Читать книгу: «Мальчик по вызову», страница 10
Евгений в комнате номер десять начал разговоры про то, что Гале, близкой подруге Дениса, у которой два года не было секса, не хватает окситоцина, что её сексуальное образование на уровне пятнадцати лет, и начал ей сватать хостельных мальчиков. Мы с Галей были шокированы поведением Евгении Олеговны. Особенно, когда он начал говорить про проблемы с оральной фиксацией у Дениса. «Вроде милый симпатичный парень, а такую ересь несёт! Будто прящавый задрот, на которого никогда не обращали внимания, и он сидел всю жизнь на порносайтах». Я даже обрадовалась, что мне не придётся отмечать с Евгением Новый год. «Праздника в его обществе я не переживу и в обнимку с ящиком водки»
Когда мы с Денисом и Галей пошли курить, начался разговор о Евгении Олеговне.
– И как она вам?
– Как бы помягче сказать, – старалась не обидеть Дениса Галя.
– Она, как бы, Дэн, очень редко, судя по всему, общается с людьми. Не всегда знает, как себя вести. Винить её за это не хочется. Жизнь у неё тяжелая.
– В общем, она ебанутая, – подытожила Галя.
– Девочки, в детстве над ней издевались одноклассники. В классе третьем её заставили перебежать через дорогу, и она попала под машину. Его отец – наркоман, мать отреклась от него, когда он ей открылся. И у него ВИЧ отрицательной нагрузки.
– Это как?
– Погуглите потом, долго рассказывать. В общем, незаразный ВИЧ.
– Но ты всё равно поосторожнее.
– Я думала, у меня всё дерьмово. Вот послушаешь его мотивирующую историю и кажется, что я как сыр в масле катаюсь. Да у меня всё отлично! Оказывается, даже высоким красивым иногда приходится в этой жизни несладко. У него ещё и московская прописка! А такая жизнь! Стереотипы все рушатся, в одночасье. Красивый, москвич, менеджер.
– А такой ебанутый!
Мы самим не заметили, как начали говорить «он». В принципе, уже практически весь хостел знал о сексуальной ориентации Дениса. Одна утечка разнесла весть по всей общаге. И он всё равно перед Новым годом хотел всем объявить. «Да, Денису не так досталось, как его Евгении Олеговне. Геям, которым сейчас тридцать пять, пришлось куда сложнее. Они были «прокаженными». Для себя в том числе. Сейчас же к этому, конечно, проще относятся. Но те геи, которым не повезло родиться после 90-го… У тех, конечно, душевные шрамы на всю жизни. Вот смотришь на Евгению Олеговну и на Дениса… Такая разница! Денис – обаяшка, душка, лучший друг на свете. И Евгения Олеговна… Странный и отрешённый, изгой. Если честно, завидую Денису. Он так молод, так расположен к людям, так искренен, так дружелюбен, так своеобразно наивен, так не сломлен. Жизнь ещё не показала ему свою задницу. И у него такая богатая сексуальная жизнь!»
Я договорилась встретиться в аэропорту со своей подругой: она возвращалась из Парижа в Калач, большая любительница контрастов.
Вера появилась в больших черных солнечных очках, платке, ещё и капюшоном кардигана прикрылась.
– Что за паранджа? Ты теперь в мусульманство подалась? Буддисткой ты уже была.
– Просто не накрасилась.
Мы пошли пить кофе.
– Вот козёл! – запричитала Вера. – Поехала в Париж к этому парню с сайта знакомств. Оказалось, он женат. Жене сказал, что я няня для сына. А сыну-теннисисту шестнадцать лет. На фиг ему няня? Хотя, может, я чего-то не понимаю. В общем, ко всему прочему этот французик оказался жутким жлобом. Я чуть с голода не умерла. Только подойду к их холодильнику, он тут как тут: «Нет! Это сыну на тренировку. Это для жены и так далее». Таких жмотов я ещё не видела!
– Французы все такие «экономные». И они считают, что все женщины феминистки, которые хотят сами платить за себя в ресторанах и сами открывать себе дверь.
– Этот придурок хоть ознакомился бы с русской культурой, прежде чем в гости русскую девушку звать.
– Тебе нужно больше передач про иностранцев смотреть. Там всегда говорят, какие французы скупые.
– И купил мне самый дешевый авиабилет! Ещё бы с курами я летела, вообще бы было замечательно! Еле упросила его свозить к Эйфелевой башне. Ещё попала на турнир его сына. И всё! Остальное время сидела запертой в какой-то ужасной комнате. Там даже окна не было. Нет, теперь только итальянцы.
– Но они же живут с мамами или альфонсы!
– Надеюсь, есть хоть несколько нормальных. Биологические часы тикают. Нужно найти мужа быстрее! Один шейх предлагал пятой женой. Но мусульмане – это строгое табу. Ни в коем случае!
– Говорят, таджики очень хозяйственные!
– Ага, ты издеваешься надо мной?
– Немного. А москвича не хочешь найти?
– Знаю, я одну нашу землячку, которая в Москве долго жила. Сошла с ума: теперь не выходит из квартиры над нами и горланит песни Разиной. Тут у всех шарики за ролики начинают. Удивляюсь, как ты ещё в порядке! Ну, просто у тебя мозг непроницаемый, наверное. Кстати, о мозге. Ты замечаешь?
– Что?
– Я сиськи себе сделала.
– Вот это да! Я думала это лифчик с поролоном, а в инстаграме фотошоп используешь.
– Да, давно не виделись. Третий с половиной даже в фотошопе не сделаешь. Это всё заботливые руки хирурга. Дай Бог ему здоровья. Мне очень повезло.
– В Волгограде делала?
– Представляешь! И там есть специалисты! Боюсь, знакомым показывать, а то ещё сглазят. В Калаче никто себе не делал сиськи, а меня и так недолюбливают. Вот теперь коплю себе зубы сделать. Ты, кстати, хорошо выглядишь.
– Маленькие всегда молодо выглядят, даже в пятьдесят.
– Потом посмотрим. Я вот думаю, кого себе можно найти в Калаче. Дворника? Я вот недавно на фейсбуке затеяла беседу со священнослужителем о том, что мужчин не хватает. Он хотел познакомить меня с егерем, с дворником, с дальнобойщиком. Вот для того я, так сказать, себя совершенствовала, чтобы дворнику это всё досталось. Не для того мои бутоны набухли до третьего с половиной. И о чём мне с дворником разговаривать? Для того мы с тобой в универе учились, чтобы на кухне борщи варить? Лучше одной, чем с кем попало. Дай пять!
– Держи пятюню. Ну, некоторые всё-таки думают, лишь бы был мужик, а какой – так важно.
– Может, винца?
– Да, заседание недовольных жизнью женщин продолжается.
– От того у нас геев больше и становится, что бабы сами растят своих детей. Бабули и мамочки разве могут вырастить мачомена?
– Наверное, нет.
– Вот и весь ответ. Кстати, видела в инстаграме, как круто украсили Москву. Просто дворцы из иллюминации. Я ещё успею на Красной Площади сфоткаться.
– Понаукрашали на миллионы. Лучше бы мандарины и икру людям раздавали. Или просто деньги на выходе из метро: «Вот вам деньжат, и вам деньжат, а то нам в городской администрации их девать некуда».
– Ну, тут хоть потратились. У нас в Калаче даже ёлки нет, будто нет и Нового года. Прихапали, наверное.
– И почему никто в этой стране не задумывается о чувстве меры?!
Это было откровенное нытьё. Я прекрасно это понимала, но не могла остановиться. А что мне делать? Быть неоправданным оптимистом? Говорить, что всё прекрасно, считать, что у меня всё отлично, что в стране всё отлично? Но это не так. Невероятное количество бабла в столице и практически полное его отсутствие на местах. Недавно я смотрела на Интернет-канале журналиста-блогера его интервью с одним из мастодонтов отечественной журналистики – человеком, который жил в нескольких странах, который думал на нескольких языках, которому восемьдесят три, а он выглядит на шестьдесят, говорит как сорокалетний, совершенно не производит впечатления пожилого человека, этакий Набоков от журналистики. И блогер-журналист спросил у него: «Вы сказали, что в России нет журналистики. И рассказывали, что даже вам, с вашим авторитетом, приходилось оправдываться за слова против правящей власти, что вы не можете работать в полной мере свободно. А что делать нам, тридцатилетним, молодым и глупым, которым так многого хочется и так мало возможностей это получить?» Не помню, что тот ответил. Но вопрос словно вырван из сердец многих. Журналистики нет. Лишь копирайтеры и приспособленцы. Литературы нет. Только кулинарные книги и мемуары знаменитостей. Кино нет. Только пародия на него. Да что там, спорта нет. Только постоянное соревнование «не обвинят ли нас снова в употреблении допинга». А что есть? Есть гордость за народ, вернее, за тот народ, который был около века назад. Есть гордость за президента. А что ёще? Вернее, а чего ещё нет? Идеалов. Абсолютно. Не за что ухватиться, не на что надеяться. Наши судьбы вершат те, кто ходили в советские школы, кто носили алые пионерские галстуки, кто пережили 90-е. У них ещё есть какие-то цели, идеалы. А когда «советские» вымрут как мамонты? Пустота. Новое сильное поколение ещё не сформировалось. Русского народа пока нет, в привычном понимании. Есть только массы. Есть только озабоченные собственным комфортом. Мы, тридцатилетние, словно потеряшки – никто нас не слышит. Мы ещё помним советское, не полностью понимаем двухтысячное. Мы на каком-то перепутье. Советским мы не нужны, у них другая закалка, другие интересы, двухтысячным не нужны, мы для них уже старпёры и «не рубим фишку». Не те и не те. Мы хотим журналистику, литературу, кино, спорт, толерантности, а двухтысячники хотят хайпа, стартапов, денег. Вот оно – ещё одно потерянное поколение, которое хотело быть, как предки, предки же сами не поняли, как всё изменилось и развалилось, новое поколение решило всё начать с чистого листа, только чистой бумаги у них не оказалось. Снова «Кто виноват?», «Что делать?», «Кому на Руси жить хорошо?». Не удивлюсь, если появится книга того блогера-журналиста под названием «Что посоветуете?» Мы есть, мы не можем самоустраниться, мы не можем стать другими. Мы тоже хотим быть счастливыми, успешными, мы тоже хотим быть самими собой. А у нас словно пытаются это отнять и заменить нам понятия «счастье», «любовь», «искусство», «признание», «родина» на что-то другое – «удовлетворённость», «секс», «современное искусство», «узнаваемость», «Москва». Похоже, но совсем не то. Выходит так, что Москва нужна многим, её признают, её боятся, а все остальные города словно канут в небытиё. Всё какое-то фальшивое. Бутафорское. Будто есть одни картинки в инстаграме, а больше людям ничего и не нужно. Но на картинках то счастливые дети, ноги на пляже, довольная физиономия на фоне Эйфелевой башни, новый смартфон, а в реальности всё совсем иначе. Но выложить в соцсеть ещё не значит, что так оно и есть на самом деле. Должны быть истинные понятия. Должно быть что-то настоящее. Словно нас пытаются разучить отличать «быть» и «казаться». Литература – это не беллетристика, кино – это не художественная самодеятельность, спорт – это не политика, журналистика – это не пиар, черное – это не белое. Словно мы и не способны отличить настоящее от бутафорского.
Часто задают риторический вопрос: «Да кто ты такой?!» Обычно так указывают на то, где твоё место, обычно подразумевают, что ты полный ноль. А ответ может быть только один: «Я – человек, прежде всего, и так ко мне и следует относиться, как к человеку. А кто вы такой, чтобы спрашивать, а кто я такой?! Тот, кто всегда плыл течению? Тот, у кого нет собственного мнения? Тот, у кого в голове одни стереотипы? Тот, кто никогда не боролся? Тот, кто даже не знает, а кто же он на самом деле? Тот, кто никогда не видит собственной глупости? Тот, кто готов унижать тех, кто ему не может ответить? Тот, кто готов унижать, чтобы почувствовать своё превосходство? Тот, кто готов унижать, потому что кто-то не такой, как он? Тот, кто ничем не примечателен? Тот, кто обычный засранец? А, может быть, тот, на чьё мнение мне наплевать? Я думаю, всё в одном. А, может быть, и я такой же, как ты? Нет, надеюсь, что это не так. Всё-таки тешу себя надеждой, что я человек адекватный».
Решила поселить дом-музей Чехова. Ввела в строку поиска «Дом Чехова». Мне выдал адрес – Дмитровка, 18 б. Я, недолго думая, отправилась именно туда. Вышла на станции метро, вот это неожиданность, «Чеховская», дошла до Дмитровки. Моросил противный дождь. Прошла восемнадцатый дом, никакого дома Чехова нет. Я пошла в начало улицы, зашла в закаулки, всё-таки же «18 б», то есть может быть где угодно. Нашла музыкальную школу, послушала у окна Шопена, вернулась в начало улицы. Наткнулась на посольство какой-то африканской страны. Так я бродила часа полтора, была уже на грани истерики. Включать навигатор, ждать, пока загрузится, мне было лень: да, литературным порой проще полтора часа под зимним дождем погулять, чем уточнить местоположение в Интернете. В итоге, я набрела на Выставочный зал Домик Чехова. Ничего, имеющего отношение к Чехову, здесь не было: это просто выставочный зал. Да, Чехов здесь останавливался два года – 1890-92. Участок принадлежал московскому купцу В. К. Фиргангу. Чехов жил здесь после возвращения из поездки по Сахалину. Здесь он написал мою любимую «Попрыгунью», «Палату №6», «Дуэль». Посмотрела выставку картин неореалиста, который был в Сирии. Отправила фотки картин Денису, он ответил, что они «очешуительны». На меня особое впечатление произвела девушка в паранже, с ребёнком на руках. Я попросила сотрудницу музея сфотографировать меня на фоне нарисованных мин и колонн. Она рассказала мне, что то, куда я направлялась, называется дом-музей, и он находится на Садово-Кудринской: там писатель жил с 1886 по 1890, создал там пьесы «Иванов», «Леший», «Медведь», «Предложение», «Свадьба», «Трагик поневоле», «Татьяна Репина», повести «Степь», «Огни», «Скучная история», многие рассказы. На этот раз я не поленилась и посмотрела в Интернете, до какого часа работает сегодня музей. Поняла, что он закроется через десять минут. «Ладно, «Попрыгунья» и «Палата №6» нравятся мне гораздо больше, да и «сирийские мотивы» мне понравились, так уж я попала туда куда нужно». Однако мои ботинки с шипами изрядно промокли. На следующий день у меня была температура. «Вот у меня всегда так! Иду туда, а оказываюсь в другом месте, да ещё и грипп подхвачу! Тридцать три несчастья! Или, вернее, триста тридцать три!» – негодовала я.
– Искусство требует жертв, – сказала я Калашникову, когда он принёс градусник.
– Да, зато фоточки «сирийских мотивов» и триптих «Письмо недругам России» есть у тебя в инстаграме.
– Просто я вчера заблудилась. У меня плохо с ориентацией.
– Это у Дениса плохо с ориентацией, – пошутил местных хореограф, бывший участник танцевального шоу.
Все в комнате засмеялись. Денис вскоре принёс из аптеки набор лекарств и батончики гематогена.
– Ты – прелесть!
– Когда мне представился случай переехать в их комнату, Денис позвонил мне на работу, а потом перенес моё постельное бельё и даже плед красиво застелил, – рассказала Вика, которая работала промоутером возле какого-то ресторана.
– Ути, как мило! Денис – хороший друг!
– Друх?! – вознегодовал Денис (я всегда произношу «х» на конце), – Вот уж это твоё калачевское произношение!
– Забираю свои слова обратно.
– А кто же принесёт тебе лагман из твоей любимой харчевни?
– Ненавижу болеть! Сразу становишься такой уязвимым! Ещё когда заболеваешь, охватывает дикий страх: нет, не умереть, а того, что тебе придётся потратиться на недешевые лекарства, что никто не окажется рядом.
– Не переживай, я рядом.
Денис действительно был очень хорошим другом. Он никогда не забывал осведомляться, как у тебя дела, никогда не отказывал, когда нужно было встретить с аэропорта, часто платил за вход на выставках, и ты всегда чувствовал его участие. Пожалуй, в отношениях со своими бойфрендами он вёл себя не очень хорошо, но как друг никогда не подводил. Метаморфоза. Он умел дружить, но не умел любить. Он мог быть преданным, но не верным. Он мог быть заботливым и внимательным, но не постоянным. Он словно состоял из противоречий, а это всегда увлекательно. Не плохой, но и не хороший. Сейчас многие могут себе позволить быть тем, кем им нравится, кем они являются. Как сказал Джаред Лето: «Время просить прощение за то, кто мы есть, закончилось». Это вовсе не значит, что можно быть засранцем, но значительно облегчает жизнь. Быть собой – это самое большое счастье. Несчастлив человек чаще всего тогда, когда его принуждают делать то, что ему несвойственно, когда мешают ему вести себя так, как ему нравится, когда мешают ему искренне любить.
Переписывалась с одним своим приятелем из мира стендапа и рассказала ему, над какой книгой сейчас работаю, пожаловалась, что у нас в России не было ни одного камин аута на телевидении. Каково же было моё удивление, когда он ответил: «Так было же. Совсем недавно. В «Закрытом микрофоне» выступал парень-гей, и это было первое выступление открытого гея по ТВ. Создатель шоу очень гордится этим фактом. Ты разве не видела?!» «Да, я не смотрю «Закрытый микрофон»! Потому что меня там нет! Я не хочу завидовать всем участникам!» Он прислал мне ссылку на видео. Я в ту же секунду включила запись. Ох, уж этот Интернет, когда ты можешь в любой момент посмотреть всё, что угодно! Мы просто избалованны информацией!
– «Закрытый микрофон» лучше шоу «Дом на островах». Почему? Потому что у них нет гея, а здесь есть. Спросите где? А вот прямо здесь сейчас на сцене. Да, я – открытый гей. Но не об этом. Случай в метро. Как-то тема расклеилась, да? Нельзя сказать, что ты гей, и продолжать рассказывать о метро.
Все судьи насупились. Особенно брутальный кавказец. Меня же поразило, насколько этот парень был похож на Дениса. Ни грамма мышц, проблески интеллекта в глазах, он даже слова растягивал на тот же манер. «Неужели они все такие?! У них с Денисом даже фамилии замысловатые на «ский» Будто польские аристократы какие-то! У них даже стрижки похожие! Как братья по разуму!»
– Вот встречаю я директора своей школы, она спрашивает: «Как ты, Владик, надежда сто третьей гимназии?» А я вот как-то так. Я немного волнуюсь. Не каждый день я перед камерами говорю, что я гей, и мне нельзя сказать: «Выключи камеру!»
У него было три выступления на шоу, что означало – он участвовал в нескольких турах. Меня разобрала жуткая зависть. Мне даже захотелось сказать по ТВ, что я – лесбиянка. Да, я бы соврала, но я же всё равно странная. «Нет, дорогуша, его выступления действительно смешные! Relax! Take it easy!»
Я быстро нашла его страницу в соцсети, у нас оказалось шестнадцать общих друзей. Набрала сообщение: «Здравствуйте, Влад! У меня к вам просьба. Я пишу книгу о парне-гее из эскорта, с которым мы жили в хостеле. Но я стендапила когда-то. В книге много отрывков из моих стендапов. Очень хочу немного написать о вас. Вы – первый человек на российском телевидении, который открытый гей. В книге есть текст о моём знакомом писателе, он уехал в Германию, чтобы спокойно геить. А вы так смело завили об этом. Можно задать вам несколько вопросов?»
«Зачем я отправила сообщение?! Он сочтёт меня психопаткой. Вот и в шахматах у тебя такая же проблема, сначала ходишь, а потом думаешь. «Спокойно геить»? Что за бред! И я в первый раз переживаю из-за сообщения парню, с которым даже не собираюсь спать. Спокойно. Но мне нужны его показания! Он всё-таки первый мужчина, который на российском ТВ признался… Спокойно. Издательства любят истории, связанные с теликом! Спокойно. Он не такая уж звезда. Тоже мне король мира, три выступления по ТВ. Десять минут на ТВ очень многого стоят, кого я обманываю. Спокойно. Он ответит».
Подтвердил дружбу он через два дня. Ответил ещё через день. «Здравствуйте, Мария! Очень приятно. Где вы стендапили, где сейчас проживаете?» «Проверяет меня», – заподозрила я. Вскоре он прислал мне рецки на мои выступления, хотя я его не просила. Ему видео пришлись по вкусу. В общем, через неделю я получила его номер, встретились ещё через неделю. Решили сходить в «Кофейницу» в одном из спальных районов Москвы.
До Нового года оставалось несколько дней. «Кофейница» была украшена гирляндами, фонариками, игрушками в форме собак разных: приближающийся 2018-ый был годом Жёлтой Собаки, поэтому все помешались на фигурках братьев наших меньших, ещё многие торговые центры привозили хаски, чтобы посетители устраивали фотосессии с животными, многие дарили детям щенков. «Представляю, что творилось бы в год Кота. Да, и сколько же зарабатывает китайская серпантинная промышленность в периоды праздников?!»
Влад ждал меня за дальним столиком. «О, он носит очки в отличие от Дениса. Ещё у него классная улыбка. Владик очень телегеничен».
– Привет! Рад увидеться воочию. Конечно, зря мы вчера по телефону затеяли разговор про анальный секс, потому что мои соседи в плацкарте поезда «Минск-Москва» потом как-то странно на меня смотрели.
– На тебя всю жизнь странно смотрят, ты должен уже привыкнуть.
– Твоя правда. Ну, расскажи, кто он?
– Парень, с которым мы живём в хостеле. Мы с ним часто курили, пили чай, а потом я у него спросила, где это он по пять тысяч за ночь зарабатывает. Он рассказал, что работает в эскорте, затем рассказал, что он гей.
– А он красивый?
– Если честно, он очень похож на тебя.
– Правда?! То есть я такой эталонный гей, получается.
– Так тебя в книге и обозначим.
– Я не высоко мнения о своей внешности, то есть я думал, что в эскорте одни красавчики. В Америке прям развита гей-культура. Они все невероятные красавчики, подкаченные.
– А ты был в Америке?
– Деточка, я жил там одиннадцать лет. У меня даже есть американский паспорт: куда хочу туда и лечу без визы.
– И поэтому обратно в Москву ты добирался в плацкарте.
– Такова жизнь. Стендап требует жертв.
– Если ты попал в США, судя по всему, после школы, то сколько тебе лет?
– Мне тридцать шесть.
У меня был шок. Я думала, что ему лет двадцать пять, не больше. «Он объективно не выглядит на свой возраст. Ему можно по студенческому проходить без студенческого. Ему можно на массовки ходить, где указано «до 25 лет». Продавцы водку ему никогда не продадут! Мне бы выглядеть в тридцать шесть… Хорошо же он сохранился! Законсервировался? Заморозился? А, может, он – вампир?»
– Да, мне все говорят, что я не выгляжу на свой возраст, – ответил он на вопрос, который я не озвучила, – Не знаю, в чём дело. Может быть, потому, что у меня нет детей, может быть, потому, что у меня нет жены и бывшей жены. В этом отношении круто быть геем. Я действительно чувствую себя на восемнадцать. Мои восемнадцать тянутся уже лет восемнадцать, честное слово. Вечно молодой, вечно пьяный, это про меня.
Мы не заметили, что рядом с нами стоит официантка с недоуменным видом.
– Мне штрудель, – быстрее заказала я, чтобы прервать неловкую паузу.
– И мне. Мой любимый десерт.
– И мой. И чай зеленый жасминовый, пожалуйста.
Официантка направилась на кухню.
– Так что ты говорила? Ты же была в Камеди файгт. Видел начальные шутки, это было здорово.
– Только начальные шутки там и прошли.
Я начала подробно рассказывать ему о моём «фееричном» кастинге, о «фиаско» на съёмках, о том, как «я ненавижу короля армянского юмора». Будто находилась на приёме у психолога. Мы с Владом легко нашли общий язык. Не было дистанции, барьеров, чувства неловкости. Мне казалось, что мы знакомы много лет. «Как же мне повезло, что у нас шестнадцать общих друзей и что он стендапер! Легко удалось до него достучаться».
– То есть король армянского юмора поставил на тебе своеобразный блок. Ты больше не можешь полностью раскрыться на сцене. Да, это очень печально. Но нельзя же сдаваться! Вот ты говоришь, тебе двадцать девять, что жизнь твоя кончена. В двадцать девять я совершенно не представлял, чем я хочу заниматься. Я был абсолютным нулём. Я писал из Америки на центральные каналы России, спрашивая, не снять ли им сюжетов. Я мог поехать в другой город, чтобы снять для них сюжет, а в ответ получал только «спасибо». Было чувство тупика. Родители отговаривали меня ехать в Америку, они даже просили преподавателей в моём минском универе повлиять на меня. Их просто раздражала мысль, что я хочу стать актёром, что я хочу снимать видео, что я хочу путешествовать, что я – гей. Они говорили, что должна быть профессия, а мои увлечения – так, баловство. Но всё же я вырвался. И это было чувство абсолютной свободы. В США мне показалось, что там даже дышится легче. Русскоязычная диаспора геев, парады и всё такое, странное образование. В США, у них какое-то общее образование, без особой специальности и специальности, общие для всех дисциплины. В итоге, я получил диплом по массовым коммуникациям. Мне казалось, что я могу горы свернуть, что я король мира. Но через пару лет я начал скучать по родине, часто ездил в Минск, затем ещё чаще. И в результате я здесь, и я весьма доволен, в Америке было какое-то жуткое одиночество. Стендап дал мне надежду хоть как-то проявить себя в актёрстве. И я прям за то, чтобы детям не мешали заниматься тем, что им нравится, чтобы их «не опускали на землю», не мешали идти к мечтам.
– А почему ты решил заняться стендапом? Ты же сравнительно недавно им занимаешься, года два, я и то дольше.
– Когда я вернулся в Россию, меня атаковали вопросами, почему не женат, почему нет детей и т.д. В конце концов мне надоело объяснять каждому, что я гей. Решил разобраться с проблемой кардинально. А где говорить об этом, как не в стендапе, как не в телике?! И пошло-поехало. Я искал на сцене некой защищенности. Хотел оградиться «публичностью». И я был первым, кто сказал это со сцены. У меня был синдром дефицита внимания. Да, от проживания в Америке такая фигня не только у американцев. И один из признаков синдрома – человек начинает заниматься всем, чем угодно, пытается проявить себя везде, где только возможно, и по большей части там, где он не может добиться успеха. И я понял, что растрачивал свою жизнь зря. Нужно выбрать, всегда нужно выбирать. И стендап – это моё. И представляешь, понял я это только в тридцать три года! Как долго я себя искал! В Америке уже в десять знают, кем хотят стать в будущем. Сейчас дети вообще очень быстро определяются, добиваются, развиваются.
– Знаешь, если я в тридцать шесть буду так же молодо выглядеть, как ты, и у меня будет такой же богатый жизненный опыт, то старость уже не так страшна. Ты меня прям воодушевил. Ты – бойкий старикашка.
– Сам поражаюсь!
– Ты крут! Без сомнения.
– Кстати, сейчас на канале готовят проект «Женский стендап». И меня поставили туда тоже. Да, меня объявляют «И наша следующая девочка Влад Лисовский». Ты бы тоже попробовалась туда.
– Я пыталась, несколько лет пыталась, пришло время признать нулевой индекс, так сказать. Боюсь, в моём случае стендап оказался тем самым занятием, в котором я ничего не могу добиться и только зря трачу время. Да, у меня, похоже, тоже синдром дефицита внимания, хотя я и не жила одиннадцать лет в США.
– Печально всё это, есть же у тебя хорошие шутки. А напишешь потом мою биографию? Мне лень будет, наверняка.
– Легко.
– А эта книга просто о хостеле и том парне?
– Ну, понимаешь, он много рассказывал о своих клиентах, и многие из них женаты, у них дети. Они шифруются, маскируются, скрываются, всю жизнь обманывают близких людей. Им кажется это лучше, чем терпеть то, что может случиться, если они будут открытыми геями, как ты. Это десять процентов мужчин! А их желания попросту игнорируют. Это всё равно, что сказать: «Давайте мы будет игнорить всех мужчин-юристов! А что, их же всего десять процентов!»
Я была в полнейшем восторге от Влада. «Белорусский гей с американским паспортом, который занимается стендапом в России, который выполняет функции психолога и мотиватора. Что может быть лучше? Он просто уникален». И могу сказать вам совершенно откровенно, это был один из лучших людей, которых я когда-либо встречала. Где-то на втором месте, сразу после моего деда. А поверьте, мой дед был мировым мужиком. И Влад – мировой мужик, как бы забавно это не звучало. Он даже больше мужик, чем те брутальные парни с мышцами и татуировками, которые подворачивают штанины в феврале. Он даже больше мужик, чем те, кто оставляют детей без алиментов. Он даже больше мужик, чем те, кто поднимают руку на своих близких. Он даже больше мужик, чем те, кто не сдерживают своё слово. Он даже больше мужик, чем яростные гомофобы. Он смелее их, интереснее, талантливее, порядочнее, умнее, добрее, обаятельнее. «Ты нашла своего идеального гея, – иронизировала я. – Гей мечты! Гей на белом коне! Гей из сказки!»
Естественно, я не могла удовольствоваться одной встречей, ведь первое впечатление бывает обманчивым. На следующий день мы пошли гулять вдоль Беговой аллеи: Влад жил здесь неподалёку, и это было его любимое место в Москве.
– Из окна я вижу ипподром.
– Люблю лошадей. Они красивые и всегда ржут над моими шутками, – использовала я «свой старый репертуар».
Вадик засмеялся. «Проверенные шутки всегда работают»
– Расскажи про свою первую любовь.
Он сразу засмущался и попытался сменить тему, но я была очень настойчива. У каждого гея есть своя душещипательная история о первой любви. У меня глаз был намётан.
– Это было на первом курсе. Тогда ничего не было: Интернета не было, порнухи не было, и я считал, что в России два гея – я и Боря Тимофеев.
Тут засмеялась я. Вспомнила известного певца и его обесцвеченные волосы.
– Это смешно. Кто только из юмористов нашей страны не шутил над Борей?!
– И я пошучу в новом шоу. В общем, я влюбился в одного парня. Страдал глубоко несколько месяцев. Я по натуре человек весёлый, но тут совсем приуныл. Мне казалось, что жизнь моя закончится, если я ему не признаюсь. Мне казалось, что Вселенная перевернётся, если он не узнает, что какой-то странный парень хочет его. Но мне совершенно не представлялся случай. Не мог же я в коридоре к нему подойти и ошарашить свой неземной любовью! Но вскоре нас пригласили на одну вечеринку. Да, не только в фильмах всё решается на вечеринках! И так получилось, что на вечеринке были мы и две девушки. И вот когда они ушли в туалет, я понял, что вот мой шанс. У меня было пару минут. За это время я должен был ему донести свои чувства. У меня не было никаких надежд, никаких предпосылок, что он ответит мне взаимностью. Но я твердо решил, что скажу ему. И, представляешь, он ответил мне взаимностью. Он сказал, что сам не знал, как сказать мне о своих чувствах, и он тоже думал, что является единственным геем во всей Белоруссии. Это было похоже на чудо. Так счастлив в жизни, как в тот момент, я никогда не был. Мы нашли друг друга. Разумеется, мы скрывали, знала только наша общая подруга. Ох, уж это чувство, что ты не одинок в этом мире. Ты что, плачешь?
– Ах, ты сволочь! Прям растрогал до слёз. То смешишь, то до слёз. Ладно, продолжай!
– Мы думали, что будем вместе всегда, что не увидим никогда других геев. Но тут нашему университету дали гранд на шесть студентов в США. У США такая политика: брать иностранных студентов к себе в университеты, учить их американской мечте, а потом обратно на родину отправлять, чтобы они распространяли американскую мечту за рубежом. Я просёк эту фишку. Поэтому когда я писал конкурсное эссе, то не сообщал, как хочу жить в Америке. Я написал, что хочу увидеть другую страну и вернуться на родину. Моя любовь Валера говорила, что желает всеми фибрами души, чтобы моё эссе провалилось. Я ему: «Как же так?! Ты желаешь мне поражения!» «Ты оставишь меня здесь одного, а сам будешь наслаждаться всеми прелестями американских гей-клубов и гей-парадов», – расстраивался Валера. Так и получилось. Я выиграл гранд. Нам оплачивали проживание, еду, даже дали работу в студенческом городке. Столько денег, как от работы в студенческом городке, у меня никогда не было! Я съездил в Чикаго, В Лос-Анджелес, в Лас-Вегас, даже в Далласе. Я купил маме путёвку в Египет. Я словно был на вершине мира. Я пробовал себя в травести-шоу, экспериментировал с макияжем, ходил в лучшие гей-клубы. Но год закончился, и меня должны были отправить восвояси. Я жутко не хотел возвращаться. У меня всегда была хорошая успеваемость, и я участвовал во всех студенческих мероприятиях. Меня оставили, но встал вопрос об оплате. Мне сделали пятидесятипроцентную скидку. Я обратился к Валере, первой любви, чтобы он перевёл мне денег, мы не прекращали переписываться. И он, хотя в Белоруссии ему приходилось тяжело, он долгое время был одинок, дал мне необходимую сумму. Я ему благодарен до сих пор. Никто не знает меня так, как он, никто не понимает меня так, как он. Именно Валера убедил меня, что я смешной, что мне нужно заняться стендапом. Он читал мои первые шутки, советовал мне, что смешно, а что нет. И когда я всё-таки вернулся обратно, он сказал: «Как же мне тебя не хватало! Как же мне всё это время не хватало такого друга, как ты!»
