Читать книгу: «Умри как следует», страница 5
– Старший следователь Панин Игнат Геннадиевич вас беспокоит.
– Что случилось? – Ира положила нож и взяла телефон в руку.
– Вы знали Федорова Григория Антоновича?
– А кто это?
– Это батюшка из церкви.
– А! Поняла. Ну, так, немного знакома.
– Насколько немного?
– Моя мать недавно умерла, он ее отпевал, и в расписке свидетелем числился.
– В какой расписке?
– Моя маман так свою последнюю волю оформила.
– Интересно.
– И не говорите. А что случилось?
– Сегодня ночью Григорий Антонович был убит.
– Убит?
– Да.
– Вон как. И что, я могу чем-то помочь?
– Непосредственно перед смертью он звонил вам.
– Мне?! А, да, точно, сегодня ночью был какой-то странный звонок.
– О чем вы разговаривали?
– Ну, вы знаете, не особо мы разговаривали. Я устала очень, мы вчера весь день переездом занимались. Телефон зазвонил, кто-то мне сказал, что хочет срочно встретиться со мной, сказал даже“безотлагательно”.
– И что дальше?
– Я сказала, что до девяти утра у меня расписание забито. Он спросил, где я нахожусь, ну, я и сказала, что в Воронино. Что-то спросонья у меня перепуталось, – виновато добавила она.
– Воронино? – улыбнулся Панин, но вспомнил, что дело серьезное, кашлянул и нахмурил брови, – А зачем он хотел встретиться с вами, он не пояснил?
– Нет. Не успел. После Воронино я сразу трубку повесила.
– Плохо.
– Игнат Геннадьевич, а можно узнать, как он умер? Или это тайна следствия?
– Да какая тайна, к чер… – он спохватился, провел рукой по волосам, – Все уже в Интернете, можете сами посмотреть.
– Не могу, мы только вчера переехали.
– Его выбросили из окна. Предварительно избили, изувечили. Поэтому есть версия, что он не добровольно вас искал.
– Ну и дела! А вы знаете, мне показалось, что он немного пьян был. И что странно, я ему своего номера не давала.
– Да? Вот это интересно. А где же он мог взять ваш номер?
– Не знаю.
– Расписка была в двух экземплярах?
– Да.
– Один, я так понимаю, у вас. А второй?
– У тетки, Смирновой Лидии Ивановны. Она тоже недавно умерла, то ли давление, то ли сердце, я вам дам номер телефона ее дочери.
– Да, непременно. Но вы обязательно к нам должны подъехать, дело серьезное, даже, я бы сказал, резонансное. Меня торопят, – многозначительным добавил он.
– Ой, только не сегодня, пожалуйста! У нас новоселье. Давайте завтра?
– Ну, давайте завтра. Но дольше не откладывайте, я вас настоятельно прошу.
– Конечно, о чем речь.
– Больше ничего необычного не случилось с вами в последнее время?
Ира села на складной табурет и достала сигарету.
– Необычного? Хоть отбавляй. Сначала меня разыскала Лидия Ивановна, сообщила о гибели родственников в автокатастрофе, и что моя мать хочет со мной встретиться, а ведь я с ними со всеми семь лет не общалась. Потом мать умерла. Затем мы сдали квартиру моей погибшей сестры, а на жильцов кто-то напал. Там тоже не все просто. Захаровы – жильцы – утверждают, что на них напали двое бандитов в наколках, дверь открыли своим ключом, что-то поискали, не нашли, избили мужчину и ушли. Но их дочка маленькая говорит, что никаких бандитов не было, а была некая фантастическая старуха. Знаете, позвоните Тришкину Борису Альбертовичу, он в курсе.
– Так, а вот это может быть ценной информацией, за это спасибо.
– Пожалуйста. Вы звоните, если что.
– Непременно.
– Тогда до завтра?
– До завтра.
Ира отключила трубку и задумалась. Вошел Сережка, стащил огурец из салата и бодро спросил:
– Кто звонил?
– Вот не поверишь, из полиции звонили.
– Ну! Что-нибудь про Захаровых узнали? – и захрустел огурцом.
– Да нет, – она стряхнула пепел в пепельницу, – Батюшку убили.
– Какого? – Сережка с усилием проглотил огурец.
– Того самого, который мою мамашу отпевал.
– Ну! А ты причем?
– Притом, что это он ночью звонил, встречи требовал незамедлительно.
– И ты его в Воронино отправила, – улыбнулся Сережка.
– Ага. А сразу (!) после этого его убили, – она подняла указательный палец вверх.
Улыбка сползла с Сережкиного лица.
– А перед этим его по-видимому пытали, покалечили, а потом выбросили из окна.
Сережка помолчал, глядя Ире в лицо, потом удивленно спросил, сам себе не веря:
– И они думают, что ты что-нибудь понимаешь? Или ты понимаешь?
– Ничего я, Сережа, не понимаю, – и затушила сигарету.
– Откуда он узнал твой номер, они не сказали?
– Намекают на расписку. А там опять похороны. Что-то этим летом сплошные похороны, тебе не кажется?
– Погоди. Сначала искали что-то у Захаровых, потом искали тебя. Это явно связано с твоей родней. Ир, что там у тебя с ними было?
– Да было, и было! Знать бы, что они у Захаровых искали. Может, Костровы, гады, с кем темные делишки вели, а теперь кто-то какой-нибудь должок пытается удержать?
– Знаешь, взяла бы ты отпуск, а лучше уволилась, пока все не уляжется, а?
– Увольняться не буду, а отпуск возьму, – она с благодарностью посмотрела на него, – Все равно вещей три горы разобрать нужно, – и она с кислой улыбкой огляделась вокруг, пройдясь взглядом по коробкам и узлам.
Полтора часа спустя, когда подготовка к новоселью набрала уже неслыханные обороты, телефон вновь запел.
– Да, – Ира привычно прижала телефон щекой к плечу.
– Ирина Владимировна, Панин беспокоит. Где вы точно проживаете? Мы с Борисом Альбертовичем к вам сейчас подъедем.
– Сейчас?! Ну, подъезжайте. Матильда, выплюнь это! – кошка что-то умыкнула со стола, – Третий дом справа, самый маленький, с идиотским синим забором.
– Какой-то особенный забор?
– Дурацкий синий забор из сетки, вокруг бордового домика, – лично Ире было ясно, как божий день, что это неправильно. Зря что ли они с девчонками все подробно распланировали и записали в блокнот? Половина планов и пожеланий пошла прахом, а забор почему-то бесил больше всего. В каждом окне Ира видела его. Она повесила шторы, чтобы его не видеть, а в следующем году собиралась рассадить по всему периметру вьющиеся растения.
– Ничего криминального не вижу в синем заборе.
– Да уже бог с ним. А совсем нескромно будет, если я попрошу вас сметаны захватить по пути? Наши кошки стащили целый стакан, уронили на пол, и теперь уже долизывают целых полкило, а гости вот-вот приедут, и я с ума сойду, – печально закончила она путаную речь, глядя на несанкционированное кошачье пиршество.
– Разберемся.
Каких-нибудь двадцать минут потребовалось полицейским, чтобы добраться до дома Иры и Сережки. Полицейский уазик лихо подкатил к воротам, рыкнул, остановился, посигналил, но внутрь заезжать не стал – лужайка была занята столом и стульями. Панин и Тришкин вышли из машины, громко хлопнули дверцами и прошли во двор.
– Здравствуйте! – Ира выскочила навстречу с маленьким зеленым кошелечком, хищно глядя на стакан сметаны.
– Здравствуйте, Ирина Владимировна. Если вы не против, давайте в дом пройдем, – предложил Тришкин, качнув в руке потертый портфель. Панин был помоложе, одет был в легкий костюм без галстука, в руке у него была черная кожаная папка.
– Да, проходите, пожалуйста.
Они прошли в дом, полицейские сели на диван, хозяева остались стоять – стулья уже были расставлены вокруг стола на улице.
– Вы бы взяли по стулу, боюсь, разговор может затянуться.
Ира и Сережка переглянулись, молча вышли во двор, молча вернулись со стульями в руках, бухнули их на пол напротив дивана и сели.
– Борис Альбертович, давайте вы будете рассказывать, а я по ходу разговора подключусь, – Панин испытывал смешанные чувства, он хотел посмотреть, как отреагирует свидетель на информацию, прежде чем делать выводы, прежде чем верить в эту сомнительную историю.
– Да, конечно, – Тришкин вздохнул. Он чувствовал себя глупо, но, однажды заварив кашу, собирался расхлебывать ее до конца, как честный человек и мужчина.
– Ирина Владимировна, постарайтесь меня выслушать спокойно, без эмоций, и не перебивая, хорошо? – Ира кивнула, – Произошел ряд… Происшествий, – он не смог подобрать более подходящего слова, – И, судя по всему, начались они с похорон вашей матери, – Ира скрестила руки на груди, – В день похорон на кладбище пришел Сафронов Илья Ильич, инвалид, проще сказать, умственно отсталый. Помните такого? – Сережка кивнул, – Он на все свадьбы-похороны в деревне приходил, его жалели, подкармливали. Наверное, он и к вам пришел в надежде поесть и выпить, – Сережка снова кивнул, – Судя по всему, прямо у могилы он и выпивал, там и уснул. А ночью его кто-то сильно избил, в результате чего он на следующий день и скончался в больнице. В тот же день была убита пенсионерка, Черкесова Валентина Александровна, забита насмерть в своем доме. Бывшем доме вашей бабушки, – Ира поерзала на стуле, с трудом сдерживая поток междометий, столпившихся в горле, – На следующий день, точнее говоря, ночь, погибла Дудник Анастасия Алексеевна по дороге из соседней деревни в город. Официальная причина смерти – несчастный случай. Они остановились на обочине, муж ее повел сына в кустики, она, не дождавшись их, видимо, вышла из машины, поскользнулась, упала в канаву и сломала шею. Но муж ее требовал разыскать некую старуху, которую подозревает в убийстве жены. Эта старуха бежала по дороге, они ее объехали, им показалось, что старуха была не в себе. А потом, как вы помните, Захаровы тоже упомянули старуху. А вчера Григорий Антонович Федоров был убит, и жильцы из дома напротив утверждают, что в окне квартиры Федорова тоже видели подозрительную старуху.
– А почему они среди ночи в окно пялились? – не выдержал молчания Сережка.
– Тело Федорова упало на его автомобиль, машина просто-напросто лопнула, сигнализация сработала, в соседних машинах тоже, шум поднялся на весь район. К тому же, Федорова выкинули в закрытое окно, фактически, его телом и выбили стекла и раму. И вслед ему еще выбросили на улицу люстру, какую-то крупную керамику, словом, шума было много, убийца не боялся привлечь к себе внимание. Интересно, что никто из соседей не видел, чтобы кто-то выходил из квартиры Федорова после его убийства.
Ира закурила.
– И все эти люди так или иначе связаны со мной, – серьезно произнесла она, – Но вот чего я совсем не могу понять, так что там за старуха постоянно появляется?
– Вы правы, это, пожалуй, ключевой вопрос.
– Погодите-ка, а у этого Дудника что, видеорегистратора в машине нет? Распечатать фото, и всего делов! По фото ее в два счета найдут! – разгорячился Сережка, – Понятно же, что это Ирина родня резвится! Ир, в какой у нас коробке альбомы из квартиры твоей мамы? Можно сравнить, вдруг найдем эту бабку дурную?
– Ой, я там половины людей не знаю, если не больше! – испугалась Ира.
– Не проблема! Ты не знаешь, остальные-то родственники знают, наверняка кто-то да скажет, кто это!
Полицейские переглянулись загадочно, и Тришкин со вздохом полез в портфель.
– Видеорегистратор у Дудника есть, но простенький совсем, фото очень размытое получилось. Вот, взгляните, может, кого узнаете, – он протянул Ире обычный лист с распечатанным на цветном принтере кадром.
Панин буквально впился взглядом в Ирино лицо, следя за ее реакцией. Двое рассматривали порядочно разбитое на пиксели изображение, пытаясь сориентироваться среди резких теней и ярких пятен.
– Тьфу ты, действительно, то ли баба, то ли медведь, – разочарованно проговорил Сережка. Ира продолжала рассматривать листок. Панин не сводил глаз с Иры. Наконец она подняла лицо, взглянула на Тришкина, на Панина. На лице ее было написано недоверие.
– Эту старуху встретили Дудники?
– Эту самую.
– Тогда это какой-то дерьмовый розыгрыш, – сказала Ира, – Впрочем, это же Дудники!
– Эй, что происходит? Ты кого-то узнала в этой размазне? – слово очень подходило к изображению, – Здесь же ничего не разобрать!
– Попробуй вот так, – она встала и отошла на четыре шага, повернулась к Сережке, держа перед собой лист, – Обрати внимание на платье. Видишь?
Он еще раз внимательно посмотрел на картинку.
– Ты совсем уже того? – он постучал пальцем по виску, глядя ей в глаза, – Хотя… Ну, похоже.
– Похоже на что? – не выдержал Панин.
– На мою умершую мать.
В наступившей тишине стало слышно, как мурлычет Васька, который беззаботно развалился на подоконнике, отодвинув в сторонку цветочный горшок, чтобы развалиться, так уж развалиться с комфортом.
– Вы Захаровым это еще не показывали? – спросила Ира.
– Нет, вы первые. Но покажем обязательно, – Тришкин приободрился. Панин же напротив, выглядел озадаченным.
– А что вы сами об этом думаете, Ирина Владимировна? – спросил он.
– Бесовщина какая-то.
Вдруг все кошки разом бросились бегом через комнату и, немного пометавшись, забрались в шкаф. За окном гавкнула собака. Собака была громадной кавказской овчаркой.
Собственно говоря, у невысокого седого соседа все было маниакально большим: двухэтажный дом, третьим этажом стояла мансарда с балконом, перед домом просторная, как сцена в парке, терраса, лужайка, будто планировалась для игры в гольф, сад и огород на зависть всем соседям, внедорожник, размерами напоминающий танк, гараж, естетственно, пропорциональный габаритами скорее автобусу, чем автомобилю, уже упомянутая овчарка и ее будка. Будка заслуживала отдельного внимания. Она была такого размера, что могла бы вместить, наверное, и корову, если бы была такая нужда. Отделана была сайдингом, а крышу покрывала черепица. Никто бы не удивился, если бы собака носила большие золотые часы, живя в такой вот, с позволения сказать, будке. Но вот чего не было у соседа, так это нормального забора. Участок окружала некая живая изгородь, настолько невысокая, что собака при желании могла бы без особого труда просто перешагнуть через нее. Этот факт и заставил Иру с Сережкой потратиться на забор. Ибо собака в порыве страсти к проезжающим мимо автомобилям легко срывала удерживавшую ее цепь.
Все четверо посмотрели в окно, ожидая увидеть причину паники, но ничего подобного там не было. Водитель полицейской машины скучал и курил на улице, облокатившись на капот, вот вспорхнула бабочка капустница, толстая муха с жужжанием пролетела мимо окна. Но собака продолжала отрывисто лаять, глядя на полицейскую машину.
– Вот она, Сережа, наша с тобой тихая сельская жизнь.
– Да брось ты, потявкает и успокоится. Это тебе не соседи с перфоратором.
– Давайте все запишем, и закончим официальную часть. А то у вас гости скоро приедут, да и у меня еще дел по горло, – сказал Панин. И он скоренько записал Ирин рассказ о ночном разговоре с батюшкой, она, морщась от резкого собачьего лая, быстро подписала документ во всех необходимых местах, на том и закончился визит полицейских в дом Сережки и Иры. Панин и Тришкин вернулись к машине, Панин скривился и зажал нос:
– Что за вонь! Наверное, здесь крыса дохлая где-то валяется в траве, а собака на запах отреагировала, вот и лает.
Они хлопнули дверцами, машина взревела, и УАЗик помчался обратно в город. Им встретились две машины такси и Мишина Газель. Потому что дела – это дела, а новоселье – это новоселье.
19.
– Привет, новоселы! Чего натворили? – весело спросил Миша и спрыгнул на землю, – От вас полиция уехала только что, да? – он принюхался, поморщился и вошел в калитку.
– От нас, потом расскажу. Ты сок привез? – спросил Сережка.
– Естественно! А что, и мангал не готов еще?
– Да с полицией просидели, не успели. Сейчас вместе и займемся.
Из такси вышли Вика с Олегом, Аня с Виктором и Юля с Артемом, две первые пары были женаты, Юля с Артемом были на пути к этому решению. На Юлиной голове красовалась невероятная шляпа.
– Ребята, у вас здесь кто-то сдох. Возможно, крот. Или крыса, – Олег был заядлым охотником и в животных разбирался, и в живых, и в мертвых.
Итак, новоселье началось. Мужчины проинспектировали где, что и как построено, закреплено, что еще и как будет сделано. Женщины обсудили что и как будет задекорировано, что и где будет поставлено и повешено, затем вернулись во двор.
– Да, участок невелик, конечно, – сказала Аня, – Но маленькую тепличку все же можно втиснуть, вот здесь, например. Вы не думали об этом?
– О, думали, конечно! Хочешь услышать вывод? Сережа! – крикнула она, – Куда бы нам теплицу поставить?
– Как-то ты неправильно слово “ мангал” произносишь, дорогая! Кстати, где у нас шампуры лежат? – откликнулся Сережка откуда-то из недр дома.
– Вот так вот.
– Ну, ничего, обойдетесь пока без теплицы. Зато живете теперь на природе, дышите чистым воздухом, – утешила подругу Юля.
– Ага. И ездим из своего Вдуево-Кукуево в город на пригородном автобусе, – Ире было немного неудобно, что из всех их друзей они первыми вырвались жить за город.
– А ты знаешь, Ира, место здесь неплохое. Например, нас за полчаса ни одна муха не побеспокоила, ни один комар, это жирный плюс, скажу я тебе! – авторитетно заявила Вика.
– По-моему, мухи и комары просто нашли то место, где кто-то сдох, и поэтому им не до нас просто-напросто. Вон, смотрите, они за забором прямо в рой сбились, – Аня махнула рукой в сторону калитки.
– Ой, девчонки, зажгу я там, пожалуй, ароматическую палочку, а то вонь стоит несусветная, – сказала Ира и побежала в дом.
– А с соседями Ирке не повезло, как всегда. Интересно, эта псина всегда лает? Уж хоть бы устала и заткнулась, – негромко проворчала Юля.
Новоселье пошло своим чередом, заиграла музыка, нежный запах шашлыка распространился над двориком, неприятности были забыты. Некоторое время спустя не без труда был отыскан фотоаппарат, и началась веселая фотосессия. Юлина шляпа стала гвоздем программы. Мужчины позировали с остатками шашлыка и единственной гантелью – вторую найти не смогли.
– Сереж, поговори с соседом, а? Никаких сил нет уже слушать эту собаку психованную!
– Чего сразу я-то? – Сережке было страшновато связываться с огромной псиной, он и к собакам вдвое меньшего размера относился с подозрительностью.
– Ну, не я же! – Ира решительно скрестила руки на груди.
– А что сказать?
– Сам придумай. Потому что если мне это доверить, то я начну со слова “заткни”, а закончу словами “лопатой по башке”, ты меня знаешь.
Сережка собрал всю волю в кулак и двинулся к забору. Вся остальная компания наблюдала из-за угла.
– Здравствуйте, сосед! Слушайте, а чего у вас собачка весь вечер надрывается? – лицо соседа немедленно возникло за ближайшим окном, Сережка приветливо улыбнулся, – Вы не могли бы ее домой взять, а то у нас гости побаиваются. Да и голова уже болит.
За углом дома зашептались:
– Как же, побаиваемся! Темноты дождемся и пустим ее на шашлык, неделю гулять будем, – завозмущался Олег, Миша рассмеялся.
– Ну ты смотри, какой культурный! – Виктор не одобрил столь мягкого обращения.
– Может, когда хочет, – Ира гордилась Сережкой, кто бы там что ни думал. Она знала, что он боится собак. Не так, чтоб очень, но если был выбор, Сережка предпочитал обходить их стороной.
Однако сосед тоже Сережкиного вежливого отношения не оценил, он просто закрыл жалюзи. Собака стояла, натянув цепь до предела, рычала и лаяла на синий забор.
– Эй! – Сережка хлопнул ладонью по сетке забора, – Не, ну вы видели?!
В этот момент цепь оборвалась и собака бросилась в сторону Сережки. Вся компания за углом ахнула, Сережка быстро попятился. Собака в три прыжка оказалась перед их забором, свернула за угол, ворвалась в гудящий рой мух и закружилась, заметалась в нем, рыча и клацая белыми зубами. Друзья окаменели от неожиданности. Ира первой вышла из ступора. Она бросилась в дом, изрыгнув пару смачных ругательств, и через несколько секунд грохота и звона выскочила на улицу с баллончиком инсектицида в руке.
– Убирайтесь отсюда все к чертовой матери! – закричала она на мух и собаку, с остервенением стала поливать их спреем, она вложила в эту истерику все напряжение последних месяцев. Мухи падали в траву, некоторые, немногочисленные, спасались бегством. Собака заскулила и отбежала в сторону, зачихала, зафыркала. Наконец и Сережка очнулся. Он поймал Иру за локоть, уволок ее в дом, усадил на диван.
– Ты как?
– Гораздо лучше, – ответила она, тяжело дыша, – Знатно выпустила пар.
Дверь открылась, и в дом вошли Артем с Мишей со столом в руках. Сзади шла остальная компания, неся стулья.
– Предлагаю продолжить банкет дома! – бодро сказала Юля.
– Поддерживаю! – ответил Сережка.
– А я иду мыть руки, – сказала Ира и ушла.
Когда все снова расселись вокруг стола, Сережка вынул из-за дивана гитару и объявил:
– А теперь будем петь! А потом пойдем фейерверки пускать, чтобы соседу нашему тоже весело жилось, придурку…
20.
Вика с Олегом и Юля с Артемом уехали, остались Аня с Виктором и Миша. Хозяева спали на диване, Аня и Виктор расположились на большом надувном матраце, Миша занял кресло-кровать. И только кошки оставались в шкафу, даже ужинать отказались, что также было поставлено в вину глупой соседской собаке.
На улицу опустилась прохлада, серые мотыльки запорхали туда-сюда, сверчки завели свои мелодичные трели.
Темная фигура стояла у забора, держась за сетку и прижавшись к ней лбом. Дикая злость перекосила ее опухшее лицо, почерневшие губы изогнулись, открывая желтые зубы с одной золотой коронкой. Она нашла, нашла эту дрянь. Долго же мерзавка ускользала от нее! Но ничего, теперь не уйдет. Тупой священник все же помог ей, нужно было только дождаться полицию, они сами разыскали эту заразу в два счета, сами привезли ее сюда. Поездка в темном отделении позади уазика ей понравилась, там она немного отдохнула. Только вот что-то не так было с забором. Она легко проходила сквозь стены, когда хотела, а этот забор из тоненькой сетки остановил ее. Даже рамки калитки и ворот не впустили ее. Ну, не беда, ночью, когда силы к ней вернутся, она разберется с этим забором, нужно только подождать. Нужно еще потерпеть. Мухи. Мухи и собака, вот что осложняло ее томительное ожидание. Но что она могла с ними сделать днем? А эта мерзкая девка что-то сделала. Раз – и никаких мух. Что-то отдаленно напоминающее благодарность шевельнулось в ней тогда. Это все те палочки, от них она становилась спокойной и вялой. Она подергала сетку. Нет, видно, силы ее пока не восстановились.
Собака сидела поодаль, она охрипла, но по-прежнему отрывисто лаяла. Старуха скосила глаза. Ишь, не уходит. Хочет ее прогнать. Все хотят ее прогнать. Все. Она их всех ненавидит. Она отпустила сетку, повернулась к своему серому сторожу. Собака забеспокоилась и вскочила на все четыре лапы, залаяла чаще. Грязная фигура в разорванном на правом боку платье медленно пошла к ней. Собака начала отступать к дому, подпрыгивая и лая, рыча и оскаливаясь. Старуха наступала. Собака пятилась к будке. Ей было страшно. Хозяин, где ты?! Враг у порога! Страшный, ужасный враг, беги, хозяин, я задержу это чудовище! Почему ты не убегаешь? Почему не идешь мне на помощь? Мне страшно, очень страшно! Собака перепрыгнула невысокую живую изгородь. Старуха пошла напролом, с треском ломая ветки. У самой будки собака сдалась, поджав хвост и скуля она забралась внутрь и прижалась к дальней стенке. Старуха наклонилась и заглянула в ее дом. Собака сжалась в комок, оскалилась и зарычала. Старуха опустилась на четвереньки и, не сводя немигающих глаз с насмерть перепуганной собаки, медленно вползла в будку.
Сережка с Ирой и их друзья мирно спали, когда тишину ночи разорвал протяжный, полный муки и ужаса вой. Сережка вскочил с дивана и зажег свет. Друзья бросились к окнам, но ничего не увидели. Забор, трава, луна в чистом небе, похожая на кусок сыра, и больше ничего. В доме соседа тоже зажегся свет.
– Что это было? – спросил Виктор.
– Кто-то из соседей психанул и убил собаку, – предположил Миша.
– М-да. Вот вам и приличные соседи, загородная жизнь и все такое! У меня руки трясутся от страха, – пожаловалась Ира.
– И не говори! У меня сердце чуть не остановилось! – поддержала Аня подругу.
– Я и то чуть лужу не сделал, – нервно рассмеялся Сережка.
– Пошли обратно спать, – предложил Миша, – завтра узнаем, что случилось.
И все отправились снова спать, но уснуть никому не удавалось. Тревога гнала сон. Было слышно, как открылась дверь соседнего дома, и слишком высокий для мужчины голос позвал:
– Найда! – лишь тишина в ответ, – Найда!
Сосед, Денис Дмитриевич Осипов, не был героем, поэтому закрыл дверь, запер на оба замка, поднялся на второй этаж, взял бинокль и принялся рассматривать лужайку. Слева он увидел проломленные, растоптанные кусты в метре от дешевого синего сетчатого забора соседей и злорадно произнес:
– Ну, ребята, вы попали на деньги! – и повернулся с биноклем вправо. И вдруг из собачьей будки вылетел какой-то предмет.
– Это еще что такое? – он подкрутил колесико бинокля и уставился на странный предмет. Однако никаких знакомых образов его мозг не припомнил. Он смотрел и смотрел. И вдруг понял, на что он смотрит. Метрах в трех от будки лежала нижняя челюсть его Найды. Белые клыки, язык загнулся и свесился туда, где относительно этой челюсти должно было располагаться горло. У Дениса Дмитриевича в животе образовался холодный ком. Из будки вылетело еще что-то. Бинокль заплясал в трясущихся руках, и Денис Дмитриевич не сразу смог найти искомый объект. Теперь сомнений не было. Вслед за челюстью убийца выбросил переднюю лапу Найды. Денис Дмитриевич со стуком положил бинокль на подоконник, и отскочил от окна. Ему показалось, что между ним и чудовищем, швыряющимся частями тела Найды, его огромной и сильной Найды, грозы деревни, защитницы, растаяла стена, более беззащитным он не чувствовал себя никогда. Сердце его бешенно заколотилось, лоб и ладони взмокли. Опрометью побежал он в спальню и запер за собой дверь. Где телефон? Вот он, слава богу! Он набрал телефон полиции. Гудок, еще гудок, еще один.
– Да возьмите трубку!
Еще четыре гудка. У Дениса Дмитриевича выступили слезы от обиды и бессилия. Наконец, ему ответили:
– Старший…
– Алло! Алло! – перебил он говорившего полицейского, – Срочно! Приезжайте в Сорокино! Улица Центральная, дом семь!
– Что у вас случилось?
– Убили собаку! Они мою собаку!.. – голос его сорвался, – Убили! – и он разрыдался.
– Завтра зайдите к участковому и напишите заявление, если есть документы на собаку, возьмите с собой, – гибель собаки, конечно, трагедия, но у дежурного сегодня и так хватало вызовов, и поводы для вызовов, как на подбор: пьяная драка с поножовщиной, грабеж, угон. Как будто весь город разом с ума сошел! Как будто им всем тут убийства батюшки местного мало! Так нет же, еще нашелся дурачок, который из-за собаки их вызвать хочет! Скоро из-за дохлой рыбки в аквариуме начнут ОМОН требовать!
– Нет! Вы меня не поняли! Они мою кавказскую овчарку только что прямо в будке убили и выбрасывают куски ее тела на улицу! – он перешел на визг.
Дежурный не мог поверить своим ушам. Он понял только одно: парень спятил и до утра подождет.
– Хорошо, ждите, наряд подъедет, – и сбросил звонок.
21.
Утро выдалось пасмурным. Ира жарила гренки в яйцах, аромат кофе распространялся по дому, пробуждая аппетит у всей компании. Сережка с Виктором подключали фотоаппарат к ноутбуку, Аня накрывала стол, Миша громыхал креслом. Кошки, вздрагивая от каждого звука и поминутно озираясь, завтракали. К дому их соседа подъехал полицейский УАЗик.
– Кажется, скоро мы узнаем, что случилось ночью, вон, к соседу полиция пожаловала, – сказала Ира, входя в комнату с большущим блюдом гренков.
– Главное – успеть позавтракать до этого, а то вдруг потом кусок в горло не полезет? – предостерег всех Миша, и напророчил.
– Ешьте на здоровье, – сказала Ира, – Сереж, открой варенье, пожалуйста.
– Да пожалуйста, – он одним легким движением открутил крышку банки, – Витек, запускай!
Виктор щелкнул мышкой, и на мониторе, сменяя друг друга, поплыли кадры вчерашнего праздника.
– Вот хорошая фотка, – Аня указала гренком на монитор.
– А мне эта больше нравится, у меня здесь мускулатура, как у Шварценеггера, – с довольным видом сказал Виктор, – А эта еще лучше!
– А это кто? – Миша показал пальцем на картинку, куда-то чуть правее Виктора.
– Где? Витек, мотни назад, – попросил Сережка.
– Вот, – Миша снова вытянул палец к монитору. Все наклонились вперед, с интересом рассматривая неизвестный персонаж.
– А правда, кто это? Я вчера никого поблизости не заметила, – удивилась Аня.
На снимке за спиной Виктора стоял некто, прижавшись к забору и держась руками за сетку. Но солнце светило сбоку, и человека не удавалось рассмотреть. Ира и Сережка переглянулись, обоих охватило нехорошее предчувствие.
– Давайте дальше полистаем, здесь не разобрать, кто это, – предложил Виктор. Увидев следующий кадр, все пятеро напрочь потеряли аппетит. За забором стояло на редкость мерзкое существо. Судя по оборванной грязной одежде, это была женщина. Лицо ее можно было бы назвать бесформенным, но при этом оно было искажено невероятной яростью. Губа черного цвета отвисла, нижние веки отделились от глазных яблок и тоже провисли, словно лицо это было не лицом, а маской, которая намокла и потеряла форму. А глаза были почти бесцветными. И вокруг этой женщины так густо вились мухи, что мешали рассмотреть детали.
– Это что за чудище такое? – проговорил Виктор, еле справляясь с отвращением, вызвавшим спазм в горле.
– Как мы могли этого не увидеть вчера? – озвучила общий вопрос Аня.
– Ребята, нужно это распечатать, крупно. И побыстрей, – Ира встала из-за стола и отправилась за телефоном, – И, пожалуйста, посмотрите, нет ли этой кошмарной бабы на других снимках, и если есть где-нибудь поотчетливее, то вот это и нужно распечатать. И на телефон себе кто-нибудь скиньте, пожалуйста!
– Эй, хозяева, есть кто дома? – раздался голос с улицы. У калитки стояли двое молодых людей в форме полиции.
– Сережа, прими народ, я звоню Панину с Тришкиным! – крикнул Ира из кухни.
Через полчаса Панин и Тришкин сидели за тем же столом. Пока они добирались, Ира коротко ввела в курс дела друзей, а Сережка объяснился с полицейскими, приехавшими к их соседу по поводу погибшей собаки.
– Да, мы вчера просили убрать собаку, да, ночью слышали странный вой, но нет, мы ее не убивали, нет среди нас таких богатырей, и к тому же, у нас есть крепкое подозрение относительно того, кто мог это сделать, прямо сейчас мы договариваемся о встрече со старшим следователем Паниным и участковым Тришкиным по этому поводу. Нет, здесь не его участок, но он знает проблему и просил с ним связаться, если что-то произойдет, а убийство собаки – это точно то происшествие, ради которого он приедет. Если хотите, дождитесь их здесь.
Панин с Тришкиным приехали, Панин вывел молодых сотрудников на два слова на крыльцо, после чего они моментально уехали.
– Ну, где ваши фотографии? – сдерживая нетерпение, спросил Тришкин.
– Вот, смотрите, – Сережка начал щелкать мышкой, переключая кадры. Лица Тришкина и Панина приняли одно за другим выражения удивления, а затем брезгливости.
