Читать книгу: «Независимые», страница 6

С другого дерева мигнул маленький карманный фонарик.

Сегодня Дима попросил о помощи своего старого знакомого по прозвищу Лис, с которым познакомился давным-давно, ещё когда работал у Матвеича. Такую кличку парень получил за изворотливость и хитрющие глаза необычного рыжеватого оттенка. Настоящего имени того Дима не знал до сих пор, да оно ему как-то ни разу и не требовалось. Большинство сообщников знали Лиса именно по псевдониму, и под ним же он который месяц числился в розыске. Именно поэтому Дима обратился именно к нему – возможно, это было цинично, но завидев янтарноглазого на случайных записях, все тут же отвлеклись бы на его внезапное появление и не обратили никакого внимания на Вознесенского. Лис прекрасно знал, чем именно он рискует, но не возникал – ведь в случае успеха дела ему причиталась кругленькая сумма.

Дима тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и мигнул фонариком в ответ.

С того же дерева раздался короткий щелчок, и в следующий момент в особняке за забором разлетелось вдребезги одно окно.

За первым выстрелом немедленно последовал второй. Ещё одно стекло брызнуло хрустальным дождём, и Дима довольно усмехнулся. Он был уверен, что в доме никто не пострадает – специально дал сообщнику распоряжение стрелять по тем помещениям, где уж точно никого не окажется – кухня, запертая до торжественного дня, ряд других рабочих помещений и кабинет самого хозяина, в который никто бы не осмелился зайти во время его отсутствия.

Охранник возле калитки моментально всполошился, распахнул ворота и в растерянности замер, пытаясь понять, откуда стреляли. Но густая листва надёжно скрывала парней от постороннего взгляда, и мужчина, кажется, ничего не сообразил.

Из глубины дома донёсся протяжный крик, и Дима снова мигнул фонариком. Это был знак – камеры выведены из строя. Пора было начинать игру.

Вознесенский одним выверенным движением соскочил с ветки, бесшумно возникнув у охранника за спиной, и вырубил того одним мощным ударом в голову. Бедняга даже вскрикнуть не успел.

Тем временем другие охранники тоже почуяли неладное, и со стороны главных ворот к калитке побежало сразу трое верзил в чёрных одеждах.

Лис точно таким же гладким, кошачьим прыжком оказался на земле.

– Красиво ты его, – кивнул он на лежавшего охранника. – Чётко.

– Я, конечно, польщён, но сейчас не лучшее время для комплиментов, – Дима сжал зубы и принял боевую стойку. – Ну вот вообще не лучшее!

– Не будь таким занудой, – повёл тонкой золотистой бровью парень. – Это же легко…

И в следующий момент он кинулся вперёд, наперерез подбегавшим, и метнул в разбитое окно дома небольшой предмет.

Сквозь тёмный проём Дима увидел, как помещение комнаты заполнилось странного вида зеленоватым туманом, даже до калитки доносилась жуткая вонь.

– Где ты это взял, зараза?! – пробурчал Вознесенский, хотя отлично знал по прошлому опыту, что в широких карманах хитреца порой отыскивались самые неожиданные предметы… даже небольшая газовая бомба.

Сквозь передние двери начал с криком выбегать персонал, работающий над украшением дома. Оставшийся на посту охранник пытался остановить перепуганных людей (в основном это были женщины), но те будто не реагировали, жутко напуганные криком и звуками выстрелов.

Спустя пару секунд Лис, незаметно зажимая нос, запрыгнул в только что атакованное им окно, охранники рванули за ним, не замечая его движения. Но уже на подходах к окну их движения стали странно заторможенными, а затем все трое по очереди свалились на траву под окном – судя по всему, в газе содержалось сильное снотворное.

Дима, спохватившись, натянул на лицо воротник куртки, чтобы не дышать отравленным воздухом. С места напротив калитки ему хорошо было видно, что последний оставшийся охранник, который бросился на помощь товарищам, также упал на траву, сражённый сном. Столпившиеся во дворе перепуганные дизайнеры тоже стали оседать на землю один за другим.

А из соседнего окна выскочила Саша, целая и невредимая. На голове у неё был туго повязан платок Алёны, чтобы скрыть слишком заметный цвет волос. Да и вообще, в простых светлых джинсах и чёрной футболке девушку теперь запросто можно было спутать с кем-то из декораторов.

– Дима, – радостно и облегчённо воскликнула она и первым делом кинулась ему на шею. Вознесенский не менее радостно обнял её в ответ.

Отстранившись, Саша поправила рюкзачок за спиной, затем прикрыла нос и рот ладонью.

– Отлично сработано, – прошептала она. – Хорошо, что наш особняк стоит в отдалении от остальных зданий – вряд ли кто-то расслышал выстрелы…

Со стороны газона к ним метнулась ещё одна фигурка с растрёпанным пучком на голове – это была Алёна.

– Где Лис? – быстро осведомилась она.

– О, он теперь не скоро захочет выйти из дома, – Дима махнул рукой. – Я пообещал ему, что в награду за помощь он сможет унести отсюда всё, что пожелает.

– Ну а почему бы и нет? – рассмеялась Саша. – Камеры я взломала, охрана спит. А моему папаше будет урок – может, перестанет быть таким невыносимым…

– Бежим, – Алёна потянула обоих друзей за рукава. – А то что-то я неважно себя чувствую… Скорее всего, тоже снотворным надышалась.

– Идти сможешь? – Дима тревожно покосился на неё.

– Смогу, – успокоила его Алёна. – А теперь давайте убираться отсюда.

И все трое немедленно бросились бежать в сторону пустыря.

Влетев в квартиру и впустив туда же девушек, Дима торопливо запер за собой дверь.

Алёна, которая еле дотащилась до дома, мигом рухнула на диван и сладко засопела носом. Вознесенский бережно убрал выбившуюся прядь с её лица, накрыл одеялом и повернулся к Саше.

– И что ты теперь будешь делать? – тихо спросил он. – Я с радостью предоставлю тебе место здесь на первое время… но что будет потом? Твой отец вернётся уже завтра и тут же поднимет на уши весь город. Да и полиция дремать не будет, особенно когда вскроется вмешательство Лиса в это дело. Ты не сможешь долго прятаться здесь.

Саша ничего не ответила, лишь молча покосилась на дремлющую Алёну.

– С ней всё будет в порядке? – осведомилась Корнилова. – Этот придурок не использовал никаких отравляющих газов?

– Нет, что ты, обычное снотворное, – Дима осторожно развернул Алёну на бок и принялся расплетать её тугой пучок. – Он вор, а не убийца. Серьёзные отравления – это не его метод.

У Саши отчего-то захолонуло сердце, когда она взглянула на Вознесенского, бережно освобождавшего кудрявые волосы Алёны от резинок и шпилек. То, что он подумал даже о такой, казалось бы, совсем не близкой парням вещи – от тугой причёски утром будет болеть голова – глубоко тронуло её. Саша снова невольно вспомнила о своём отце – тот даже никогда не интересовался её самочувствием, не то что не заботился. И теперь она даже слегка завидовала подруге, о которой так заботился совершенно посторонний ей человек.

Разумеется, под «посторонним» Саша имела в виду «не родственник».

– Саш? – окликнул её Дима, вырывая из мрачных раздумий. – Так что ты будешь теперь делать?

Девушка вдруг почувствовала, как силы оставили её, и она безвольно опустилась на ближайший пыльный табурет.

– Я не знаю, – тихо призналась она. – Я уже ничего не знаю…

Дима тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Он прекрасно понимал, что сейчас чувствует девушка – слишком часто сам испытывал похожие эмоции. А потому прекрасно знал, что сейчас Сашу ни в коем случае нельзя жалеть, иначе она совсем расклеится. В её положении это было нежелательно и даже опасно.

– Я пойду постель тебе приготовлю, – произнёс он, поднимаясь. – Если Алёнка проснётся, скажи ей, чтобы в интернат сегодня не возвращалась, а оставалась ночевать тут. Мало ли, вдруг полиция решит туда зачем-то нагрянуть…

Саша потерянно кивнула.

Дима, поколебавшись, подошёл к её стулу, встал напротив и протянул руку, приглашая подняться, а затем неожиданно обнял – крепко, с чувством, вкладывая в этот жест такие необходимые сейчас Корниловой силы. Саша внезапно подумала, что так обнимал бы её родной брат… если бы когда-нибудь был.

– Спасибо тебе, – произнесла она хриплым от накативших слёз голосом, когда Вознесенский отстранился. – За всё спасибо.

Дима как-то подозрительно быстро моргнул, и Саша с удивлением заметила, что у него в глазах тоже стояли слёзы.

– Не за что, – произнёс он после непродолжительного молчания.

А затем развернулся и ушёл в свою комнату, оставив Корнилову в полном недоумении.

Часть 3

Стоял такой же поздний, пасмурный вечер, какой был совсем недавно – ещё в первый раз – когда Дима снова подошёл к дверям салона Весты.

С прошлого раза здесь совершенно ничего не изменилось – что, впрочем, было неудивительно. Всё ещё висел яркий рекламный плакат на видавшей виды деревянной двери кирпичного здания, и она точно так же скрипнула, когда Дима пинком распахнул её.

Если в прошлый раз парень чувствовал себя не очень-то уютно при входе сюда, то теперь он ничего не боялся, был уверен и спокоен. Теперь он точно знал, что хочет и должен сказать этой странной, словно не от мира сего, женщине, и как после этого поступать.

Веста поднялась из-за стола ему навстречу, словно желала в точности повторить все события той их, первой встречи. Даже одеяние на ней было точно такое же.

– Дмитрий, – коротко поприветствовала гадалка своего клиента. Изображая на лице недоумение, приподняла тонкую бровь. – Ты недоволен моей работой?

Вознесенский коротко помотал головой.

– Всё в порядке, – процедил он.

– Но если ты здесь, значит, не всё в порядке? – Веста упорно продолжала делать вид, что ничего не понимает.

Дима включил телефон и показал женщине её же сообщение.

– Зачем вам нужно, чтобы интернат сгорел? – глухо спросил он. – И почему это должен сделать именно я?

– Ты же прекрасно помнишь наши с тобой условия, – и глазом не моргнула Веста. – Никаких вопросов с твоей стороны. Я приказываю – ты выполняешь. И взамен получаешь необходимую помощь.

– Но я имею право знать! – возразил Дима, не позволяя себя сбить. – Это место имеет ко мне самое прямое отношение! К моим друзьям!

– А меня это не волнует. Ты сам согласился на сделку и теперь не имеешь оснований вообще что-то мне предъявлять. Ведь я держу своё слово, Дмитрий, как ты уже сам успел убедиться. А вот сдержишь ли ты своё?…

– Так ты отказываешься мне всё рассказать?! – вскипел парень, сам не заметив, как назвал гадалку на «ты».

– Думай как хочешь, – развела руками женщина. – Но я не стану ничего объяснять.

– Не станешь? – Дима сделал глубокий вдох, с трудом заставляя себя успокоиться. – Тогда я отказываюсь от сделки!

Веста даже не удивилась, словно ожидала такого исхода. Лишь презрительно усмехнулась:

– И что же заставило тебя принять такое решение?

– Обстоятельства! – с негодованием ответил парень. – Всё то, что мы… что я делал раньше, не приносило людям серьёзного вреда. Я всегда говорил, что между разбоем и убийством разница огромная… А теперь я должен устроить пожар?! И допустить, чтобы погибли люди? – Вознесенский перевёл дух и горячо закончил. – Мама бы этого не хотела. И в данном случае жизни воспитанников интерната для меня на первом месте!

– Твоя драгоценная Алёнушка для тебя на первом месте, – ехидно поправила его гадалка. – Что-то она тебе скажет, когда ты уничтожишь место, где она выросла?

– Не смей говорить об Алёне! – взорвался Дима. – Она здесь совершенно ни при чём.

– Ну да, ну да… – в до этого безразличных глазах старухи зажёгся какой-то недобрый, хищный огонёк. – Верь в это, мальчик. Но в глубине души ты знаешь правду… Её знаю и я, – она снова развела руками. – Вижу.

Она хрипло рассмеялась.

– Я ручаюсь, что никто не погибнет, – наконец выдавила Веста, просмеявшись. – Я обещаю тебе. Лично за этим прослежу.

– Нет, – упрямо повторил Дима. – Я сказал, что отказываюсь это делать. Я дал слово!

– Вот как, он ещё и слово дал, – фыркнула гадалка. – Прямо как перед первым своим визитом…

У Димы снова замерло сердце.

– Не повторяй прошлых ошибок, – мягко сказала ему Веста. – Тогда в твоих руках была жизнь матери. Сейчас – близкого друга. Скажи, как отреагирует Саша, когда узнает, что ты без её ведома отменил задание?

Вознесенский промолчал. Он впервые взглянул на ситуацию с такой стороны.

– Она же из дома ушла, – укоризненно продолжала женщина. – Ей идти больше некуда! Она ради тебя ввязалась в это дело… а ты снова обессмыслишь все её жертвы и старания.

Дима похолодел. В тот момент он особенно ненавидел Весту – за то, что она озвучивала именно те потаённые мысли и страхи, которые он упорно пытался игнорировать.

– Саша всё поймёт, – пробормотал он, отступая назад. – Она поймёт, как и в прошлый раз… А вы сами жгите здания, раз вам так это надо!

– Не будь дураком, Дмитрий, – вкрадчиво продолжала гадалка, делая шаг к нему. – Я же ради тебя стараюсь. Всего один шаг – и твоя мать будет здорова. И ты сможешь начать жить нормальной, полноценной жизнью…

– Я не буду этого делать, – убито повторил Дима, вслепую нащупывая дверную ручку. – Не буду!

Он распахнул дверь и быстрым шагом покинул здание, даже не обернувшись назад.

Веста довольно присвистнула ему вслед и сложила руки на груди. На её лице по-прежнему не отображалось никаких эмоций, казалось, гадалку даже повеселил произошедший неприятный разговор.

– Будешь, Дмитрий, – вздохнула она, запирая дверь. – Ещё как будешь.

Когда Саша проснулась, день был уже в разгаре – по ощущениям девушки, около двенадцати часов.

Потянувшись, девушка направилась в ванную комнату умываться. Вчера после возвращения из особняка Дима уступил ей свою комнату, а сам планировал разместиться на ночь на полу в гостиной. «Конечно, не хочет терять Алёну из виду», – по-доброму усмехнулась Саша.

Вчера она заснула сразу же, как только голова коснулась подушки, и постаралась выкинуть из головы все тревоги о завтрашнем дне. Около трёх часов ночи ей послышалось, будто кто-то открывает входную дверь, но, выглянув в полуоткрытую дверь, девушка отмела любые неприятные мысли – друзья мирно дремали на своих местах – Дима на полу, Алёна на диване.

Умывшись ледяной водой и тем самым прогнав остатки усталости, Саша заглянула на кухню и немедленно обнаружила там обоих ребят, причём они принарядились и выглядели в целом очень загадочно.

– Доброе утро, – зевнула Корнилова. – А что случилось?

Дима как раз натягивал пиджак, стоя лицом к окну. От внезапного звука он нервно обернулся и принял боевую стойку, при этом запутавшись в рукавах, но тут же расслабился.

– А, это ты, – облегчённо выдохнул он. – Как спалось?

– Отлично, спасибо… Дома я никогда так не высыпалась, – призналась девушка. – Алёна, доброе утро!

– Утро? – рассмеялась та, заканчивая раскладывать по шкафам свежевымытые тарелки – очевидно, от завтрака. – Скорее уж день! Я даже успела сгонять в интернат и переодеться!

Действительно, на девушке был простой сарафан в мелкий цветочек – ночью Саша видела на ней совсем другую одежду.

– А куда это вы такие красивые? – невинно поинтересовалась Корнилова. – Надеюсь, не в загс заявление подавать?

Дима послал в её сторону наполовину мрачный, наполовину смеющийся взгляд, а Алёна мигом превратилась в помидор.

– Нет, – наконец соизволил Вознесенский прояснить ситуацию. – Мы сейчас пойдём к маме в больницу. Она звонила с утра, ужасно соскучилась. И с Алёнкой хочет поближе познакомиться, – он хитро подмигнул девушке.

– Понятно, – вздохнула Саша. – Я бы очень хотела пойти вместе с вами. Жаль, что это невозможно.

– Нам тоже очень жаль, – призналась Алёна. – Но так будет лучше. По крайней мере, пока… Мы с Димой только что просмотрели выпуск утренних новостей, и там такое…

– И не говори, – подхватил парень и даже слегка поёжился. – Твой отец вернулся в город буквально пару часов назад. И он просто в бешенстве! Уже и в полицию обратился, и осветил это дело в прессе…

– Я-то думала, что у нас наконец начнутся спокойные времена, – вздохнула Алёна. – А на самом деле до них теперь как до Луны…

– Ничего, – успокоил её Дима. – Мы что-нибудь придумаем. И не из таких передряг выбирались!

Саша удивлённо приподняла брови. Прежний Дима обязательно бы сейчас начал ворчать, хмуриться и искать все возможные минусы в сложившейся ситуации.

– Кто ты и куда дел моего друга?! – воскликнула девушка и рассмеялась.

Дима и Алёна непонимающе переглянулись, насмешив Сашу ещё больше.

– В общем, сиди дома и жди нас, – Вознесенский счёл за лучшее сменить тему разговора. – Не открывай двери, окна, лишний раз не пользуйся электричеством… да ты и сама всё знаешь.

– Ладно, – смилостивилась Корнилова. – Я как раз рюкзак свой разберу. Раз уж я тут надолго…

– Ты не обижаешься? – тревожно спросила Алёна.

– Обижаюсь? – удивилась Саша. – Ты что, серьёзно? Я вообще не знаю, как благодарить вас, ребята, за то, что вы для меня сделали! Вы влезли в действительно крупные проблемы, не сравнимые с теми, что были раньше… Мой отец очень опасный человек и многое может. Но в этот раз у него ничего не получится, правда? – девушка сама не ожидала от себя такой пылкой речи. – Больше он не загонит меня в клетку. Благодаря вам, – Саша обняла обоих друзей разом. – Простите меня за все скандалы, что когда-то между нами происходили. И знайте, что если мне придётся чем-то пожертвовать ради нашего успеха на последнем задании… я сделаю это без колебаний.

Дима виновато покосился на Алёну, та ответила встревоженным взглядом.

– Саша, я как раз хотел поговорить с тобой об этом… – взволнованно начал парень. – В общем… задания не будет.

Саша почувствовала, как у неё замирает сердце.

– То есть как?..

– Его не будет, – обречённо повторил Дима. – Я сам этой ночью ходил к Весте и отказался от её дальнейшей помощи.

– Так вот что за шорох мерещился мне тогда… – потрясённо пробормотала Саша. – Но почему?!

– Ты знаешь, что нужно там сделать? – тихо спросила Алёна.

– Нет, – покачала головой Корнилова. – И что же?

Дима молча взял со стола свой телефон и показал ей входящее сообщение.

– Огонь. Интернат №13… – прочитала вслух Саша. – Это… Это то, о чём я думаю?

– Да, это наш интернат, – кивнула Алёна. – Веста требовала от Димы поджечь его.

– Конечно же, я отказался, – убито добавил Вознесенский и тяжело опустился на ближайший табурет. – Не хочу, чтобы по моей вине страдали те, кто этого не заслуживает.

Алёна немедленно подошла сзади, обняла его за шею, и морщинки вокруг глаз парня стали медленно разглаживаться.

Саша повернулась к окну, до неё начало доходить, что происходит.

– Я поняла, – произнесла она, вкладывая в эти слова куда больше смысла, чем хотела бы. – Не волнуйтесь, пожалуйста… Это твой выбор, Дима, и меня он никаким образом не касается.

Вознесенский помолчал.

– Ты имеешь право говорить, что думаешь, – наконец проговорил он. – Я пойму любую твою реакцию.

– Всё в порядке, – с нажимом повторила Саша. – Правда.

Она заставила себя улыбнуться.

– Ты всё сделал правильно, – мягко сказала Корнилова. – И спасибо ещё раз, что спасли меня.

– Но… – начала было Алёна.

Саша повернулась к стареньким стенным часам с треснувшим стеклом.

– Вы опаздываете, – улыбнулась она. – Уже через двадцать минут в больнице начнутся приёмные часы.

Дима понял намёк, и разговор был закончен.

Два дня прошли в огромном напряжении.

Дима и Саша почти не разговаривали, хотя сидели в одной квартире целыми часами. Девушка постоянно думала о сводках новостей, где только и говорилось о похищении наследницы бизнеса Корниловых из её собственного дома. По всем каналам транслировали общение журналистов с полицейскими, с работниками дома, с самим Валерием и даже с Леонидом, несостоявшимся Сашиным женихом.

Как и планировал Дима, об участии в этом деле Лиса известно стало моментально, а на него самого внимания даже не обратили. Правда, положение дел от этого лучше не становилось – ведь, как оказалось, троицу подростков засекли несколько дорожных камер, и полицейские уже вычислили район её местонахождения.

И до того бывшая мрачной, теперь квартира Вознесенских словно накрылась тёмной тучей, которую разбавляли лишь визиты Алёны. Она приходила сразу же, как только у неё заканчивались занятия, молча, без слов, улыбалась Саше, давая безмолвную поддержку, а затем брала Диму за руку и надолго уводила из квартиры, не сообщая, куда. Возвращался он уже поздним вечером, желал Корниловой спокойной ночи и удалялся в гостиную, где подолгу сидел возле окна, также не произнося ни слова.

А Саша думала.

Думала, что может сделать, чтобы разорвать наконец этот порочный круг бездействия.

И наконец в её голову пришла мысль, показавшаяся девушке единственно возможной и правильной.

Тем утром Дима возвращался от матери, из больницы. Та внезапно стала жаловаться на сильную усталость и тошноту, и парень стал догадываться, что всё это значит. Требовалось ещё раз пойти к Весте и популярно ей всё объяснить.

Поднявшись по лестнице на свой этаж, Дима почувствовал, как у него внутри всё перевернулось.

Потому что на лестничной клетке, прямо перед его квартирой, стояли трое здоровенных полицейских. Все они были вооружены – намётанным глазом Вознесенский тут же определил, где у кого спрятаны пистолеты.

Парень глубоко вдохнул и вышел на свет, стараясь сохранять на лице невозмутимость и спокойствие.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он, невинными глазами косясь на служителей закона. – Что-то случилось?

– Ты из этой квартиры? – один из нежданных гостей смерил его хмурым взглядом.

– Да, я живу в этом доме, – кивнул Дима. – Моя фамилия Вознесенский.

Кажется, полицейскому понравилась его вежливость – тон голоса заметно потеплел.

– Новости смотришь? – осведомился он. – Слыхал о пропаже дочки бизнесмена Корнилова?

– Слышал, конечно, – живо отозвался Дима, бешено соображая, что делать. – Кто же об этом не слышал? Весь город говорит…

– Так вот, есть точные сведения, что спрятана она где-то в этом районе, – продолжил словоохотливый мужчина. – Так что открывай нам дверь, пацан, будем обыск проводить.

– С какой это стати? – у Димы упало сердце. Сейчас они войдут в дом, обнаружат Сашку и… – У вас есть полагающиеся документы?

– Один живёшь? – вмешался другой полицейский, сочтя за лучшее проигнорировать заданный вопрос.

– Теперь один, – опустил голову парень. – Документы-то у вас есть? Я кого попало в квартиру пустить не могу…

Третий полицейский, самый угрюмый, сунул ему под нос «корочки».

– Капитан Масленников, – буркнул мужчина. – Нашим людям дано распоряжение обыскать все квартиры в этом квартале. Так что открывай дверь поживее, нам ещё столько домов обойти надо!

Дима сделал несколько шагов к двери, как вдруг поскользнулся на каком-то окурке и с нарочито громким вскриком упал на пол. Оставалось надеяться, что Саша услышала и теперь успеет хоть что-то предпринять.

– Ты что, пацан, влюбился? – хохотнул первый полицейский. – Земля из-под ног уходит?

Он протянул Диме руку и рывком вздёрнул его на ноги.

– Открывай давай!

Дима вытащил из кармана ключи, готовый ко всему, и пропустил полицейских в квартиру. В коридоре он прикрыл глаза и прислонился к стене.

Незваные гости рассредоточились по помещениям.

«Неужели прямо сейчас всё и закончится?…» – пронеслось в его голове. – «Вот так глупо?»

– Собирайтесь, ребята, – крикнул Масленников из кухни. – Нет здесь никого!

Дима резко распахнул глаза и отскочил на середину коридора. Как это – нет?! Где эта неугомонная Корнилова?!

– Ты уж извини, пацан, – кивнул ему, выходя, словоохотливый полицейский. – Работа такая!

Заперев за ними дверь, Дима метнулся в свою комнату, распахнул все шкафы и ящики, заглянул даже под кровать – пусто… Ни самой Саши, ни её вещей, которые она разобрала всего пару дней назад, не было.

И что же она задумала на этот раз?!

– И где же она может быть? – ошеломлённо спросила Алёна, тоже заглянув во все углы и лично убедившись, что подруга исчезла.

– Не знаю, – Дима устало помассировал виски, откинувшись на спинку стула. – Я звонил ей, она не берёт трубку…Даже не представляю, куда она могла уйти!

– Ей и идти-то некуда… – ошеломлённо добавила девушка. – И что она планирует делать? Её же узнают и схватят в первом же людном месте!

– Я не знаю, – с нажимом повторил Дима. – Не знаю!

Он прикрыл глаза, взъерошил и без того растрёпанные волосы на затылке.

– Мне только что из больницы позвонили, – признался парень. – Маме становится хуже. Её постоянно мутит, и сердце учащённо бьётся…

– Думаешь, это всё Веста? – тихо спросила Алёна.

– Уверен, – Дима, нервно заламывая пальцы на руках, поднялся со стула и прошёлся по комнате. – Уж очень мне не понравился её взгляд во время нашего последнего разговора.

– Может, всё-таки не стоит с ней спорить? – робко начала девушка. – Меня с интернатом мало что связывает… И ты же знаешь, что я всегда поддержу тебя, правда?

– Конечно, знаю, – Дима развернулся к ней лицом, и даже в тусклом свете настольной лампы Алёна увидела, что глаза у него больные-больные. – А ещё я знаю, что Веста именно этого и добивается. Что я сломаюсь и приду просить у неё помощи… Нет. Не дождётся. Я дал слово – тебе, ей, матери… и в первую очередь самому себе. И на этот раз нарушать его не стану.

Саша зябко поёжилась от пронизывающего ночного ветерка, плотнее закутываясь в мешковатый коричневый пиджак, позаимствованный из гардероба Димы.

Девушка зорко оглядывалась по сторонам – в этом районе города ей бывать ещё не приходилось. Конечно, Корниловой случалось видеть местечки и похуже, но именно эта узкая улица, освещённая мутными уличными фонарями, вызывала у неё странный трепет.

Только что Саша, прикрыв лицо и волосы капюшоном толстовки, зашла в городской банк, где обналичила свой лицевой счёт, куда поступали все средства, добытые ею на «деле». Счёт был оформлен на чужое имя, и Саше хотелось верить, что отец о нём не подозревает.

Все деньги сейчас лежали во внутреннем кармане пиджака, ожидая своего часа. Саша осознавала, насколько опасную затею собирается воплотить в жизнь, и поэтому с каждым шагом всё боязливее оглядывалась по сторонам.

Девушке неожиданно вспомнился тот день много лет назад, когда она впервые поняла, что с Валерием Корниловым лучше не спорить.

Ей тогда было пять, и она часто разговаривала с маминым портретом.

Девочке было одиноко в огромном доме, без какой-либо компании, поэтому она развлекала себя как могла – игрушки и книги заменяли ей общество ребят. Отец, как и сейчас, с головой уходил в бизнес, поручая Сашу заботам работников дома и приходящим учителям (которые подозрительно быстро увольнялись, не находя общего языка с малышкой).

Саша постоянно думала о покойной матери, уверенная, что та никогда бы не заперла её одну в большой, пусть и очень красивой комнате – даже наедине с кучей дорогих игрушек. И каждый вечер перед сном она жаловалась ей на папу, просила прийти и поговорить с ним.

Однажды услышав этот монолог, Валерий Корнилов пришёл прямо-таки в космическую ярость, отобрал портрет Анжелики и заявил дочери, что если ещё хоть раз заметит что-то подобное, то она вообще никогда не выйдет из дома.

Саша испуганно расплакалась, но отец никак на это не отреагировал. Просто ушёл, пробурчав напоследок что-то явно нецензурное себе под нос.

Портрет он потом, правда, вернул, но с тех пор дочь общалась с покойной матерью только про себя, боясь мгновенно вспыхивающего родительского гнева.

Ну, до тех пор, пока не выросла и не испытала острой потребности в свободе.

И пусть её теперь искал весь город, пусть интервью с её отцом крутили по всем уличным экранам – Саша твёрдо была намерена довести дело до конца.

Тем более, на углу улочки она уже приметила нужное здание.

Была поздняя ночь, но Дима всё ещё не спал. Не мог.

Пару часов назад ему опять позвонил врач – маму снова перевели в интенсивную терапию. Состояние женщины стремительно ухудшалось, никто не мог понять, что происходит.

А только что он получил СМС от Весты.

«У тебя всё ещё есть шанс сделать правильный выбор,» – гласило сообщение.

Уже пять раз за прошедшую минуту Дима порывался встать, как и прежде, одеться в чёрное и выполнить наконец это злосчастное задание – но каждый раз мучительные мысли заставляли его бессильно опускаться на место.

Он не знал, что теперь делать. Снова навалилась куча проблем – исчезнувшая непонятно куда Сашка, ссора с гадалкой и бесконечная тревога за мать. Дима не сомневался в том, что сейчас поступает правильно, но… Слишком сложно. Сложно отпустить ситуацию и взглянуть на неё как бы со стороны, чтобы найти верный выход.

Из транса парня вывел новый звонок.

– Откачали врачи Марину, – даже не поздоровавшись, сообщила в трубку дежурная медсестра. – С ней всё будет хорошо. Должно быть, это от стресса…

Тут на фоне голоса женщины кто-то закричал, и она сбросила вызов.

Дима покачнулся, едва не свалившись на пол от облегчения. Буквально на автомате он принял очередной звонок – и похолодел.

Алёна, кажется, плакала. И помехи из трубки сильно напоминали треск пламени.

– Интернат горит… – пролепетала девушка.

Вознесенский уронил телефон, потрясённо взъерошил волосы на голове.

А затем кинулся к себе в комнату собираться, поскальзываясь на разбросанных по полу вещах. В голове стучала одна мысль: «Кто?!»

Уже через две минуты Дима выскочил из подъезда и рванул по тёмной улице в сторону интерната.

Запах гари он почувствовал ещё в трёх кварталах от нужного места, а ещё заметил в воздухе толстый столб дыма. Похоже, дело было плохо.

Дима удвоил скорость, изо всех сил отгоняя мысли о том, что он может не успеть. Ведь неизвестно, что там с Алёной. А что, если она… Нет, нет, нельзя о таком думать! Это ведь невозможно!

Задумавшись, Вознесенский на бегу едва не врезался в угол ближайшего здания, но вовремя выправился и перебежал дорогу на красный свет, даже не слыша ревущих ему вдогонку автомобильных сигналов. Бежать, бежать, бежать, не останавливаться. Вот что теперь главное.

Воспитанники интерната толпились возле распахнутых ворот в пижамах, испуганно переговариваясь и строя догадки, откуда взялся огонь посреди ночи. Воспитатели носились вокруг, то и дело набирая на мобильных телефонах какие-то номера – должно быть, вызывали пожарных.

Алёну Дима заметил почти сразу. Девушка прислонилась к толстому дереву неподалёку от ограды и плакала, уткнувшись лицом в ладони. Другие ребята странно на неё косились, но Панкратова не обращала на них никакого внимания.

Дима с силой оторвал её от дерева и крепко обнял. Алёна даже не подняла головы.

– Зачем? – только и спросила она между всхлипываниями.

– Что? – не понял Вознесенский.

– Зачем ты это сделал?! – Алёна подняла полные слёз глаза на горящий корпус.

– Ты думаешь… – опешил Дима, но тут же рывком вернул её в свои объятия. – Это не я сделал, Алёна. Не я. Ты слышишь? Я весь день не выходил из дома!