Читать книгу: «Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023)», страница 10

Глубоко изучивший этот вопрос современный историк А. И. Сапожников внес интересные уточнения об этом бое. «В бою… при Вилленберге, – пишет он, – 25-й драгунский полк под командой полковника Филиппа Орнано, кузена Наполеона, понес самые значительные офицерские потери за весь период существования полка. Был убит лейтенант Ле Мутон де Буадефре, смертельно ранены су-лейтенанты Данмер-Клебрук, Терве, Нервезе, ранены капитан Галуа, су-лейтенанты Адам, Москье, де Бомон. В плену оказался лейтенант Марбёф³⁵⁵ и, возможно, еще два офицера. Платов утверждал, что полк «на прах истреблен», однако он все же продолжал службу и был расформирован только в 1814 году»³⁵⁶.

Тринадцатого марта отряд генерал-майора Н. В. Иловайского 5-го в составе четырех казачьих полков (Иловайского 5-го, Иловайского 10-го, Грекова 18-го и Карпова 1-го) атаковал противника у селения Малга. Здесь укрепился полк Я. М. Домбровского, прославившийся подвигами в Италии и на Рейне, и пятнадцать эскадронов из других полков. В результате многочасового боя у противника, как писал Платов в своем рапорте «из числа пятнадцати эскадронов малые только остатки могли спастись бегством», были «взяты в плен командир Домбровского полка полковник граф Стаковский, подполковник Пясецкий, ротмистр и подпоручик, товарищей³⁵⁷ сорок восемь и рядовых сто семьдесят человек»³⁵⁸. Заметной потерей у донцов была гибель в рукопашном бою с саблей в руке командира полка полковника Ивана Акимовича Карпова 1-го, убитого пулей навылет. Кроме полковника Карпова казаки потеряли убитыми капитана Дурняпина, урядников Каргопольского и Глазунова и семь казаков.

Всего за март казаки, кроме полковника Карпова 1-го, убитыми потеряли двух обер-офицеров, двух урядников и восемнадцать казаков; в мартовских боях было ранено три обер-офицера и столько же унтер-офицеров, пятьдесят восемь рядовых казаков³⁵⁹.

С переводом главной квартиры в селение Мильшевен, туда перешла часть Атаманского полка во главе с майором С. Ф. Балабиным, остальная его часть расположилась в Кукуксвальде. Полк Сулина 7-го был поставлен в Прейлове, между Пассенгеймом и Вартенбургом, полк Селиванова занял позиции в Крживоногах, Исаева 2-го – в Пассенгейме, Ефремова 3-го – в Симплатаме, отряд генерал-майора Иловайского 5-го расположился в Ортельсбурге и Шен-Демерау³⁶⁰. Они должны были «посылать ежедневно и в не обыкновенное время разъезды к рекам Омулеву и Алле, дабы открывать неприятеля и, беспокоя его тревогой, держать в непрерывном страхе, от чего он терял много людей и лошадей»³⁶¹.

Наступил апрель. Казаки Платова продолжали активно тревожить неприятеля мелкими нападениями, нервируя его и выводя из строя людей и лошадей. Первого апреля генерал-майор Иловайский 5-й с четырьмя казачьими полками принял бой в Ортельсбурге, который пытался отбить отряд французов, состоявший из кавалерии и пехоты с тремя орудиями. Атаковав противника с двух сторон, Иловайский выбил его из города, уничтожив двуз офицеров и 76 солдат.

В это же время казачий полк Исаева 2-го, располагавшийся в Пассенгейме, был атакован отрядом французов в двести человек пехоты и конницы. Притворно отступив, Исаев заманил противника в ловушку, где на французов набросились полк Иловайского 8-го и часть Атаманского полка. Обратив противника в бегство, казаки захватили в плен майора, трех обер-офицеров и 93 солдата³⁶².

Пятого числа в главную квартиру русской армии в Бартенштейн прибыли русский император Александр I и прусский король Фридрих-Вильгельм Ш. Не видя в себе таланта полководца и помятуя об Аустерлицком поражении, Александр I приказом по армии всю полноту власти отдал в руки главнокомандующего Беннигсена. К вечеру того же дня в окрестности соседнего городка Шипенбейля прибыла 1-я гвардейская дивизия, в составе которой находился лейб-гвардии казачий полк под командованием полковника П. А. Чернозубова 5-го.

Тринадцатого апреля атаман Платов получил императорский рескрипт о пожаловании ему знаков ордена Святого Александра Невского с алмазами стоимостью в 9700 рублей³⁶³. В рескрипте было написано: «Знаменитые подвиги ваши и пламенная ревность к службе, оказанные вами особенно против фанцузских войск в нынешнюю кампанию, в течение которой вы с самого сражения при Прейсиш-Эйлау, предводительствуя казачьими полками, денно и нощно беспокоили неприятеля, находились повсюду сами и благоразумной всегда предприимчивостью делали на него нападения; истребляли его и взяли в плен более четырех тысяч человек, таковые подвиги обращают особенное наше внимание»³⁶⁴. Матвей Иванович, зная, что Беннигсен представлял его к ордену Святого Георгия 2-й степени, был недоволен этой, столь ценной наградой. В письме своему доброму знакомцу графу Х. А. Ливену обиженный атаман писал: «Для собственного вашего знания откровенно донесу: мне известно представление главнокомандующего, чего я заслуживал и не сумневался, ибо есть примеры и милость Императорская изливалась и важнейшими награждениями в один раз по два, а тела тех с моими равняться не могут; неприятель наш в том чувствует, сколько он расстроен от казачьих полков, потеряв всю свою кавалерию, разве та осталась, которую я и с Донским Войском не видал, потеряли также полки неприятельские и пехотные от боя нашего, словом сказать, избита у неприятеля в три месяца гордость и дерзость, и помышляю я так, что труды мои, которые я приумножил от самого Прейсиш-Эйлауского дела до сего времени, Государю Императору известны, а именно: был я на снегу, не знал квартиры по обстоятельствам тогдашним более двух месяцев; в 9 дней, от 29 января по 8-е февраля, под Людосфальдом (Людвигсвальдом. – М. А.) сокрушил весь неприятельский авангард, который, не вытерпя от меня в те дни поражений денных и нощных, сверх того, всему их дерзкому неприятельскому войску тревог, отретировался он назад – я его один с Войском Донским преследовал боем до Прейсиш-Эйлау, где отбил у него наших раненых более тысячи человек; а потом вся неприятельская гордая и дерзкая армия ретировалась к Ламздорфу (возможно, к Ландсбергу. – М. А.), я за нею в ночь, где они по всей дороге в палубах своих бросили множество раненых своих; пред Ламздорфом 9-го числа ввечеру сражался с неприятельским аръергардом; не дав им в местечке остановиться, я отбил наших пленных пехотных полков более двухсот человек и их дерзких французов раненых офицеров и рядовых более трехсот человек; пошел за ними следом, не отставая на один час без роздыху до самого Гутштадта, и, сколько это было дней, не упомню, ибо тогда и пищи не имел у себя; сколько побито в то время их дерзких французов и сколько раз дрался я с ними, по чести, также не упомню, да и не было времени примечать. А только знаю то, что в те дни в преследовании офицеров взято в плен более ста человек; унтер-офицеров, барабанщиков и рядовых более трех тысяч человек и одну 12-ти фун. пушку, а под Людосфальдом – орел; кроме того, что под Людосфальдом прежде и опосля на другой уже марта месяца троекратно под Ортельсбургом, где истреблен весь полк 25-й драгунский и других их полков эскадроны; при Рудах, Котах и Далах полк Думбровского также на прах истреблен и других полков многие эскадроны и колонны пехотные, доказательством пленных оных полков и команд штаб и обер-офицеры со многими рядовыми покажут мое им угощение. Сколько же всех чрез все время мною доставлено пленных, право счет потерял, – главнокомандующий о сем известен, а я только знаю, что затруднительно мне было для препровождения их казаков от полков отделять до главной квартиры. Потом донесу вам мое сокрушение: если вся моя усердность с войском Донским еще неизвестна, скромность моя долго удерживала говорить, кто его, неприятеля, довел до такой крайности в рассуждении его расстройки денно и нощно, кто с ним сражался после Прейсиш-Эйлауского дела более десяти раз, кроме мелких дел. Неприятель это знает, и чувствует, и скажет истину, а потом Европа будет известна. В прекращение моего сокрушения донесу, что чево я боюсь, если мои подчиненные, рекомендованные, не удостоятся получить Императорского награждения, начиная от генерал-майора Иловайского 5-го до хорунжего чину, совершенно потеряют доверенность, и упадет в них тот дух, который в них вложен, и делали они такие и небывалые еще дела сверх присяги и должности их. Кавалерию неприятельскую пренебрегали и в пехоту много вревывались и разбивали, – что еще больше делать, скажите, пожалуй, когда это бывало?»³⁶⁵ Обиженный Платов не стал носить алмазные знаки ордена Александра Невского на мундире, а отправил алмазы в Новочеркасск своим четырем дочерям на серьги³⁶⁶. А желаемый орден Святого Георгия 2-й степени Матвей Иванович получит в конце ноября этого же, 1807-го, года.

Двадцать первого апреля крупные отряды противника, базировавшиеся в Вилленберге, Валендорфе, Малге и Омулев-Офене, на рассвете разными дорогами выступили к Ортельсбургу и Пассенгейму. Получив от Иловайского 5-го сведения о движении крупных сил из корпуса генерала Зайончика к Пассенгейму, атаман Платов направил ему в помощь полки Атаманский, Иловайского 8-го и три эскадрона павлоградских гусар под командой полковника барона Розена 1-го. Сам атаман с оставшимися силами своего корпуса, при двух орудиях, закрепился впереди Пассенгей-ма, на горе, по дороге к селению Ваплиц. Казачьи полки Ефремова 3-го и Селиванова были направлены вправо от Пассенгейма для наблюдения за дорогами к Алленштейну, откуда также мог появиться неприятель. В результате боя противник был остановлен и отогнан за Едвабно, потеряв убитыми до двухсот человек и пленными офицера и тринадцать рядовых.

Собрав свои силы в Пассенгейме, атаман Платов в полночь тридцатого апреля двинулся к Малге, стараясь выманить противника на левый берег реки Омулев. Его корпус состоял из Атаманского, Иловайского 8-го и Ефремова 3-го казачьих полков, трех эскадронов Павлоградского гусарского полка во главе с майором Игельстромом, и батальона Первого егерского полка под командой барона Розена 2-го. Утром, у Алленштейна, к Платову присоединился казачий отряд генерал-майора П. Д. Иловайского 2-го.

Подойдя к Алленштейну, Платов увидел французскую пехоту с пятью пушками, укрепившуюся перед городом. Приказав атаковать противника, атаман на виду неприятеля послал несколько партий казаков для поиска переправ через реку Алле. Спешившиеся гусары, егеря и казаки заняли высоты перед городом и вдоль дороги от Пассенгейма и открыли огонь по французам, выдвинувшимся перед форштадтом. Неприятельские стрелки отступили в город.

В этот момент Платов получил известия от разведки, что из лагерей, расположенных по левобережью Алле у Альтгофа и Ликузена, выдвинулись четыре колонны пехоты с артиллерией из корпуса маршала Даву, подкрепленные кавалерией. Подойдя к Алленштейну, французы заняли позиции перед выходами из города, поставив на возвышенностях батареи. Платов приказ своим артиллеристам занять холм, расположенный напротив правого фланга врага, и открыть огонь по французской пехоте. Удачными залпами четырех орудий Донской артиллерии казаки заставили одну французскую колонну укрыться в лощине, накрыв очередными залпами два сарая с неприятельской пехотой³⁶⁷.

В десять часов утра на подкрепление корпусу Платова прибыли два батальона генерал-майора Кнорринга с восемью орудиями. Бой за Алленштейн разгорелся с новой силой и продолжался до семи часов вечера. Огнем своей артиллерии Платову удалось накрыть часовню, в которой укрылось множество французов. Оставив на ночь на высотах у Алленштейна три сотни казаков для наблюдения и «частой тревоги неприятеля», Платов с корпусом вернулся в Пассенгейм. По данным беженцев из Алленштейна, французы потеряли во время боев за этот город «убитыми одного полковника и десять офицеров, нижних чинов с ранеными до пятисот человек»³⁶⁸.

Главнокомандующий армии Беннигсен, приславший Платову сто знаков отличия Военного ордена для награждения отличившихся казаков, писал об этом периоде военных действий: «Генерал Платов по-прежнему продолжал тревожить неприятеля днем и ночью небольшими казачьи отрядами, в особенности – на речке Омулеве. Казаки нападали то на один, то на другой из неприятельских постов и всякий раз захватывали пленных. Неприятель до крайности утомленный такими постоянными и внезапными нападениями, начал сооружать земляные укрепления во всех местах, где только представлялось возможным переправиться чрез реку»³⁶⁹.

Высоко оценил действия казаков Платова генерал Н. Н. Раевский, писавший в Петербург графу А. Н. Самойлову: «Платов делал чудеса и теперь всякий день приводит пленных»³⁷⁰.

Сам же Платов, явно преувеличивая успехи своих казаков в борьбе с французами, писал императрице Марии Федоровне в Петербург: «Гордость, а больше дерзость французов выбита из головы их. Доведены они до изнурения. Кавалерия их дерзкая донскими казаками вся истреблена, а пехоты они потеряли много и много. Сидят они теперь кроме Данцига против нас как мыши в норах, так и они за реками Алле и Омулеею оборонительно в окопах, где я с ними 30 апреля при Рудах и Малге, а 1-го мая под Алленштейном делал дела, слава Богу, удачно»³⁷¹.

Тем временем Наполеон решил, что приспело время открыть активные боевые действия против русских дивизий. Всю зиму он собирал и обучал войска, и вот теперь в его руках находилось 220 тысяч бойцов. В занятой французами Пруссии стояло еще примерно 170 тысяч солдат и офицеров. Ценой огромных усилий Наполеону удалось наладить снабжение такой огромной армии продовольствием и провиантом.

Русская армия, хотя и пополнилась за зиму новыми отрядами, была снабжена значительно хуже, чем армия противника. Но и в этом состоянии она горела желанием сразиться с дивизиями Наполеона. Главнокомандующий армии Беннигсен планировал начало решительного наступления на самый конец мая, но уже в двадцатых числах этого месяца, поторапливаемый императором Александром Первым, он начал движение на корпус маршала Нея, стоявшего у Гутштадта впереди главных сил французской армии. Двадцать третьего мая русская армия подошла сюда. Корпус Платова в это время находился в районе Берфрида. Исполняя приказ Беннигсена, атаман оставил в городе Ортельсбург казачий полк генерал-майора В. Т. Денисова 7-го, а в Пассенгейме – полк войскового старшины В. А. Сысоева 3-го. В их задачу входило «делать частые разъезды к стороне неприятеля, беспокоить и наблюдать его движение и маскировать выступление корпуса… Платова из окрестностей Пассенгейма». Свой корпус атаман разделил на четыре отряда. Первый отряд составил Атаманский полк с частями авангарда под общим командованием сенатора, графа Строганова. Во второй отряд под командованием генерал-майора Чаплица вошли Павлоградский гусарский полк, егерский полк, две роты стрелков и две роты Донской артиллерии по шесть орудий в каждой. Третий отряд, состоявший из казачьих полков С. Д. Иловайского 8-го, В. И. Ефремова 3-го и С. С. Сулина 7-го, возглавил генерал-майор А. К. Денисов 6-й, прибывший в действуюшую армию в апреле. Во главе четвертого отряда, состоявшего из полков Н. В. Иловайского 5-го, Т. Д. Грекова 18-го и О. В. Иловайского 10-го, возглавил генерал-майор Н. В. Иловайский 5-й³⁷².

24 мая Платов, получив накануне приказ главнокомандующего русской армией, переправился через реку Алле между Гутштадтом и Алленштейном с целью препятствовать соединению корпусов маршалов Даву и Нея, а частью своих сил действовать в тылу неприятеля. Первым через реку переправился отряд генерал-майора Иловайского 5-го, сбил французские посты, облегчив переправу Атаманскому полку. Отряд генерал-майора Денисова 6-го, преодолев сопротивление французов, засевших на левом берегу Алле в окопах, также перебрался на левобережье Алле, двинувшись в сторону Гутштадта. У деревни Розенгарт Денисов столкнулся с крупными силами кавалерии французов, которую атаковал силами трех казачьих полков. Неприятель, которого казаки, опрокинув после непродолжительно схватки, гнали до окопов пехоты, потерял «убитыми множество, в плен взяты один генерал, который вскоре …от ран и умер³⁷³, полковник один, майоров два, нижних чинов восемьдесят»³⁷⁴.

Отряд донцов, состоявший из Атаманского и генерал-майора Иловайского 5-го полков, встретил у деревни Квец обоз корпуса маршала Нея, следовавший из Гутштадта в сопровождении тысячи пехотинцев и конников. Атаковав французов одновременно с разных сторон, казаки «совершенно разбили противника». По данным биографа Платова Николая Смирного в этом бою «более трехсот человек легло на месте, между которыми много было офицеров; в плен взяты гутштадский комендант полковник Мурга, подполковник один, обер-офицеров сорок пять, нижних чинов четыреста девяносто один»³⁷⁵. Победителям достался обоз, «в числе которого много находилось генеральских и офицерских экипажей, канцелярия маршала Нея с секретарями, собственно его экипаж с казной и гардеробом; фуры, наполненные съестными припасами, винами и провиантом; много рогатого скота… Сверх того, в обозе находилось двадцать пять штаб-и обер-офицерских жен, которых страх во время нападения казаков сделал мертвыми, но ласковый прием победителей и обнадеживания разогнали ужас их и успокоили в рассуждении будущей жизни»³⁷⁶.

Французы также вынуждены были признать потери, понесенные корпусом Нея. Так в 78-м бюллетене французской армии от 31 мая говорилось о сражении 25 мая: «Наш урон состоял в ста шестидесяти человеках убитых, двухстах раненых и двухстах пятидесяти взятых в плен. Большая часть последних была схвачена казаками, которые поутру, прежде атаки, пришли в тыл армии»³⁷⁷.

Вскоре Платов собрал вместе разъединенные силы своего корпуса, заняв позиции у Алленштейна для наблюдения за действиями корпуса маршала Даву. 25 мая, исполняя приказ главнокомандующего, Платов соединился с армией, заняв позиции на правом берегу реки Пассарги, напротив селения Депень. Для разведывания действий противника атаман направил на противоположный берег Пассарги сто казаков из полка генерал-майора Иловайского 5-го, которые произвели переполох в стане неприятеля и привели с собой двух пленных.

28 мая русская армия двинулась к Гутштадту. Казачий корпус Платова находился на ее правом фланге, прикрывая это направление. После переправы армии через реку Алле казаки сожгли все мосты, изрубили понтоны, два часа сдерживая напор французского авангарда. Четыре казачьих полка из отряда генерал-майора А. К. Денисова 6-го в это время прикрывали отход корпуса генерал-майора графа Каменского 2-го. Главнокомандующий Беннигсен признавался, что сведения, получаемые им от высылаемых Платовым по всем дорогам партий казаков, давали ему возможность «получать своевременно известия о намерениях французов» и главнокомандующий «был в состоянии делать соответствующие свои распоряжения; это представлялось до чрезвычайности важным, чтобы не раздроблять бесцельно мои силы, которые я должен был противопоставить по возможности сосредоточенными главным атакам неприятеля»³⁷⁸.

Отступая, русская армия подошла к Гейльсбергу, где 29–30 мая произошло сражение между русской и французской армиями. В первый день сражения, на равнине перед Лангевизе, кавалерия Уварова атаковала 1-ю драгунскую дивизию Латур-Мобура, в помощь которой Мюрат бросил 3-ю кирасирскую дивизию, а потом лично повел в атаку бригаду легкой кавалерии Пажоля. Заметив опасную атаку французов на правый фланг нашей армии, атаман Платов бросил «на неприятельскую кавалерию и пехоту, в знатном количестве бывшую», казачьи полки генерал-майоров П. Д. Иловайского 2-го и А. К. Денисова 6-го, войсковых старшин Ф. Н. Астахова 4-го и И. А. Селиванова 2-го, Атаманский полк и часть казачьего полка генерал-майора Н. В. Иловайского 5-го. Схватываясь с кавалерией французов, казаки прогоняли ее до позиций французской пехоты, которая встречала донцов пушечными выстрелами. В результате многочасового боя казакам удалось не допустить захвата деревни Розенгартен на правом фланге русских позиций, «при сем побито наголову весьма довольно, а в плен взяты офицеров один и рядовых девять человек»³⁷⁹. В бою особо отличились казаки из отряда генерал-майора А. К. Денисова 6-го, который за это сражение был награжден Золотой саблей, украшенной алмазами и надписью «За храбрость»³⁸⁰.

С заходом солнца ожесточенное сражение при Гейльсберге прекратилось. Оно почти без перерыва длилось с восьми часов утра и чрезвычайно утомило обе стороны. Французы потеряли восемь тысяч человек, потери русских составили около десяти тысяч бойцов.

На рассвете начались передвижения больших масс французских войск. Чтобы скрыть свой маневр, Наполеон произвел несколько демонстративных атак на позиции русской армии, но они были отбиты. Основная масса наполеоновских войск тем временем двигалась по дороге на Бартенштейн и Прейсиш-Эйлау. В ночь на тридцать первое мая туда же Беннигсен двинул и русскую армию. Корпус Платова прикрывал движение всей армии, «не допустив нигде сближения к нашей армии, а мосты все через Алле жег и истреблял».

К этому времени имя Платова и боевые подвиги его казаков стали широко известны в русской армии. Об атамане и донцах стали писать люди, доселе практически ничего не знавшие о них. Князь С. Г. Волконский, участник сражения при Гейльсберге, писал: «Часто были штыковые схватки, замечательные кавалерийские атаки, из которых одна была под предводительством атамана Платова с храбрыми его казаками, а другая – с регулярной кавалерией под предводительством генерал-адъютанта Уварова»³⁸¹.

Другой участник этого сражения, в будущем знаменитый литератор, журналист и издатель, Фаддей Венедиктович Булгарин³⁸², служивший в Уланском Цесаревича полку, встретил Платова в момент боя 30 мая. «Здесь же я в первый раз увидел знаменитого атамана Донского войска Матвея Ивановича Платова (бывшего тогда генерал-лейтенантом и не имевшего еще графского достоинства), которого имя повторялось в каждой реляции. Он пронесся мимо нас на рысях, со своим Атаманским полком. Матвей Иванович Платов был сухощавый, уже не молодой человек, и ехал согнувшись на небольшой лошади, размахивая нагайкой. За ним шел стройно, по три справа, его геройский полк. Все казаки Атаманского полка носили тогда бороды и не было бороды в полку ниже пояса. Казаки одеты были в голубые куртки и шаровары, на голове имели казачьи бараньи шапки, подпоясаны были широкими патронташами из красного сафьяна, в которых было по два пистолета, а спереди патроны. У каждого казака за плечами висела длинная винтовка, а через плечо, на ремне, нагайка, со свинцовой пулей на конце, сабля на боку и дротик в руке, наперевес. Шпор не знали тогда казаки. Люди были подобранные, высокого роста, плотные, красивые, почти все черноволосые. Весело и страшно было смотреть на них!»³⁸³

День спустя русская армия выступила из Бартенштейна и направилась к Фридланду. Корпус Платова в это время двигался через Нонен, Розенорт и Левекштейн, став к вечеру первого июня лагерем около селения Лагорбен. Второго июня Платов прибыл к Фридланду. Здесь же находилился и лейб-гвардии казачий полк. Стремясь воспрепятствовать французам в их стремлении овладеть переправой через реку Алле, Беннигсен направил туда генерала А. С. Кологривова с гвардейской конницей и частью лейб-казаков. «В Фридланде в это время уже находился лейб-гвардии казачьего полка поручик Каменнов 1-й с полковым аудитором Костиным и командою из 25 лейб-казаков и 25 улан и гусар, присланный для приема продовольствия полкам первой кавалерийской дивизии, – записано в «Истории лейб-гвардии казачьего полка». – Узнав о приближении французов, Каменнов поспешил приготовить обозы и тронуться в путь. Но по дороге ему сообщили, что два эскадрона французской кавалерии уже вошли в город и спешат сжечь мост через Алле для воспрепятствования нашей армии переправиться на левый берег реки. Тогда Каменнов решился остановиться и, несмотря на неравенство сил, попытаться удержать французов и не допустить их к мосту до прибытия нашего авнгарда. Французы приближались, тогда Каменнов с горстью бывших у него людей смело атаковал французов и затем стойко их удерживал, не подаваясь ни шагу назад. В это время на противоположной стороне реки показались лейб-казаки и уланы цесаревича. Это придало еще более смелости нашим храбрецам. Часть французов было бросились разбирать мост, но прежде чем они успели окончить свою работу, они должны были спасаться бегством от атаковавших их подоспевших улан и лейб-казаков. За это молодецкое дело поручик Каменнов был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени³⁸⁴, аудитор Костин орденом Св. Анны 3-й степени, юнкер Абрамов, унтер-офицер Кольцов и казаки Карташев, Криворотов и Брехов, раненый пулею в живот – знаками отличия военного ордена Св. Георгия»³⁸⁵.

Второго июня состоялось знаменитая битва под Фридландом³⁸⁶. В ней 80-тысячной французской армии под командованием императора Наполеона противостояла 61-тысячная русская армия генерала от кавалерии Беннигсена³⁸⁷.

Сражение началось в три часа утра, когда с французской стороны на поле находился только корпус маршала Ланна. Первоначально Беннигсен ограничивался только артиллерийской дуэлью и не атаковал до семи часов утра, хотя на позициях было только 26 тысяч французов. Последние удерживали позиции до прихода Наполеона. Император прибыл на поле битвы вскоре после полудня вместе со своим штабом и принял командование от Ланна. К четырем часам дня императорская гвардия и часть 1-го корпуса были на месте битвы, и Наполеон решил, что его 80 тысяч достаточно, чтобы выиграть решающую битву. Русские были развёрнуты вдоль четырёхмильной линии по обеим сторонам реки Алле. Но на левом берегу их было значительно меньше, и именно здесь Наполеон решил начать атаку.

Ровно в половине шестого утра тишина, воцарившаяся над полем боя, внезапно разорвалась несколькими частыми залпами французской батареи из двадцати пушек. Это был сигнал императора маршалу Нею о начале всеобщей атаки. Во главе наступавших французских частей пошла дивизия генерала Маршана, левее от него шли солдаты генерала Биссона, а за ними наступала кавалерия Латур-Мобура. Русские перед ними отступали, и Маршан слегка отклонился вправо, чтобы загнать беглецов в реку Алле. Этот манёвр, вероятно, показался Беннигсену удачным моментом для контратаки. Он бросил в атаку отряд лейб-казаков и полки регулярной кавалерии генералов А. С. Кологривова и Ф. П. Уварова для расширения бреши, образовавшейся между двумя французскими дивизиями. В «Истории лейб-гвардии казачьего полка» этот момент описан следующим образом: «…В это мгновение на фланге французских кирасир раздалось казачье гиканье и примчавшиеся лейб-казаки с опущенными пиками врезались в ряды неприятеля. Латы не спасали кирасир от казачьих ударов; казаки целили под мышки или ниже кирасы в живот. Корнет Попов, вскочивший в самую средину неприятельской колонны, был окружен французами и сбит с лошади; гибель его казалась неизбежной; лейб-казаки Перфилов, Талалаев, Гудков и Батальщиков бросились к Попову на помощь и успели освободить своего офицера в то самое мгновение, когда его головою уже был занесен французский палаш. Все эти четыре молодца получили знаки отличия военного ордена Св. Георгия»³⁸⁸.

Однако эта атака не привела к заметным успехам, ибо навстречу атаковавшим двинулась кавалерийская дивизия Латур-Мобура. А следом на возвышенность выдвинулась 36-орудийная батарея, открывшая убийственный огонь по плотной стене русских полков. Попав между трёх огней, русские кавалеристы в замешательстве повернули назад. Французы возобновили наступление. Однако дальше их встретил хорошо организованный фланговый огонь орудий 14-й резервной дивизии русских, поставленной на восточном берегу Алле. Французы заколебались, тем более, что Беннигсен бросил на них новый отряд кавалеристов и направил его против левого фланга Биссона.

В этот критический момент, когда французская атака начала уже было захлёбываться, Наполеон в подкрепление дивизиям Нея выдвинул резервный корпус маршала Виктора, головные части которого вёл генерал Дюпон. С помощью кавалеристов Латур-Мобура это движение французов имело полный успех: русские эскадроны были отброшены назад к своей пехоте.

Паника, начавшаяся в рядах русских, сделала их прекрасной мишенью для французских канониров. Французская картечь косила ряды русской пехоты, причём расстояние от пушек до пехотных рядов сократилось постепенно с 1600 до 150 ярдов³⁸⁹ и, наконец, до 60 шагов. Остатки русской кавалерии пытались помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу – картечь разметала в сторону людей и коней.

Не имела успеха и попытка Беннигсена отвлечь атаку частей Ланна, Мортье и Груши. В возрастающем отчаянии Беннигсен начал штыковую атаку против правого фланга дивизий Нея, но единственным результатом этого была гибель нескольких тысяч русских солдат в водах Алле. В этот момент битвы отличился генерал Дюпон. Со своей дивизией нанёс удар во фланг и тыл утомленного русского центра, а затем атаковал только что введённые в бой полки русской гвардии. Очень скоро гвардейские полки устлали своими телами поле боя. Современник боя пишет, что это была победа пигмеев над гигантами. Действия генерала Дюпона были высоко оценены Наполеоном, и он обещал ему маршальский жезл за первое же удачное дело.

У стен Фридланда Беннигсен успел сформировать арьергард, который бился с французами и в самом городе, сдерживая его напор на нашу деморализованную армию. В этом бою участвовали и лейб-казаки³⁹⁰.

Кровопролитное сражение под Фридландом закончилось. Русская армия потерпела жестокое поражение. Французы потеряли около 12 тысяч, а русские – от 18 до 20 тысяч, то есть почти треть армии³⁹¹.

Основные силы донских казаков не участвовали в начальной стадии Фридландского сражения, охраняя фланги и тыл русской армии. Непосредственное участие в битве приняли, как мы упоминали, только два эскадрона лейб-гвардии казачьего полка, отряд генерал-майора И. Д. Иловайского 4-го, некоторые офицеры и казаки Атаманского, войсковых старшин Т. Д. Грекова 18-го, С. С. Сулина 7-го и Д. М. Киселева 2-го казачьих полков³⁹². Действия Иловайского 4-го под Фридландом в его послужном списке описаны следующим образом: «2 июня, при Фридланде, в сражении, в течение коего на правом фланге, заняв все от неприятеля выгодные места, обеспечил тем свой правый фланг, причем, когда неприятель повел на нас атаку, заехал тогда ему в тыл и фланги, лпрокинул его с большим на месте поражением, каковой случай подал удержать от неприятеля в его позиции до самой ночи, потом, оставаясь на месте за р. Алле по случаю истребления бывших чрез оную мостов, состоял под ружейными выстрелами у прикрытия отступавших к м. Алленбургу Александрийского гусарского полка и артиллерии батарейной 9 и легких 4 орудий, при котором, не найдя моста на рассвете, казаками переправил чрез глубокий брод всю ту артиллерию, а заряды в лодках совершенно сухи»³⁹³.