Читать книгу: «Игнис. Пепельный Хребет», страница 10

Глава 10.3 Пепел (Разоблачение)

Победно минуя деревянные стенки временного убежища, Фрин двинулся в известную одному ему сторону, не утруждая себя объяснениями для волочившегося следом Раяна. Интуиция вела пепельного мальца в какое-то конкретное место, что помогло бы сложить полную картину перед достаточно взрослым взглядом идельха. Картину относительно недавнего откровения собеседника.

Вверх, вверх и ещё раз вверх. Всё выше и выше лезли ребята, поднимаясь по шатким деревянным лестницам. Точнее, по ним поднимался только Фрин, в то время как огненному товарищу приходилось ждать своего друга внизу, пока мальчик, взобравшись, не укажет другой путь, более крепкий для Раяна.

– А мы куда идём? – решился поинтересоваться принц, поддаваясь чувству любопытности, пока его друг не скрылся за очередным поворотом.

– Считай, в очередное неизвестное приключение, полное загадок и тайн, – удивил он озадаченного собеседника, и, выждав его стенания, двинулся далее.

Прохладное отношение Фрина начинало тяготить Раяна. Пепельный друг из раза в раз волочил его за собой, как некий груз, не удосужившись объяснить причину. И если в первую с ним встречу, мальчишка сам навязался в компанию дитя, то сейчас всё было иначе.

Однако показаться невежливым Раян не хотел, не хотел развязать случайный конфликт, потому, уже поникнув, опешил, чуть только перед его глазами пронеслось застольное буйство, выглядывающее меж книжных полок.

Идельха веселились и плясали, ели и упивались под громкую чудаковатую музыку, но творили это куда безумней, нежели при первом знакомстве Раяна с пепельной взбалмошностью. Конечно, звуки ликующей толпы доносились до юношей ещё в убежище, но лицезреть размашистое действо вживую, с высоты верхних ярусов, имело громадное различие в восприимчивости.

Раян было стушевался, однако приметив в яркой толпе знакомую девочку, сияющую подобно солнцу, успокоился, сопровождая увиденное по-настоящему тёплой улыбкой.

– Чего это ты расплылся? – подметил неловкий момент пепельный друг.

– Знаешь, а вы не такие уж и странные.

– Зато ты странный, – обвёл его взглядом иде, резко прибавив шагу. На что Раян поначалу опешил, но припомнив схожий момент, вновь улыбнулся:

– Ты это уже говорил.

– Просто не устаю удивляться твоей деревенской простоте, – отрезал тему мальчик, жестом выражая своё нежелание дальнейшего ее раскрытия.

– Вообще-то я из столицы, – надувшись, уточнил Раян.

– Ага, ври больше. Столица находится в недели пути отсюда, – прикрикнул пепельный иде, влезающий по стеллажной лестнице, – Да ещё и сам путь к ней ведёт через границу огненных, которую без разрешения не сумеет преодолеть даже самый матёрый представитель вашей расы.

От внезапно нахлынувшей информации принц невольно замер, скрывшись в думах. «Неужели мы так долго спали?» – возникал вопрос, но ответ напрашивался сам собой: «Видимо, да… И пускай. Ведь так даже лучше». Чем дальше от столицы юноша находился, тем ближе его мечта-путешественница подступала к скорой реализации.

– …Так ты мне что, не поверил?! – дошло до него осознание, но собеседник молчал, занятый ощупыванием каменной стены.

Отвлекшись от окружения, принц не понимал, куда забрёл. Ведь пока Раян витал в образном царстве, ведомый Фрином, юноша оказался в незамысловатом коридорчике, что оканчивался сомнительным тупиком. «Странное, даже глупое помещение», – подумал было мальчик. Но, осматривая плоский потолок, даже не заметил, как стена перед ним растворилась во мгле, обнажив взгляду тайный лестничный проход, завешанный метровой паутиной.

Из распростёртых объятий тьмы повеяло пещерным холодом, когда Раян, догоняя друга, пробирался вверх по винтовой лестнице, под ее конец отворяя гадкий деревянный люк, о который треснулся любопытной головой.

Проникнув в просторное освещённое помещение, с высокими выемками в стенах, огненный идельха поддался ошарашенному состоянию перед великим чувством первооткрывателя. Огромный, такой же зал, с такими же книжными стеллажами и беспорядком, что и нижний, показался перед ним. Но, в отличие от балаганного, этот был примечателен здоровенным неизвестным аппаратом, размещенным в центре, что впивался дулом в обнаженный свод пещеры.

– Что за…? – начал удивлённый мальчик, разинув рот, но был бесцеремонно прерван освещающим дальние участки помещения другом.

– Это телескоп, – предугадал прорву вопросов собеседник, перейдя к нелюбимым объяснениям, – Изобретение людей, что по сей день любят смотреть на звёзды через его линзу, – по мере разглагольствований он втискивал огненную спичку в самодельную лампадную клетку.

– …Но зачем смотреть на звёзды? Это ведь скучно. Что в них такого? И вообще, как? Отсюда ведь не видно неба… – суетливо оглядывался Раян.

– Когда-то эта библиотечная башня выглядывала вершиной из-под хребта, – проговорил Фрин, спускаясь со стремянки и двигаясь в сторону мальчика, – Но провалилась под землю. А зачем людям пялиться на звёзды? Ну… Завет о Небе я читал, конечно. Полная дребедень этот завет, так скажу.

– Почему это? Ведь звёзды красивые. Я бы тоже на них поближе посмотрел, – осматривал шестеренки телескопа Раян, щёлкая нерабочие рукоятки.

– Быстро у тебя настрой меняется… – пробубнил пепельный иде, – Но люди ими не любовались вовсе, а пытались с помощью звёзд предсказать поступки Неба. В будущее народа заглянуть то бишь, – злостно зыркнул на собеседника он, останавливая чрезмерное любопытство, – И вообще стремились быть ближе к своему божеству. Чего их только земля не держит.

– Да, действительно странные, – подхватил нить разговора Раян, аккуратно спрыгивая с платформы, на которой располагалось изобретение, – …А если бы Небо на них разозлилось? И не видать им ни силы, ни нормальной жизни.

– Не все люди верили в божество. Их народу свойственна разношёрстность и непостоянство. Это мы, идельха, без влияния своих божеств нормально жить не можем, – неожиданно сморщился Фрин, – В прямом смысле слова.

– …Но ты ведь не преклоняешься перед, этим вашим, великим подземным существом, как остальные пепельные? Потому их недолюбливаешь? – внезапно двинулся в сторону личного пространства черноволосого друга Раян, задумчиво наклонив голову и пристально вглядываясь в его лицо.

– Кто знает… – отмахнулся от расспроса Фрин и побрёл навстречу полок.

«Кто знает?» – повторил про себя юнец, последовав за другом, однако был остановлен на полпути объявлением по типу «Не отвлекай».

Странное чувство. Юноша не был глупым, не был и стеснительным. Просто не хотел лезть в чужую душу без спросу. Однако у него тоже имелась гордость, которой уже надоело томиться взаперти.

– Почему? – неумело, но серьёзно произнёс мальчик.

– Что почему? – вздыхая, переспросил друг.

– Почему ты мне не доверяешь?

Пепельный иде сморщил нос. Неловко его взгляд коснулся взгляда принца, но тотчас скрылся в противоположном направлении.

– Не в этом дело, – задумался иде, – У меня давно не было… тех, с кем бы я мог подолгу говорить. Я просто не привык к общению. Мне нужно время.

– Что? – удивился друг, резко вдыхая пыльный воздух, – Прости, я… поторопился с выводами. Просто… извини.

– Ага, – и окончательно отвернулся от мальчика напротив, что стоял перед ним со смущенным выражением лица.

В понимании осело затишье. Если бы Фрин мог покраснеть от неловкости, то покраснел бы, разогнав тревогу. Но пеплу цвет не переменить. Поэтому Раян натужно улыбался, лишь бы стереть предыдущей диалог из памяти.

«Опять я ерунду наговорил», – корил себя принц. «Я ведь мог догадаться. Но пусть так. Зато сразу всё на свои места встало», – хлопнул иде себя по щекам, приободрившись: «Чуть позже обязательно извинюсь перед Мишель».

Вдоволь поразмыслив, Раян принялся осматривать пыльные окрестности беглым усталым взглядом. Но заметив, что этот самый взгляд был уж слишком усталым, судя по расплывающейся картинке, да и книги оказались исчерчены непроизносимыми символами, юнцу ровным счётом ничего не оставалось, как прилечь возле кучки знаний и уснуть, прокручивая в уме чудесные и не очень впечатления сегодняшнего дня.

⪦ 1 ⪧

Этим вечером принцу вновь снился кошмар. Замок горел. Вся столица была объята пламенем ирония сопоставимая с жизнью.

Мир упивался болью, в то время как кто-то, сидя у разрушенного фонтана на главной площади, самозабвенно напевал грустную колыбельную, перебирая дрогнувшие кости слушателей и полусном умерщвляя их веру во спасение:

«Не услышать голоса.

Трупам труп. Земля сгнила.

Пламя хладом облилось –

Усыпить не удалось…»

Напевал, перебирая ножками и качая головой в такт сладостной звуковой лирики, скромно наслаждаясь воцарившимся хаосом:

«Мир, погибнуть не спеши:

Маме чадо покажи.

И разверзнется земля,

Канет жизнь в небытия».

Пламенные жители, сталкиваясь в панике, падали, мельтеша, топтали друг друга, кричали, погибали. Как ни странно, но пламя сжигало их плоть, развевая золу по ветру, а неизвестный парень продолжал с восторгом напевать мелодию себе под нос и улыбаться:

«Песню я тебе спою,

Их желанье претворю.

Сном забытым, принц, уснёшь,

Пепел в Бездну заберёшь».

Неожиданно исполнитель смолк. Мгновение и радость на его лице затмила весь тот ужас, что до сих пор царил подле него. Мальчик смеялся так искренне, так по-ребячески, словно являлся самым счастливым идельха на свете.

Раян не успел докопаться до истины, ему не позволили. Миг. И сторонний пробирающий душу взгляд коснулся спящего на другом конце вселенной, времени, несведущего ребёнка.

⪦ 2 ⪧

– Твоя мама что, земляной идельха? – внезапно спросил Фрин, пробудив ото сна незадачливого принца, чем спровоцировал непонимающее молчание с его стороны, сонное и хмурящееся.

– Что? Погоди, – не соображал Раян, – Как? То есть… земляной идельха?!

Наклонившись над ошарашенным иде, Фрин сердито вскинул брови, будто недавнего разговора и не было. Ранее он занимался поиском, потому не уделил внимания уснувшему в книжном бардаке приятелю.

– Ты что, уснул? Серьёзно? – удивился он бестактному поведению мальчика напротив, – И даже не слушал поди…

Раян молча кивнул, протирая взволнованные сказанным глазки. Создавая видимость пристального внимания, юноша резко вскочил на ноги, оттряхивая форму от осязаемой пыли.

– Эти символы из письма… – листал Фрин взятую в руки громоздкую книгу, недовольно щурясь, – Это язык земляных иде… Вот, глянь, – и тяжко повернул фолиант лицевой стороной к огненному мальчику, – Почему этот твой Кристоф не рассказал о происхождении твоей собственной матери? Почему молчал, как и все вокруг?

«Что?..» – мелькал вопрос перед глазами, затмевая пожелтевшие страницы. Раян до сих пор молчал. Его сердце быстро колотилось, отбивая такт, а в голове кружилось множество вещей, не жаждущих складываться в единую картину.

– …Получается, твоя мама, несмотря на запрет, встречалась с твоим отцом, – выступил Фрин в роли соединителя.

– …Что за запрет? – только и оставалось спрашивать озадаченному юнцу, не вникшему в суть. Он бездумно глядел на друга, скорее даже не желая вникать в не вписывающуюся в его планы информацию.

– Иметь детей расам противоположных друг другу стихий запрещено. Будто ты не знаешь, – удивился пепельный юноша.

– Не знаю. Почему это?

– Богиня… Ну, смотри, – вздохнул Фрин. Заинтересованный, он стал чертить на бумаге каракули. – …Есть четыре основные стихии: огонь, земля, вода и вихрь. А есть стихии производные, произошедшие от основных. Известно о них мало. Например, лёд в их числе. Ледяные иде изгои и скрываются на Севере…

– Это я и так знаю. В чём запрет то? – не мог угомониться пламенный друг, излагая вопросы, но, занятой, Фрин его не слушал.

– Лед – производная стихия от воды и вихря. Но стихия не самостоятельная. Идельха производных стихий делят в одном теле элемент и отца, и матери. Так мне ли говорить тебе про запрет? Ты как никто другой должен знать, что бывает, когда в теле находится сразу две стихии, – закончил он объяснение.

– …Что же?

– В тебе две души Раян! – разозлился друг, – Тебя и твоего, так сказать, земляного брата по телу. Неужели он никак не проявлял себя до этого?

Раян задумался. Мальчик чувствовал странную тревогу, которая повисла в нём после заданного вопроса. Иде внимательно вгляделся в своего друга, затем в огонь зажжённой позади него лампадки. Пламя, танцующее за стеклом, резко дёрнулось, и ребенок, испугавшись, опустил глаза на свои бледные руки.

Он помнил сны. Помнил, как только что тянулся за фигурой у фонтана. Как хотел остановить её, но пламя не пустило его. Помнил и почерневшую Мишель, предвещающую недоброе и, если поразмыслить, не только их.

Снов было много, злых, непогожих. И все они несли весть о чём-то, словно призванном произойти с их носителем в скором будущем. Могла ли сотворять кошмары та, вторая душа? Но зачем же она пряталась?

– В итоге, ты хочешь сказать, Фрин, что на самом деле я не пламенный иде, а какой-то другой? Но я же только огнём могу пользоваться и всё, – обнаружил неучтённый пробел мальчик.

– Если бы я знал, как подобные тебе устроены… – почесал затылок Фрин, к сожалению, не располагающий правдой, – Поэтому, так как других зацепок у тебя нет, то можешь попробовать поговорить с Анжеликой. Наверняка твоя мама много чего разузнала об идельха с сюрпризом. А раз она даже после переезда не бросила общение с подругой, то вполне могла обо всём ей рассказать.

– Наверное, ты прав, – слегка засомневался в собственных действиях Раян, и друг, подбадривая его, намеренно задал новую позабытую тему:

– Кстати об информации… – прикрывая глаза, проговорил он и потянулся к отложенной на некоторое время книге, как его рассказ нарочно перебили.

– О какой такой информации? – неожиданно влез в разговор такой же черноволосый пепельный иде, непонятно откуда взявшийся в тайном убежище. Черноволосый и взъерошенный, малыш медленно подходил к детям, перебирая руками пыльные книжки.

– Ллойд, – цыкнул Фрин, – Тебе больше заняться нечем?

– Да, нечем, – признался коротышка, хлопая своими широкими глазками из-под длинной челки, – Они там вовсю пируют. Вдрызг пьяные. В общем, ужасно скучно, – погрустнел он, присаживаясь рядом с дуэтом.

– Знакомься, – обратился юноша к удивленному пополнением принцу, – Это малявка Ллойд. Ему шесть десятков, и он постоянно ворчит и скучает.

– Занимательное знакомство… – вывел Раян, стараясь улыбнуться на явное насмехательство со стороны. Однако скорое разбавление общества пересилило наваждение, правда, вычурно разодетый малый с пронзительным взглядом не ощутил его ухода.

– Нифига! – закричал Ллойд, тыча пальцем на кидающего безразличные взгляды братишку, – Сам ты ворчишь и скучаешь, придурок! Тебе вообще почти двенадцать, а маленький такой потому, что обряд отпираешься проходить!

– Замолкни! – задели Фрина, – Только от тебя мне нотаций не хватало!

– Ох, кажется кто-то разозлился! – обрадовался пакости малыш.

– Ах ты ж, мелкий…

«Обряд? Это он о креските? И что значит двенадцать? На вид Фрину век от силы» – погрузившись в раздумья, Раян, к счастью, пропустил страстную мальчишескую борьбу, что пару секунд спустя успокоилась, не выявив чёткого победителя.

Тем не менее, минуты торопливо тикали. И теперь два помятых, усевшихся рядом драчуна, косо глядели друг на дружку, предаваясь правилу бойкота.

– Так… что ты говорил об информации? – вежливо поинтересовался Раян.

– Помнишь, тех тварей, что на нас напали недавно? – произнёс Фрин, отрываясь от косых взглядов со стороны.

– Ха, твари! Поди кролики подземные! – невежливо захохотал Ллойд, за что не глядя получил подзатыльник, а Раян, вспоминая затрещины хмурой леди, произвольно потянулся чесать ту самую заднюю область кладези знаний.

– Так вот, – продолжил сердитый мальчик, – Мне ещё тогда они знакомыми показались, – подметил он, хлопая ладонью по книге, – Это были вениты.

– Да ты гонишь! – вперед Раяна влез в диалог Ллойд, – Их здесь не бывает!

– Ллойд, иди, собери всех, – медленно стал приподниматься Фрин, на глазах у непонимающего пламенного идельха.

– Угу, – напоследок бросил пацанёнок и погнался к деревянному люку, чуть ли не сшибая покосившиеся книжные полки.

И, немного погодя, малыш окончательно скрылся из виду двух оставшихся в помещении ребят, которые между тем погрузились в ожидание предстоящего волнительного объявления, молча собираясь в обратную дорогу.

⪦ 3 ⪧

Пещера была мокрой. Стекающие с её склонов мелкие капли образовывали наипрекраснейший звездопад. Мерцая радужным сиянием, он дарил жителям небо, словно являлся его потерянным кусочком.

Пещера была тёмной. Она казалась бездонной пропастью, давящей на уши своей беззвучностью. Но когда стонала, то повергала в шок своих обывателей, увлекшихся колдовскими красотами.

Библиотека, находящаяся в дивной пещере, не имела на себе живого места. Собранная из прямоугольников ребенком, она бы рухнула, если соленые своды не поддержали ее. Однако чудом сумела удержаться и даже сохранить в себе с десяток узких балкончиков по всему периметру башни, к которым и стремилась суета.

Хлоп. Распахнулись балконные дверцы. По лабиринту эхом промелькнули звонкие девичьи голоса.

Руна и Мишель смеялись, обмениваясь яркими комплементами. Смеялись, шутя об окружении, об идельха, в частности о пьянчугах, выделывающих в зале глупые кренделя. С улыбкой обсуждали будничные мелочи, жестами накручивая дополнительные масштабы проблем из коротких рассказов.

И вот, спустя пару минут, их пламенные речи успокоились, и ребята молча уселись на холодные каменные перила, вопреки правилам безопасности.

– Нет, так будет скучно. Идем! – заверила и полезла сестренка по слипшемуся с башней утесу, – Я покажу тебе кое-что. Только тс-с…! – приложила та пальчик к пышным губкам. А увлекшаяся Мишель приключению и рада была.

Шаг. Второй. Третий. Сияющая прелесть.

Огни библиотеки клались на рифленые скалы. Они указывали путь мягкой душе, завлекали, обнимали тайной, прогоняющей холод и страх.

Сотый. Двухсотый. Спускался морозец.

По мере отдаления от башни теплые оттенки света сменялись холодными, своды теряли детали, обрастая плоскими кусками, а воздух начинал необычно искриться. И если бы не тупик, то дети добрели бы до Бездны, затерявшись. Но на их спасение вновь снизошла красота.

– Что это? – отвлеклась от беседы Мишель, завидев волшебное окружение.

Замкнутый в помещении, свет струился по зеркальным стенам. Смольные, те напоминали девочке обсидиановую шкатулку, что томилась за витриной на прохожей улице. Только нынче эти стеклышки горели холодными огнями, как в калейдоскопе, переливаясь при движении.

Мишель шагнула вперед. Стук каблучков окрасился эхом, которое немедля запряталось в дыры, что изъели мраморный кратер. Однако на этом проверки не окончились. Перекрывая лучики тельцем, девочка управляла свечением, и то задорно подмигивало ей из тысяч зеркал, резвясь, точно бы живое, бегая вокруг колодцев наперегонки с собой.

– Здесь эльбрах спал, – хихикала Руна, вдыхая сверкающий воздух.

– Ты про дыры?

Малышка оглядела пропасти. Затем канальцы, что присоединялись к ним, сливаясь в опустошенном русле, взобравшимся на стену. То был колоссальный отпечаток эльбрах. И, действительно, проглядывались корни, ствол, ветви… Она устремила голову выше, но крону обнаружить так и не смогла. Лишь расколотое отражение глядело на Мишель с кристальной вышины.

– Давно спал. И долго. Это будто бы залежи руды сбежали, – уточнила Руна, не впервые наблюдавшая подобное, – Чистое место. Фирит, – его кровь, – давно соскоблили и продали. А так здесь гнездо было.

– В этих низинах? Здесь же тесно и пусто, – прошлась по помещению леди.

– Зато заблудших элементалей полно! – отчего-то ликовала Руна, – Видишь, всё вокруг черное. Это его кровавые остатки втерлись в породу.

– Его? То есть… здесь какое-то чудище испражнялось? Ты мне это показать хотела? – скривилась дама, и собеседница подозрительно замолкла.

Но не поэтому Мишель перехотелось расспрашивать сестренку о личности гигантской твари, что ворковала в драгоценной пещере. Молча, малышка лишь вглядывалась в отсутствующую стену на дальнем ее конце. Да надеялась, что в этой тьме не заблещут два алмазных глаза, и, высунувшись, существо зубьями не перекусит дитя, словно тростинку. С раненной ногой она ведь даже убежать не успеет, что уж говорить о сопротивлении могучему созданию. Вот Раян бы…

– Слушай, Руна. Мы же девочки. А девочки должны делиться переживаниями друг с другом, – присевши на краюшке дыры, приуныла Мишель.

– Ну да, может, – упрямо улыбалась подруга.

– Так вот. Знаешь, мой знакомый, он очень сильный и смелый. Он постоянно меня защищает и спасает, а я только могу делать, что плакать, – постукивала она пол ноготками, как вдруг остановилась, – …Хоть я и обещала отправиться с ним в опасное путешествие и оберегать его от опасности. Вот что мне делать?

– Да ладно? А по тебе не скажешь, что ты плакса. Может, ты себя накручиваешь? – удивилась Руна. С тайными мыслями девочка бродила вокруг черных колодцев, с каждым, сказанным Мишель, словом утяжеляя шаг.

– Если бы. Когда мы шли к Хребту, я поранила ногу, и ему пришлось нести меня всю дорогу. А потом мы провалились в подземную реку, и Раян вытащил меня, – поджала под себя ножки леди, обнажая слёзы, – …А я ничего не смогла сделать. Только лежала и плакала.

Руна внимательно слушала несоответствующую блистательному проявлению характера Мишель историю. По мере протекания монолога улыбка спешно сползала с её розовых щёчек, обнажая похолодевший взгляд.

– Потом нас обоих спас Фрин, и мы вместе убегали от страшных чудищ, – на миг стихнув, сощурила взгляд Мишель, – Тогда я глупость сказала о пепельном друге, Раян разозлился, но опять меня спас, когда его за руку схватила тварь. И снова я ничего не смогла сделать.

– Ну, получается ты слабачка, – холодно произнесла Руна, потеряв интерес к персоне хныкающего собеседника. К концу рассказа и вовсе образ пепельной сестрёнки правильно было сравнить с мглой, бездействующей, но пугающей.

– Не надо так обидно говорить, Руна, – возмущалась девочка, дуясь прямо в лицо старшей идельха, не замечая её реакции, – Особенно подруге.

– Ладно, – вновь натянула улыбку на уста черноволосая дева, – Не знаю, как у вас, но у нас таких слабаков устраняют, сестрёнка, – хихикнула она, вплотную подходя к растерянному дитю, пристально щурясь от наигранного восторга.

Тишина. Стук. Третий. Пятый. Малышку Мишель буквально осенило. Кости пробрало мурашками. Сердце готовилось вырваться. Всё это время, с тех самых пор, как только дети вошли в библиотеку, с того момента как ребят окружили пепельные идельха, хихикая за их спинами над якобы шутками старейшины, девочку окружала плотная пелена чистого блефа. Вздор о доброжелательности и благих намерениях дикого народа. Не медля ни секунды, она резко соскочила с места, стремясь извернуться из хватки маленькой лживой ведьмы. Однако та настигла девочку. И черные когти прошлись по горячему предплечью, спустив на малышку безысходное молчание.

Отдышка. Секунда. Секунда. Секунда… Друг перед другом сестрички стояли поодаль. Старшая с заочно лишенными покрова руками и израненная младшая с трепетом в уме.

– Так и быть. Дам тебе шанс, – шевелились дремучие мысли, – Если докажешь мне, что достойна, то я тебя отпущу. Не тревожься, здесь мы в равных условиях.

– Доказать?! Чего ты добиваешься? – паниковала леди.

И словно бы окружение тянуло элемент из ее ран. И с каждой секундой она становилась слабее. Но даже в здравии малышка не стала бы лезть на Руну с кулаками, если та на драку нарывалась.

– Только того, о чем говорю. У тебя есть элемент. Вон, течет как! Прям с пола испаряется. Так почему бы его не использовать? – смеялась она, прекрасно понимая, что оппонент всё равно не сумеет управлять стихией, – Ведь разве пламенные не гордые идельха? Разве вы не подчиняетесь законам?

– Каким?

– Природы. Выживает сильнейший, верно? – но ребенок никак не реагировал на попытки собеседницы развязать бой.

Секунда. Вторая. Третья. Заплаканные очи умоляли Руну прекратить напор. И, наконец, та вернула покров, неодобрительно цыкнув.

– …А я думала, что ты сильная, смелая, храбрая. Не такая, какими были мои родители. Пепел им пухом, – разочарованно глядела на Мишель Руна, угрожая, – Жаль, что вы гости. Если бы не Хойт, то мы бы нормальный праздник устроили, – свела та глазки в узкую полосу с неприкрытой злобой во взгляде.

– Да он поди такой же! Не ври! – испуганно кричала Мишель, голос которой эхом разносился по сокровищнице. Какое-то ненормальное чувство брало верх над здравой мыслью о побеге, и ребенок продолжал стоять между бездонными дырами. В то время как Руна оканчивала излагаемую мысль о Фрине завистливым тоном, будто бы обвиняла в завладении чужой собственностью:

– Пока с той девчонкой не встретился, был нормальным. Он мне даже нравился, – загрустила она, – А потом избегать нас стал, семью свою, по поверхности шляться. Если бы не являлся внуком старейшины, то давно бы в изгнанники заделался. А теперь… – оборвала она предложение на полуслове, – Я, конечно, понимаю, если бы ты сильной была. А, оказалось, только ныть и можешь.

Мишель не знала, что ответить, настороженно отодвигаясь дальше, к краю перил. Руна тоже молчала, однако приметив стойкое любопытство пламенного иде, добавила:

– Да не бойся ты, – и вновь заулыбалась, – Вас двоих никто не тронет. Можете оставаться здесь, сколько влезет, вы же гости, – и полезла к встревоженной Мишель, укутавшей руку в подол платья.

Миг. Ткань слетела. И горячие капли крови плеснулись в предательницу.

– Пока от твоего любимого Фрина этого не услышу, даже слову, сказанному тобой, не поверю! – дрожащим голосом прокричало дите и бросилось наутек.

Второй. За ее спиной что-то зашипело, догоняя, внушая страх.

Третий. И пол обратился крошкой, когда дитё поскользнулось, свалившись наземь.

«Нет! Не подходи!!» – молила Мишель, но Руна была беспощадна.

– Элемент – это кровь, – послышалось со спины тонкой стрункой, – Это место кричит о страданиях – страданиях слабого, что день за днем изливает ее в поисках спасения для нас. Я полагала что, будучи неокрепшим дитем сильнейших, ты поймешь. Но, оказалось, ты сама такое же незрячее раненое существо. Поэтому вместо света плетешься во тьму. Доверяешь этому предателю.

– Не ему, а Раяну! – бросила Мишель, озадачив пепельную подругу девичьей логикой, – Где они оба? Я их найду, и мы тут же уйдём отсюда! – собралась было броситься прочь девочка, но опоздала.

Момент и толчок. «Что?» – пронеслось в голове пламенной девочки, прежде чем её тельце успело перекинуться через скользкие края дыры.

Хвать. Неудача. Рука, в попытке зацепиться за камень, тут же соскользнула с его мокрой поверхности, и Мишель исчезла во мгле, растерянно глядя вослед безумной сестрёнке.

– …Такие, как ты, ему не нужны, – бросила в пустоту Руна, виляя шикарным хвостом, и после – удалилась в балаган, довольно улыбаясь всем назло.