Читать книгу: «Анамнесис», страница 16

Глава 23

Прекрасно то, что временно,

Что не таит в себе надежды.

И время не кричит: «Убей меня,

Убей того, кем был я прежде».

Мы раньше мучились от жажды,

От вкуса губ немного влажных,

И засыпали не однажды

В тоске, хранимой нежно каждым.

Алан Росс «Призрак времени»

– Анамнесис (от греч. Anamnesis – «воспоминание») – идея, взятая из платоновской философии и обозначающая припоминание человеческой душой вечных идей, которые она созерцала до своего рождения в смертном теле, – Алан читал вслух самому себе учебник по философии. – Аристотель, сначала разделявший платоновскую теорию и рассматривавший анамнесис как доказательство бессмертия души, впоследствии, создал собственную психологическую теорию и отказался от прежней точки зрения. Анамнесис стал трактоваться им как психосоматическое состояние, находясь в котором человек возвращает себе частично исчезнувшее у него из памяти тайное знание или ощущение. Анамнесис может совершаться под воздействием какого-то случайно увиденного или услышанного явления, либо в результате целенаправленно вызываемого в воображении явления или предмета…¹

Скрытым врагом идеи является образ. Образ – это только тень идеи, её призрак. Потому и Алан Росс – призрак, которого никогда не существовало. Он не придумывал Лили Фейбер: она существовала и раньше. Его ошибка в том, что он придумал самого себя, когда отказался быть Дэниелом, который разрушил Лили жизнь.

Находясь под арестом, писатель впервые вспомнил все события, предшествовавшие появлению на свет Алана Росса, и по крупицам начал восстанавливать свои воспоминания, связанные с Лили. Алан – мужчина был уверен, что теперь это его единственное и настоящее имя, потому что Дэниел исчез навсегда, – вызывал в своём сознании образ маленькой беззащитной девочки, нуждавшейся в защите и поддержке, но не получившей их. Алан никогда ни о чём не жалел, но сейчас он глубоко раскаивался в том, что стёр Лили из своей памяти и после причинённых страданий даже не смог её утешить.

В сложившейся ситуации оставалось только ждать, когда всё прояснится, но Алан понимал, что именно здесь его место, и ему не хотелось его покидать. Он наконец-то получил то, что заслужил.

Алану сообщили, что к нему пришёл посетитель. Чарльз посмотрел на осунувшееся лицо писателя и скептически произнёс:

– Мы тебя обязательно вытащим, а пока рассматривай время, проведённое здесь как материал для книги.

– Ты сказал «мы»?

– Я и Лили.

– Прошу тебя, не вмешивай сюда Лили: я сам буду отвечать за свои поступки. Бедняжка и так настрадалась из-за меня.

– За какие поступки ты собираешься отвечать? Ты ведь не убивал Нору! – возмутился Чарльз. – Она жива и жаждет отмщения, а тебя скоро посадят за убийство, которого ты не совершал.

– Из-за меня умер её ребёнок. Чем тебе не убийство? – печально промолвил Алан.

– Ты не знаешь, как сложилась бы судьба Норы, если бы не тот случай…

– Знаю. Она бы обрела семью и была бы счастлива. На моей совести столько смертей… Мне кажется, если бы я сидел в тюрьме до конца жизни, это было бы самым справедливым решением для всех.

– А тебе не достаточно той тюрьмы, в которую ты сам себя посадил? Я говорю про тюрьму, которая находится внутри тебя. Если не хочешь думать о себе, то подумай хотя бы о Лили: ты нужен ей.

– Когда она узнает правду обо мне, всё изменится. Я думаю, уже изменилось.

– Давай поговорим об этом позже. У нас возникла другая проблема: родственники Норы, которым якобы было отдано её тело после смерти, заявили, что кремировали тело и пепел развеяли над морем, поэтому насчёт отсутствия тела у полиции не возникло никаких вопросов.

– Интересно она придумала, – рассеянно ухмыльнулся Алан.

– Сейчас успокаивает то, что только у полиции есть доступ к обличительной статье Норы. Общественности об этом неизвестно.

– Повезло, так повезло.

– Соберись, Алан. Я всё придумал. Единственный способ спасти тебя – доказать всем, что Нора жива.

– Как же мы это сделаем?

– С помощью Лили.

Лили сидела в своей квартире и увлечённо наносила на белый ватман разноцветные разводы. Когда появился Чарльз, она на него даже не взглянула. Её голубые шорты и зелёная майка были испачканы краской.

– Странно видеть, что мы поменялись местами, – улыбнулся Чарльз.

– Зачем ты пришёл? У меня нет желания перекидываться с тобой шутками.

– Подожди, мне кажется, или ты расстроена сейчас не только потому, что Алана обвинили в убийстве твоей бывшей начальницы?

– Ты прав.

– Ты злишься на меня из-за того, что я наговорил тебе глупостей в нашу последнюю встречу в доме Алана?

– Может быть. Я не думала. Я вообще редко задумываюсь о других людях. Они меня интересуют только как средство для достижения своих целей.

– Лили, извини! Я ничего не мог с собой поделать. Чувствовал себя паршиво, потому что все вокруг счастливы, строят семьи, а я один, как идиот, скитаюсь бесцельно по миру. Поехал в Испанию за любовью, и ничего не вышло. Я чувствую себя потерянным и постоянно вспоминаю наши старые добрые времена. Мы вместе переносили любовные страдания, из-за чего нам обоим становилось легче, а сейчас я один, и даже ты не хочешь меня поддержать.

– Чарли, если ты хочешь, мы можем возродить традицию дружеских посиделок. Особенно сейчас, когда мы с тобой оба остались ни с чем.

– Обязательно возродим традицию, когда поможем Алану.

– Алану? – Лили непонимающе уставилась на Чарльза. – Чем мы можем помочь человеку, убившему Нору?

– Откуда тебе это известно? – удивленно спросил он, и тут же его осенило:

– Ах да, журналистом известно всё. Но, Лилс, никто не убивал Нору. Она жива.

– Что?!

– С твоей помощью мы сможем доказать, что не было никакого убийства.

– Нора жива? Как такое может быть? Значит, Алан не убивал её? Но почему все думают, что она мертва?

– На твои вопросы я отвечу после того, как с Алана снимут все обвинения.

– Если нужна моя помощь, я сделаю всё возможное, чтобы освободить Алана, но отношения между нами уже не изменятся.

– Что ты имеешь в виду?

– Алан – писатель до мозга костей. В определенный момент его профессия сыграла с ним злую шутку. Он придумал идеальный мир и идеальных вымышленных персонажей, настолько проникся этим миром, что поселился там жить. А теперь Алан считает, что я одна из этих персонажей, – грустно поведала Лили. – Он сошёл с ума, пытаясь подогнать идеал под действительность. Я боялась, что рано или поздно это случится. И случилось: Алан бросил меня, когда решил, что я забрала себе жизнь его героини.

– Давай сосредоточимся на том, чтобы вытащить Алана из тюрьмы, а потом будем разбираться с его психическими проблемами?

– Ладно, как скажешь. Что от меня требуется?

– Я понимаю, что не имею права у тебя этого просить, но ты не могла бы отдать свой журнал во владение другому человеку?

– Сказать тебе честно?

– Конечно.

– Не знаю, как ты об этом догадался, но журнал мне больше не нужен и не интересен. После произошедших событий я не появлялась в редакции и нормально себя чувствую. Понятия не имею, что сейчас там происходит, и часто задаюсь вопросом: зачем я столько времени цеплялась за эту работу? Кажется, я наконец нашла занятие по душе, ведь теперь я могу писать, – Лили, рассмеялась и подмигнула Чарльзу.

– Я рад, малышка, что ты наконец занимаешься тем, что тебе действительно нравится.

– Итак, кому я должна подарить журнал?

– Натали.

Глаза девушки удивлённо расширились.

– Даже не буду спрашивать, почему именно ей. Я тебе доверяю, – после недолгого молчания девушка добавила:

– Мне больше ничего не нужно из моей прошлой жизни.

– А с тобой приятно вести переговоры, – улыбнулся Чарльз.

– Передай Алану, что он может на меня рассчитывать.

Когда Нора Одли тайком пробралась в редакцию журнала «Сияние», Натали сидела за её старым столом и подписывала бумаги. Нора злобно прищурилась и хлопнула дверью, чтобы женщина её заметила. Натали подскочила и беспокойно стала озираться по сторонам. Заметив Нору, она замерла, открыв рот от удивления.

– Нора? – воскликнула Натали. – Ты же мертва!

– Ага, делать мне больше нечего, – злобно прошипела женщина.

– Ничего не понимаю! Как такое возможно?!

– Это я не понимаю, как тебе удалось прибрать к рукам мой журнал, который я завещала Лили.

Натали рассмеялась.

– Лили он больше не нужен, а я не могла отказаться от такого сокровища. Мне особенно лестно владеть твоим журналом, потому что ты меня терпеть не могла и не брала на работу, хотя я не раз тебя об этом просила…

– Вот дрянь! – Нора подскочила к Натали и схватила её за руку, устремив на девушку полный презрения взгляд. – Ты немедленно вернёшь Лили журнал, а иначе…

– Иначе что? Сделаешь со мной то же, что и с Аланом Россом?

– Росс получил по заслугам, но не волнуйся: о тебе я тоже позабочусь.

– Ты хоть понимаешь, что его обвиняют в твоем убийстве, а ты жива!

– Так и должно быть, дорогая! – Нора громко расхохоталась.

– Думаю, нашего разговора достаточно…

– Достаточно для чего? – удивлённо спросила Одли.

– Для того чтобы констатировать тот факт, что ты находишься в полном телесном здравии, но отнюдь не в душевном, – Натали весело показала Норе брошку на своей блузке, которая на самом деле оказалась скрытой камерой. – Запись, доказывающая непричастность Росса к твоей «смерти», сделана и сейчас же будет отправлена в полицию, а, может, даже и на новостной канал.

Лицо Норы побагровело от гнева. Не сказав ни слова, она пулей вылетела за дверь.

Натали набрала номер Чарльза:

– Ну как, всё получилось? – спросила она.

– Да, ты умница. Спасибо за проделанную работу.

– Рада была помочь.

Через семь часов Алан Росс был освобождён. С него были сняты все обвинения, но писатель чувствовал себя опустошённым. Чарльз ждал Алана около тюрьмы в своей машине.

– С освобождением, – радостно произнёс он, когда Алан сел в машину.

– Спасибо, Чарльз. Если бы не ты, неизвестно, что бы со мной было. Я теперь твой должник.

– Да не стоит меня благодарить, старик. Я сделал то, что должен был. Помнишь то время, когда мы с тобой боролись за внимание лучших женщин Лондона? Ты тогда проявлял ко мне милосердие, когда отказывался от девушек, которые нравились мне, но были влюблены в тебя. Считай, что сейчас я вернул тебе долг.

– Давай не будем об этом вспоминать, – произнёс Алан, улыбнувшись.

– Как скажешь.

Вечером, когда Алан был уже у себя в квартире, ему снова позвонил Чарльз:

– Ты не поверишь! – воскликнул он. – Нора сбежала из страны.

– Неужели? – удивился Алан.

– Мне нужно было подумать об этом раньше и нанять людей, которые следили бы за ней и не упускали её из виду. Если бы Нора не сбежала, её бы признали сумасшедшей и поместили в психиатрическую больницу.

– Чарльз, не забивай себе голову всякой ерундой. Сейчас ты уже ничего не изменишь. Нора всё равно бы нашла способ доказать свою психическую вменяемость: ты же знаешь, с какой лёгкостью она может внушить людям любую мысль.

Алан выключил телефон и грустно улыбнулся, вспомнив о его встрече с Мэри:

– Вы точно в этом уверены? – обеспокоенно спросила девушка.

– Да. Нора попросила у тебя помощи, поэтому ты переведёшь эти деньги на её счет.

– Но вы же понимаете, что она уйдёт от ответственности?

– Она уедет в другую страну, где её никто не знает, и начнёт жизнь с чистого листа. Поверь, она заслуживает этого больше, чем ты думаешь.

– Если вы считаете, что так будет лучше…

– Но она не должна знать, что это я ей помог. Помочь с деньгами – самое малое, что я могу для неё сделать. Свою вину мне всё равно перед ней никогда не искупить…

Когда Лили встретила Чарльза на пороге своего дома, она казалась обеспокоенной и возбуждённой.

– Поверить не могу, что Нора всё это время была жива и пряталась от всех. Кто бы мог подумать, что она захочет подставить Алана таким чудовищным способом. Хорошо, что Алана больше ни в чём не обвиняют.

– Так и есть, но после того, что я тебе расскажу, нельзя быть уверенным в том, что ты не захочешь обвинять его в других поступках.

– О чём ты говоришь?

– Алан хочет, чтобы я поведал тебе всю правду о нём и о твоих родителях. Это печальная история, но ты должна её знать, хоть она и причинит тебе боль…

Время повернулось вспять и отбросило девушку на десять лет назад. Прошлое обрело ясные очертания. Перед глазами возник первый поцелуй, дрожащие тонкие пальцы и мальчишеское лицо с выразительными голубыми глазами. Лили почувствовала, что воздух, которым она дышала, разорвался в клочья от нахлынувших воспоминаний. Больше нечем было дышать. Воздуха никогда больше не будет. Никогда она не сможет вдохнуть полной грудью. Будет ходить, озираться по сторонам и ждать, какие ещё тёмные секреты прошлого вылезут наружу, чтобы её задушить. Каждый вздох, каждая минута счастья, каждая произнесённая фраза приобретали другое значение – противоположное, трагическое в своей сущности.

– Дэниел, – это имя непроизвольно соровалось с её языка, когда она увидела появившегося в комнате писателя. – Так вот, каким ты стал… Дэниел всегда находился рядом со мной, но я видела только Алана, – девушку сотрясали рыдания. – Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать. Прошу тебя, оставь прошлое в покое, – Лили опустилась на пол.

Алан протянул к ней руки, но Лили с силой отодвинула их от себя. Найдя в себе силы, она встала и оглянулась, чтобы обратиться за поддержкой к Чарльзу, но тот уже ушёл.

– У тебя получилось это сделать. Ты доказал мне, что меня не существует так же, как и нашей любви, – резко произнесла она. – Меня не существует, потому что ты разрушил меня до основания. Дэниел стал для меня тьмой, которая никогда не превратится в свет.

– Ты права, но после того, как я причинил вред твоей семье, я хотел только одного: чтобы ты была счастлива. Со мной бы ты такой не была. Пусть я недостойный человек, внутренне изуродованный, но ты всегда много для меня значила. Цель моей жизни – сделать так, чтобы ты жила вечно в моём творчестве. И я хочу добиться этой цели.

– Что же за этим последует? Моё имя будет переходить от поколения к поколению, обретая бессмертие и теряясь во времени, но никто не задумается над тем, чего же хотела от жизни реальная девушка по имени Лили Фейбер. – девушка бросила рассерженный взгляд на Алана. – Она хотела счастья, но быть счастливой очень трудно, когда ты не проживаешь эту жизнь вместе с любимыми тебе людьми. Зачем мне вечность, если в ней не будет тебя? Я же хочу быть счастлива сейчас, в этой жизни, но, к сожалению, в моей жизни для тебя больше не найдётся места.

– Ты имеешь полное право так говорить. Я понимаю, что ты чувствуешь…

– Нет, Дэниел, ты не можешь понять меня. Я думала, что ты единственный свет в моей жизни, а оказалось, что тьма, в которой я жила долгие годы, ставшие для меня бесконечностью, – это полностью твоя заслуга. Ад, через который я прошла в жизни, я прошла по твоей вине. И не подозревала, что любила и целовала того, кто разрушил мой мир и бесцеремонно в него вторгся, чтобы сжечь моё сердце дотла. Твоя душа всегда была отравленной, а я, наивная, принимала это за часть твоего личного обаяния. Ты чудовище, обречённое на вечные поиски идеала, которого не существует. Но ты считаешь иначе и ищешь жертв, которые соответствуют твоим стандартам, а затем ломаешь их и уродуешь. Ты никогда не изменишься, – она замолчала, а потом чуть тише добавила:

– И я тоже.

– Прости меня, если сможешь. Когда-нибудь ты обязательно будешь счастлива и обретёшь ту любовь…

– Не думаю, что ты меня когда-нибудь любил, – перебила Лили, словно не слыша то, что Алан хотел до неё донести. – Тебе нравился лишь идеальный образ, созданный тобой. Как будто и не было никакой любви, только боль была реальной. Может быть, боль – это единственное настоящее, что между нами было.

Не выдержав, Лили опять расплакалась, обхватив себя руками.

– Прошу тебя, не плачь: я этого не заслуживаю. Улыбнись, меня больше не будет в твоей жизни, – писатель уткнулся губами в её волосы и прошептал:

– Я никогда не забуду твой прекрасный смех, ведь именно я разучил тебя смеяться. Прощай, Лили Фейбер.

Как Алан и ожидал, Лили исчезла. Она исчезла так же внезапно, как и появилась. В Лондоне её никто не видел, да и за пределами столицы она никому не попадалась на глаза. Очертания неповторимого лица Лили стали блекнуть в памяти писателя, а образ девушки, ещё теплившийся в сознании Алана, стал размываться, словно Лили никогда не существовало. Когда Алану стало казаться, что девушка была всего лишь плодом его воображения, он решил оживить воспоминания и дописать свою книгу, показав в ней любовь как вторую реальность. “Не придумывай идеал, который не сможешь разлюбить”, – Алан так и видел этот слоган на обложке своего романа. Название произведения сразу же возникло у него в голове. Пришло время создать книгу расколотых воспоминаний.

Глава 24 (Заключительная глава романа Алана Росса «Призрак времени»)

Я тону в одиночестве, и впервые в жизни мне кажется, что не смогу выплыть.

Марк Леви «Где ты?»

В какой момент это происходит? Один щелчок, и любовь сменяется на ненависть. Прекрасное чувство, охватившее твою душу, вдруг начинает безжалостно тебя разрушать. Ты сгораешь, не подозревая о том, во что потом превратится пепел этих чувств. Кто первый нанесёт удар и какой будет расплата, решать не тебе. Единственное, что ты можешь выбрать: пылать или сгорать. Что бы ты ни выбрал, помни об одном: огонь находится ближе, чем ты думаешь. Отвергнутые не любят, их поглощает ненависть:

Она мечтала быть его ярким светом,

Боялась стать неистовой тьмою.

Просыпалась с тёплым рассветом,

Засыпала с дурманящей мглою.

Все нити сплелись воедино

И сойдутся в одной точке.

Все чувства, прошедшие мимо,

Его не разбудят ночью.

Он никогда не влюблялся,

И её не любил без остатка,

На синих венах души не клялся,

Знал, как она всегда падка.

Теперь она знала, что делать,

И знала, кто проигравший.

Только пепел осталось развеять

И сказать ему, кто сейчас падший.

Поломаны руки рассветом,

Мосты влюблённых исписаны кровью.

Она забыла, что значит быть светом,

И стала безжалостной тьмою.

В любви к нему она бы никогда не познала его души и сущности этого мира. Но ненависть была более благосклонна. Ненависть дала ей намного больше. Она шла вдоль берега, спотыкаясь и падая. Она опять ошиблась. Ноги начинали болеть в тесных золотистых сандалиях, которые он ей когда-то подарил, поэтому она просто сняла их и швырнула вдаль. Она шагала по холодной гальке, в которую не могла не проваливаться так же, как и в воспоминания, хранимые в этом море. Здесь они когда-то купались, весёлые и счастливые, наполненные счастьем и не утруждавшие себя раздумьями о будущем, которому не суждено было связать их судьбы. Она любила, только её никто не любил. Она на коленях просила счастья и любви, но её преданность швырнули ей в лицо. Ей надоело ждать. Больше она не будет. Никогда. Осталось только одно – море, единственный свидетель лжи. Здесь она испытала счастье. Здесь всё и закончится. Всё уже закончилось, рухнуло на её глазах.

Увидев утёс Бичи Хед, Лили направилась прямо к нему. Она подошла к самому краю обрыва и посмотрела вниз, на переливающееся в лучах закатного солнца смеющееся море. Она поняла, что море символизирует вовсе не свободу, как она думала раньше. Море – это бесконечное одиночество. Чем дальше в него заходишь, тем труднее вернуться. И есть глубина, с которой никогда не возвращаются. В ней остаются навсегда. Эта глубина манит и притягивает любопытных, но, когда они на ней оказываются, она беспощадно их поглощает, и люди бесследно исчезают.

Лили подняла взгляд выше. Она стала вглядываться в непроницаемую зелёную мглу, скрытую под голубой пеленой. Девушка пыталась увидеть во мгле то, на что она тщетно искала ответ. Но она ничего не видела. Лили больше ни в чём не видела смысла. В какой-то момент она осознала, что прекрасные воспоминания ещё сильнее мешают ей дышать, чем воспоминания печальные. Ей никогда не выбраться из отравленного моря воспоминаний. Всё зашло слишком далеко. Уже было поздно что-то менять. И если бы хоть кто-нибудь это знал…

Тело ей больше не принадлежало: оно навсегда затерялось в осколках застывшей памяти. Раскинув руки перед собой, девушка медленно наклонилась вперёд и, качнувшись, сорвалась с обрыва. Её безвольное тело стремительно упало в морскую бездну.

Волна сомкнулась над головой, а тело стало порывисто тащить на дно. Бесполезно. Она уже давно находилась на дне своего разбитого сердца и ненужных чувств, ползая по нему и пытаясь найти выход из этого безумства. Когда яростный поток бегущих вод настиг её, она улыбнулась самой себе горькой улыбкой, полной презрения к своей судьбе. И всё уплыло, исчезло в океане тьмы.