Читать книгу: «Монстром буду я», страница 7
– Я этим сейчас и занимаюсь, – отвечаю Настасье, заставляя серого несколько раз недоуменно моргнуть.
– То есть ты и меня сейчас занимаешь? Так, что ли, получается? – в его голосе прозвучала ирония, однако мне наплевать.
Поднимаюсь с кровати, делаю шаг к нему и протягиваю бокал с вином.
«– Да слышу я, чем ты занимаешься! Любава! Время поджимает!» – вопит в моей голове Настасья.
– Думай, что хочешь, – отвечаю сразу обоим, а то реально надоели со своими наездами.
«– Да что тут думать? Наших родных убьют!» – визжит подруга, и я невольно замираю.
– Я думаю, что ты не та, за кого себя выдаешь. То, как ты вела себя при первой встрече, как глупая деревенская баба, и то, как ведешь сейчас – колоссальная разница. Мне интересно, откуда ты взялась, и кто тебя сюда прислал?
Он хватает меня снова за подбородок, не обращая внимания на бокал в моей руке. В этот раз пальцы свои держит подальше ото рта, бережет их. Лучше бы он за бокалом в моей руке смотрел.
– А я и есть глупая деревенская баба, – говорю с улыбкой и разбиваю об его серую рожу бокал с вином.
Плевать, что осколки впились в руку, главное, что он не ожидал такого хода событий настолько, что даже отпустил мое лицо. Заношу вторую руку с бутылкой вина и разбила ее об его голову. Все это происходит очень быстро, что толком и сообразить не успеваю. До меня доходит, что этого мало, когда он, пошатнувшись, начал шипеть, а его кожа мерцать. Зная, что ничего хорошего это мерцание для меня не значит, швырнула в мужчину вторым бокалом, жаль увернулся. Серенький зашипел и так стремительно двинулся на меня, что пришлось спасаться бегством, запрыгнув на кровать и схватив со второго прикроватного столика подсвечник с горящими свечами. Взмахнула им и случайно подожгла балдахин над кроватью. Взмахнула еще раз, но перед лицом серого, на что тот отшатнулся.
– Ну что ты, Маратик? Иди сюда, я тебя приголублю! – дразню его с нездоровым весельем.
«– Любава! Ты чем, твою мать, там занимаешься?! Какой еще Маратик?!» – завизжала Настасья в моей голове, так что виски заболели.
– Да заткнись ты! – ору на нее, но получается, что на него.
Ну, да хрен с ним, он же тоже шипел что-то. Но, видать, я это сделала зря, потому что серенький внезапно выхватил меч из-под своего одеяния. Коротким и точным движением срезал горящие свечки с моего подсвечника. Бросаю подсвечником в него, но он увернулся.
– Так не честно! – визжу, отпрыгивает назад и едва не обжигая ноги о горящие подушки.
– Еще как честно! – с перекошенной улыбкой и вещает окровавленной помощник монстра.
Замахивается мечом снова, и я еле успеваю с визгом перепрыгнуть на столик. Серенький, в попытке достать меня мечом, сам падает на кровать, рассекает мечом подушки, и в воздух взлетают горящие перья. Быстро забираюсь на шкаф, чтобы он не достал меня со своего положения. Шкаф подо мной страшно заскрипел, выказывая тем самым простую истину – пора худеть.
– Иди-ка сюда, глупая деревенская баба! – завизжал зло серенький и, рассекая пылающий балдахин, поднялся с кровати.
Я несогласно помотала головой, надеясь, что шкаф подо мной всё же не развалится.
– Сама себя зажала в угол! – прокомментировал серенький мое безвыходное положение.
Стою на шкафу, зажатая в угол, и деться некуда. Он, уверенный в своей победе, вальяжно остановился в метре от шкафа и с улыбкой полной иронии смотрит на меня. Вот же скотина странная!
– Ну, что, сама слезешь? Или тебе помочь? – ядовито поинтересовался он.
Выхода особо не было, так что пришлось разыгрывать раненую лань. Глаза прикрыла и, махая перед лицом рукой, типа воздуха не хватает, практически сползла по стеночке шкафа.
– Ой, плохо мне что-то! – еле слышно вздыхаю, подсматривая за ним из-под ресниц.
– Думаешь, после всего этого я тебе поверю? – взбесился серенький.
А я ведь не думала, я знала, ибо, если самой поверить – игра будет натуральней. Очень резко дергаюсь и чуть не свалилась со шкафа, да так, что замечаю, как дернулся наш Маратик. Делаю разворот, как будто у меня кружится голова и, отталкиваясь ногами от шкафа, прыгаю на помощника. Того, что он, отбросив меч, попытается меня поймать, я не ожидала. Думала сыграть на неожиданность, дать ему по голове ногами в тяжелых сапогах. Не предполагала, что траектория полета изменится, поэтому дать ему по голове не получилось. С ног я его сбила, конечно, но его голова каким-то немыслимым образом оказалась у меня под взлетевшей до талии юбкой платья. Здесь, так некстати, пришло осознание, что нижней рубашки на мне нет, и руки сами потянулись к мечу. Не знаю, сколько раз я ударила по его голове, запутавшейся в моей юбке. Остановилась, только когда он перестал пытаться сбросить меня с себя. Красная от злости, поднялась на ватных ногах и вытряхнула его башку из своего подола. Еще несколько раз пнула его для пущей убедительности и лишь потом нашарила потайной карман и достала оттуда нужный ключ. Меч я бы с собой прихватила, но как-то не уверена, что смогу стражу вырубить, а так хоть не будет лишних вопросов. Бросила помощника в пылающей спальне, надеясь, что задохнется или сгорит.
На этаж ниже спустилась в боевом настроении. Мне нужно как-то пройти мимо охраны, желательно незаметно для самого главнокомандующего. К моему удивлению охраны возле дверей не оказалось. Где этот монстр шляется? Ну, да ладно, так даже лучше!
Вошла внутрь и, стараясь лишний раз не шуметь, прокралась к заветной двери кабинета. Ключ никак не хотел вставлять в замочную скважину, так сильно нервничала, что руки тряслись, поэтому открыть получилось с третьей попытки. Дверь в кабинет за собой прикрыла и в полной темноте начала шарить в поисках стола, а затем и в бумагах на нем.
Способностей, как у Марата, неведомым образом зажигать огонь у себя не нашла, так что, стянув со стола что-то похожее на карту, потащила это к окну и при мягком свете луны попыталась разглядеть символы. Потом проделала то же самое со всеми бумагами в комнате, выбирая те, где имелись причудливые закорючки, обозначающие такие важные слова как «нападение», «захватить», «приказ». Все военные бумаги, наверное, похожи, так что пришлось аккуратно разбираться, а затем свернуть их все в рулон с картой.
Осторожно приоткрыла дверь и сразу поняла, что пропустила тот момент, когда главнокомандующий вернулся. В гостиной все еще было темно, но от двери хозяйской спальни падал свет – там явно кто-то был. Сердце ушло в пятки, но планы, зажатые под мышкой, заставили медленно направиться в сторону двери. Даже зная о том, что под дверью охранники, не могла поступить иначе. Сделав несколько шагов, почти у самой двери с удивлением заметила, что в противоположном углу комнаты кто-то стоит.
Сердце пропустило удар, потом ушло в пятки и там и осталось, когда, осмотрев фигуру того, кто наблюдал из-за угла за тем, что происходило в спальне, я узнала ее. Это же та баба, что в прошлый раз едва не убила главнокомандующего. Наверное, я судорожно вдохнула, и меня заметили. Она повернула ко мне свое скрытое маской лицо, и мы обе застыли, не зная, что делать дальше.
Глава 15. Ночная гостья.
Какая безвыходная ситуация, она смотрит на меня, я на нее. И сама ситуация комичная, как будто встретились два любовника в шкафу, прячась от мужа. Натянуто улыбнулась, не зная, что делать. Дверь-то вот она, совсем рядом, осталось лишь руку протянуть, но эта сомнительная девица уже заметила меня. Вон как глазками сверлит, наверняка тоже не знает, что со мной делать. Если поднимем шум, обе пострадаем от главнокомандующего, не думаю, что этот мужик будет разбираться, кто, зачем и с кем пришел в его покои. Вот же попала: один лишний звук и нам обеим конец.
Может, по-братски, верней по-сестрински договоримся? Я же не буду против, если она убьет главнокомандующего, наоборот, двумя руками «за»! Хотя у нее, конечно, вряд ли получится, но кого это заботит? Он ее прибьет или она его, я в любом случае в плюсе! Смерть захватчикам и всякое такое…
Тыкаю в ее сторону пальцем, выразительно строя гримасы, и показываю в сторону спальни, мол, иди, убивай его с миром. Затем показываю на себя и, перебирая в воздухе двумя пальцами, изображаю что-то из серии «я пойду» в сторону двери и мешать тебе не буду. Длинная пауза после моего вопросительного кивка затянулась. Затем сомнительная баба достала из-за пазухи своего странного одеяния что-то сомнительно похожее на нож. Лезвие загнуто, напоминает молодой месяц, ручка тоже загнутой формы – наверняка держать неудобно, так и порезаться можно. А где же хваленая женская солидарность?
Она сделала шаг ко мне, и плачевность ситуации заставила меня действовать. Из оружия под рукой лишь свернутые в трубочку планы, так что смело даю ей по башке ими. Казалось бы, бумага, а кинжал в ней застрял! Дернула рулон на себя, кинжал с громким звуком упал на пол. Мы застыли, смотря друг на друга, а затем подозрительная баба с испугом повернулась в сторону спальни. В этот момент я дернула на себя дверь и выбежала в коридор. Вспомнив, что живу не в пещере, захлопнула за собой дверь так громко, насколько это вообще возможно. Если звук падения кинжала он мог не услышать, то этот грохот проигнорировать не должен. На губах играет злорадная улыбка, но она исчезает, когда осознаю, что стою в луже крови. Она их зарезала, этих стражников. Глотки вспороты, у одного отрублена кисть руки, валяется рядом. Меня аж немного передернуло от такой картины.
Ручку двери за моей спиной дернули, но я ее крепко держу со своей стороны. Дверь дернули ещё раз, с такой силой, что, если бы не таскала по осени мешки с картошкой – никогда бы ее не смогла удержать. Она точно баба? Тощая такая, а вон сколько силы, когда приспичило! Стоять под дверью было глупо, но перспектива того, что меня могут вспороть кинжалом так же, как этих бедолаг, не оставляет выбора. Ещё раз дернулась дверь, а затем я услышала шипение и звук упавшей мебели. Ну, все, главнокомандующий обнаружил свою припозднившуюся гостю, а мне пора делать ноги. Дернулась в сторону и, отпустив дверь, поскользнулась, с громким криком шлёпнувшись в лужу крови. Хоть бы ковер постелили, сволочи! Подскочила, чуть не выпрыгнув из платья и пачкая украденные планы в крови. Дверь в покои главнокомандующего внезапно открылась, когда я уже была на полпути к лестнице. Не удержалась и оглянулась, когда за звуком ударившей об стену двери последовал непонятно чей, но смахивающий на бабский оглушительный визг. Кто ж так орет-то? Сам главнокомандующий или этот вопль подозрительной бабе принадлежит? Картина передо мной предстала эпическая: сомнительная красавица распласталась в крови ею же убитых, а главнокомандующий застыл на пороге, в одних штанах.
Неужто этот идиот снова наступил на те же грабли? Тощая курица барахталась в крови, пытаясь встать, а главнокомандующий стоит себе равнодушно и ничего не делает. Она же так убежит! Мужик, да что ты тупишь-то? Убей ее! Смотри, как обнаглела, твоих людей зарезала, а ты как последний…
– Да убей ее уже, идиот! – эта фраза вырвалась сама по себе, и, осознав, что произнесла её вслух, решила ретироваться куда подальше.
Сверкая пятками, побежала по лестнице до нижнего этажа, где и увидела удивительную картину: все охранявшие нас, то ли монстров от нас стражники валяются на полу. Сначала решила, что обнаглевшая доска и их перерезала, но потом заметила, как некоторые из них двигаются и храпят. Здесь и гадать не стоит, что мои бабушки постарались. Сами бабки нашлись на кухне, в полном боевом обмундировании со сковородками, скалками и кастрюлями наперевес.
– Деточка, это что – кровь? – судорожно схватилась за сердце баба Люба.
– Цела, деточка? – закопошились остальные бабки, окружив меня.
– Времени нет объяснять, нужно срочно уходить. Чем вы их так усыпили? – спросила, снимая с себя грязное платье и надевая рубашку с нижними штанами, а сверху приготовленную стариками кожаную броню.
– Сон-травой, в поле деды нарвали, пока сено лошадям собирали, – ответила баба Галя, на скорую руку заплетая мне косу и завязывая ее красной лентой.
– Все готово? – спросила, закончив одеваться.
– Да, но, дочка, ты уверена, что оно того стоит? Все-таки убивать беззащитных…
– Какие они беззащитные? Это не женщины и дети – это воины! Они в любом случае убьют нас, почему мы должны их жалеть? Хватит болтать, выдвигаемся!
Пускай и говорила я весьма воинственно, но руки дрожали, когда староста отдал мне факел перед входом в катакомбы. Старики смотрели на меня с испугом, им никогда не доводилось принимать подобных решений, как и мне. Бросила факел без сожалений в разлитое масло, и пропитанные им тряпки загорелись. О том, что дедушки и бабушки пожалели сереньких и оставили двери в замке не запертыми – знаю, но им об этом не говорю. Не дело это старикам забирать жизнь у тех, кто и не пожил совсем. Пускай пожар не заберет их жизней, большинство уже начали просыпаться, пока мы по катакомбам и подвалам двигались, зато отвлекает.
– Береги себя, дочка, – сказал старейшина, вручив мне впервые настоящий меч.
На глаза навернулись слёзы, но я улыбнулась, пообещала, что мы ещё встретимся, и их родные к ним вернутся. Мы разделились у речки, далеко от замка. Дедушки и бабушки ушли в лес, в самую чащу, а я осталась возле русла реки.
– Настасья, – зову свою подругу, смотря на собственную покрасневшую руку, – я достала планы. Где ты?
«– Ну, наконец-то! Мне пришлось избавиться от хвоста. Почему так долго? Я в северной части, возле подножья горы».
Пришлось бежать на ориентир, чувство, что меня преследуют, здорово подгоняло. Легкие просто разрывает от боли, давно так не бегала. Все время оборачиваюсь, хотя погони вроде бы нет. Выбежав на небольшую поляну, вдруг осознаю, что вокруг что-то неуловимо изменилось. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что все это время была в той черной дымке, но не замечала этого. Может быть, извне она и кажется непроглядной стеной, на самом деле внутри все так же, разве немного темнее. Зачем это им надо?
– Любава? – слышу голос Настасьи и понимаю, что он звучит не в голове, только когда вижу белую дымку на ее ладошке, что освещает пространство вокруг нее.
Она обнимает меня так, что весь воздух из легких выбивает. Кряхтя, без лишних слов отдаю ей планы, но она лишь мельком смотрит на них и кровавые брызги на бумаге. Ничего не говорит и, вручив бумаги мне обратно, начинает создавать из собственной крови черную птицу. Странные кровавые ритуалы магов всегда мне казались безбожными, даже жертвоприношение отца в храме менее отвратительно выглядит, чем это. Она рассекла свою ладонь и ждала, пока кровь, образуя круг из капель, накапает на траву. Все это время я испуганно оглядывалась, мне все время казалось, что серенькие из кустов вылезут.
– Все, готово! – объявила магесса, когда ее страшная птица подлетела и забрала у меня планы.
Птица скрылась в небе, а мы остались стоять, как из-за моей спины на пока ещё нормальное небо неумолимо надвигается тьма.
– И что теперь? – спрашиваю устало.
– БЕГИ! – резко выкрикивает магесса, и воздух рядом со мной буквально взрывается.
Взрывной волной, ударившей в спину, меня сносит в ближайшие кусты. Настасья осталась стоять на ногах, выставив перед собой руки. Воздух вокруг нее мерцает, наверное, ее защитила магия. Поднимаюсь с трудом, меч тяжелый, да и не привыкла я носить броню, она тоже весит прилично. В кустах меня не видно, зато вижу, как вокруг расползается тьма, и в какой-то момент из нее выходит настоящий монстр. Эти латы, горящие глаза, мне казалось, они должны вызывать ужас и трепет, но только не у меня. Страх есть, он заставляет сердце стучать в ушах, но не от испуга, а потому, что не знаю, что делать.
– Где подмога? Где они? Нас, правда, оставили одних? – шепчу, зная, что она даже на расстоянии услышит.
– Кажется, таких, как ты, ваши люди называют «магами». Ну что же, маг, ты заплатишь за свою смелость.
Голос монстра заставил дрожать, ведь я знаю, насколько он силен.
– Нам нужно бежать. Ну же, Настасья, давай убежим! Мы женщины, что мы можем сделать им?
Мой шёпот искажает голос, пускай руки и сжимают меч. Он пришел сам или взял кого-то с собой?
– Перед боем и смертью бегут лишь трусы, смелые стоят до конца, – сказала она вслух, и мне стало стыдно, за то, что стою, спрятавшись в кустах.
– Смелый, пускай и не равный противник – такая редкость для ваших краев, – с сарказмом произнёс монстр, доставая из-за спины свой громадный меч.
– Беги, Любава, просто беги, – это были последние слова, что я услышала от Настасьи.
Вспышка от света ее магии на короткое мгновение ослепила, и ноги сами понесли меня к горе, будто получив ускорение извне. Пускай она и велела мне бежать, я не могу поступить так. Знаю, что это бессмысленно, знаю, что ничем хорошим не закончится, но все равно пытаюсь, потому что хочу жить.
Глава 16. Все радости замужества.
Пробежимся быстренько по пунктам того что происходило дальше.
Первое, и самое очевидное: никуда я сбежать так и не смогла.
Второе, и слегка глупое: решила дать отпор их главнокомандующему.
Третье, и самое смешное: стратегия той странной серенькой девки подействовала, за поцелуем их главный монстр подвоха не заметил. Зачем он всех женщин подряд целует? Традиция такая у них, что ли, или просто бабник? Кто же их сереньких поймет?
Четвертое и самое прискорбное: ничего у меня не получилась, странная серьга лишь едва заметно порезала его, зато мне досталось крепко. И вот, когда я картинно разлеглась под скалой и всецело делаю вид, что дохлая лань (ну, так на самом деле и есть) смотрит этот серенький на меня, как на дерьмо какое. Или мне так кажется? На их красивые моськи смотреть обычно приятно, но у этого же лицо все в шрамах, чего здесь привлекательного?
Несколько шагов и он уже возле меня, нагибается, а я покорно жду, когда меня лишат жизни. Ну, как «покорно»? Стыдно мне, ой, как стыдно, что на монстра свой первый поцелуй потратила, хоть никто об этом никогда и не узнает.
Спина болит, но это не критично, думаю, при желании смогу встать, а вот убежать – это вряд ли. Больше всего болит рука, буквально огнем жжет, разве от порезов так бывает? А этому, главное, хоть бы хны! Царапина! Обидно, очень сильно обидно умирать, словно мусор какой-то. Вот сейчас наступит на меня и пойдет дальше, искать свои планы. Мужчины все такие, через тебя проходят, через тело, через душу и уходят к новой вершине, чтобы пройти и ее тоже. Спаситель, о чём я думаю перед смертью? Губы горят от пылкого поцелуя, щеки от его легкой щетины, грудь от грубых ласк. Даже кожаная броня ему меня потискать не помешала. Профессионал!
– Что же ты наделала? – холодный металл касается моей ладони.
Мне и так больно, зачем ещё и рану мою ковырять?! Садист, тварь, монстр… Как будто мысли мои читает, руку свою убирает, но только для того, чтобы второй откинуть волосы с моего лица. Вот как будто знал, что я радуюсь, что из-за них мне его не видно.
– Теперь я не смогу убить тебя, – улыбнулся жестоко, смотря мне в глаза, будто бы его слова что-то значат для меня, – жена.
Жена? ЖЕНА?! Какого… Емкий мат посыпался в сторону милого серенького будущего покойника, посмевшего назвать этим словом меня. После такого фольклорного потока порой даже трактирщики и вояки затихали, запоминая новые фразы и обороты и добавляя их в собственный лексикон. Но этот серый потому и является великим и ужасным монстром монстров, так что даже не скривился. Главное, какое личико спокойное и умиротворенное сделал, как будто именно этого от меня и ожидал.
– Мужчина, я понимаю, что для вас это будет новостью, но поцелуи ещё ни к чему не обязывают. Есть обряд, жрец и кольца, а главное, услышать «да» от жениха и невесты. Почему от меня вы услышите «нет», я думаю, вам понятно?
Говорила я уверенно, словно не нахожусь в самой странной ситуации в жизни. Серенький на меня смотрит без эмоций, и совсем становится не понятно, что он по этому поводу думает. Немного позабавило, что на вопрос мой он по инерции кивнул, а потом посмотрел на меня с прищуром, как будто я в этом виновата.
– Ну и чего ты на меня смотришь, как баран на козочку? Убивай, давай, сколько мне ещё здесь лежать?
Картинно откинулась назад и застонала, пытаясь рукой в траве нашарить свой меч. Мужик завис, хотя, когда к постельным забавам дело шло, соображал вроде как быстро.
– Ну, что ты ждешь? – открыла один глаз и недовольно надула губки. – Я сама себя убить не могу! Так что давай, пошевеливайся уже!
Разлеглась на траве, стараясь не обращать внимания на то, что монстр на колено одно возле меня припал и смотрит на меня, как на зверушку забавную.
– Я же сказал тебе…
Договорить он не успел, потому что я, наконец, нашла рукоять своего меча и от радости даже села.
– Мужчина, это я вам говорю?! Кольца, жрец и два «да»! Все, другие способы кроме брачного обряда я не принимаю! Так что извольте выполнять собственные обещания. Последнее желание было? Было! Так что давай, исполняй, а то вы мужики, когда надо, вечно кончать забываете.
Главнокомандующий закашлялся на последней фразе.
Фыркнула ему в наглую рожу и обратно на травку улеглась, правда в этот раз боком, чтобы лицо мое ухмыляющееся не видел. За ручку меча взялась, ухмылку с лица убрать не смогла, жду подходящего момента. Едва я закончила говорить и отвернулась от него, главнокомандующий начал злобно шипеть.
– Не обзывайте меня! – рыкнула я, несколько разозлившись.
– Ты знаешь наш язык? – выдал удивленно серенький.
– Все языки, когда на них сквернословят, похожи, по интонации понятно. Так что хватит здесь выделываться, и обещание исполняйте, я свою часть выполнила.
– Какую ещё часть? Ты желание загадала – я исполнил. Что ещё не так?
Какой бедный мужик, женат, по его словам, только несколько минут, а уже мечтает о разводе.
– Ну, так оно последнее, сколько тебя уговаривать? Убивай, давай! – требую у него с конкретным таким наездом.
– Ты что жить не хочешь? – выдал монстр через минуту раздумий.
– А самому догадаться по моим просьбам не судьба?! – приподнимаюсь на локте, созерцая сие великолепие.
Он всё-таки ничего, если в темноте на него смотреть, правда, на пугало огородное слегка похож, с распущенными-то патлами, но зато как глазюками своими посверкивает в темноте романтично. Одного не понимаю: зачем этот бред о женитьбе нёс? Это как-то совсем не вяжется с его образом ловеласа, монстра и самовлюбленного кретина. Картинно закатываю глаза, мол, уже не могу с ним, смерти так хочу.
– Я не могу тебя убить, ты – моя жена. Не знаю, подсказал тебе кто, или сама узнала, как этого добиться, но факт остается фактом: мы женаты. По законам Гу Ре, ты – моя жена, умереть от моей руки ты не сможешь.
Ой, какие мы холодные и надменные, делает вид, что самому противно. А ничего что мы недавно целовались, и хотелочка у тебя работала? Нет?
– По чьим законам? Ху Ря? У нас по таким законам на сеновале решали, кому за второй в магазин бежать.
– Гу Ре – это я, мой народ, национальность, по-вашему, так что прояви уважение, говоря о нём.
– С Ху Ря ли? Ты, что ли, и твой народ проявляли уважение, убивая мою Ху Ря? – фыркнула, гордо подняв подбородок.
– Женщина, – прошипело это чудовище, протягивая свою клешню к моей шее, – убить я тебя не могу, но сделать так, чтобы ты мечтала о смерти по-настоящему – запросто.
– А откуда тебе знать, что я сейчас симулирую? Большой опыт общения с симулянтами? Хотелочка мало кого впечатлила? – отклоняюсь назад, но опираясь всего лишь на локоть это неудобно делать.
– Оттуда, что ты меч свой сжимаешь крепко. Тебе не убить меня, женщина.
Вот же глазастый, все подметил! Резко вдыхаю и пытаюсь снести ему мечом башку, он этого, конечно же, ждал, потому и увернулся, немного отклонившись. Словно я с мечом – для него комар, не больше. Клешня ударила по руке, легко выбив меч из нее. Больно до чёртиков, но не так, как от пореза.
– Ну, и что ты теперь делать будешь? – спрашивает этот монстр с ироничной улыбкой.
Вот что в подобной безвыходной ситуации может сделать женщина? Расплакаться? Нет, я должна не на жалость давить, с ним это точно не пройдет. Мне нужна передышка, чтобы придумать, что делать дальше, и есть хороший женский способ ее получить.
– Ох, – хватаюсь за грудь, резко вдыхаю, как будто мне дышать нечем.
Монстр даже отреагировать не успевает, как я со стоном падаю без сознания обратно на траву. Обмороки ещё никогда не подводили в сложной ситуации, когда нужно отвлечь внимание от своей скромной персоны. Учитель по этикету до сих пор считает, что у меня очень слабое здоровье, а не то что я прогуливала его уроки. Остается надеяться на некое благородство монстра серого, или хотя бы на то, что бить в таком состоянии не станет.
