Читать книгу: «Рутинная процедура», страница 5

– Я не понял, – тихо сказал Демус.

– А чего тут понимать? – устало сказала Эмма. – Я не убийца и убивать тебя не буду. И внеков твоих тоже. Ваше правило хорошо, когда имеешь дело с врагами. Только проблема в том, что я не враг. …Умереть ты готов ради своего народа. А жить ради него ты готов? И не просто жить, а вернуться к ним и попытаться донести до них, что я не враг, и что нам надо действовать сообща? И всё это несмотря на их косые взгляды, недоверие и даже обвинения в предательстве и соглашательстве с врагом?

Демус нахмурился и как будто уменьшился в размере. Видимо, Эмма правильно угадала ожидаемую реакцию внеков.

– Время ужина, – устало сказала Эмма. – Пойдём есть.

11. Перемирие

За ужином Демус едва притронулся к еде. Он был мрачный и молчаливый.

– Расскажи мне о твоей семье, – спросила его Эмма. – Есть ли у тебя ещё дети? Жена?

Демус поднял на неё глаза и ответил довольно жёстко:

– Был ещё один сын. Он погиб три года назад. Защищая наш родник от роботов. Это наш основной источник воды. Роботы методично уничтожают нас всех, без жалости и сострадания. Женщин и мужчин, стариков и детей. Они не просто убивают внеков. Они ещё стараются уничтожить или отравить воду и источники еды. Единственный способ внекам выжить это уничтожить всех роботов. Внеки никогда не согласятся на перемирие. Или мы, или они.

Повисло молчание, а потом Эмма спросила:

– А что важнее для внеков: спасти свой народ или уничтожить роботов?

Глаза Демуса удивлённо расскрылись.

– Это одно и то же.

– А если нет? Если цена уничтожения роботов это гибель всех внеков?

– Что ж. Значит мы унесём своих врагов с собой в могилу.

– А если внеков можно спасти ценой мира и сосуществования с роботами?

Демус промолчал.

– Если вопрос не стоит “или одни, или другие”, – настаивала Эмма, – а на самом деле, “или все, или никто”? Что выберут внеки? Что для них важнее?

Демус опять промолчал.

– Что выберешь ты, Демус?

– Это невозможно, – наконец ответил он угрюмо. – Они машины с одной целью – уничтожать внеков. Пока существует хотя бы один робот, он будет уничтожать нас.

Эмма тяжело вздохнула.

– Ты не прав, – возразила она. – М тебя вылечил. И ни один робот на всей Базе не пытается тебя убить.

– Посмотри на 303.

– И даже он меня слушается. Позволь мне объяснить про роботов. В моей прежней жизни, до комы, я была программистом и работала как раз с автоматическими системами. Они выглядели по-другому, но по сути, это были роботы ранних поколений. Базовые принципы те же.

Эмма подумала, с чего лучше начать, и вдруг вытащила из кармана Ра и поставила его на стол рядом со своей тарелкой. Демус инстинктивно чуть отодвинулся.

– Это Ра, рабочий робот типа Ракан. Он спас мне жизнь. Я чуть не погибла в большой серии взрывов незадолго до твоего. Между прочим, в тех взрывах погибли 113 человек.

– Возвращаясь к роботам, – продолжила Эмма. – Это верно, что у каждого робота есть цель. И даже не одна. У каждого робота есть три основных цели: защита людей, выполнение команд и защита самого себя. Ра, например, специализированный робот, у него есть дополнительная цель: уборка. Чтобы цели друг другу не противоречили, у них есть приоритеты. На первом месте защита людей. Робот не будет выполнять команду, если от этого пострадают люди. И он пожертвует собой для защиты человека или выполнение его команды. В то же время, цель самосохранения сильна, если это не противоречит первым двум целям. Это имеет смысл, потому что сломаный робот не сможет выполнить команду или защитить человека.

– Посмотри на Ра, – Эмма указала на маленького ракана, замершего неподвижно на столе. – Он ничего не делает, потому что все его цели удовлетворены. Я в безопасности, все команды выполнены, ему тоже ничто не угрожает. И на столе чисто.

Эмма отломила чуть-чуть хлеба и накрошила его на стол. Ра бросился убирать крошки . Эмма нацелила на него вилку, пытаясь прижать его к столу. Ра ловко увернулся и отбежал под прикрытие миски с хлебом.

– Самосохранение важнее уборки, – прокомментировала Эмма и убрала вилку. Ра вернулся к крошкам и начал их убирать.

– Ра, дай мне салфетку, – скомандовала Эмма. Ра прекратил уборку, подбежал к коробке с бумажными салфетками и принёс одну Эмме. После чего убрал остатки крошек и снова замер.

– Моя команда имеет более высокий приоритет, чем уборка. Ра, не шевелись 3 минуты.

Эмма пролила немного сока на стол. Ра не двинулся с места. Тогда Эмма поднесла нож к своему пальцу и прижала острый кончик к коже. Ра бросился к пальцу и приподнял нож. Он был на удивление сильным для своего маленького размера.

Эмма убрала нож. Ра застыл неподвижно на её пальце. Эмма стряхнула его на стол и продолжила есть. Через некоторое время Ра ожил и быстро убрал пролитый сок.

– Возникает естественный вопрос, – продолжила Эмма, – если защита разных людей противоречит друг другу, кого спасать в первую очередь, рискуя не спасти другого? Опять вводятся приоритеты. Насколько я понимаю, у меня самый высокий приоритет.

После паузы Эмма добавила:

– Когда внеки и люди стали воевать, внеки были объявлены не-людьми, что позволило их убивать.

– Это говорит что-то о людях, – проворчал Демус с горечью.

– О внеках тоже.

Демус отпил воду из своего стакана, посмотрел на него в мрачной задумчивости и вдруг спросил:

– У тебя есть что-нибудь покрепче?

– Ты имеешь в виду спиртное?

– Да.

– На Базе есть винное хранилище, – произнёс приятным голосом Комм.

Эмма вздрогнула. Кусочек, который она подносила ко рту, упал в тарелку. “Они же непрерывно слушают. И слышат всё, что мы говорим.”

– О! А я и не знала, – Эмма старательно изобразила беспечность. – Пойдём посмотрим? – предложила она Демусу.

Тот кивнул.

Комм сопроводил их до винного хранилища, которое распологалось под землёй, на самом нижнем уровне. Вина, простоявшие больше 70-ти лет, оказались безнадёжно испорчены. Они открыли бутылку виски. Запах был какой-то химический и неприятный.

– Наверно, от времени тут всё испортилось, – сказала Эмма, но Демус решил попробовать.

И тут же выплюнул: – Ну и гадость!

Он продолжил открывать другие бутылки, но ограничился нюханьем. Эмма просто рассматривала этикетки.

– Вот этот вроде бы живой, – Демус показал ей бутылку коньяка.

Эмма была настроена скептически. Демус решился попробовать.

– Хм… неплохо! – воскликнул он и протянул бутылку Эмме. Она осторожно понюхала. Запах был густой, глубокий и благородный.

– Ну, может быть, – неуверенно сказала она.

Коньяк действительно оказался хорош. Эмма ни разу такого не пробовала. Казалось, все стороны его вкуса сгладились и сплавились в одно целое, гармоничное и бархатное.

– Такой коньяк смаковать хочется, – пробурчал Демус, – им не напьёшься.

– Это хорошо. Лекарство от чахотки с алкоголем плохо сочетается. Тебе его ещё два дня принимать.

– Почему? Я чувствую себя здоровым.

– Демус, ты знаешь, отчего получаются болезни?

– От микробов.

– Микробы бывают разные. Есть вирусы, и есть бактерии. Вирусы не могут сами размножаться, они используют для этого клетки организма, который они заразили. Иммунная система научивается их распознавать и нейтрализовывать. Довольно эффективно. А вот лекарств от них нет.

– Бактерии сами размножаются, – продолжила Эмма. – Они используют заражённый организм как еду. В результате, они размножаются медленнее, чем вирусы, но организму гораздо труднее с ними бороться. Раз они едят, то им можно скормить яд и убить их. Такой яд в правильной концентрации становится лекарством: смертельным для бактерий и безвредным для человека. Такое лекарство называется антибиотиком. Индивидуальные бактерии разные, как все живые существа. Большинство из них погибает при данной концентрации яда через несколько часов. Но часть их остаётся. Из них, большинство погибает через день. Редкие оставшиеся – через несколько дней.

– Но их уже мало, дальше организм уже сам справится.

– Скорее всего да. Особенно, сильный и здоровый организм. Но подумай, какие бактерии остались в конце? Самые сильные и живучие. И устойчивые к лекарству. Пока организм с ними справляется, они продолжают размножаться. И заражать других людей! И среди новых поколений могут появиться (и обязательно появятся) ещё белее устойчивые к лекарству, которых забороть будет гораздо, гораздо труднее. Вместо уничтожения плохих бактерий получается выведение новых, ещё белее вредных и опасных пород.

Демус понимающе кивнул.

– Доза лекарства и длительность лечения, – сказала Эмма, – рассчитаны так, чтобы все-все бактерии погибли наверняка. Поэтому так важно довести лечение до конца.

– Ты действительно можешь передать лекарство от чахотки внекам?

– Да, конечно. На Базе есть некоторый запас, и мы можем сделать больше, столько, сколько надо. Мне кажется, что это самые насущные проблемы внеков – роботы и чахотка. Я права?

– Да, – Демус помолчал и тихо спросил: – А поможет это лекарство на последней стадии чахотки?

Эмма поняла, что он говорит о ком-то близком.

– Оно убъёт бактерии, – так же тихо ответила она, – остановит разрушение. Но организм сам должен восстановить то, что уже разрушено. Витамины, хорошее питание и много свежего воздуха могут помочь, но многое зависит от организма.

– Если бы мы знали вес и возраст человека, – добавила Эмма, – М смог бы рассчитать индивидуальные дозу и курс лечения, чтобы увеличить шансы.

– Это моя жена… Ей 52 года. Ростом с тебя, но намного худее… Она очень ослабела, и до моего ухода уже месяц, как кашляла кровью… Я даже не уверен, что застану её живой…

– Демус, – Эмма начала движение, чтобы дотронуться до его руки, но вовремя остановилась, заметив, как Демус рефлекторно отодвинулся, – М рассчитает и приготовит для неё индивидуальный набор лекарств.

На следующий день строительный робот отвёз тела двух убитых внеков на условленное место. Обошлось без происшествий. Робот безпрепятственно вернулся на Базу.

Забрали ли внеки тела, осталось неизвестно.

М8225 продолжал докладывать Эмме о лечении Демуса дважды в день. Ещё через день он сообщил:

– Демус практически здоров и только что получил последнюю дозу антибиотика внутривенно. Дальнейшее медицинское вмешательство не требуется.

– Внутривенно? – удивилась Эмма. – Почему внутривенно?

– По распоряжению 303, вместе с наномаркерами.

– Какими такими наномаркерами?

– Внутривенные наномаркеры ВН18 для отслеживания перемещения млекопитающих. Работают в радио диапазоне 10 КГц, совершенно безвредны для носителя. Гарантированная продолжительность отслеживания 1 месяц.

“Главнокомандующий-то не дремлет, – подумала Эмма про 303, – наверно, хочет выследить поселение внеков.”

Следующие два часа Эмма потратила, изучая всё, что смогла найти в центральной базе данных про наномаркеры в целом и ВН18 в частности. Она выяснила, что это микроскопические (меньше эритроцита) электронные устройства, непрерывно излучающие радиосигнал. Они никак не взаимодействуют с организмом носителя и постепенно выводятся естественным путём благодаря диффузии. Соответственно, сила сигнала спадает со временем. Месяц отслеживания обеспечивается при условии специального дрона, следующего за целью на расстоянии не более трёх километров. Тем не менее, в первые три дня сигнал будет достаточно сильный, чтобы высокочувствительные радары на Базе смогли проследить местоположение Демуса на расстоянии до 20 километров.

Вне живого тела наноморкеры были хрупкими и легко разрушались от высокой или низкой температуры, ультрафиолета или химически активных веществ, таких как кислота, щёлочь или спирт. А организм носителя обеспечивал для них естественную защиту. Нельзя разрушить наномаркеры, не навредив носителю. Ну, дела…

Эмма нашла Демуса лежащим на его кровати и задумчиво изучающего потолок.

– Привет, – подчёркнуто жизнерадостно сказала Эмма, – пойдём, поможешь мне выбрать в оранжерее какой-нибудь фрукт в подарок Самиру.

Демус повернул к ней голову: – Плевал он на твои фрукты.

– Думаешь, плохая идея? Может быть… Всё равно, пойдём, вдвоём веселее. Я хочу сорвать свежий лимон к ужину и заодно показать тебе оранжерею. Это моя гордость, я за ней сама ухаживаю.

– Почему сама?

– Узнаешь, если пойдёшь, – лукаво улыбнулась Эмма.

Демусу всё равно нечего было делать. Он встал и пошёл за Эммой.

– Ух, как влажно! – воскликнул он, когда они вошли в оранжерею, и большая стеклянная дверь за ними закрылась. Ра привычно остался снаружи.

– Ага, поэтому роботы сюда не ходят. Да и вообще, любая электроника здесь быстро загибается, так что её тут нет. Включая микрофоны. – Эмма многозначительно на него посмотрела. – Вон там могут быть спелые лимоны, – и она устремилась вглубь оранжереи. Демус последовал за ней.

– Это единственное место на Базе, где роботы не слышат, что мы говорим, – сказала она, остановившись в относительно густых зарослях. – Камеры снаружи следят за каждым нашим движением, но звука они не слышат. Я не знаю, умеют ли они читать по губам, но здесь достаточно густо, чтобы создать им трудности. На всякий случай мы будем делать вид, что я показываю тебе оранжерею.

– Вот это называется лимон, – Эмма сорвала лимон и дала Демусу, тот взял его осторожно, стараясь не коснуться её пальцев. – Он кислый, но вкусный, и хорошо подойдёт к нашему коньяку за ужином.

Пока Демус вертел в руках лимон и рассматривал его, Эмма сообщила ему про наномаркеры. Демус вскинул на неё встревоженные глаза.

– Это была инициатива 303, я узнала об этом случайно!

– Ты же запретила им вести военные действия!

– Формально он не нарушил запрет. Сбор информации это не военное действие. И тебе он не нанёс никакого вреда.

– Но ведь…

– Я с тобой согласна. Поэтому я тебе про это и рассказываю.

Эмма кратко пересказала всё, что вычитала про наномаркеры.

– Я не знаю, как далеко ваше поселение, но надо или отойти от Базы на километр и отсидеться дня четыре, или идти домой окружным путём, запутывая следы.

– Подожди… Ты говоришь, алкоголь их разрушает?

– Только высокая концентрация, вредная для человека.

– “Вредная” и “смертельная” это вещи разные. Мы, внеки, народ крепкий. Надо прихватить из твоего погреба что-нибудь покрепче и нейтральное на вкус. Я отойду на километр и напьюсь, типа “на радости”. Пока просплюсь, ещё время пройдёт, а там и домой можно идти.

– У меня есть идея. Возьми с собой радиоприёмник с измерением сигнала. Я составлю для тебя таблицу, какой сигнал на каком расстоянии детектируется на Базе.

– Это хорошая идея.

– Интересно – помолчав, сказал Демус. – Почему ты мне об этом сказала? Ведь могла бы и промолчать. Ты решаешь наши проблемы. Тебе-то что это даёт?

– Как что! Я хочу прекратить взрывы. От них гибнут люди. Я проснулась от комы три недели назад, и за это время погибли 115 человек! А сколько их погибло до этого! Да и я сама чуть не погибла дважды.

– Люди объявили нас не-людьми и натравили на нас роботов! – возмутился в своё оправдание Демус.

– Ты считаешь, это было правильно? Так и нужно продолжать?

– Нет, конечно.

– Вот я и хочу это исправить.

– Так и скажи им, что мы такие же, как люди, и нас нельзя убивать. Проще простого!

– Всё не так просто. Роботы признают только логику. Если им сейчас сказать: “Это была ошибка, и внеки тоже люди, и им нельзя причинять вред”, то они могут сделать логичный вывод, что люди не являются истиной в последней инстанции. Что они совершают ошибки. С такой же вероятностью они могут ошибаться сейчас, приравнивая внеков к людям. Боюсь, роботы могут решить, что люди нелогичны, им нельзя доверять, и, соответственно, их не надо слушаться… Нет, их надо убедить логически. Я хочу убедить их, что внеки изменились, что они стали такими же разумными, как и люди, и больше не хотят причинять людям вреда. Так что, если внеки поддержут перемирие, это будет сильный аргумент в пользу моей логики. Если внеки перестанут взрывать Базу, я скажу роботам: “За месяц я достигла того, чего вы не не смогли добиться за 63 года – остановила угрозу жизни людей. Значит я лучше понимаю ситуацию.” И им совершенно нечего будет мне возразить.

– Я понял, – помолчав, сказал Демус. – Только у внеков эмоции сильнее логики.

– Надеюсь, что эти эмоции помогут им осознать, что, когда родные и близкие не гибнут от войны и болезней, то это хорошо.

– Хорошо бы.

За ужином Демус впервые в жизни попробовал лимон. Эмма отрезала для него ломтик и посоветовала его лизнуть. Лицо его скривилось от кислости, а когда он смог говорить, то пробормотал:

– Действительно кисло. И при этом вкусно.

Эмма улыбнулась: – Попробуй смазать этим ломтиком край бокала с коньяком и пить коньяк через этот край. – И она продемонстрировала.

Демус попробовал и одобрил.

После ужина Эмма повела Демуса к окну, через которое они смогли вылезти наружу и на соседнюю крышу. Удивительные стеклянные небоскрёбы высились со всех сторон. Солнце постепенно садилось, и огненное зарево заката отражалось в многочисленных зеркальных поверхностях, всё больше и больше, пока, наконец, вся База вокруг не запылала одним гигантским факелом.

– Красиво… – тихо проговорил Демус.

На следующее утро Эмма и Демус вместе собрали ему рюкзак, набив его антибиотиками, витаминами и батарейками. М принёс пакет с лекарствами, подготовленный специально для жены Демуса.

– Не забудь, как важно проводить курс лечения полностью, – напомнила Эмма. – Каждая упаковка рассчитана на одного человека. Жёлтой полосой помечены детские дозы.

– Да, я помню.

– Ровно через месяц я подготовлю следующую партию. Если вы сообщите мне, сколько чего нужно, я постараюсь выполнить. Если вы со мной не свяжетесь, я соберу контейнер на своё усмотрение и оставлю его в том же месте, куда мы доставили тела убитых.

– Спасибо, – кивнул Демус.

Наконец, всё было готово, и после обеда Демус покинул Базу.

– Удачи, – пожелала ему на прощанье Эмма.

– Всем нам, – кивнул он и ушёл.

Эмма провожала его взглядом из окна, пока он не скрылся из виду.

– Он выглядит дружелюбным, – жизнерадостно прокомментировал Комм, стоявший рядом.

– Не знаю, – задумчиво проговорила Эмма. – Иногда мне кажется, что да. А иногда наоборот. Например, он избегал контакта, отдёргивал руку, когда я пыталась его утешить.

– Это нормальное поведение для людей. Логично допустить, что для внеков тоже. Физический контакт, особенно кожа с кожей, допустим только между самыми близкими людьми, обычно внутри семьи. В других случаях он воспринимается неприличным и оскорбительным.

– Да?! Почему ты мне раньше этого не сказал?!

– Это не было вложено в мою программу твоего обучения. Вероятно, составители программы считали это очевидным.

– Нет! В моё время это был дружеский жест. Он означал участие, сочувствие, поддержку… Ну вот! Теперь Демус будет думать, что я пыталась его оскорбить.

– Анализ его жестов, мимики и интонации подтверждает его дружеское расположение к тебе.

– И ты говоришь, это свойственно и людям, и внекам?

– Такое предположение логично. Умная Смерть легко передавалась через прямой контакт кожи с кожей. Во время эпидемии люди избегали и боялись таких контактов. Касания получили отрицательную эмоциональную окраску. Внеки отделились и сформировались в отдельный подвид животных после этого.

– Да, наверно это логично.

12. Люди

Без Демуса на Базе стало пусто и одиноко. Роботы всё ещё восстанавливали северное крыло после последних сильных взрывов, и доступ туда был закрыт. Работа продвигалась медленно, и Эмме не терпелось вывести из анабиоза тех шестерых, которые находились в медицинском центре. Оказывается, это были редкие выжившие в многочисленных терактах, их перевезли туда из анабиозного крыла после соответствующих взрывов.

– Начинайте процедуру пробуждения, – распорядилась Эмма.

Через 21 час, меньше чем через сутки, к ней присоединятся ещё 6 человек! Школьник 12-ти лет, его мать-домохозяйка, профессор университета по специальностям История и Психология, актёр, дизайнер одежды и библиотекарь. Совсем не то, что изначально планировала Эмма, – она надеялась разбудить первыми медиков и различных учёных. С другой стороны, может, это и неплохо. Такая пёстрая компания может дать более широкую и разностороннюю перспективу. Как бы там ни было, они должны были появиться следующим утром, и Эмма одновременно волновалась и радовалась, предвкушая встречу с людьми.

К завтраку она была как на иголках. Первыми появились высокая женщина с сыном. Оба были в своих домашних пижамах, – женщина в яркой шёлковой с павлинами, а мальчик – в светло-серой с роботами.

– Это возмутительно! – заявила женщина прямо с порога. – Почему нет одежды?!

– Добро пожаловать на Базу! – откликнулась Эмма. – Одежду вам сошьют по заказу, и очень быстро.

– Эмма! – воскликнул мальчик, широко распахнув глаза. – Ты Эмма Вальц!

– Да, – улыбнулась Эмма, – а ты Михаил Шарп.

– Да, – с некоторой гордостью сказал мальчик.

– Я хочу свою одежду, которую я специально приготовила перед анабиозом, – настаивала его мать. – Почему мы проснулись в другой комнате? Если нас перевезли, то почему не захватили одежду? И где мой муж?

– Я всё объясню, когда все соберутся. Мы ждём ещё четверых.

Вошли остальные – трое мужчин и женщина. Эти четверо были в стандартных больничных пижамах.

– Давайте представимся друг другу, – предложила Эмма, когда все расселись вокруг стола. – Я Эмма Вальц. В прошлой жизни была программистом.

– Прюдэнс Шарп, – небрежно произнесла женщина в пижаме с павлинами. Весь её вид показывал, что её имя должно быть очевидно всем присутствующим. – А это мой сын Миша Шарп, – она указала на мальчика. – Мой муж Артур Шарп является ведущим учёным-вирусологом.

– Нора Трикс, библиотекарь, – представилась молодая женщина в следующем кресле и повернулась к мужчине рядом с ней, давая понять, что она закончила.

– Александр Беллингтон, дизайнер одежды, – представился тот.

– Питер Гангс, был профессором в Денверском Университете, история и психология, – продолжил за ним пожилой мужчина.

– Дуглас Джонсон, актёр, – замкнул круг красивый мужчина лет 30 и ослепительно улыбнулся. Судя по тому, как он держался, это, видимо, был известный актёр. Прюдэнс Шарп приветливо улыбнулась ему.

– Последние 63 года на Базе не было ни одного действующего человека, – начала Эмма. – Задача управления Базой и ведения войны с внеками лежала полностью на роботах. Эта война затянулась и унесла уже очень много жизней людей.

Эмма описала им текущую ситуацию. Осознав, что все они – выжившие в разрушительных взрывах, при которых погибли все, кто были в тех же анабиозных залах, люди бросились проверять судьбу своих родных и близких. Обычно анабиозные ванны семьи помещали рядом. Шарпы и профессор Гангс были из зала с медиками, работавшими над Умной Смертью. Прюдэнс и Миша были рядом с Артуром Шарпом, их мужем и отцом. Жена профессора Гангса была известным врачом-вирусологом. Комм бесстрастно отвечал на все их вопросы и подтвердил, что все их родные погибли. Остальные были из других залов, и они тоже потеряли друзей, коллег и родных.

В комнате повисло тяжёлое скорбное молчание. Михаил и Прюдэнс Шарп плакали, крепко обнявшись.

– По-моему, люди должны помочь роботам в решении всех этих проблем, – проговорила, наконец, Эмма. – Вирус Умной смерти уже вымер и больше не угрожает человечеству. Я добилась перемирия с внеками, уже две недели как прекращены все военные действия. Я предлагаю постепенно разбудить всех людей и всем вместе восстанавливать Базу, налаживать отношения с внеками, строить новую жизнь.

– С внеками нельзя договориться, – твёрдо заявил актёр. – Они злобные фанатики, ненавидят людей и всё, что с людьми связано. Они не остановятся, пока не разрушат Базу и не уничтожат всех нас.

– Роботы правы, – поддержала Нора, – в том, что не будили людей, пока они не разберутся с внеками. Нам надо вернуться в анабиоз. Это их работа. Когда они справятся, они нас разбудят.

– Как видим, за почти сто лет войны они не справились. – Эмма не ожидала такой реакции. Она сначала растерялась, а потом рассердилась. – В результате мы потеряли тысячи людей, включая ваших родных. За последние две недели я добилась прекращения военных действий. Сейчас никто не гибнет. Роботы и люди это более эффективная команда, чем просто роботы!

– Эмма, – вмешался Питер Гангс, профессор, – ты не обижайся, но ты жила до внеков и не имеешь представления, насколько злобные существа эти внеки. Дуглас прав, с ними невозможно договориться. Если они и пошли на перемирие, то только, чтобы получить передышку и накопить силы для удара посильнее.

– Питер, ты тоже не обижайся, – парировала Эмма, – но скольких внеков ты видел, и со сколькими лично общался?

– Видел нескольких, по пальцам можно пересчитать. Общаться не довелось, слава богу, иначе бы я сейчас с тобой не разговаривал.

– Хорошо. Ты видел первых внеков, которые были до смерти напуганы и не знали, что делать и как выживать. После этого люди дали команду роботам уничтожать внеков, а сами легли в анабиоз. А у внеков нет анабиозных ванн. У них с тех пор сменилось несколько поколений. Я общалась с современными внеками. Это разумные существа, уставшие от войны и готовые сотрудничать.

– Не верю, – громко заявил Александр Беллингтон, дизайнер. – Скорее всего, они водят тебя за нос и, как сказал профессор, готовят что-то серьёзное.

Эмма оглядела этих людей и на всех лицах без исключения увидела неверие и сожаление. Только Мишка был погружён в своё горе, и слёзы всё ещё текли из его глаз.

– Дорогая, – мягко и покровительственно сказала Прюдэнс, – лучшее, что мы можем сделать, это снова лечь в анабиоз и дать роботам завершить свою работу. Я уверена, они сделают для тебя анабиозную ванну тоже.

Остальные взрослые согласно покивали. Эмма не могла найти слова, чтобы их переубедить. “Лечь в анабиоз, чтобы внеки со временем нас всех взорвали? И ничего не попытаться сделать?”

– Мудрый совет, – согласился Дуглас, – которым я немедленно и воспользуюсь.

Он поднялся из-за стола и вышел из комнаты. Александр молча кивнул головой и последовал его примеру.

– Она права, – Нора тоже поднялась и добавила, – Но, может быть, стоит разбудить военных инженеров, чтобы они разработали более сильное оружие? – Она мило улыбнулась и тоже вышла.

– Пойдём, Миша, – Прюдэнс обвила рукой заплаканного сына и повела его к выходу. – Мы уснём и проснёмся, когда всё будет хорошо.

Эмма обессиленно откинулась на спинку стула и встретилась глазами с Питером. Он всё ещё сидел на своём месте.

– А я, пожалуй, останусь, – грустно улыбнулся он и тут же добавил, – Я с ними согласен. Но я слишком стар, и мне хочется насладиться каждым днём, который у меня остался. Погружаясь в анабиоз, я не предполагал, что из него можно и не проснуться. Кроме того, я остаюсь из профессионального интереса. Ты ведь не собираешься последовать их совету?

– Нет, конечно.

– Такой исторический момент! Эмма Вальц проснулась от комы. И оказалась единственным человеком на Базе. Вот уж не ожидал, что База может остаться без людей. Когда люди массово ложились в анабиоз, был составлен график дежурств, так, чтобы всегда было по крайней мере два бодрствующих человека: один технический специалист, чтобы за автоматикой присматривать, и один медик, потому что они продолжали исследовать вирус в надежде найти лекарство. Если бы один из них погиб или заболел, другой должен был немедленно разморозить следующую смену. Целый соответствующий протокол был разработан.

– Я всё это знаю, – пояснил он, – потому что моя жена была одной из дежурных, и мы договорились, что я тоже буду бодрствовать, когда у неё смена… Интересно, что произошло, что База осталась без людей…

– И ведь действительно, – продолжил Питер, – сменилось несколько поколений внеков. Мы-то думали, что они быстро вымрут от болезни. Всё это очень интересно.

– Я очень рада, что ты остался, – с искренней теплотой призналась Эмма.

Вдруг дверь тихо кликнула, и из-за неё осторожно выглянула лохматая голова.

– Мишка! – удивлённо воскликнула Эмма.

– Можно я останусь? – спросил мальчик, заходя внутрь комнаты и закрывая за собой дверь. Глаза его были ещё красными и припухшими, но в них уже бегали искорки.

– А мама что сказала?

– Она уже спит. А я обманул робота, который мою ванну готовил. Сказал ему, что мне в туалет надо, а сам – сюда.

Он подошёл ближе, вопросительно глядя на Эмму. Она ему улыбнулась и показала на стул рядом с собой.

– А почему ты хочешь остаться? – спросила она его. – Разве не лучше проспать трудные времена и проснуться в хорошие?

– Так хорошие могут и не наступить. Лучше будет, если мы поможем роботам, как ты предлагаешь.

Эмма в растерянности повернулась к Питеру.

– Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулся тот. – Как можно отказать человеку, который так здраво рассуждает?

– Хорошо, – Эмма тоже улыбнулась, – две головы хорошо, а три лучше!

Так население Базы возросло в три раза. “Стар, млад и я,” – шутливо думала Эмма. Но она была очень рада компании.