Читать книгу: «Королевство Cнов», страница 7

Серебряная кровь янтарь омывает

Совсем недавно

Две силы есть, что человека меняют с головы до пяток. Любовь – вечная спутница поэтов, и власть, которой проза уж слишком много романтизма прививает.

Король Джереми Светлейший познал за время своего правления обе эти силы на своей шкуре. Достроив государство Либертанту, обрёл любовь король в лице давнейшей знакомой, фрейлейн Белинды, что нашла его после долгих скитаний в страхе пред королём Дримхолда, Рэймондом. Ох, как же сильно поразил бывшего советника облик прелестной девы. Совсем не похожа была её красота на ту, что привлекала ранее Джереми в Гриелле. Она была не миловидной, не утончённой, а, что называется, роковой. Её черные длинные волосы и того же цвета глаза, преисполненные внутренним пламенем и жаждой жизни, покорили Джереми в одночасье.

Король Либертанты повелел сыграть свадьбу, а спустя год у них с королевой Белиндой родилась чудная дочка Кассандра так сильно похожая на своего отца. Души не чаял счастливый Джереми в своём маленьком чудном дитя, а мать Белинда меж тем не давала ребёнку вырасти избалованным. В строгости и покорности воспитывала королева свою дочь, учила её она манерам, грамоте, верховой езде и уважению к старшим, как по титулу, так и по возрасту.

Но вот прошли годы, Кассандра расцвела, как прелестный луговой цветок. А между тем война с Дримхолдом в речах совета Либертанты, где королева председателем была, всё более обсуждалась. И вот решилась Белинда предложить совету и мужу своему план, что без кровопролития способен привести к всеобщему миру. Династический брак между Дримхолдским принцем Иоганном и принцессой Либертанты, Кассандрой. Поддержали собравшиеся королеву и, хоть пытался король возражать – всё тщетно, ведь королева издавна уж более уважаема была народом, да и муж ей перечить не умел.

Так и решили. Долгие работы дипломатов с обеих сторон принесли свои плоды, и вот, забыв про старые обиды, короли Рэймонд и Джереми согласилась брак детей их заключить. В день, когда принц Иоганн становился совершеннолетним мужем, планировалось жениха с невестой познакомить, а после, неделей или же даже парой дней спустя, и церемонию сыграть.

Недооценили лишь все дипломаты и монархи младого парня Иоганна. Не знали они о жажде принца властвовать и воевать. И вот уж едут послы Дримхолда в Либертанту и слово молвят новоиспеченного короля Иоганна, что корону прямо с убитого им отца, себе на голову надел:

«Идёт его величество король Дримхолда, Иоганн Храбрейший на королевство Либертанта праведной войной! Но ты, король Джереми Светлейший, войны сей можешь избежать – коль хватит тебе сил забыть про гордость и истину признать, что ты предатель королевства Дримхолд. Однако король Иоганн справедлив и помилует тебя и всю семью твою, включая дочь, принцессу Кассандру, что в Дримхолде находится в плену, простит все прошлого грехи тебе, Храбрейший Иоганн, коль присягаешь ты истинному королю».

Долго думал Джереми, что ответить послам, и, скорее всего, он бы принял условия новоиспеченного монарха Дримхолда, если бы только не королева Белинда. Знала королева своего мужа прекрасно и смогла она надавить на слабости его. Спросила она короля, верит ли он в помилование, хочет ли он провести остаток жизни в темнице или же вовсе лишиться головы, ещё и обречь на смерть жену и дочь свою, уничтожив в одночасье всё, что он построил с неимоверным трудом. Сказала Белинда, что должен Джереми бороться, тем он и дочь свою спасёт, ведь пленница такого титула всегда будет веским аргументом в войне и никогда не умрёт от руки тюремщика, напротив, беречь её будут до самого конца войны, как ока зеницу. Внял, как всегда, король словам жены своей и ответил Дримхолдским послам отказом.

Так король поддался второй силе – власти. Убедила жена его, что, покуда власть королевская есть у него, в силах Джереми сам судьбу свою вершить, а, как только не станет власти, отдаст он это право другим.

И стало готовиться королевство к войне. Год прошёл, потом иной, соглядатае докладывали о том, как войско Дримхолдское возрастает день ото дня, что в рядах короля Иоганна помимо троллей, людей, гномов и гоблинов, страшные монстры пойдут на штурм Либертанты. А вот у самой янтарной короны дела с войсками шли плохи…

При короле Рэймонде Дримхолд был слаб, и на его фоне Либертанта была мощнейшей и непобедимой державой на острове. Если бы король Джереми был влечён милитаризмом и жаждой величья, уж явно бы Либертанта покорила б Дримхолд. Но при короле Иоганне слабая держава серебряного знамени вдруг резко изменилась и силой ныне явно обладала всю Либертанту сжечь в огне войны.

Джереми негодовал и ежедневно созывал собрания, дабы найти хоть тоненький росток надежды на победу. В совет короля, помимо Джереми и королевы Белинды, входили старые друзья государя: гном Грумди, воевода Либертантский и жена его, гоблинка Зиталла – королевский казначей. Никто не мог найти решения. Зиталла, хоть и ненавидела своего отца, гоблина, что в Дримхолде должность ту же, что и она, в Либертанте занимает, а всё же не могла не признать его гения – с деньгами у Королевства Дримхолд всё было в порядке. Воевода Грумди ежедневно проводил ученья и на собраниях рассказывал итоги: не сможет и при самом наилучшем среди всех исходе Либертанта уцелеть в грядущем бое. А королева Белинда всегда молчала, ведь знала, что именно с её подачи война сея была начата. Король, было, не замечал того ранее, но на одном из собраний вдруг разразился. Ясно выразился монарх, указав, кого стоит винить в беде, что на королевство Либертанта надвигается.

Зрел спор, что, как мы знаем, обычно норовит перескочить в скандал. И вот уж каждый член совета отнюдь не ищет победоносное решение, а промывает косточки друг другу. Дошло, в конечном счете, до того, что если б Джереми однажды не создал свободное от Дримхолда королевство Либертанта, то и не было бы бури ныне. И верно говорят, политика порою напрочь людей лишает разума.

И неизвестно, чем бы кончилась эта потасовка, если бы в дверь не вбежал солдат, охранявший вход в зал совета и не известил бы собравшихся о том, что некие путники из дальних земель юга просят аудиенции у короля.

Любопытно стало Джереми, кто ж в такое страшное и опасное время от дикого юга решится добраться на север, ради аудиенции с ним. Дозволил король.

В дверь вошли двое: старик в лохмотьях, не знакомый Джереми и человек в грязном, но безумно дорогом наряде из шёлка, коего король, напротив, отлично знал.

– Чего тебе нужно здесь?! – взорвался злостью монарх. – Да как ты смеешь, Мастер, после стольких лет…

– Не гневись, величество, – учтивым голосом попросил старик. – Тот Мастер, о котором говоришь ты, давно уж помер, а мой друг зовётся Шарлатаном.

– Ты не дерзи мне, старче, – сурово пригрозил Джереми. – Я знаю этого мерзавца, его огонь из глаз цвета аметиста, кафтан этот шёлком шитый и.… Ах, нет, трости златой не вижу в руках – видно пропил.

– Я что-то, величество, и не припомню, когда тебе насолил, – вдруг уверенно сказал Мастер. – Я вроде как помог тебе даже: дворец сей подарил, жизнь сохранил. Ты чего нос воротишь?! Не нравится – так я могу обратно все дары свои забрать.

– Ну… – умерил пыл король. – Я, верно, погорячился. Зачем пожаловали, господа?

– Вот так бы сразу, – радостно промолвил старик, после чего они с Мастером невозмутимо сели за стол совета, будто бы давно состояли в нём.

Потребовали путники накормить их с дороги и напоить и, хотя у членов совета возникали вопросы и негодования насчёт незваных гостей, король повелел дать путникам всё, что они потребуют – чувствовал Джереми, что эти двое и есть то самое единственное спасенье Либертанты.

– Так вот, Джереми, – наевшись досыта, сказал Мастер. – Мой друг, Малкольм, – чародей указал на старика, – Живёт давно и много знает, а, между прочим, ещё и со зверьём умеет говорить. Лестные жители передают, что бой грядёт меж Дримхолдом и Либертантой.

– Да любой человек на острове знает это, горе-интриган! – воскликнул Джереми.

– Обожди, – остепенил Джереми старик Малкольм. – С боем, король, мой друг-чародей поможет тебе. Магия тысячу воинов стоит.

– Без охоты, но помогу, – согласился чародей.

– Но ты взамен жизнь сохранишь молодому королю Иоганну, – сказал Малкольм.

– Исключено! – крикнула королева Белинда. – Мерзавец жизни не заслужил.

Вдруг повисла тишина, во время которой все собравшиеся презрительно смотрели на королеву. Кого-то возмущало её безрассудство, иных же неприятно удивила кровожадность Белинды.

– Даю слово, – согласился король, чем прервал эту долгую паузу. – Но зачем он вам?

– Ох, друг мой… – многозначительно протянул Малкольм. – Пока вы с Иоганном играете в войнушку, на Востоке собирается с силами великая тьма, что предвещает настоящий и действительно сокрушительный для всего королевства снов последний бой.

– Всё равно не понимаю, на что вам Иоганн, – ответил король.

Малкольм посовещался с Уильямом, после чего решился рассказать всё совету. Оказалось, что, сама того не ведая, фата Анарет совершила ужаснейшую ошибку и нажила великого врага. В те давние времена, когда Малкольм ещё был королём, Анарет прокляла принца тогдашнего королевства – сына Малкольма. Наследник был обращён в огнедышащего дракона, и Анарет была уверена, что Малкольм убьёт его. Однако отец признал в чудовище сына и, конечно же, сохранил ему жизнь. Возлилась тогда Анарет и прокляла всё королевство. А причина её злобы была в том, что дракон являлся самым сильным созданием солнца, можно сказать, носителем всей солнечной силы на земле королевства снов. И, когда король оставил в живых дракона, старшая дочь луны, Анарет, нажила себе страшнейшего врага.

И так было до тех пор, пока не подвернулся Анарет принц Иоганн, так жаждущий величия для своего королевства. Заключила она с ним сделку и умертвила его руками страшного зверя. Драконы ведь – создания, почти что неуязвимые – лишь во сне, отыскав их слабое место, смертный может погибель зверю принести. Вот только спят драконы очень чутко, и лишь их обоняние почует чужака, как сразу пробудится зверь и заживо сожрёт безумца, что решил к нему прийти – и даже фата Анарет участи ужасной бы не избежала. А вот Иоганн был другом южного дракона, и обоняние зверя давно привыкло к запаху принца – тому не составило труда пробраться в драконью пещеру и умертвить своего друга. Вот только не думал Иоганн, не знала до сего момента и Анарет, что солнечная сила, что была заключена в драконе, перейдет в убийцу его – принца. Так и получилось, что теперь принц Иоганн последний и, стало быть, сильнейший воин солнечного диска и только он отныне в силах будет фату Анарет убить.

Закончил Малкольм свой рассказ, все слушатели застыли в удивлении. Так фантастически и даже безумно звучали россказни старика для собравшихся в зале совета. Первой, кто решился подать звук, оказалась королева Белинда:

– Вы король? – спросила она.

– Это действительно единственное, что волнует тебя? – удивился чародей.

– Был королём, ваше величество, – ответил Малкольм.

– Соболезную утрате сына, – искренне произнесла гоблинка Зиталла.

– Благодарю, хотя, признаться, давно пора ему было найти покой.

– А откуда вы знаете всё это? – насторожился король Джереми.

– Звери, ваше величество, – ответил старик. – Звери много тайн хранят. Анарет, как и все фаты лунные, со зверьми общается, а те порою мне рассказывают и о секретах её, и о планах злодейских.

– Для чего же… – вдруг начал Грумди.

– Вот этого не знаю, – прервал его старик. – О конечной цели Анарет мы можем лишь догадываться, однако совершенно ясно, что хочет она уничтожить солнце, чтобы властвовать под вечным светом луны.

– Тогда мы действительно не можем допустить убийства Иоганна, – одобрительно сказал король.

– Как ни горестно признавать, но да, – согласилась королева Белинда.

– Что же, – улыбнувшись своей коронной лукавой улыбкой, промурлыкал чародей. – Стало быть, заключили сделку.

Так и решили они да стали готовиться к предстоящей атаке Дримхолдцев.

Малкольм, будучи в своё время умелым тактиком, выставил отряды стрелков в нужных местах на стенах. Грумди со своими гномами соорудил артиллерийские оружия и выставил их на башнях. Король занял своё место на центральном барбакане, готовясь руководить обороной. А чародей Уильям меж тем затерялся в рядах солдат на стенах да успокаивал свою тревожную душу дурманящими напитками.

Прогремели барабаны войны, и Дримхолдцы ринулись на крепостные стены Либертантского замка. Раздался залп орудий, и стрелы полетели по команде «пли». Словно манна небесная нашла на Либертанцев, ведь требуше и баллисты Дримхолдцев, словно нарочно направляли свои снаряды мимо крепостных стен, а летавшие над полем боя гарпии и нетопыри будто совершенно не замечали Либертанцев, напротив, бросались на ряды своих воинов. Обороняющиеся наблюдали, как ряд за рядом замертво ложатся войны Дримхолда, солдаты спотыкаются о трупы товарищей, топчут тех, кто не смог удержать равновесия, завязают в трясине из плоти людской, обагрённой кровью. Пошёл ливень, и воинам стало ещё труднее бежать, осадные башни кренились, великаны-огры топтали своих более мелких товарищей, а разъяренные пауки принимались бросаться на всё, что видят. Солдаты не успевали добежать до стен, как падали пронзённые стрелами Либертанцев. В рядах атакующих начинался настоящий хаос: было видно, как отряды левого фланга по неведомой причине, начинали бросаться на авангардных солдат, а арьергарды уже дрогнули и собирались покинуть поле битвы. Конечно, никто из наблюдающих сие действие не понимал, отчего король Иоганн так глупо руководил наступлением. Никто, кроме чародея Уильяма, ведь именно он вызвал ливень, внушил осадным инженерам Дримхолда неверные координаты для снарядов и поселил в нападающих солдатах страх да озлобленность на своих же товарищей. Это он, подвыпивший мастер-волшебник, возбудил в монстрах неумолимый голод до плоти людской и повелел зверям бросаться на смертных однополчан и пожирать их.

Но, как бы то ни было, одна из башен всё же успела добраться до центральной стены крепости, и воины Дримхолда схлестнулись в грозной схватке с обороняющимися. Все атакующие пустились одною толпою к осадной башне в желании поскорее забраться на стены – если не для битвы с Либертанцами, то хотя бы ради того, чтобы не умереть в хаосе, творившемся на поле перед замком.

Когда у башни собралось достаточное количество Дримхолдцев, так, что из-за давки вновь прибывшие не могли добраться до стены, чародей Уильям поджёг деревянную конструкцию осадного сооружения. С барбакана полилась горячая жижа, которая, подхватив огонь от башни, зажглась всепоглощающим огнём. Хор из криков предсмертной агонии Дримхолдцев оглушил Либертанцев. Было видно, как один из огров-великанов взбесился от огня и стал бросаться на всё, что видел, уничтожая каждым своим ударом целый ряд бежавших от стен Либертанты Дримхолдцев. Подожженные пауки стали носиться по полю брани, разнося пламя всё дальше в стан дримхолдцев. Летающие гарпии и нетопыри атакующих испугались огня и разлетелись кто куда, подальше от поля битвы. Атака захлебнулась. Однако король Иоганн не собирался сдаваться: его отряд из рыцарей и бронированных каменными доспехами троллей устремился к воротам Либертанты. Конечно, это был не тактический манёвр – это был последний отчаянный рывок навстречу храброй и безрассудной смерти.

Либертантский король повелел открыть врата барбакана и вывести в воротную арку строй пикинёров. Так ловко провернули всё обороняющиеся, что не успели рыцари и тролли остановиться, как все были насажены на пики.

Закончился бой – страшный и кровопролитный для Дримхолда, но вместе с тем победный для Либертанты. Не пострадали воины, что под янтарными знамёнами стояли и радостно воскликнули, наконец, осознав этот факт.

Нашли короля Иоганна с раной от пики, что пронзила его. Излечил чародей короля да в сон того погрузил. Слуги либертантские раненого воина отнесли в палаты лечебные, дабы отдохнул тот перед разговором, ему предстоящим.

А между делом король Джереми повелел вскопать могилы на поле бранном и в летописях королевства место это впредь именовать Грейвхолдским полем – могильником, что на веки вечные будет являться напоминанием всем жителям Снов Королевства о тех ужасе и горе, которые с собой несет война.

Прошли часы, и дождь утих. Король Иоганн проснулся в палате лечебной. Пришёл к нему чародей и рассказал всё, что утаила Анарет от короля. Рассказал Уильям, что король Рэймонд никогда бы не убил своих рыцарей, а, что до следов и повязки тролля Герхарда, оставленной, дескать, бывшим воеводой Дримхолда возле лагеря принца – так Анарет и не такие фокусы всегда умела вытворять. Поведал Мастер и о раскаянии отца Иоганна, Рэймонда, о том, что смерть его от рук сына была платой за последнюю сделку короля Всеизбра̀нного с фатой Анарет. Сделку, что заключил он с Анарет, дабы спасти честь своей жены, матери Иоганна – королевы Гриеллы.

Долго собирался с мыслями юный король, а, когда наконец осознал всё, понял, как же чудовищно он обманулся, как много дел наворотил ужасных, что Дримхолд обрекли на поражение и многих женщин оставили без сыновей, мужей и братьев. Заплакал король детским рёвом: в душе-то Иоганн всегда был парнем добрым, хоть и заблудшим, не мог парень смириться с последствиями своего поступка. Постарался Уильям успокоить короля, но без толку – ведь честный пред собою человек не даст кому-то обмануть его словами утешения. Тогда чародей предложил Иоганну искупить свой грех, ну или хотя бы попытаться сделать это. Король, не мешкая, дал согласие своё.

И отпустил Иоганн из замка своего принцессу Кассандру, возвращая её родителям. А после короли Дримхолда и Либертанты заключили вечный мир меж своими королевствами, что монархи закрепили брачным союзом между Иоганном и юной прелестной Кассандрой, которую король Дримхолда поклялся защищать до конца своей жизни, сил не щадя. И вместе стали королевства раны острова лечить, войною причиненные.

Лишь когда всё в королевстве снов, насколько было то возможно, встало на круги своя, старик Малкольм и Уильям созвали совет, куда помимо короля и королевы Либертанты, гнома Грумди и гоблинки Зиталлы позвали также и Дримхолдского монарха Иоганна.

Поведал Малкольм о том, что бой страшный на поле, которое ныне Грейвхолдским зовется, покажется мелочью по сравнению с тем, что предстоит всем жителем острова пережить. Но боя того, по словам Малкольма, избежать можно.

В вечном лесу, что от центра острова на восток растянулся, башня стоит, возведённая Анарет для дочери своей – той самой девочки, что родилась у неё от короля Джереми. Башня эта зовётся Гримгравской, а лес, что некогда людям служил, отныне есть мрачное царство Гримгравия – там правят бессмертные Бэнши и звери, чумой зараженные. Там свет солнца днём не увидишь и лёгкие воздухом не наполнишь, туда-то и нужно пробраться Иоганну, последнему носителю солнечного света на земле, и убить проклятую ведьму Анарет.

Но, дабы затея Малкольма в жизнь претворилась, решили все собравшиеся в совете дождаться боя злополучного с Гримгравией. Знал старик, что Анарет пошлёт своих воинов на штурм королевства Либертанта, а сама останется в башне с дочерью – так последние здоровые звери, что из лесу сбежали, поведали ему.

Вот так недавние враги, что ещё не до конца оправились от боя меж собой, объединились для подготовки к самому страшному роковому дню в истории острова. А Иоганн тем временем часами напролёт тренировался с воинами на арене учебной да знания впитывал о сущности фат – ведь бой, что предстоит королю Дримхолда, решит судьбу всех жителей Королевства Снов.

Скандал в Гримгравии

Совсем недавно

Солнечный свет для многих живых организмов силой является, что помогает им жить и расти. Однако есть те среди них, которые светом лунным питаются и иной жизни не знают, чем та, что проходит под сиянием луны.

Долго лелеяла фата-царица дочь свою, принцессу луны Айгерию. Под вечным светом бледноликой царицы небосвода растила Анарет наследницу в любви. Одаривала фата свою малышку заботой и учила Айгерию всему, что сама умела. Радовалась матушка, глядя на девочку, видела Анарет в дочери своей отражение, ведь точной копией матери была малютка. И чем старше становилась Айгерия, тем сильнее душа Анарет наполнялась счастьем.

Девочка была очень талантливой, умела она и петь на всех звериных языках и в колдовстве не уступала с малых лет любой из её нянек сестёр-Бэнши. Но, как и матушка, была Айгерия печальной, ведь лунные создания в грусти и слезах ищут свет, а не в праздных гулянках да в веселье людском.

Научила Анарет дочь с детства с опаской и неприязнью относиться к тем существам, что за лесом живут, ведь никогда им не принять радушно их с матушкой: для жителей за лесом Айгерия и Анарет – враги.

А посему Айгерия из башни, что выше всех на острове была, не выходила никогда. Однако одиночество девушке совершенно не претило. Напротив, Айгерия каждый момент своей жизни старалась тратить на постижение великой магии луны, на чтение книг, что знаний прошлого полны и на общение с матушкой своей, царицей Анарет.

Шли года, сменялись луны и судьбы людские. Лишь подросла принцесса, как Анарет ей рассказала замысел, что приведёт её и дочку к миру, где будут они счастливо жить, не боясь нападения от врагов залесных. И хоть молила Айгерия матушку не рисковать их безмятежным счастьем от жизни в башне лесной, Анарет была непреклонна.

Делать нечего: принцесса никогда бы не ослушалась свою матушку, а потому стала помогать ей замысел спасительный свершить. Вместе с сёстрами Бэнши заражала Айгерия зверей «бледной чумой» – болезнью, что подчиняла их разум воле королевы Анарет, а мёртвым принцесса новою жизнь давала да армию из них собирала под алые знамена Гримгравии.

И вот, долго ли, коротко ли – весь лес близ башни обратился в царство мрачное, где каждый житель верен был лунной короне, беспрекословно подчиняясь воле королевы Анарет и дочери её, принцессы Айгерии.

В один прекрасный день Айгерия пряталась от обжигающего света солнца в башне в ожидании своей матушки, которая отлучилась из Гримгравии по некоему важному делу. Анарет ворвалась в дверь башни и воскликнула: «Свершилось, дочь моя»!

– Что, матушка? – поинтересовалась Айгерия своим ласковым девичьим голосом.

– Вскоре армия наша пополнится, а враг страшнейший падёт! – восторженно крикнула Анарет, обнимая свою дочь.

– Мне приятна твоя радость, но я решительно не понимаю, что же вызвало её… – сказала Айгерия, высвобождаясь из объятий Анарет.

– Принц Иоганн умертвил дракона юга – носителя солнца, злейшего нашего врага. Теперь же Иоганн, король Дримхолдский, что со смертью отца власть получил, войною идёт на короля Либертанты! И вскоре убитых будет не счесть – мы их в солдат обратим своих и уничтожим врагов леса!

– Но, матушка… – вдруг поникла Айгерия. – Я не думала, что мы такими путями…

– По-другому никак, дочь моя! – суровым голосом, перебила принцессу, Анарет. – Наше счастье цену имеет, как чудо любое.

Айгерия, как и всегда, была не в силах перечить матери, ведь любила её и, хоть порой была против решений Анарет, всегда уважала их и принимала, как решения собственные.

– Что же мне делать? – спросила принцесса. – Как помочь тебе, матушка?

– Мы сделку с тобой заключим, дабы желание твоё мне силу придало, ведь, как знаешь ты, нам, фатам, для великих свершений требуется желание другого существа.

– И что же должна буду сделать я? – осторожно спросила Айгерия.

– Править, как настоящая королева! – воскликнула Анарет.

– Но, как же… – опешила принцесса. – Как же ты, матушка? Ты же королева, не хочешь ли ты сказать, что…

– Нет, дорогая, – перебила Анарет. – Не волнуйся – я не умру. Я должна буду возглавить легионы наши, дабы повергнуть весь свет во тьму лунную. А ты, моя наследница, примешь на это время бразды правления королевством Гримгравским!

– Да, хорошо, – неуверенно сказала принцесса. – Я хочу помочь тебе, матушка. Я буду править достойно и не подведу твоего доверия.

– Прекрасно, дочь моя, а сейчас отдыхай – у нас с тобой будет много работы отныне.

Передала Анарет корону свою дочери, а вместе с тем и силу носительницы лунного света, а главное – великую власть повелевать из башни всем мрачным лесом и королевством Гримгравия, всеми сёстрами Бэнши и каждым из лунных созданий острова.

Когда пришёл нужный час и мёртвых в Снов Королевстве стало больше, чем живых, Анарет простилась с дочерью и отправилась с мёртвыми легионами, что шли под алыми знаменами на земли живых войной. Так начался последний бой солнца и луны.

Айгерия же верой служила матери дома – в башне. Принцесса следила, чтобы чужаки не выбирались живыми из мрачного леса, а магия Плачущего Старца – того самого древа, что лунным созданиям силу даёт и вокруг которого была возведена башня, не угасла.

Шло время – принцесса потеряла его счёт. Айгерия не знала новости с полей и всё больше проводила время в одиночестве, забыв обо всём, кроме книг, что в башне хранились, и печальных песен лунных зверей под окнами твердыни Гримгравской.

Но однажды вдруг послышались принцессе крики сестёр Бэнши, что на первом этаже башни жили и стерегли Плачущего Старца. Спешно спустилась Айгерия вниз и обнаружила горстки пепла и обугленные тряпки, что остались после сестёр. Возле них стояли двое: рыцарь в доспехах из серебра и тот, что одет в фиолетовый наряд вельможи.

Опешила принцесса Айгерия, ведь недоумевала, как эти чужеземцы без её ведома пробрались в башню, как смогли они умертвить сестёр Бэнши одним махом. Не успела принцесса наложить чары, как человек в фиолетовом наряде крикнул: «Время платить за чудеса, Анарет!», после чего рыцарь в серебряных доспехах пронзил сердце принцессе Айгерии.

Встретила смерть принцесса Айгерия, дочь царицы фат лунных, Анарет, с достоинством и радостью, ведь прожила она прелестную жизнь вместе с матушкой своей и умерла ради их общего дела. Но лишь только закрыла глаза принцесса, погружаясь в вечный сон, как в тот же миг засох Плачущий Старец, и луна навсегда пропала с небосвода.