Читать книгу: «Монстром буду я», страница 8
Глава 17. Не смей.
«Жил себе Артал Устрашающий, знатный главнокомандующий, горя не знал, но как-то раз угораздило его повстречать нечто невообразимое и совсем невыносимое. Много трудностей было у Устрашающего на его нелегком жизненном пути, но, как оказалось, ничто из его прошлой жизни не могло сравниться с женитьбой», – такие мысли промелькнули в моей голове, при виде выражения его лица.
Ну, или с чего бы он такую моську недовольную состроил? Вот точно думает, за что ему такое «счастье» в виде меня привалило. Бедный мужик, бедный, мне почти жаль его. Почти, очень почти… да, короче, совсем не жаль! Зачем мне его жалеть? Я здесь жертва, а подглядывание за ним мешает сосредоточиться на выработке дальнейшего плана действий. И вообще, что этот серенький «муж» собрался со мной делать? Пытать? Чтобы за планы поплатилась, что ли?
Что-то мне реально поплохело, а вдруг и правда, будет пытать? Он же явно не в себе. Какой-то бред несет, какая ко всем чертям женитьба? Муж… Ха! С Ху Ря ли?! А мне нравится, как звучит эта их национальность, как отборное ругательство.
– Женщина, – услышала голос полный злобы и чуть не вздрогнула, выдавая себя, – вставай.
Ага, сейчас! Тебе надо, ты и неси, а я тут полежу на травке спокойно. Как же хорошо было в лагере работать, а дома с сестрами вообще рай земной по сравнению с тем, что сейчас. Что со мной теперь будет? Убивать не хочет, или и впрямь почему-то не может, и мне себя убить тоже не дает. С каких пор мужчины так сильно испортились, ну вообще ничего для женщины сделать не могут: ни убить, ни дать спокойно умереть. Разве я о многом прошу?
Ох, судьба моя, судьба… Как бы дотянуться до меча, куда там он его отбросил? А серьга эта острая где? Может, ею пырнуть раз так двести, истечет кровью и сделает меня вдовой? Вдовой вообще жить приятно, хочешь замуж – выходи, не хочешь – не выходи, можно пойти учиться или дом купить на деньги покойного мужа и жить самостоятельно. Можно сказать, вдовство – самый приятный для меня вид замужества, жаль муж осчастливить меня так не желает.
Вздохнул, выпрямился, смотря на меня с высоты своего огромного роста, как на букашку. Какое-то нехорошее у меня предчувствие.
– Вставай, – повторил с более холодной интонацией, что усугубило мое нехорошее предчувствие.
По ходу это было последнее предупреждение, поскольку монстр замахнулся мечом и почти оторвал мне голову. Почти, потому что, едва он занес меч, я струсила и быстро села. Перед глазами даже мушки появились от собственной резвости, чуть на самом деле хреново не стало.
– Надо же, встала, – язвительно прокомментировал главнокомандующий монстров мое восстание в вертикальное положение.
Не сомневаюсь, что принц из одной знаменитой пошлой сказочки о спящей красавице тоже так отреагировал, когда его постельное развлечение после нескольких лет вдруг проснулось, а у нее уже трое детей и большой опыт в половых игрищах. Знал бы отец, какие сказочки рассказывает молодёжь нашей деревни, запретил бы их давно на еженедельных катехизисах.
– Мужчина, вы мне мешаете, отойдите, – махнула на него рукой, будто графиня на чернь.
– Мешаю? – спросил с натянутой улыбкой, а потом как рявкнет: – ВСТАЛА!
На ноги взлетела с такой скоростью, что предыдущие мушки перед глазами показались просто пылинками. Спина моя бедная, и бочок тоже. Такое впечатление, что меня побили, словно отбивную. Как есть-то захотелось…
Ах, ты же серый пи… петрушка! Чтоб у тебя патлы все вылезли! Бедную свою женушку не только убить не пытается, да и не кормит ещё совсем.
– Ну, и что теперь? – поворачиваюсь, делая вид, что сама на ноги решила подняться.
Да и не шатает меня совсем, это я от излишней энергии не могу спокойно стоять. Тоже мне, монстр устрашающий, не боюсь я тебя совсем! Во, видал, как смело шатает меня из стороны в сторону? Где там мой меч? Дайте мне его сюда, и я ему вломлю и за честь девичью, и за мои фирменные котлеты, которые эта падла даже попробовать не захотела!
Монстр монстров еле заметно склонил голову набок, точно прицеливаясь, какую часть моего тела отрезать в первую очередь, чем слегка притушил мой пыл. Стоит и смотрит, гад иноземный. Патлы на ветру развеваются, из-за спины тьма наступает. Ну, прямо ужас во плоти, властитель ночи или, как сказал бы мой папа: безбожная тварь.
– Пойду-ка я, а вы здесь травку пожуйте, или чем вы там питаетесь? – пробормотала неразборчиво и рискнула повернуться спиной к этому монстру, чтобы сбежать.
Сделала один шаг, всего лишь один шаг, как почувствовала боль ещё и в плече. Нежным и терпеливым мужем этого гада серого считать однозначно не стоит. Клешня в металле так надавила на плечо, что не осталось ничего другого, как послушно развернуться и против воли сделать несколько шагов навстречу, что в моем состоянии едва не стало фатальной ошибкой. Моя щека уже почти коснулась острых чешуек на его броне, но в последний момент этот гад решил ещё и встряхнуть меня, как следует.
Ноги не держат, в вертикальном положении нахожусь лишь благодаря его руке, что крепко сжала моё плечо, заставляя по-прежнему стоять.
– Монстр, – прошипела, словно змея, кривясь от боли.
Глазищи свои вытаращил и смотрит, вот точно издевается.
– Воровка, – зашипел он в ответ, хмуря брови.
– Я не воровка! – кричу и неожиданно для самой себя со всей дури бью его ладонью по лицу.
Нет, неужели в стрессовой ситуации меня хватило лишь на банальную женскую пощечину? Да он даже не скривится от нее, додумалась, называется! Ну, да, обидно! Отец жестоко порол в детстве, когда воровала у соседей персики для сестер. Мы тогда почти не ели и спали на улице, отец пил не просыхая. Самые тяжёлые месяцы моей жизни сразу после смерти мамы и рождения младшей сестры, до того, как отец понял, что мы катимся на самое дно.
Чувствуя неприятные эмоции и мысленно пребывая в довольно хреновых воспоминаниях, я вдруг вспомнила кое-что странное. В то самое мгновение, когда ладонь коснулась прохладной серой кожи, увидела и почувствовала то, что не должна была чувствовать и тем более видеть.
Перед глазами будто возникли деревья с необыкновенными розовыми цветами, никогда прежде не видела такие крупные цветки. Где это такие растения могут расти? Картинка внезапно меняется, и я вижу уже что-то отдаленно похожее на круглую площадь, как у нас в деревне. Обычно на таких собирается народ, чтобы опять пожаловаться на старейшину и его произвол. Здесь тоже толпа, но они как будто не важны, просто размытые фигуры.
В моих руках оружие, чем-то немного похожее на копье. Сжимаю его со всей силы и смотрю на своего противника. Напротив стоит серенький, темно-каштановые волосы заплетены в косу, зеленые глаза и довольно миловидная внешность: тонкие губы, широкий рот, большие глаза, острый прямой нос. На шее подвеска с серебряным маленьким клинком, очень похожим на тот, что я пыталась всадить в шею серенькому. На его плече и животе раны, из которых сочится красная кровь. Улыбаюсь, чувствую удовольствие от его боли и страданий. Серенький с косой в ответ на мою улыбку что-то неистово кричит и бросается на меня с таким же странным копьем. На его лице такая злость и желание убить, что мне вполне логично испугаться, но я не пугаюсь, наоборот, кажется, я… счастлива?
Картинка исчезает, когда меня вдруг толкают так сильно, что падаю на землю. Несколько секунд вообще не понимаю, что со мной произошло и где вообще нахожусь. В моей душе все ещё царит чуждое и неуместное для настоящего момента чувство – счастье. Оно заставляет меня криво улыбаться, чувствуя во рту привкус собственной крови от прикушенного языка. Смотрю только на одно существо, которое могло толкнуть меня с такой силой, что могла прикусить себе язык. Он стоит, прикрыв глаза своей металлической клешней, сама его поза говорит, что что-то не так. Убирает руку от лица, и мы встречаемся взглядами. Его мимика и глаза никогда ещё не казались мне такими живыми, обычными, а не отстраненно-холодными, как раньше.
– Что это было? – решаюсь спросить, но тут же жалею об этом.
Монстр в один шаг оказывается возле меня и силком ставит на ноги, но в этот раз не держит, а сразу отходит так, чтобы не смогла дотронуться до него. Есть чего опасаться, моя рука сама непроизвольно потянулась к лицу монстра, мне на мгновение захотелось проверить, что это, черт побери, было такое.
– Не смей ко мне прикасаться! – кричит так громко и неожиданно, что вздрагиваю всем телом и прячу руку за спиной. – Никогда не смей ко мне прикасаться!
Глава 18. Кровь и боль.
«Не прикасайся ко мне!» – бубню себе под нос, имитируя его выражение лица и интонацию. Больно мне надо его трогать, сама же не хочу! Как противно и стыдно, что такую каку не то что трогала, а и целовала. Узнает кто об этом, конец всей жизни! Так мало что жизни конец, так ещё и репутации, да всему вообще. Эти его поцелуи – просто мурашки по коже, может, он меня заразил чем-то? Кто их, тварей, знает? Может, они заразны, ведь после той дурацкой выходки у меня и начались странные видения. Да и он сам странный, то хотелочка работает, то убить готов, то жена, а то вообще «не прикасайся». Наши мужики куда проще всё же, тараканов в голове поменьше уж точно.
Но главное: что теперь со мной будет? Про жену он явно соврал, одного не пойму: зачем? Чего он добивается? Может у него какой-то хитрый план? Думает, что я ему все расскажу? Так знаю я немного… ну, ладно, вру, на самом деле знаю кое-что, но рассказывать ничего не собираюсь. На мужчин я не падка, да и его мужиком после всего, что видела, знаю и придумала, считать тяжело. Скорее уж он для меня подобие жабы, которую мы в детстве на спор целовали, веря в древнюю легенду о заколдованном принце. Да, я свою серую жабу поцеловала, но она вместо принца в мужа превратилась, у которого повадки по-прежнему жабьи. Жизненно, ничего не скажешь: хотела принца, а получила… вот это.
Оборачиваюсь назад, чтобы увидеть его уродливый шлем и наглые красные глазенки. Чтобы тебе конъюнктивитом всю жизнь страдать и от поноса кайф получать, злыдень проклятый! Как-то не вовремя я его проклинать решила, как раз ручей переходим, вот я и навернулась на скользком камне. Ручей обдал с ног до головы холодной водой, а один из камней «удачно» воткнулся ровнехонько под глазом, оставив после себя живописный фингал. Да что за день-то такой неудачный? Точнее уже ночь, но мне все равно обидно. И как по тёмному лесу передвигаться без факела или лампы? Только страшные глазенки светят в спину, так бы выкололила их, вместе с настоящими глазами.
– Поднимайся, – снова командует этот монстр, чем доводит меня до состояния закипающего чайника. Скоро пар из ноздрей пойдёт.
Подняться-то поднимаюсь, прикрывая ушибленный глаз рукой, и недовольно поджимаю губы, когда он проходит мимо, обдав холодной водой ещё раз.
– Да чтоб вся твоя жизнь была для тебя наказанием, монстр проклятущий! – шепчу, смотря ему в спину, а затем машу ногой, чтобы обрызгать его водой так же, как он это сделал. Правда, намочить у меня получилось лишь саму себя.
Чёрт, как же обидно! Умирать не хочет, убивать тоже, да и прикасаться, видите ли, тоже нельзя! Нет, мне, конечно, все равно, но то, как он об этом говорит – бесит нереально. Считает, что какой-то там главнокомандующий выше самой кухарки, не ровня, видите ли, я ему! Это кто ещё кому не ровня!
Черная устрашающая броня почти растворяется во тьме, так далеко он ушел. Это мой шанс, смогу сбежать! На моем лице появляется улыбка, тихонько разворачиваюсь и, сделав шаг, останавливаюсь, точнее, меня останавливают.
– Убить не могу, но палец отрезать – могу. Живо пошла вперед и так, чтобы я тебя видел! – говорит это чучело, не соизволил обернуться.
Нагибаюсь к ручью, достаю оттуда булыжник размером с мой кулак и бросаю в этого гада. Мои глаза даже не успевают заметить, так быстро он поворачивается и разрубает булыжник своим мечом. Две половинки падают в траву, мы оба смотрим на них, а после встречаемся взглядом.
– Ой, – выдыхаю, а затем невинно улыбаюсь.
Вполне возможно, что моя улыбка не произвела фурор на серую жабу, поскольку он медленно и угрожающе пошел на меня, вальяжно таща по земле за собой свой клинок. Спина, бок, рука – извиняйте, но жизнь всё-таки важнее плохого самочувствия.
Ну, за что мне все это? Что я такого сделала? Чёртовы Ферер и Кромовской, чтоб вы всю жизнь одними опарышами питались!Перед глазами мелькают деревья, которые огибаю на полной скорости, стараясь не замечать, как колет в боку и болит в груди. Главное убежать, а все остальное неважно.
Воздуха критически не хватает, понимаю, что больше не смогу бежать, слишком плохо, потому решаю спрятаться за толстым дубом, в кустах. Ныряю туда и сразу же закрыла себе рот рукой, потому что дышу слишком громко. В ушах слышу биение собственного сердца, я – загнанный монстром зверь, его добыча. На спине выступает пот, и я нервно оглядываюсь, рискуя привлечь внимание лишним шумом. Сползаю ниже по стволу дерева, так, чтобы за листвой нельзя было меня увидеть.
Как я во все это ввязалась? Сердце надрывно бьётся в груди, получив временную передышку, желание жить стало ещё сильнее. Не хочу умирать, ни за что! Но что я могу сделать против этой серой лягушки? Разумеется, ничего, особенно без меча. Удивительно, как его вообще смогли ранить? И почему у меня не получилось сделать это так же, как у той серой бабы? Ответ прост, у нее был кинжал, а у меня серьга, вот поэтому и не получилось. Даже обидно немного, что первый мужчина, назвавший меня женой, вот это нечто серое, сильно смахивающее не только на монстра, но и на кобеля отъявленного. Ну, как иначе он мог попасться во второй раз на одну и ту же уловку? Совсем, что ли, тупой? Ладно, ладно, зато я осталась жива! Пока…
Паранойя подсказывает: он где-то рядом, сердце надрывается в груди от испуга. Сколько нужно времени человеку его роста, чтобы такой вальяжной походкой догнать меня? Что-то мне кажется, намного меньше, чем мне хочется. Ладно бы если он что-то кричал или зловеще смеялся, как и полагается ночному кошмару, так уверена, молча идет, светит красными щелями из своего шлема. Что-то мне жутко, помню, когда отец в детстве страшилки рассказывал, так страшно не было, тогда я хотя бы была не одна, не то что теперь. Несправедливо все это, ой, как несправедливо, сюда бы Ферера, я бы посмотрела, как он, вопя, словно барышня, пытается от монстра убежать. Генерал, герой, и тот бы драпал от этого монстра монстров, сверкая пятками! Ни капли не сомневаюсь.
Мои размышления прервал поток воздуха. Почувствовала его раньше, чем смогла понять, что это было. Воздушная волна ударила над головой и частично в ухо, дезориентировал меня. Однако реакция или страх заставили стремительно броситься вперед, сквозь кусты и бежать, куда глаза глядят. Сзади послышался жуткий треск, а затем по спине и голове ударила ветка, прижав к земле. Но даже после этого, несмотря на боль, поползла, выбираясь из-под ветки, которая на самом деле оказалась деревом. Он одним ударом срубил дерево, под которым я пряталась, чуть не убив меня дважды за раз: при ударе, и когда дерево начало падать.
– Ты же говорил, что не можешь меня убить?! – кричу в истерике, еле находя силы, дабы отползти.
Жуткий силуэт на фоне чёрного неба, на котором и звёзд не видно, одинокая луна за его спиной освещает зловеще сверкающие латы. Жуткая картина, как будто иллюстрация, нарисованная к страшной сказке, жаль, что для меня не найдется Ферера на белом коне, который спасет меня от неминуемой смерти. Я сама себе принц, а принцам негоже на земле перед врагом валяться. Стиснув зубы, поднимаюсь на ноги, пока он, все ещё не говоря и слова, стоит возле ствола. Молчанием, что ли, решил меня напугать? Поздравляю, у него получилось. Отступаю назад медленно, не спуская с него взгляда. В ушах так громко бьется сердце, что не сразу понимаю, что он что-то сказал. Только сделав ещё несколько осторожных шагов назад, отчетливо слышу: «Три пальца».
Меня пригвоздил к земле, пока судорожно припоминаю его слова. По коже уже не мурашки, а майские жуки ползают, так страшно. Нет, уж нет! Теперь точно пора валить! Хватаю ртом воздух и, развернувшись, хочу убежать снова, но далеко не получается. Меня резко останавливает жуткая боль, когда эта тварь за волосы схватила, да так рванула на себя, словно пытаясь вырвать половину. Кричу, хватаясь за голову и волосы, чтобы хоть немного ослабить боль. Такое чувство, что с меня скальп живьем снимают.
– Отпусти, отпусти, сволочь! – ору я, пытаясь ударить его ногой и вырываться.
Используя мои волосы, как поводок, он заставил пойти назад, к нему, буквально как собаку. Кажется, я теперь понимаю, почему все мужчины в армии волосы на голове коротко бреют.
– Думаю, одной руки будет достаточно, чтобы ты поняла: меня надо слушаться с первого раза! – он схватил своей клешней левую руку и дернул ее вверх.
Волосы снова упали на плечи, но теперь куда больше меня волнует конечность. Выкручиваюсь, стараясь встать хотя бы лицом к монстру, а не как до этого – спиной, почти беззащитной. Дергаю руку, но это бесполезно, лишь явственно ощущаю, как царапая до крови кожу чешуйками на броне. Даже не видя его страшного лица, точно уверена: он сейчас насмехается надо мной.
Как вообще в таком положении можно рубить кому-то руку?! Держа меня левой почти возле себя и замахиваясь такой огромной хренью, словно собираясь разрубить меня на две половинки? Как так можно?! Быстро бросаюсь, точнее говоря, запрыгиваю на него с визгом, пытаясь не обращать внимания, что чешуйки режут одежду и броню. Кричу, потому что больно и страшно, и от того, что не могу вырвать руку или как-то помешать ему ее отрезать. В этом неравном бою, почти вишу на нём, совсем как детеныш обезьянки, и не додумалась ни до чего лучшего, как снова попытаться содрать с него шлем. Поняв, что я хочу сделать, серенький, шипя ругательства на своем языке, воткнул меч в землю, чтобы попытаться отодрать меня от себя. У него, конечно же, это получилось, причем без особых усилий. Меня вздернули за левую руку, так, что касаюсь земли лишь носками сапог.
– Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет! – завизжала, когда он поднял вторую руку, замахиваясь мечом. – Не делай этого!
– Почему это? – изуродованный шлемом голос не скрывает насмешки. – Я же тебя предупреждал. У тебя есть какая-то причина, почему я не должен тебя наказывать?
– Потому что мне будет больно, – отвечаю сразу же самое очевидное.
– Хм, – неоднозначно хмыкнул он вместо ответа, а затем снова взялся за рукоять меча. Вот тогда я поняла, что пора умолять и меня от страха слегка занесло.
– Не убивайте меня, у меня семья, дети! Как они без меня жить-то будут? Я ведь хорошая, трудолюбивая! Пощадите, а? Не виновата я, вы сами за мной пришли! Откуда же мне было знать, что вы настолько тупой, что во второй раз на ту же самую утку поведетесь?
Понимаю, что в какой-то момент ляпнула больше, чем следовало, но не понимаю в какой именно. То ли когда тупым назвала, то ли когда признала, что была свидетелем его конфуза с той серой бабой? Или вообще это было раньше? В любом случае сказанного не вернешь, и горящие красным огнем щели как-то нехорошо сощурились, подсказывая, что умолять у меня не получается.
– Может, тебе правую отрезать? – предложил этот гад, резко отпуская левую руку и хватая за правую. – В принципе, разницы никакой, зачем тебе правая рука? Писать ты точно не умеешь, а готовишь все равно ужасно.
Никто и никогда не хаял мою готовку, этот монстр монстров совсем границ не понимает, если отважился произнести подобную глупость. Причем уже второй раз! Если в первый раз у меня было задание, цель, то теперь меня ничего не останавливает. Раз уж посягнул на святое для меня, так и получи соответственно!
Вместо того чтобы вырвать правую руку, сжимаю его клешню, ещё больше разрезая чешуйками и так порезанную руку, и используя ее как опору. Моя правая нога проходится по его колену, не причиняя боль, а используя для толчка, чтобы левой заехать по шлему сапогом. Шлем слетает, монстр хватает меня двумя руками, я вижу его полное злобы лицо и, не имея возможности ударить рукой, ударяю единственным, чем остается – лбом в его подбородок. Перед глазами все кружится, не чувствую ничего кроме боли, а затем эти чувства исчезают.
Перед глазами мелькают видения, но так быстро, что я не могу в них разобраться. Поле боя, усеянное трупами, руки в крови, такой красной и теплой, что я ощущаю ее даже когда прихожу в себя. Судорожно глотаю воздух ртом и по накрывшей меня волне боли понимаю, что это не сон.
Пора заканчивать общаться с серенькими монстрами. Кстати об этом, рука вроде бы на месте, пальцы проверяю, тоже целы. Это он меня так напугать решил? А я ведь на самом деле поверила, до сих пор дрожу всем телом. Или это страх из-за видения? В голову закралась странная мысль, что видения как-то связаны с сереньким и нашей, так сказать, свадьбой.
А собственно где мой, прости Спаситель, муж? Похоже, я нахожусь все на той же поляне с поваленным деревом. Совсем рядом мирно потрескивает костер, но никакого серенького поблизости не наблюдается. Однако, зная этого монстра монстров, могу предположить, что он где-то рядом. Кажется, я даже слышу его злобное шипение. Вот только откуда?
Ох, как все болит! Косточки мои бедные! Ну что за изверг! Как так можно с женщиной, с женой, по его мнению, поступать?! Все тело ноет. Раны от его кольчуги болят! Да ещё я безумна зла! Как он мог так о моей готовке высказаться, мерзкий завоеватель! Судя по тому, что и щеки болят, в этот раз монстр проверял, не придуривалась ли я.
По раздавшемуся совсем близко шипению, догадалась: он где-то за деревом и от всей души кроет меня матом, и языка знать не нужно, одной интонации достаточно, чтобы это понять. Если встану, он может отрезать мне пальцы или руку, как и обещал.
Прикинусь спящей, возможно, конечно, захочет снова это проверить, и мне опять достанется. Но и бежать тоже не вариант, он так легко нашёл меня в тот раз, да и прибить его ещё охота.
Натужно вздыхаю, понимая всю скверную сущность своего бытия. Меня услышали, ибо захрустели ветки, и монстр монстров внезапно появился из-за дерева, нависнув надо мной. Визг ужаса вырвался сам собой, пока не поняла, что его волосы щекочут мне лицо. Надо же, он не в шлеме, понимаю причину этого, когда замечаю большой розовый синяк на его подбородке. Его черные глазки смотрят на меня с прищуром. Вот-вот меня разорвёт, а я не могу оторвать взгляд от синяка в форме сердечка на его подбородке. Как он таким-то получился? Да ещё реально розовый, самый, что ни на есть. Честно, я пыталась сдержать смех, пока он не зашипел что-то неразборчивое, но явно матерное. Прекращаю смеяться сама, пока мне не помогли, и быстро делаю серьёзное выражение лица.
– Твою мать, на кой так пугать?! – наехала на него, пока не пришёл в себя после моего смеха.
– Ты, – протянул он с недовольством, словно может видеть меня насквозь.
– Я, – немного неуместно улыбаюсь, пока пальцы нащупывали рядом ветку из костра.
– Я же сказал тебе не прикасаться ко мне, – обрушился он на меня с упреками, растягивая шипящие звуки в словах.
Сдаётся мне, что он чуточку зол из-за синяка, это хорошо, ибо я тоже ещё зла.
– А я и не прикасалась, я била тебя, – нагло улыбаюсь и, пока он не ожидает, бью его по голове горящей веткой.
Длинные патлы вспыхивают, но быстро гаснут, а металлическая перчатка сжимает мое горло. Почему я вытянула такую короткую ветку?! Он не душит меня, не сдавливает клешню, но от каждого моего движения на шее появляется порез, который жжет как огонь.
– Раз уж ты такая… глупая, – улыбается краем рта, – я объясню тебе, почему ты не должна меня трогать.
Вот надо было что-то заподозрить по этой страшной улыбке, но я как-то не успела. Прохладные губы прижались к моим, слегка приоткрытым от удивления, и мерзость, что вместо языка у него, ворвалась в рот. В этот раз рвотных позывов не было, ибо сразу за поцелуем последовало видение.
Вокруг много тел, тысячи и тысячи, все поле укрыто ими. В воздухе витает смрад гниения и пота, во рту привкус крови. Все чего-то ждут, они стоят сзади, целая армия сереньких. Поднимаю вверх меч, огромный, длинный, меч монстра монстров. Толпа за мной кричит «ВПЕРЕД», но мы не движемся. Наступает тьма, она заслоняет солнце и накрывает армию противника, еле заметную вдали, на другом конце бескрайнего поля.
На много километров вокруг ни одного дерева, как будто мы в степи. Под ногами хрустят чужие кости, пока иду вперед, вальяжно таща меч за собой. Армии сближаются, всадники обгоняют меня, первыми начиная бой. Уже вижу вражеских всадников, в серо-голубой амуниции с топорами наперевес. Кажется, это снаряжение Ледвиги, цвета их флага. Поднимаю меч, чувствую что-то странное, отдаленно похожее на голод. Замахиваюсь и разрубаю сразу двоих: и лошадь, и всадника. Животное ржет, кричит в предсмертной агонии. Но этот звук исчезает в тысяче других звуков, что резко ударяют по ушам с началом боя. Поднимаю меч, чтобы добить и лошадь, и всадника, и мельком смотрю на него. Шлем упал с его головы, узкие глаза, бледное миловидное лицо, выходец из Ледвиги. Он пытается зажать рану руками, но уже слишком поздно, кишки обратно не соберешь. Эта картина не вызывает во мне никаких чувств, мне все равно. Один удар, и голова всадника покатилась по лежащим вповалку мёртвым телам, а я иду дальше, наступая на останки воинов Анталты и Ледвиги, словно на падаль под ногами.
Меня отпускают, видение исчезает, зато собственные чувства возвращаются. Отталкиваю от себя монстра и еле успеваю подняться на четвереньки, прежде чем желудок меня подводит. Перед глазами упорно стоит картина с подростком из Ледвиги и целой горы трупов. Рвотные позывы не прекращаются, даже когда в желудке ничего не остается. Меня обдает углями, когда монстр тушит ногой костер.
Поднимаю на него глаза, все ещё стоя на четвереньках, но не вижу его лица. Он снова в шлеме.
– Теперь-то поняла, что тебе лучше меня слушаться, – зловеще прогрохотало из-под шлема, и от звуков этого голоса по всему телу расползлись ледяные мурашки.
Хочу что-то сказать, спросить, что это вообще было, но меня хватает лишь на единственное, полное ненависти слово: «Монстр…». Вероятно, его неофициальное имя ему не нравилось, ибо он громко приказал мне встать, при этом угрожающе сжимая рукоять меча.
– Вперед, – повторил он, когда все же заставила себя подняться.
Как же мне плохо, все тело ломит, жжет и болит, не говоря уже о тошноте и усталости. Помимо воли возникает желание, чтобы все это уже закончилось. Красные щели смотрят на меня с прищуром, потому что я не двигаюсь, а упрямо стою в нескольких шагах от него. И что он сделает мне за неповиновение? Опять пригрозит отрезать конечность или перестанет издеваться и убьет, наконец?
Не хочу умирать. Сестры, я должна позаботиться о них, защитить от этого жестокого мира, от этих серых монстров. Кто, как не я, сделает это? Отец? Да он себя защитить не может, не то что своих дочерей. Так что я просто обязана выбраться из этой передряги живой.
Смотрю в красные щели, а затем разворачиваюсь и иду, куда он сказал, в сторону замка. Под ногами хрустят ветки, вызывая ассоциации с костями из жуткого видения и возвращая мыслями к кошмарной сцене, однако в этот раз монстр отрезает голову не безымянному мальчишке из Ледвиги, а мне. Усталость не дает мне идти быстро, но и монстр не подгоняет, держась сзади на расстоянии. Мы дошли до ручья, где я, под прицелом красных щелей, умылась от грязи и крови. Он не торопил, ни слова не сказал, чему я искренне радовалась. Если убрать бред о замужестве, скорее всего впереди меня ждут пытки и мучительная, ужасная смерть. Возможно, меня тоже в жертву этому их богу принесут, и я умру, как тысячи наших девчонок. Какие же они жестокие твари, монстры! Если я и заслужила подобную участь, то остальные девушки, женщины уж точно нет. Хотя нет, никто такого не заслуживает, и я в том числе!
Мне нужно сбежать, пока мы не добрались до замка, там мои шансы на побег однозначно будут поменьше. Незаметно оглядываюсь назад и натыкаюсь в темноте на две красные щели, он, словно мой кошмар, не спускает с меня взгляда. Какие шансы, что я смогу от него убежать? Я устала, очень болит всё тело, сил нет, но есть непреодолимое желание выжить. А вот монстр монстров вообще вряд ли устает, даже если и питается исключительно травкой своей.
Если предположить, что эти видения – на самом деле воспоминания монстра монстров, тогда возникает резонный вопрос, почему их вижу я? Может, слова о женитьбе не совсем бред? Логично предположить, что у монстров брак заключается как-то по-другому, чем у нас. Я бы могла подумать, что предлогом для женитьбы у них является поцелуй, если бы не видела, как он с рыженькой целовался. Спрашивается, с Ху Ря ли я – его жена? Господи, я серьёзно об этом размышляю?! Узнай кто-нибудь о том, что я его поцеловала, уже бы заживо со стыда сгорела, а тут, видите ли, мысли о том, как я женой серенького стала. Да чего же мне так не везет? Может, проклял кто? Ферер, например? Вот и скакал бы тут сам от монстра монстров, как козочка. Посмотрела бы я на него, как бы он вообще эти планы окаянные достал? Только бы все это не было зря, и эти планы реально бы помогли переломить ход войны. Чувствую, что вряд ли это возможно, монстры слишком живучи, удивляюсь, как наши воины вообще умудряются с ними воевать. Было бы у меня время, я бы получше узнала про их слабости, кроме пыльцы, но беда в том, что времени нет.
Рассвет, мы вышли из леса, и замок уже виден вдали. Точнее, мы должны были его видеть, на его месте тлеют полуразвалившиеся до уровня второго этажа развалины. Рядом тьма сереньких то ли тушит что осталось, то ли решают, что делать с виновным.
Похоже, мне срочно пора в лес, куда-нибудь подальше отсюда. Дернулась в сторону, но металлическая клешня сдавила плечо.
– Твоя работа? – из-за моей спины послышался такой злой голос, что по телу прошлись мурашки, и сбрасывать клешню с плеча перехотелось.
– Что? Что? – делаю вид, что не услышала его. – Вас не слышно, кастрюлю с головы снимите, что ли.
