Читать книгу: «История Русской Церкви. В двух томах», страница 12

12 Еще прежде того, при блаженном князе Данииле, и, вероятно, не без помощи его, начат строением около 1296 года Богоявленский монастырь в Москве (История Российской Иерархии, III, с. 403).

13 Когда сын святого Даниила, Иоанн Калита, построил вблизи дворца своего в Кремле Спасский монастырь, то назначил туда архимандритом игумена Данииловской обители Иоанна, оставив за ним управление прежним его монастырем. Впоследствии монастырь блаженного князя Даниила оскудел и опустел; осталось только место, или сельцо, Даниловское с деревянною церковью. При великом князе Иоанне III Васильевиче, боярину, проезжавшему мимо того места, явился некто неизвестный и сказал ему: «Не бойся меня – я христианин и господин сего места: имя мое Даниил, князь Московский. Скажи от меня Иоанну: “Сам ты тешишь себя, а меня забыл; но не забыл меня Бог мой”». При сыне Иоанна, великом князе Василии, было новое знамение: боярин князь Василий Шуйский, оказавший неуважение к месту Даниловскому, был тут же наказан падением на землю, после чего раскаялся и часто приходил туда для пения панихид. Наконец, при царе Иоанне Грозном исцелился у гроба святого Даниила отрок, сын коломенского купца. После того учрежден ежегодный крестный ход к месту Даниловскому для совершения панихиды о почивающем там князе-праведнике. Тогда же и самый монастырь возобновлен царскою казною, и в нем построен каменный храм в честь Седми Соборов Вселенских. Мощи святого Даниила обретены нетленными и открыты в 1652 году. Соборный храм, воздвигнутый при Грозном-царе, разобран за ветхостию в 1729 году, причем мощи перенесены в новый собор, построенный над теплою Покровскою церковью.

14 Стена из плитняка, примыкающая к южной стороне Псковского кремля, доныне называется Довмонтовою стеной.

15 Святой князь Довмонт построил во Пскове в память побед своих два храма: святого Феодора Стратилата и великомученика Георгия. Оба эти храма давно уже не существуют. Предтеченский женский монастырь, основанный блаженной Евпраксиею, теткою святого Довмонта, получил от щедрости его разные угодья.

16 В это время сожжены немцами два монастыря: Снетогорский – в 4 верстах от Пскова на берегу реки Великой и Спасо-Мирожский – в Завеличье. В первом из них умерщвлен основатель его, преподобный игумен Иоасаф, а в последнем – преподобный игумен Василий, с многими черноризцами, нищими, женщинами и детьми. Мощи преподобного Иоасафа почивают под спудом в соборной церкви Снетогорского монастыря, а в особом ковчеге открыто хранятся две кости и глава его. Преподобный игумен Василий погребен в Мирожской обители, но место могилы его позабыто.

17 Благоверная княгиня-инокиня Марфа по кончине святого князя Довмонта постриглась в Предтеченской обители и преставилась там в 1300 году. Она погребена на южной стороне древнего Предтеченского храма и в рукописных святцах показана в числе святых: память ее местно чтится 6 ноября. На чудотворной Мирожской иконе, прославленной чудесами в 1567 году, представлены молящимися: по правую руку Богоматери – святой князь Довмонт, а по левую – блаженная княгиня Мария.

18 В 1374 году псковитяне построили храм во имя святого князя Довмонта.

19 Дубовая гробница, заключающая в себе мощи святого Довмонта, имеет вид высокого ящика самой простой работы, с изображением блаженного князя на верхней доске. Она перенесена (неизвестно когда) из нижней церкви в верхнюю и поставлена в приделе святого князя Всеволода, на южной стороне, у окна. В простенке близ гробницы стоит древняя икона святого Довмонта и висит знаменитый меч его – предмет особенного уважения псковитян, которые вручали его князьям, возводимым на княжение в соборном храме Святой Троицы. Этот меч, так же как и меч святого Всеволода-Гавриила, имеет форму креста, но он не так велик и отделка его не так изящна; оба они износятся в крестных ходах. Рисунок меча святого Довмонта в книге моей: «Святыни и древности Пскова». Служба блаженному князю Довмонту составлена в конце XVI века, после спасения Пскова от нашествия Батория.

Глава IV

Борьба между Тверью и Москвою. Страдальческая кончина великого князя Михаила Ярославича Тверского в Орде. Горестная судьба потомков его. Облегчение ига при великом княжении Иоанна Даниловича Калиты. Кончина блаженного митрополита Максима. Святой митрополит Петр. Возвышение Москвы. Смерть Иоанна Калиты

Как жизнь, так и кончина великого князя Андрея Александровича были несчастием для Русской земли. Явились два искателя великого княжения: князь Михаил Ярославич Тверской и князь Георгий Данилович Московский; первый из них имел более прав как внук Ярослава Всеволодовича и двоюродный дядя Георгия, следовательно – старейший в роде. Это по понятиям того времени казалось неоспоримым, и бояре великокняжеские, похоронив тело Андрея в Городце Волжском, спешили в Тверь поздравить Михаила с престолом Владимирским. Новгородцы также признали его своим князем, с условием, если хан утвердит за ним великое княжение. Тщетно блаженный митрополит Максим уговаривал Георгия не искать великого княжения и обещал ему именем вдовствующей княгини Ксении, матери Михаила, предоставить ему на выбор несколько городов в прибавок к Московской области. Дядя и племянник поехали судить к хану; началась продолжительная кровавая борьба между Москвою и Тверью.

Сначала Михаил превозмог соперника и приехал с ханскою грамотой во Владимир. Зная неуступчивость врага своего, он хотел смирить Георгия оружием и дважды приступал к Москве; но не мог взять ее. Это еще более усилило взаимную злобу, пагубную для обоих князей. Впрочем, летописцы оправдывают Михаила и винят князя Московского, который заслужил всеобщую ненависть гнусным злодейством: он велел зарезать Рязанского князя Константина, находившегося у него в плену.

Несколько лет Михаил властвовал спокойно и жил большею частию в Твери, управляя великим княжением и Новгородом чрез наместников. Между тем Георгий в Орде три года бил челом вельможам ордынским, дарил их и наконец умел снискать милость нового хана Узбека, который выдал за него замуж любимую сестру свою Кончаку, названную в крещении Агафиею, объявил его великим князем и дал ему войско. В сопровождении монголов и воеводы их Кавгадыя, Георгий возвратился в отечество и хотел немедленно завоевать Тверь.

Михаил отправил посольство к племяннику и велел сказать ему: «Будь великим князем, если так угодно царю; но оставь меня спокойно княжить в моем наследии; ступай во Владимир и отпусти войско». Георгий вместо ответа опустошал с татарами Тверскую область. Михаил призвал на совет епископа и бояр: «Судите меня с племянником, – говорил он, – не сам ли хан утвердил меня на великом княжении, а теперь отдал его Георгию? Я не спорю против воли ханской, а Георгий ищет головы моей, терзает наследственную мою область. Скажите, кто из нас виноват?» Епископ и бояре единогласно отвечали ему: «Ты прав, государь, пред лицом Божиим: возьми меч праведный и иди на врага; с тобою Бог и верные слуги, готовые умереть за доброго князя». – «Не за меня одного, – сказал Михаил, – но за множество людей невинных, лишаемых крова отеческого, свободы и жизни». Открылась кровопролитная битва, и Михаил обратил в бегство врагов своих, освободив множество тверитян, взятых в неволю татарами. Жена Георгия и Кавгадый попались в плен. Первая, к несчастью, вскоре умерла скоропостижно, и враги Михаиловы распустили слух, будто бы она отравлена ядом.

Не желая продолжать кровопролития, Михаил отпустил Кавгадыя с богатыми дарами к хану и предложил Георгию ехать с ним в Орду на суд. Уверенный в правоте своей, он не спешил и спокойно занимался в Твери делами правления. Между тем коварный племянник предупредил дядю и успел при помощи Кавгадыя очернить его перед Узбеком.

Наконец и Михаил собрался в Орду. Приняв благословение от епископа Варсонофия, помолившись и благословив детей, он отправился в путь. Благочестивая супруга, княгиня Анна, проводила его до берегов Нерли; там он исповедался пред духовником и открыл ему свою тайную мысль: «Я всегда любил отечество, но не мог прекратить наших злобных междоусобий; буду доволен, если хотя смерть моя успокоит землю Русскую».

Во Владимире, куда провожали Михаила два старших сына, Димитрий и Александр, посол ханский объявил ему гнев Узбека: сыновья умоляли отца не ездить в Орду, но послать их вместо себя, чтобы умилостивить хана. «Царь требует меня, а не вас, – отвечал Михаил, – за мое ослушание падет много голов христианских; тогда и я не избегну смерти; не лучше ли теперь положить душу за братию?» Он написал завещание, распределил уделы сыновьям, дал им отеческое наставление и отпустил их в Тверь.

Михаил нашел Узбека на берегу моря Сурожского (Азовского), при устьях Дона, вручил дары хану и шесть недель жил спокойно в Орде. Вдруг хан велел судить Михаила с Георгием. В числе судей были Кавгадый и вельможи ханские, подкупленные Московским князем. В первом заседании суда обвиняли Михаила в неисправном платеже дани; в этом он легко оправдался. Во второе заседание привели его уже скованным и объявили ему две новых вины, сказывая, что он обнажил меч на посла ханского и опоил ядом ордынскую царевну. «В битвах не узнают послов, – отвечал Михаил, – но я спас Кавгадыя и отпустил его с честью. В смерти Кончаки я невинен; как христианин, свидетельствуюсь Богом, что у меня и на мысли не было такого злодеяния». Судьи не слушали его, удалили от него верных его слуг и наложили ему на шею колодку.

Узбек ехал тогда на ловлю к берегам Терека. Вся Орда тронулась за ханом; вслед за нею повлекли и Михаила. Страдалец, обремененный цепями и тяжелою колодкой, терпел уничижение и муку с удивительною твердостью; спокойно готовясь к смерти, он несколько раз причащался Святых Тайн; проводил ночи в молитве и чтении Псалмов Давидовых, причем отрок княжеский держал книгу и перевертывал листы. Несколько раз верные слуги предлагали ему бегство, говоря, что кони и проводники готовы. Князь отвечал: «Не дай Бог и думать о том; спасусь сам, а народ мой подвергну беде; что же будет ждать меня там? Да будет воля Божия!»

Орда кочевала уже далеко за Тереком близ Дербента, когда Узбек утвердил смертный приговор Михаилу. Страдалец не ужаснулся смерти. Отслушав утреню (с ним были игумен и два священника), он благословил сына своего Константина (которого прислал перед собой в орду) и передал ему на словах все, что было в сердце его заветного, к супруге, детям и братьям. «Дайте мне теперь Псалтырь, – сказал он, – прискорбна душа моя до смерти!» Разогнув книгу, он прочел слова: «Сердце мое смятеся во мне, и боязнь смерти нападе на мя». Душа его невольно содрогнулась. Игумен сказал ему: в том же псалме написано – «возверзи на Господа печаль твою». Князь продолжал: «Кто даст ми криле, яко голубине, и полещу и почию?» Он закрыл книгу. В ставку вбежал один из отроков княжеских с лицом бледным, сказывая, что князь Георгий, Кавгадый и толпа народа приближаются к шатру. «Ведаю, для чего», – отвечал Михаил и поспешил отправить юного сына к супруге Узбека, надеясь, что она сбережет его.

Недалеко от шатра, на площади, остановились Георгий и Кавгадый, отрядив палачей на убийство. Всех людей княжеских разогнали: Михаил стоял один и молился. Убийцы повергли его на землю, мучили, били пятами; наконец один из них, по имени Романец (вероятно, отступник), вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Это было 22 ноября 1319 года. Тело святого страстотерпца лежало нагое, пока народ, по обычаю татарскому, грабил имущество князя. Кавгадый, свирепо взглянув на Георгия, сказал ему: «Он твой дядя; оставишь ли труп его на поругание?» Тогда Георгий приказал слуге покрыть тело¹.

Память Михаила была освящена для современников; великодушный в бедствиях, он заслужил славное имя «отечестволюбца». Все жалели его искренно, но всех более верные тверитяне. Он любил их, как отец, и возвеличил Тверское княжение. Святой Михаил отличался добродетелями семейными, нежною привязанностию к супруге², к детям и особенно к матери, умной и добродетельной Ксении, воспитавшей его в духе благочестия³.

Вскоре злодей Кавгадый погиб внезапно; чрез несколько лет Провидение наказало и коварную жестокость Георгия. В 1325 году Георгий встретил в Орде князя Димитрия, старшего сына святого Михаила. Пылкий юноша, носивший прозвание Грозные Очи, затрепетал от ужаса и гнева при виде убийцы отца и вонзил меч по рукоятку в грудь Георгия перед глазами хана. Георгий испустил дух, а Димитрий был казнен в орде. Великое княжение было предоставлено сначала Александру Михайловичу Тверскому и вскоре потом, когда он избил татар в Твери⁴, Иоанну Даниловичу Московскому.

Иоанн Данилович напоминал собою благочестивого родителя, святого князя Даниила, а не коварного брата своего Георгия. При нем, как выражаются летописцы, «мир и тишина воцарились в земле Русской». Монголы перестали наконец опустошать города и села и кровию бедных жителей орошать пепелища; христиане за 40 лет отдохнули от истомы и насилий. Узбек и его преемники, довольствуясь определенною данью, перестали посылать воевод своих на грабеж Русских уделов: они были заняты делами Востока и внутренними беспокойствами Орды. Еще отечество наше сетовало в уничижении; головы князей еще падали в Орде по мановению ханов. Но земледельцы могли уже спокойно трудиться на нивах, купцы – ездить с товарами из города в город, бояре – наслаждаться избытком.

Эта благословенная перемена ознаменовала возвышение Москвы, которая со времен Иоанна становится сердцем России, истинною матерью городов русских, заменяя собою древний первопрестольный Киев, который вместе с другими южными уделами почти в то же время перешел под власть язычника Гедимина⁵.

Мы видели, что прежние великие князья предпочитали свои наследственные уделы Владимиру, совершая в нем только обряд возведения на престол великокняжеский: Димитрий Александрович жил в Переяславле-Залесском, Михаил Ярославич – в Твери. По той же привязанности к родине Иоанн Данилович не захотел выехать из Москвы, тем более что там находилась уже и кафедра русской митрополии.

Блаженный митрополит Максим испытал много скорби во время своего архипастырства. Жизнь его была скитальческая: разъезжая по отдаленным епархиям своей паствы, он долго не мог найти себе постоянного места жительства. В Киеве нельзя было жить ему при непрестанных грабежах и насилиях татарских; а переселением на север он опасался оскорбить князей южных, и, сверх того, на севере непрочно было место престола великокняжеского: он был то во Владимире, то в Переяславле, то в Твери. Блаженный первосвятитель проливал теплые молитвы пред Богоматерью об указании ему воли Божией, и всеблагая Матерь страждущих утешила его своим явлением, в котором указала Максиму место успокоения во Владимире. Сюда переселился он в 1299 году и здесь преставился⁶. По кончине его южные князья обратились к Патриарху Константинопольскому с просьбою об учреждении особой митрополии для южных областей русских. Это поручение возложено было на игумена Ратского монастыря на Волыни Петра, о котором князья (тайно от него самого) писали к Патриарху, чтобы он рукоположил этого игумена на южную митрополию. Между тем явился соперник Петру: некто игумен Геронтий⁷ отправился в Царьград просить митрополии Русской лично для себя; но Промысл Божий устроил так, что смиренный Петр получил то, чего напрасно домогался властолюбивый Геронтий. Тот, кто ничего не искал для себя, поставлен в сан первосвятителя всех областей русских, потому что Геронтий, задержанный бурею, замедлил на дороге, а Патриарх не захотел разделить митрополии.

Великий во святителях, святой митрополит Петр⁸ с самой ранней юности был строгим подвижником благочестия. Двенадцати лет вступил он в монастырь и был образцом в исполнении послушаний монастырских и в подвигах молитвы и поста. Удостоенный сана пресвитерского, он начал учиться иконному писанию, потому что находил услаждение всегда взирать на святые изображения Господа Иисуса Христа, Пречистой Его Матери и святых угодников и, взирая на них, возноситься умом к самим изображаемым. Наконец, после многолетних иноческих подвигов, святой Петр сам основал монастырь на избранном им уединенном месте близ реки Рати, создал в нем церковь во имя Спасителя и, собрав немалое число братий, словом и делом поучал их жизни по Боге. Новое знание открыло в нем новые добродетели: он был кроток в назидании, безгневен в обличении согрешающих, щедр и милостив в призрении убогих; если не имел чего другого, то раздавал требующим свои иконы и отдавал свою власяницу.

Извлеченный из мирной обители на чреду первосвятительства (1308), святой Петр встретил немало огорчений. Он видел татарский набег в Брянске и сам принужден был искать безопасности в храме, был холодно принят князьями северными, которые не знали его, и, наконец, подвергся клевете, от которой должен был оправдываться на Соборе. Тверской епископ Андрей, сын Герденя, князя Литовского, тайно послал к Патриарху донос, в котором ложно возводил на митрополита какие-то тяжкие вины. Как человек легковерный и честолюбивый, он мог завидовать Петру и, епископствуя в той области, где жил великий князь, мог сам желать для себя митрополичьего престола.

Патриарх не поверил обвинению, но для исследования дела прислал одного из своих клириков, требуя оправдания. Созван был Собор в Переяславле-Залесском; прибыли епископы Ростовский и Тверской, знатнейшие игумены и пресвитеры. Из числа князей были Тверские – Димитрий и Александр Михайлович и Московский – Иоанн Данилович. Прочитан был присланный к Патриарху донос; он произвел сильное волнение в присутствовавших. Чтобы укротить смятение, невинный святитель, подобно святому Григорию Богослову, предложил: «Возлюбленные братия и чада о Христе! Я не лучше пророка Ионы. Если из-за меня такое великое волнение, извергните меня из среды своей». Наконец, истина восторжествовала; все пожелали узнать имя клеветника. Когда открылось, что это епископ Андрей, то все обратились против него с укоризною и посрамлением. Один только смиренный святитель Петр принял его под свою защиту и сказал ему слова любви: «Мир тебе, чадо. Не ты сие сотворил, но древний завистник рода человеческого, диавол. Отныне блюдись лжи, а прошедшее да простит тебе Господь»⁹.

Между тем, святому Петру готовился новый тяжкий подвиг: он должен был отправиться в Орду, чтобы получить от нового хана Узбека подтверждение прежних грамот, освобождающих духовенство от дани, и чтобы предупредить послов папы, которые могли испросить себе у хана вредные для Православия преимущества в южных областях Руси. Бог благословил путешествие святителя полным успехом, и святой Петр, принятый ханом с великими почестями, получил от него подтверждение всех прежних прав клира¹⁰.

Устроив таким образом внешние дела Церкви, он тем с большею ревностию заботился о внутреннем ее благосостоянии: объезжал епархии, не стесняясь ни болезнями телесными, ни преклонною старостию; поучал вверенное ему стадо словом¹¹ и примером, щедро благотворил бедным и обличал противников истины. К этому времени жизнеописатель святого Петра относит обличение и осуждение еретика Сеита¹².

Самым важным из дел великого святителя Петра было переселение его в Москву: он положил прочное основание мира и будущего величия России, когда перенес первосвятительскую кафедру из Владимира в Москву и принес с собою новой столице русской благословение Божие. Жизнеописатель святого Петра повествует, что в Москву привлекла его любовь к князю Иоанну Даниловичу, известному миролюбием, набожностию и щедростию к бедным. В 1325 году святой Петр был уже в Москве, где по его желанию происходила закладка храма в честь Успения Пресвятой Богородицы. Убеждая князя к сооружению этой соборной церкви, святой Петр пророчески говорил ему: «Если послушаешь меня, сын мой, то и сам прославишься с родом твоим паче иных князей, и град твой будет славен пред всеми градами русскими, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плещи врагов его, и прославится Бог в нем». Князь с усердием приступил к совершению дела богоугодного: быстро воздвигаемы были стены храма. Но еще скорее приближался к концу своему блаженный святитель. Он только успел заложить себе каменный гроб в новой церкви, но не освятил ее. Незадолго до блаженной кончины первосвятителя Петра князь Иоанн видел сон: представилась ему высокая гора и на вершине ее снег; но вдруг снег растаял и исчез. Рассказав об этом сновидении святителю, князь услышал от него такое объяснение: «Гора высокая – это ты, князь; а снег – это я, смиренный. Мне прежде тебя должно отойти из сей жизни в вечную»¹³. Вскоре после того святитель почувствовал приближение блаженной кончины. Князя Иоанна Даниловича тогда не было в Москве; святой Петр призвал к себе тысяцкого Протасия Вельяминова и сказал ему: «Чадо, я отхожу от жития сего; оставляю сыну моему, возлюбленному князю Ивану, милость, мир и благословение от Бога ему и семени его до века. За то, что сый мой успокоил меня в старости, воздаст ему Господь сторицею в мире сем и дарует ему живот вечный, и не оскудеют от семени его обладающие местом его, и память его прославится». После того святитель предоставил все свое стяжение на строение соборной церкви, простился со всеми, начал петь вечерню и во время пения, с молитвою на устах и с воздетыми к небу руками, преставился 21 декабря 1326 года. Мощи его положены были в гробнице, которую он себе приготовил; чудеса от мощей открылись при самом погребении и не прекращались после того¹⁴. Преемник святого Петра, митрополит Феогност, родом грек, прибыл из Царьграда в 1328 году.

Вскоре начало сбываться пророчество святителя. При любимом его князе Иоанне Москва стала возвышаться над старинными городами; первосвятители утвердились на кафедре Московской. Единодержавная власть великого князя Московского возрастала и усиливалась в потомстве Иоанна и облеклась наконец порфирою царскою. Верная Москва, с любовию почитая память первого своего святителя и сохраняя в первопрестольном храме своем нетленные его мощи как залог своего благоденствия, благоговейно соблюдала святые иконы, им написанные, панагию его и жезл пастырский¹⁵. Святая церковь взывает к святителю Петру устами благодарной его паствы: «Ты явился новым чудотворцем, богоносный Петр, подавая исцеления всем, притекающим к тебе с верою, и невидимо посещая людей Христовых; ты просвещаешь землю нашу, и мы единодушно взываем к тебе: радуйся, жилище света бесстрастного! Радуйся, прогонитель страстей темных! Радуйся, разрушивший козни демонов! Радуйся, возвеселивший лики ангельские! Радуйся, высота чистого боговедения! Радуйся, глубина смирения, омывающая болезни! Радуйся, пастырь и учитель земли Русской! Радуйся, возвеличивший державу князей наших! Радуйся, преславный источник чудотворений! Радуйся, утверждение града нашего! Светло ликуй, преславный град Москва, имея в себе святителя Петра – зарю солнечную, озаряющую чудесами всю землю Русскую: он врачует немощи и прогоняет недуги вопиющих ему: радуйся, Иерарх Бога Вышнего, чрез тебя посещающего паству твою»¹⁶.

После преставления святителя Петра великий князь Иоанн Данилович прожил еще несколько лет. По воле хана Узбека он должен был вместе с другими князьями ополчиться против псковитян, которые не хотели выдать Александра Тверского, между тем как хан требовал его к суду своему. Иоанн шел медленно, надеясь, что жители Пскова образумятся; наконец видя, что надобно сражаться или уступить, прибегнул к другому способу: избегая кровопролития бесполезного, он склонил митрополита Феогноста наложить клятву церковную на Александра и на всех псковитян, если они не покорятся. Тогда Александр созвал вече и, сказав: «Да не будет проклятие на друзьях и братьях моих ради меня», – удалился в Литву. Спустя несколько лет он сам добровольно решился ехать в Орду и явился к Узбеку. «Царь верховный, – сказал он хану, – я заслужил гнев твой: милуй меня или казни. Если помилуешь, прославлю Бога и твое великодушие. Если хочешь головы моей – вот она пред тобою!» Свирепый хан смягчился, взглянул на него милостиво и объявил, что «князь Александр смиренною мудростию спас себя от казни». Узбек возвратил Александру княжение Тверское.

Благоразумный Иоанн, видя, что все бедствия Русской земли произошли от несогласия и слабости князей, старался присвоить верховную власть над князьями удельными. Князья Рязанские повиновались ему беспрекословно; он выдал одну из дочерей своих за князя Ярославского, другую – за князя Ростовского, и предписывал законы зятьям своим в собственных их областях¹⁷. Оставался у него еще один непокорный соперник: возвратившись из орды и уверенный в милости ханской, мог ли Александр Тверской спокойно видеть враждебный род князей Московских на престоле великого княжения, мог ли не думать о мести? Но подозрительность Узбека предупредила новое столкновение Москвы с Тверью: слыша, что Александр собирает войско, хан вызвал его в орду и там велел умертвить его вместе с юным сыном Феодором; им отрубили головы и розняли по суставам¹⁸. Новые князья Тверские – Константин и Василий Михайловичи, младшие братья убитого Александра – не дерзали выходить из воли великого князя Московского; самый Новгород смирялся пред ним.

Пораженный внезапно тяжким недугом, достойный сын святого Даниила принял пострижение в схиму и скончался в летах зрелого мужества 31 марта 1340 года. Москвитяне проливали слезы, погребая тело его в соборе Архангельском (где с того времени стали погребаться все князья Московские)¹⁹, называли его «собирателем» земли Русской и государем-отцом. Князь Иоанн Данилович не любил проливать кровь в междоусобиях; освободив великое княжение от грабителей внешних и внутренних, он восстановил безопасность собственности и личную, был правосуден, набожен, усерден к построению храмов и весьма милостив к нищим; он всегда носил с собою калиту (мешок, наполненный деньгами для бедных), отчего и прозван Калитою²⁰, окружил свою столицу дубовыми стенами и возобновил сгоревший в его время Кремник, или Кремль. В духовном завещании (душевной грамоте) он разделил удел свой между сыновьями, а Москву предоставил им всем вместе. О городах великого княжения (Владимире, Переяславле, Костроме и проч.) в завещании не сказано ни слова. Иоанн мог располагать только своею отчиною, а назначение ему преемника зависело от хана.

Примечания

1 Георгий отправил тело святого Михаила в Москву. На пути, в торговом городе Маджараха, на реке Куме, купцы, знавшие лично Михаила, желали внести гроб в церковь, но бояре Георгиевы поставили его в хлеве. В Москве погребли тело в Кремлевской Спасской обители. По просьбе вдовы и сыновей убиенного Георгий согласился наконец отпустить драгоценные останки в Тверь. Вдовствующая княгиня Анна с сыновьями, духовенство и народ встретили гроб великого князя на берегу Волги. Сняв крышку гроба, они с несказанною радостию увидели целость мощей, неповрежденных ни дальним путем, ни пятимесячным лежанием в могиле. Святые мощи были преданы земле в соборном храме, а в 1765 году обретены нетленными и поставлены открыто в том же храме подле иконостаса, с правой стороны. Наружность святого князя Михаила по старинному подлиннику: волосы с проседью, борода густая, на голове шапка, в правой руке крест, в левой меч в ножнах (Буслаев. Очерки словесности и искусства. II, с. 357).

2 2 Блаженная княгиня Анна Дмитриевна, дочь князя Димитрия Борисовича Ростовского, сочеталась браком с князем Михаилом Ярославовичем в 1294 году. После страдальческой кончины супруга она приняла пострижение с именем Софии в Тверском Софийском монастыре и пребывала то в Твери, то в Кашине, уделе меньшего сына своего Василия, до блаженной своей кончины, последовавшей 2 сентября 1338 года. В XVII веке по воле царя Алексия и Патриарха Иоасафа мощи княгини-инокини, обретенные нетленными, перенесены митрополитом Ростовским Варлаамом из Кашинской Успенской церкви в соборный храм того же города. А в 1677 году по желанию царя Феодора Патриарх Иоаким посылал в Кашин духовных лиц для освидетельствования мощей и исследования записанных чудес; затем вместе с бывшими в Москве архиереями и другими властями сравнивал житие блаженной княгини, написанное дьячком Никифором Варлаамовым, с летописями и нашел много несогласий. Чудеса, приписанные к житию, оказались сомнительными, и самое нетление мощей и одежд при осмотре не подтвердилось. А потому присутствовавшие на Соборе святители решили отложить сопричисление блаженной Анны к лику святых «до подлинного извещения, егда аще впредь Бог объявит и утвердит». Вследствие того рака благоверной княгини запечатана, иконы ее, служба и житие отобраны и спрятаны архиепископом Тверским, пение молебнов воспрещено, храм, созданный во имя ее в Кашине, освящен вновь во имя Всех Святых. Соборное деяние о блаженной княгине Анне находится в Московской Синодальной библиотеке (Сборник N 684, л. 381–415). С того времени мощи почивают под спудом, а память благоверной княгини местно чтится 2 октября.

3 Княгиня Ксения, супруга князя Ярослава Ярославовича, была дочь какого-то новгородца Юрия Михайловича. А в жизни святого Михаила Тверского помещен рассказ, что отец его, Ярослав, ловя зверей на берегу Волги, близ села Едимонова, встретил красавицу Ксению, дочь причетника, и женился на ней, хотя она была уже невестою служившего при нем отрока Григория. Григорий после того удалился от света и основал близ Твери Отрочь монастырь (Карамзин, IV, прим. 118; История Российской Иерархии, V, с. 419). Ксения скончалась в 1312 году, приняв пострижение, и погребена в Тверском соборном храме. В ризнице этого собора хранится древний образ великого князя Михаила и блаженной матери его Ксении, которые представлены держащими в руках город (Тверь). Снимок с этого образа приложен к книге священника А. Соколова: «Святой князь Михаил Тверской. Тверь. 1864». Местные жители почитают память княгини Ксении как молитвенницы за родину.

4 В 1327 году посол и родственник ханский Шевкал явился в Тверь с многочисленными толпами грабителей. Разнесся слух, вероятно, ложный, что он хочет умертвить князя Александра Михайловича с братьями и обратить тверитян в магометанство. Александр, вооружив народ, напал на татар, перебил значительную часть войска Шевкала и сжег его самого с остатком дружины во дворце, где заперлись татары; хан послал Иоанна Московского с другими князьями для усмирения Александра, который должен был бежать и укрыться в Пскове.