгих месяцев усилий он действительно предложит ему работу?
Сейчас, оглядываясь назад, Рон отчетливо осознавал ту грань, которая отличала его настоящего от маленького Рона.
Отставив страх в сторону, он решительно сделал шаг в прошлое, которое тяготило и тревожило его с момента переезда в Маргит. Прошлое, в котором он, будучи 8-летним мальчиком, встретился с насилием и вечно пьяным отцом, а потом и вовсе со смертью матери.
По началу, возвращение в старый город вызывало в нем массу негативных эмоций. Словно запрограммированные, воспоминания один за другим выстраивались в его голове при взгляде на ранее любимые места. Вот главная площадь, куда он ходил с мамой по праздникам, а вот парк с каруселями, на которых он катался, чтобы отвлечься от проблем дома. Но всегда, куда бы они не ходили и как бы весело им не было, домой возвращались разбитыми.
Это была такая хитрость – возвращаться домой «разбитыми». Так мама Арона и говорила, чтобы отец не ругался, что без него веселились.
– Запомни, сынок, – мягко говорила она, – никогда не улыбайся отцу и не говори, что мы с тобой куда-то ходили. Ты ведь знаешь, золотце, что тогда он с нами сделает? Как будто бы я виновата, что он никак бросить не может.
Позже, уже привыкнув к ритму жизни в Ньюпорте, Арон больше беспокоился не о страшных воспоминаниях, а о своей работе.
«Все начинающие менеджеры совершают ошибки», – говорил мистер Нокк в первые дни стажировки Рона. Но так было лишь в начале. В прочем, последние месяцы работы казались ему уже не настолько сложными. Напротив, он начал разбираться и успешно выполнять все данные Нокком задания. И сейчас, успешно справившись со своей миссией, он готов был отправиться домой.
Подойдя к остановке, Рон вынув мобильник из кармана и набрал номер отца. Кого-кого, а его ему хотелось удивить в первую очередь.
– Надеюсь ты согласился? – потребовал Пит. – Было бы глупо упускать такую возможность.
– Не переживай, я… согласился.
– Вы с ним уже говорили?
– Конкретно о работе нет. Он сказал созвониться на днях.
На конце провода послышался недоволь-ный вздох.
– Что значит «на днях»? Когда конкретно Нокк не сказал?
– Чего ты паникуешь? Он ведь не будет брать кого попало на работу.
Закурив сигарету, Рон присел на деревян-ную лавку у остановки. Все как всегда. Ни слова о похвале. И чего он вдруг решил, что тот изменился?
– Ты вообще слышал о конкуренции среди менеджеров? – недовольно выдохнул Пит в трубку. – Ты что, все еще надеешься на мои связи?
– Сдались они мне! Все, мне некогда. Такси приехало.
И Рон сбросил звонок. Настроение было испорчено.
Все-таки, с момента их переезда в Маргит, его отец слишком изменился. Иногда он размышлял, что было бы, если все осталось как было? Кем бы тогда он стал и стал бы вообще? Может быть в другой реальности он и вовсе умер? Умер еще в тот день, когда умерла его мать.
Задумчиво наклонив голову, Арон выдохнул белый дым изо рта.
Все-таки, так называемая «забота» его отца не была его желанием, как ему тогда казалось. Все, чего он хотел, это иметь спокойную и любящую семью, где его мама была жива, а отец не страдал от пьянки. Ему не нужен был его контроль и каждодневная опека! Он будто помешался на нем! Решил, что обязан воспитать в нем умелую и зрелую личность, минуя все его хотелки. Уж лучше бы тогда сделал вид, что его сына никогда и не существовало.
Набрав номер Доминик, Рон прислонился к стенке лавочки. Только Доминик стала для него утешением. Лишь первый раз, когда тот увидел ее из окна дома семьи Пинч, заставили его думать о ней каждодневно.
Как же ему хотелось подружиться с ней! Как хотелось пройтись по улицам Маргита вместе за руку! Но та, к его несчастью, ни разу не покидала дом. От Рови он знал лишь то, что ей нельзя было выходить. Впрочем, с такой-то «тетушкой» это и дураку было ясно.
В доме семьи Пинч было тихо. Доминик спала наверху, а Батшиба, вновь заглянув в свой старый дом, наводила уборку.
После отъезда Рови атмосфера дома, когда-то живая и уютная, исчезла. Без нее все стало «не таким».
Сейчас, иногда возвращаясь в старый дом где Батшиба когда-то провела свою молодость с любимым человеком и своими дочерьми, она тосковала по прошлому.
Казалось, закрой она сейчас глаза и все будет как прежде. Рови гуляет со своим парнем, Доминик читает наверху сказки, Грегор читает газету, а сама она готовит на кухне их любимый тыквенный пирог. А Питер… а Питер тогда почти и не заходил.
Терпкий аромат одеколона Грегора, его слегла закатанные рукава, легкая щетина на щеках и пасмурный взгляд, всегда сменявшийся при взгляде на ее улыбку. Ах, как она была с ним счастлива! Нет, ничего на свете не было прекрасней и чудесней его глаз, его скрученных волос и… его любви.
Поправив выпавшую прядь за ухо, Батшиба протерла осевшую пыль на стеклах прежде живого лица. Когда она жила здесь каждый день, их фотографии никогда не пылились вот так… быстро.
За прошедшие полгода жизни с Питером, она так не смогла полюбить его по-настоящему. Минутная слабость, на которую она поддалась из-за его теплого отношения к ней и дочерям и… магнетического обаяния. Но прожив с ним полгода, она поняла, что заблуждалась в своих чувствах к нему. Однако признаться, было выше ее сил, но и жить вот так, невыносимо тяжело.
Но Питер будто не замечал этого. Всякий раз заставая ее у себя дома с Доминик, он возвращал ее к себе, а дома вел себя как обычно. А однажды…
– Снова ходила к Доминик? – сухо поинтересовался он, надкусывая хлеб.
– Нет, я…
– Твои туфли. Они стоят не там где были утром.
Нервно сглотнув, она вдруг приподнялась из-за стола и подошла к раковине. К горлу подступил рвотный позыв. Питер же, словно не заметив этого, продолжил наступать.
– Осторожнее, Батшиба, а то некоторые могут подумать, что ты не желаешь расставаться с прошлым.
– Ты что, вздумал меня контролировать? Это мой дом, а я еще не твоя жена. Ты не смеешь мне указывать.
– Указывать? – он рассмеялся. – Брось, дорогая, это всего лишь совет. Послушай, я – твой козырь. Лучшая партия, которую ты бы смогла отыскать в качестве мужа. Со мной ты будешь как за каменной стеной, в счастье и здравии.
Но он не заботился о ней. Он заботился лишь о ее внешней оболочке. Стоит ли говорить почему, несмотря на его «совет», она все также продолжала бывать у себя дома?
Ее размышления прервал звонок сотового телефона на столе в гостиной. Глянув на маленький экран, она заметила имя Арона.
– Алло? Арон, это ты?
– Миссис Пинч? Какой сюрприз! – на другом конце провода послышался радостный голос Арона. – Не ожидал услышать вас сейчас. Вы снова с Доминик?
– Да, я… решила проведать ее. Питер ушел, а я сразу к Доминик. Так непривычно оставлять ее одну…
– И как же Доминик там?
Услышав имя дочери, Батшиба радостно заерзала на диване.
– Она прекрасно! Просто чудно. Кажется жизнь без меня ей только в радость, – она негромко рассмеялась и позвала Доминик вниз, – Подожди! Она вот-вот спустится.
Услышав стук каблучков по лестнице, Батшиба обернулась и подозвала к себе дочь.
– В чем дело? – проговорила некогда дремавшая девушка. – Разве есть что-то срочное, из-за чего нужно будить так рано?
– Есть. И десять часов – это не рано. Вот. Твой ненаглядный звонит.
Получив телефон, Доминик присела рядом с матерью и тотчас же прислонила телефон к уху:
– Арон!
– Да, это все еще я, – улыбчиво проронил он в трубку, – Как ты? Я вот закончил все дела и вот-вот вернусь обратно в Маргит. К тебе.
Руки Доминик задрожали. Положив телефон на колени, она едва ли не рассмеялась от счастья. Наконец долгие месяцы их разлуки подошли к концу. Ещё немного и она снова будет видеться с ним каждый день, держать его за руку, готовить ему кофе, обнимать утром и перед сном. Не это ли называется долгож-данным счастьем?
Вновь прислонив телефон к уху, Доминик радостно воскликнула:
– Наконец-то! Эти долгие месяцы разлуки… мне правда тебя очень не хватало!
– Мне тоже и я… погоди минутку…
Поднявшись со скамьи, Рон остановил рукой желтое такси. Из-за приоткрытой двери салона донесся запах дешевых сигарет и пота. Окинув Арона хмурым взглядом, водитель мотнул головой и, назвал свою цену.
– Сколько?! Десять баксов? А не многовато ли для водителя прокуренного салона?
– Не нравится – ищи другое… сопляк, – раздался грубый голос водителя и резкий свист колес вперемешку с серым дымом.
– Что-то не так?
– Нет… все отлично. Скоро увидимся! Люблю.
– И я… тебя.
Положив телефон обратно на столик в гостиной, Доминик со счастливой улыбкой обернулась к матери. Ей ничего не нужно было говорить. Глядя в ее сверкающие глаза Батшиба уже знала, что скоро этот дом заиграет яркими красками, ведь по возвращению Арона из командировки ее дочь снова будет счастлива.
Конечно, в последние месяцы наблюдений за Доминик Батшиба не могла назвать ее слишком несчастной. Она все также подрабаты-вала в ларьке с Лой, и даже задумалась о поступлении в Вуз. И все же, сидя вечерами дома, мысль об Ароне не отпускала ее. А время, когда он не отвечал ей, было хуже любой пытки.
Как и любая другая мать на ее месте Батшиба переживала, что все ее каждодневные посиделки за телефоном перерастут в зависи-мость. Но, стараясь следовать совету Питера, она напрочь отгоняла от себя этим мысли. В конце концов, это всего лишь ее первая влюблённость!
– Так значит, он приезжает? Какое чудо! – восхитилась Батшиба. – Свадьбу-то плани-руете?
– Конечно! Арон обещал, что по возвращению мы с ним сразу же поженимся. Что насчет тебя и Питера?
Брови женщины недовольно сошлись вместе.
– Что мы? Вам о своей семье думать надо. Вы еще такие молодые и неопытные, а мы уже отжили свое.
Взгляд Батшибы устремился на фотогра-фию Грегора позади Доминик. Грудь встре-пенулась от глубокого вдоха.
«Прости, если сможешь, дорогой Грег. Если скоро я не отрекусь от Питера, то, молю, встреть меня на небесах! Если Доминик будет в безопасности, больше мне не за чем задер-живаться здесь», – прошептала про себя Батшиба.
Перед рукой Арона затормозила еще одна машина. Приоткрыв окно, водитель мотнул головой:
– Куда тебе, парень?
– До вокзала, если не затруднит. И в какую цену?
– Договоримся, – он наклонился и приоткрыл ему дверь, – садись!
К удивлению Арона салон новой машины был ровно противоположного качества. Чистые серые стенки, блестящие, только вычищенные стекла, аромат ели и каких-то восточных трав. В салоне весело играла музыка, а сам водитель, напевая про себя слова песни, ехал прямиком к заданному месту.
– Ты не местный? – впервые обратился тот к Арону, за последние десять минут езды.
Арон непонятливо взглянул на водителя.
– Ну, в смысле местные обычно перед-вигаются либо на общественном, либо на личном транспорте. А ты, как я погляжу, еще не успел как следует обосноваться здесь. Значит приезжий.
– Интересная логика, – хмыкнул Рон. – Только вот я вырос в этом городе. Это мой родной дом.
– А, да? Ну, извиняй тогда, ха-ха.
И оба снова замолчали. А с минуты три по стенкам авто полились капли дождя. Небо заволокло темно-синими тучами.
Мельком глянув на часы, Рон понял, что уже опаздывает на рейс. Ближайший должен был прибыть через полчаса, а ведь ему еще предстояло купить билет на поезд.
– Простите, сэр, но не могли бы вы прибавить скорости? Я очень спешу.
– Не переживай, сынок, – живо отозвался тот, – пять минут и мы будем на месте! Если б не этот проклятый дождь, то вообще за три минуты бы доехали!
И надавив на газ, водитель, крепко вцепившись в руль, двинулся вперед.
Скоро до ушей обоих донеслись раскаты грома. Мельком глянув на окно, Рон неуверенно всмотрелся вдаль. Казалось, все шло к тому, чтобы он опоздал на этот чертов рейс. Сначала тот хмурый водитель, намеревавшийся содрать с него 10 долларов за двадцать минут езды, теперь этот дождь. «Что дальше?», – зло отчеканил он про себя.
Внезапно его внимание привлек громкий свист колес и яркое белое пятно, неизвестно откуда возникшее на дороге.
Громкий стук и треск разбитого стекла, часть которого угодила ему прямо в левую часть груди. Тело моментально заныло от пронзитель-ной боли. В глазах начала периодически появляться темнота.
Кое-как приоткрыв дверь машины, он попытался выбраться наружу. Плюхнувшись в лужу, он из последних сил оглядел улицу. Из машин выходили люди, кто-то доставал телефон и звонил, а кто-то с сочувствуем наблюдал со стороны, пока холодные капли дождя падали на его кровоточащую рану, сеткой растекающейся по рубашке.
Схватившись за телефон, Рон из последних сил стал тыкать по кнопках телефона, пытаясь дозвониться Доминик. Но вместо любимого голоса, ответом ему стали долгие холодные гудки.
– Д-дом… миник… – из последних сил прохрипел он в трубку, – я…
И он закрыл глаза. Теперь на Земле стало на двух жителей меньше. Впрочем, это число быстро восполнилось, согласно мировой статис-тики рождения детей во всем мире.
Так было всегда. Все когда-нибудь умирают. На их место рано или поздно прихо-дят новые. Такова жизнь.
– Умирать не страшно, если знаешь кто тебя ждет там на небесах.
Арон открыл глаза.
– Посмотри же, Арон. Есть тот, кто очень давно ждал твоего прихода, – отойдя в сторону, лицо, излучающее свет, представило ему его мать.
– Мама! – прокричал Рон, и не узнал свой голос. Он вдруг взглянул на свои крошечные ладошки, и поднял мокрые глаза на мать. – Ты правда меня ждала?
– Конечно, золотце, – мягко поговорила она. – Я же твоя мама.
– Я что умер? Почему я здесь?
– Ты умер чтобы заново родиться, – объяснило сияющее лицо.
– Родиться? И где же?
– Для нового рождения тебе предстоит пройти немалый путь. По его прохождению, ты отправишься на Землю в новом обличии.
– А как же Доминик? Как все те, кого я когда-то знал? Что будет с ними?
– Их жизнь еще не закончилась. Однажды придет и их час. Ну, а пока, довольно вопросов. Ступай за нами. Теперь здесь твой новый дом.
Дорогу, на которой десять минут назад ехал Арон, заполонили машины. Каждый останав-ливался чтобы посмотреть на смятый капот и напрочь выбитые стекла.
Подойдя к машине, офицер дорожной полиции осторожно приоткрыл дверь и проверил пульс.
– Пульса нет, но тела еще теплые. Скорая! Сюда! Может быть их еще удастся спасти…
Но ни через две, ни через пять минут они не пришли в себя.
Фельдшер отрицательно замотал головой. Тогда офицер отдал распоряжение отвезти тела в морг.
– Что ни день, так новая трагедия! Вон на прошлой неделе тоже авария была. Пьяный водитель врезался в грузовик поздно ночью.
– Да прекрати ты! Не видишь мальчика там? Что и он выпивать ехал? В таком-то костюме!
– Бедный-бедный мальчик, – охали люди, – как же так-то?
– Офицер! – прокричал тому вслед ассистент фельдшера. – Вот здесь их телефоны, а у паренька еще коробочка была.
– Спасибо. Иди работай.
Приоткрыв коробочку, офицер обнаружил там золотое кольцо. Сунув коробку в карман, он принялся набирать последний набранный номер.
– Что такое, Арон? – пролепетала Батшиба. – Ты ведь звонил уже двадцать минут назад.
– Добрый день, мэм. Офицер Дерек вас беспокоит. Дело в том, что ваш Арон попал в аварию. Скорая констатировала смерть. Мы пытались спасти его, но…
Телефон со звоном рухнул на пол.
– Ч-что?
Батшиба застыла. Рука медленно опустилась вниз. Сердце бешено забилось.
Она говорила с ним двадцать минут назад. Он был счастлив и спешил обрадовать Доминик своим приездом. Он спешил…
– Мэм? С вами все в порядке?
Нет…
Волна непонимания сменилась отчаянием, медленно перерастающим в гнев. Да, он не был ее ребенком, но узнать вот так о его смерти было для нее больнее, чем услышать о трагичной смерти незнакомцев в новостях. Медленно подняв телефон, она поднесла его к уху.
– Он мертв? – сквозь слезы произнесла она.
– Мне жаль, мэм. Я хотел бы уточнить в какое время вам удобнее заб…
– Вам жаль?! Как это могло случиться?! Вы, черт возьми, работаете там день и ночь и не можете уследить за дорогой!
– Мы сделали все возможное. Пожалуй-ста, держите себя в руках.
На крик матери из комнаты выбежала Доминик.
– Что случилось?
– Ты правда хочешь знать?! Арон умер! – в сердцах крикнула Батшиба. – Он… умер. Его больше нет.
– Как это? – растерянно спросила де-вушка.
– Мэм, прошу вас, вернитесь к звонку и скажите в какое время вам удобнее забрать его тело. Как вас зовут? Где вы живёте?
– Я не его мать, офицер, – тяжело дыша говорила Батшиба, – Но я знакома с его отцом. Можете назвать место, куда он должен будет подъехать? Я… сама передам ему ваши слова.
– Как вам будет угодно, – сказал он, после чего, продиктовав адрес, сбросил вызов.
Приподнявшись с пола, Батшиба встретила зареванное лицо дочери. Обхватив руками подушку, та сидела на диване и тихо плакала.
Миллионы игл пронзали ее сердце. Казалось, теперь смысл жизни был утерян. Она сетовала на жестокую судьбу.
Всего несколько недель изменили ее жизнь. Она встретилась с реальным миром, нашла работу, влюбилась, не обошлось и без получен-ных травм. Впрочем, они – часть жизни. Но был ли теперь во всем проделанном смысл, если счастье уже было утрачено?
Поднявшись в комнату, Доминик рухнула в еще ненаправленную постель. Лицо ее уперлось в подушку, а сама она, обняв ее, тихо плакала.
– Ну, почему? Почему… – шептала она, – почему он умер? После всего того, что мы с ним прошли!
Но ответа она найти не могла.
Казалось, над девушкой смеялась сама судьба. Жизнь несправедлива. Она забрала у нее того, кого она за столь короткий срок успела полюбить. И того, кто также успел полюбить ее.
Поднявшись с постели она быстрым шагом подошла к окну и открыла его. Холодный ветер в миг ударил по лицу, освежая его и мысли. Но слезы не уходили. Только сильнее и сильнее продолжали литься из ее глаз, пока она старательно сдерживала в себе порыв закричать. Закричать так сильно, чтобы каждый во всем Маргите услышал в этом крике ее боль. Но вместо него, она выдавила лишь тихий стон.
Обхватив руками горло, она упала на пол и стала жадно хватать ртом воздух. А после, подняв красные глаза на окно, увидела как из окна на ее руку приземляется снежинка. Секунда и она растаяла, холодной прохладной распластавшись по ее руке.
– Так почему же ты умер? Ответь мне, Рон…
– Чтобы заново родиться.
Входная дверь негромко хлопнула. Повесив пальто на крючок вешалки в коридоре, Пит тихо прошел в гостиную.
Вот и опять Батшиба была здесь. Несмотря на долгие месяцы их совместной жизни в его доме, она, казалось, все еще была не готова. Не готова расстаться со своим домом, воспоми-наниями, дочерью и, что казалось ему самым ужасным и болезненным, принять его.
Сколько бы он не пытался обратить ее внимание на себя, получал лишь фальшивую улыбку. Он был знаком с ней все десять лет, но так и не смог добиться ее искреннего располо-жения к нему.
Пройдя вперёд в гостиную он не застал рядом с ней Доминик. Обычно когда он заходил за Батшибой, та всегда терлась около нее, что-то рассказывая или делая. Впрочем, ее отсутствие его не сильно волновало. Он пришел сюда исключительно за Батшибой.
Поставив барсетку на край дивана, он тихо окликнул ее, чем заставил обернуться.
– Питер? – подняла на того заплаканные глаза. Сейчас она была не в силах говорить с ним. И все же, зачем-то взяла на себя роль «скорбного вестника».
– Что случилось? – осторожно спросил он, приблизившись. – Почему ты плачешь? Доминик снова что-то учудила?
– Не она. Арон.
Ее слегка хриплый голос заставил его присесть. Все еще не понимая к чему она клонит, он стал старательно всматриваться в ее лицо в надежде увидеть в нем подсказку. В груди что-то неприятно щёлкнуло. Не может быть чтобы…
– В чем дело? Причём здесь Арон? – с ноткой настороженности продолжал он.
– Мне жаль, но…
– Жаль что? – он уже не выдерживал. – Что с ним?
– Он умер по дороге сюда, – наконец сказала она. Она отвернулась и прикрыла глаза, пытаясь скрыть новый поток начавшихся слез. – Его пытались спасти, но… он так и не пришел в себя.
Брови Питера недовольно сошлись вместе. Нервно сглотнув, он поводил глазами по комнате, прежде чем снова посмотреть на нее.
– С чего ты взяла? Я… я разговаривал с ним недавно. Он сказал, что получил предло-жение о работе.
Он вдруг почувствовал, как волна боли и отчаяния закралась в душу. Быстро заморгав, он попытался скрыть выступающие на глазах слезы. Он… не мог в это поверить.
Он не умер, когда ему удаляли аппендикс. Не умер, когда впервые убежал из дома после переезда. Не умер, когда чуть не попал под машину, играя с одноклассниками. Не умер, когда учился плавать. Да даже не умер когда в него выстрелила эта гадина Эвелин!
Так почему он умер сейчас, когда все, наконец, наладилось?
Приподнявшись, Пит на пошатывающихся ногах, побрел к двери. Ему хотелось кричать. Хотелось проклясть весь мир за то, что тот забрал его единственного сына. Хотелось разрушить все. Сломать. Растоптать. Покале-чить. Уничтожить. Лишь бы унять ту боль, которая разрывала сейчас его сердце. Неве-роятно…
– Питер!
Но он не оглянулся. Он замер у двери и почти безэмоционально дернул головой.
– Прошу тебя, – она почти взмолилась, – не уходи сейчас. Смерть Арона – удар для всех нас. Ты не должен проживать ее в одиночестве.
Он обернулся и она впервые за долгое время взглянула на него. В его покрасневшие голубые глаза, тёмные розовые губы и на выступающие от напряжения вены на руках.
Но он не ответил. Закрыв за собой дверь, он отправился в ближайший магазин и, купив там бутылку водки, вернулся к Батшибе. Та к тому времени уже накрывала на стол, готовясь поминать Арона из того, что было дома.
