Я еще помню свое ощущение от "Женщин Лазаря". Буквально выворачивающее душу. Каждый, кого встречаем в книге, разве плох? Но одних жизнь протаскивает через жизнь других, и тогда.... да, тогда это то, чего мы опасались бы встретить в своей жизни. Если любовь, то с драмой. Если спокойное безмолвие, то с трагедией. Собственно, это то, с чего не сразу, но начнется "Сад".
Мы входим в жизнь четы Борятинских. Княгини и ее мужа. Я не просто в таком порядке их назвала, потому что именно жизнь княгини, Надежды Александровны нам предстанет в первую очередь. В какой-то момент застаем их в воронежской усадьбе, которую, как нам говорят, княгиня уже не пожелает покинуть. Но наряду с князьями, а у богатых свои причуды, и вот это вот точно, наряду с ними в воронежском поместье, в деревнях проживают крестьяне. Здесь мы услышим гневный голос личного доктора этого дома. Которому далеко не единожды был случай наблюдать, потому что к тому времени оставалось только печально наблюдать, как гибнут дети крестьян и особенно в младенчестве. И далеко не всегда от нужды. Иногда, вернее, чаще от невежества и дикости, грязи и тугих свивальников, ленности самих крестьян, отсутствия воздуха и того, что крестьянка летом целый день на поле, а ребенка или покормить некому или кормят таким и в таких условиях...ох. А тема антисанитарии - вообще отдельная. Где-то как раз получается, что после или в процессе Крымских войн люди, на секундочку медики, наконец научились хотя бы обрабатывать руки раствором карболки, прежде чем приступать к больному. В Англии как раз в это же время Флоренс Найтингейл устраивает революцию в медицине и смежных областях, заставив поверить, что антисанитария - это бич раненых и больных, да и зачастую первопричина иных болезней. И надо слышать, как автор голосом Алексея Багдасарова буквально вопиет, пусть даже это вопль о нашем прошлом, которое мы в том или ином виде пытаемся забыть.
Возвращаясь к Борятинским, к событию, за счет которого вся их зрелая, размеренная жизнь, со взрослыми уже детьми, казалась пущенной псу под хвост. По крайней мере, поначалу так казалось княгине, ну а князю.. Когда нечаянно, а в таком возрасте это только нечаянно и может произойти, княгиня забеременела и в 44 года родила девочку, по пути, правда, чуть не кончившись, и в этого ребенка она вцепилась мертвой хваткой, позволяя ему все, свободу в первую очередь - не без усилий Мейзеля, семейного доктора, являющегося для Туси вторым, а наверное, даже и первым человеком. Ну и пусть детям полагалось лишь вести себя сообразно тому, что им позволялось, тем более в таких семьях и в те времена. Здесь Мейзель будет диктовать княгине, а не она ему, а это поздний ременок, и тут играют свои правила. Зато князю настолько чужд и непонятен оказался и энтузиазм княгини, и сам ребенок, который не заговорив в положенное время, окончательно отторгнул от себя своего отца, не пожелавшего даже в завещании упомянуть свою младшую дочь, своим появлением лишившую князя семьи, по большому счету. Так тоже бывает, когда женщина вся в ребенке и не замечает, как отдаляется муж, до которого уже и дела ей нет. Но и это только начало для княжны, в конце 19 века воспитывавшейся в столь свободном духе.
Но историей семьи Борятинских эта история не ограничивается. Через 17 лет в семье возникает Виктор Радович со своей историей, историей дружбы с юным Александром Ульяновым и историей своей семьи, в которой со смертью матери закончилась семья, оставив лишь отдельно сына и отца, каждого по отдельности. Писаный красавец Радович с гнилью в душе и его друг Александр, некрасивый внешне, но для которого некоторые вещи не подвергались сомнению, а другим, непозволительным для человека, в его душе не было места. Два человека, контрастно выделяющихся один на фоне другого, один со знаком минус, другой - со знаком плюс.
Но мы, наконец, узнаем и то, что старательно было уложено на самое дно души Мейзеля. Для этого надо вернуться на несколько десятков лет назад, в его 19 лет. 1831-й год, эпидемия холеры в России, страшная и дикая вкупе с холерными бунтами, когда самые буйные кричали, что "никакой холеры нет, врут лекари" (как это знакомо) и убивали врачей, громили больницы. Жуткое время, которое на молодом еще докторе, студенте, подающем надежды, отразилось тяжко, не оставив ему выбора.
Вот вроде все истории, замешанные вокруг этой семьи, интересные, со своими особенностями-изюминками, образуют вязкую и плотную историю, порой драматичную, порой парадоксальную, но для меня по большей части читабельную, но. Чего-то все же не хватило. Эти истории оказались отдельными историями, они не стали чем-то цельным, хотя и не оттолкнули, несмотря на моменты и обсценной лексики, и темы холеры и крестьянских болезней тоже подразумевают под собой то, что не всякая нервная системы перемелет. Зато язык хорош и время выбрано такое, иногда отсылающее, правда, к "Вишневому саду" Чехова.
Отзывы на книгу «Сад», страница 11