Читать книгу: «Первый Гончар», страница 6
– Разбей его, Лисёнок. – с горечью сказал Рой. – А я …
Внизу текла река.
– Я и в бою обуза, и … даже шамана проклятой вещью напугал.
Девушка схватила его за рукав.
– Не смей! Все нужны этому миру! Ровно так и никак иначе! В этот момент ты нужен миру, ни больше и ни меньше! Думай, Рой! Думай! Что мы с тобой сделали?
***
– Лисса, дочь, – от селения шел старый шаман. Подойдя он лишь кивнул простому гончару. – Мы ходим, дочь. Следи за деревней.
Он коснулся ее лба рукой в ритуальном жесте.
– Рой, да? – он посмотрел на юношу. – Ты уж помогай ей, раз к войне не годен. – Пойдем, дочь. Проводи нас как подобает.
Лисса уже давно ушла за отцом, а Рой стоял на берегу, перематывая в памяти фразу «раз к войне не годен». А после вернулся в хижину, задумчиво посмотрел на кучи глины. Чистой, просеянной, готовой к работе. Его звало и тянуло, но он знал, не мог выразить словами…
Он полоснул по ладони ножом. Не сильно, но боль была премерзкая. И как он малодушно помышлял о смерти, раз так боялся боли? Но вместе с болью пришло другое чувство – уверенность. Рой взял комок глины в руки.
Нож? Меч? Толку с них, не воин он и в рукопашной слаб. А вот лук, пожалуй, будет кстати. Глина под его пальцами мешалась с кровью, он был словно в трансе. Где-то далеко, в верхних слоях сознания он понимал, что это глупо. Но глина звала, требовала кровь, требовала душу.
Он провозился весь день, и вечером снова пошел на берег реки. Костер – он подкинул дров побольше. Нужен огонь. Нужна кровь. Как странно – рука казалась прозрачней, чем обычно. Как странно – он столько раз обжигал изделия ночью, но впервые хотел спать. Как странно…
..он был нужен этому миру. Именно в этот момент, ни больше и не меньше…
…именно сейчас. Стой, надо еще достать лук. Ох, как горячо. Но нет времени ждать…
… именно сейчас… Лисса…
***
– Прости, Лисёнок, – девушка вздрогнула и проснулась. Но Роя рядом и быть не могло – она была в отцовском доме. И все же… она – шаман, а значит, верит голосам.
Селение просыпалось, а в сердце девушки стучало воспоминание из зеркала: «сегодня! Это случится сегодня!»
Роя не было в хижине, не было у Реи.
На берегу у потухшего костра не было никого. Только лежал красивый лук и кожаный колчан, полный стрел. Стоило взять их в руки…
– Прощай, Рой, – сказала девушка бессердечному рассвету. – Твоя кровь не будет напрасной.
Ни один синий не пройдет через лес – стрела настигнет его.
И никто и никогда больше не станет с пренебрежением говорить о Гончарах.
Особенно о первом из них
Первый, кто вернулся
Меня зовут Ромей и я ученик Мастера Левского
Мой учитель – лучший из Гончаров. Он пошел вопреки многих решений Гильдии, решил открывать знания и создал Академию.
Меня всегда печалило что мой учитель и приемный отец не творил больше.
«Больше не будет магии», сказал он мне однажды.
***
Перед двумя мальчишками закрылась дверь. Тяжелая, резная дверь Гильдии Гончаров. Зачарованные створки без замков и ручек. Не пройти. Не положено еще.
Они дружно вздохнули и присели у стены. Вообще-то, они оба там бывали вместе с мастерами, но то были будничные посещения. А вот на официальные собрания посторонним бывать запрещено.
– Обидно…, – протянул тот, что помладше. Он поправил растрепанные волосы. Сидел он аккуратно, подложив как сидение холщовую сумку.
Второй парень был старше. выше, сидел небрежно, не заботясь о том, мог ли он испачкать брюки или нет. Да он и так не был образцом опрятности – рукава рубашки закатаны, руки грязные, ногти обломанные.
– Чего тебе обидно, Ром? Ты же там был? – и голос уже был другой, не мальчишеский. Но и не взрослый. И парень старательно добавлял нотки подражания, пытался говорить иронично и чуть высокомерно.
– Все равно обидно… – младший достал из кармана комочек глины, завернутый во влажную тряпицу. Вытащил, и ловкими пальцами принялся мять.
– Не выпендривайся, Ром.
– Я не выпендриваюсь, я тренируюсь! А завидовать – нечестно!
Старший рассмеялся.
– А это Мастер Левский сделал или ты? Я такого не видел.– За небрежным тоном скрывался интерес.
Ромей прищурился.
– Только не говори никому, Эрик!
– Ой, да подумаешь, непромокайку у мастера стащил… – Эрик хотел сказать еще что-то, но заметил, как Ромей скомкал глину в тряпицу и убрал в карман.
– Так ты ее сам сделал! С ума сойти! Мастер разрешил… хотя нет, можно и не спрашивать. А как обжигал?
– На улице. В лес ушел, выкопал яму и сверху костерок. Как в старых книгах. Так ты не расскажешь?
Эрик задумался. Ромей, ученик Левского отличался завидным безрассудством. Наверное, стоит рассказать, а то ведь повторит историю мастера.
– Но зачем?
– Потому что он не рассказывает ничего! – Ромей поджал губы как пятилетка. Эрику стало смешно. – Не рассказывает, только глину просит принести -унести, замеры сделать… бумаги заполнить. Время засечь. А чудесам не учит. Нечестно! Ну чего ты смеешься? Тебя-то мастер Вааль взял, он серьезный. Ты наверняка ему орлов помогаешь делать!
Эрик пытался удержаться, потом не выдержал и засмеялся в голос.
– Так они и без нас глину таскали, сами. Ты подумай, дурачок: если глину не принести, да не просеять, то и чуда не будет.
По карману Ромея растеклось влажное пятно.
– Ой…
– Непромокайка потекла? Глину не просеял?
Ромей кивнул
Было стыдно. Он только сейчас понял смысл присказки Мастера Левского:
«… только пересчитав три тысячи пылинок, можно сотворить чудо.»
***
– Послушай, Ромей, – Мастер Левский листал толстенный фолиант. Что-то правил там, что-то дописывал. Исчерканные мелким почерком страницы должны послужить основой для учебника. Все подробно расписано, просчитано. Что будет, если смешать красную глину с черной. Сколько времени жизни уйдет на маленькое чудо вроде бабочки-фамильяра, а сколько – на орлов, которых создавал мастер Вааль.
Все расписано до мелочей.
– Мальчик, ты меня слышишь? – он снова позвал, вырвал меня из сумрачных мыслей.
– Да, Мастер.
– Так что бы ты хотел создать? Я не люблю творений впустую, но и к экзамену надо приступать подготовленным, так что подумай. Я тебе помогу рассчитать, чтобы зазря кровь не лить. Ромей, ты слышишь?
– Да. Я подумаю, Мастер.
***
В сполохах серых стен я встречал рассвет. Мне казалось, что все создано для меня. Есть сотни вещей, но тратить свою жизнь на создание подобных – глупо. В книгах и манускриптах, казалось мне, было описано уже все. А я с тех пор с прохудившейся непромокаемой тряпкой так и не рисковал чего-то оригинального творить.Сейчас прошло три года с той поры, как Мастер подобрал меня на заснеженных улицах.
Три года… Для меня это бесконечно долго, но для Левского, наверное, мелочь. Говорят, Мастер спустил более десятка лет на одного только легендарного фамильяра-химеру.
Говорят, раньше Мастер был смельчаком и творил чудеса. Но я давно не видел чудес. Видел только старого человека, к которому прикипел сердцем. И видел, как ему больно от того, что времени больше нет. Времени не на жизнь,а времени жизни которое он мог потратить на …. На что? Если все уже создано?
***
Я сидел в утренних сумерках в пустынной мастерской. Глина… чистая, просеянная – я усвоил урок. Мягкая, словно бархат, глина звала, манила.
«Что ты хочешь создать, Ромей? Что ты хочешь, ученик? Что ты хочешь, мальчик? »
– Я ничего не хочу, – я полоснул серебряным ножом по руку и упал.
Капли крови потекли по куску глины на столе, потом на каменный пол. Надо бы провести по порезу ножом еще раз, закрыть его, но я не мог. Я был уже там.
На другой стороне.
***
Белое море. Светлый океан. Камни. Тени. Осколки чужих воспоминаний. Город. В огне. Пылающие горы. Война на берегу реки. Крик девушки, истекающей кровью. Война.
– Кто ты, мальчик? – спросил мужчина с собакой. Мужчину я не узнал, портрета не сохранилось и не сохранилось имени. Но узнал его фамильяра – огромного черного пса. Демонический спутник времен оккупации синими охористами. Мастер-гончар создал демона и первого живого керамика-фамильяра, отдал почти всю свою жизнь, и выиграл войну. Пес рвал врагов за семью и родину до того дня, пока не был подписан мирный договор. После растаял бесследно.
– Я ученик…
– И что же ты желаешь здесь, в месте где рождается и умирает мир, ученик? Это место лишь для Мастеров, – сказала красивая женщина. Определить ее возраст я не мог. Она казалось то совсем старой, то юной. Много серебряных украшений и длинный зеленый плащ. Пронзительный взгляд, а на поясе – подернутый ржавчиной нож. Меня прошиб пот. Морейн, Мать Гончаров.
– Я … умер?
– А ты сам посмотри, – мужчина в простых одеждах показал мне в пространство. Я не знал его, но чувствовал, что должен бы. Я огляделся, и из мира непроявленного увидел мир реальный. Но со стороны.
Со стороны смотрелось глупо. Со стороны – парнишка пятнадцати лет, худой, в демонстративно опрятной рубашке лежал на полу мастерской. Кровь из запястья. Капли собирались рубиновыми камнями настолько медленно, что я видел каждый атом.
Раннее утро. Левский встает и идет в мастерскую в полдень. Никто меня не спасет.
– Я … умру?
– А ты хочешь? – спросила меня Морейн, – зачем ты пришел сюда, мальчик? Что ты хотел создать такого, что отложил волшебный нож и не закрыл рану? Не для этого я эти ножи придумала, знаешь ли.
– Зачем ты здесь? – спросил меня Гончар с собакой.
– Что ты хочешь создать? – спросил меня третий.
– Что ты хочешь получить? – еще голоса из-за спины. Десятки, сотни голосов тех, кто ушел.
И еще один голос, со знакомыми интонациями:
– Ну и непутевый же ученик у моего сына… Зачем ты здесь, мальчик?
– Я… – и верно, зачем я здесь?
– Вспоминай, пока можешь, – Левский-старший толкнул меня в спину и я увидел…
… рынок Каива. Ряды продуктовые, и мы с Даром. Мы тащим все, что плохо лежит. Мы гордимся украденной булкой или монетой. Я знаю, что это неправильно, нечестно. Я знаю, но… он мне говорит: бери. Больше возьмешь – молодцом будешь. Бери, нам выживать. Бери, банда похвалит. Бери… но я… сейчас я вижу продавца булочек, молодого парня, не старше меня сейчас, который не досчитался товара и вынужден доплатить из своих денег неостачу.
… пустынные улицы, где я раз за разом загадывал желание. Занесенная снегом площадь, где я пролил кровь на огонь. Только сейчас я видел иное. Я слышал голоса тех, кто сзади. Голоса Гончаров, ушедших навсегда. Голоса самого подпространства «Помочь или нет? Справится ли он? Достоин ли?» И мне становилось горько от того, что я… глупый мальчишка. Мир мне помог, поверил в меня, а я…
… разговор с Мастером. Свои резкие нотки в голосе. И его усталый, добродушный тон. «Будь терпеливее, Ромей. Будь терпеливее, мальчик». Сейчас, из-за грани бытия, мне было ослепительно больно от того, что я видел его боль, видел как он видел во мне – себя. Видел порывы и пытался меня уберечь. Видел себя, глупого порывистого мальчишку. Который зачем-то пытается что-то доказать.
… видел то, что не хотел видеть никогда – как отец кричит на мать, что не хотел детей, это случайность. Видел мать. Видел себя. Видел приют и усталых (а в детстве думал , что злых) взрослых… Им просто было одиноко. Всем.
И Гончарам, которые ушли,
– А вы почему здесь?
Левский-старший прищурлся.
– Это наша цена и наш выбор, малыш. Мы хотели создать что-то важное… а кто-то просто хотел создавать. Но непроявленное прекрасно и безжалостно, оно манит и не отпускает. Дает магию и берет плату авансом. Что возвращает нас к тебе. Зачем ты здесь?
Я смотрел и видел глупого мальчишку, валявшегося на полу мастерской. Увидел восходящее солнце и слышал шаги мастера, который решил встать пораньше. Мастера, который переживал за своего непутевого ученика. Увидел далеко, на другом конце города Эрика, который получил свое звание в прошлом году. Он мял кусок глины и вытягивал его в плоскость, он думал о моей непромокайке пытался создать что-то свое. Увидел девочку из кондитерской, которая всегда улыбалась, когда я покупал конфеты для Левского. Увидел Эмму, которая всегда обо мне заботилась.
– Я хотел найти ответ.. Свой, собственный
–. Ты все еще думаешь, что никому не нужен? – Вкрадчиво спросила Морейн. – Ты не один. А ответ найдет тебя сам, когда ты начнешь творить.
***
Я еле успел провести ножом по запястью и остановить кровь. В голове было то, что я видел. Всех людей в своей жизни и себя – со стороны. Было больно.
Кто говорил, что эйфория творчества прекрасна и захватывает? Кто говорил, что там хочется остаться, выпустив всю кровь в попытках создать небывалое?
– Ромей, что ты сделал? А ну в зеркало посмотри! Мастера было не обмануть. А я молчал, я все еще видел все со стороны. Я видел его беспокойство.
– Все в порядке, Мастер, – я встал, – правда, все в порядке. Смотрите, я не повзрослел. Не беспокойтесь. Все хорошо, правда.
– Мальчик, у тебя волосы седые! – Он протянул мне зеркало.
– Это не от возраста, Мастер. Там просто оказалось недостаточно хорошо.
Я не удержался и обнял его. Глупостей я не сделаю. Я ведь уже давно больше не одиночка.
А создать… да придумаю что-нибудь. Я ведь Гончар в конце концов. Я найду ответ.
Меня зовут Ромей, и мое сердце бьется.
Я – жив. Потому что там – недостаточно хорошо для меня. Потому что тот мир манит всех лишь потому, что их не устраивает этот. Я – первый, кто вернулся.
Если смог я, то сможешь и ты.
Вернись в реальность прямо сейчас, мой друг.
Закрой эту книгу и вернись в мир реальный. Я буду ждать тебя там.
Я – и все остальные тоже.
