Читать книгу: «Саги Старой Пустыни», страница 19
Назира.
– Ты готова?
Я стояла босыми ногами на песке, вокруг во все стоны расстилалось покрывало пустыни, а сверху его венчало черное ночное небо, на котором почему–то не было ни звезд, ни луны.
– Ты готова? – повторила свой вопрос, подходя ко мне, прекрасная белокурая женщина, одетая в блистающее сияние. – Времени уже почти нет.
– Кто ты? – спросила я ее в ответ. – Что значит – нет времени? Что должно произойти?
– Я Великая Мать, что сейчас хранит тебя. – улыбнулась она. – А близится время последней решающей битвы, когда Локи попытается уничтожить тех, кто остался верен Льду в сердце своем. Я вступлю с ним в бой, но боюсь, никто не в силах справиться с ним, кроме Владыки Одена.
– Тебе–то это точно не под силу! – послышался прямо из–под песка ужасающий рык. – Лучше даже не вставай у меня на пути!
И тут один из барханов словно бы мгновенно развеяло ветром, а на его месте остался громадный силуэт, словно бы созданный из жидкого текущего пламени. Оглядевшись, существо, что наверняка и было Локи, кинулось на меня, но отлетело прочь от удара девушки, прикрывшей меня своим щитом, что напоминал полную луну. Раз за разом бросался Локи на щит, и вот он не выдержал и разлетелся на куски. После этого схватило чудовище Мать и пожрало ее, став от того еще больше. Затем Локи простер руки вверх – и вот вся пустыня, кроме маленького островка, где стояли мы с ним, стала морем жидкого пламени. Нестерпимый жар опалил меня и волосы на голове мгновенно сгорели, а моя одежда осыпалась пеплом к ногам. Ребенок в моем животе шевельнулся, и Локи внезапно остановился и принюхался.
– О, так ты носишь ребенка от посланника Одена? – прорычал он. – отдай его мне и, возможно, я сохраню тебе жизнь.
– Никогда! – крикнула я. – Никогда не получить тебе его! Сам Оден его хранит, а Лед всегда будет ему надежной защитой. Сгинь прочь, властелин Скверны, у тебя нет надо мной власти!
Но он расхохотался в ответ и стал подходить все ближе, пока я не почувствовала, что кожа на мне начинает вся печь и обугливаться от его пламени. И тут дотронулся Локи до моего живота, собираясь вырвать из меня дитя, но осветилась я изнутри ледяным светом, а огненное чудовище отбросило назад.
И вдруг все огненное море мгновенно замерзло, став морем ледяным, а между мной и Локи появился сноп синего света, что постепенно превратился в силуэт воина в белых доспехах с короной из льда на голове. Владыка Оден! Без лишних слов пронзил он пламенеющее чудище своим мечом и мгновенно заледенело оно, а после опало на землю. рассыпавшись на мелкие кристаллы. Владыка Оден повернулся ко мне и, улыбнувшись на прощанье, исчез.
– Не думай, что так легко отделалась, шлюха! – прозвучал голос сзади.
Оглянувшись, я увидела Майсура. Его шея была перерезана от уха и до уха, а закрытые бельмами глаза невидяще смотрели вперед. Он вытащил из–за спины свою руку, и я увидела, что он сжимает в ней – он держал за волосы отрубленную голову моей матери, и из шеи все еще продолжала капать алая кровь.
И тут я страшно закричала, и от крика моего по ледяному морю пошли трещины, и вскоре весь мир с ужасным скрежетом распался на куски, что посыпались вместе со мной в темную бездну. Падая, куски ударялись друг о друга, громко стуча, и этот звук все нарастал и нарастал, нарастал и нарастал…
Я проснулась от бешенного стука в дверь.
– Ахмар, Назира! – грохотал с той стороны голос Ганту. – Просыпайтесь немедленно!
Мы оба уже вскочили, как вдруг раздался громкий треск и в комнату ввалился высадивший дверь плечом маг.
– Сейчас не до церемоний! – он подскочил к Ахмару и схватил его за плечи. – Ахмар, быстро собирайся!
– Ксенна. – ответил ему голос моего мужа, и, заглянув в глаза Ахмару, я поняла, что так оно и есть – я уже могла различать их по взгляду. – Я Ксенна. Что тут у вас происходит?
– Часовые донесли, что на город идут Верные! Еще полчаса – и они будут здесь. Уйти уже никто не успеет. Надо готовиться к схватке.
– Тааак… – и Ксенна в бешеном ритме принялась натягивать на себя одежду, затем накинула на меня бурнус и потащила за руку на улицу следом за собой и Ганту. На улице была ночь, но луна светила так ярко, что можно было без труда различить все вокруг. Все, кто жил в городе, уже успели собраться на том подобии площади, что использовали тут для собраний, и пока мы подбегали, до нас доносился оттуда невнятный гомон спорящих голосов.
– Никто, кроме торговцев–бедуинов не знает, где находится Тайный Город. Только они могли…
– Зачем им это нужно? У них самих не слишком–то хорошие отношения с верными.
– Вот именно поэтому они и могли…
– Всем заткнуться, Темные! – заорала Ксенна, врываясь в галдящий круг, и разговоры вокруг мгновенно смолкли. – Все эти проблемы мы будем решать потом, а сейчас у нас есть кое–какие дела поважней. Я надеюсь, тут уже все в сборе и у всех при себе оружие? Очень хорошо. Тогда слушайте меня дальше. Город мы не отстоим, сопротивляться горсткой воинов войску на открытой местности бесполезно. Единственный наш шанс – пещера. Мы будем сбрасывать их со ступенек при попытках подняться, и даже если они построят лестницы и заберутся наверх, в узких коридорах они смогут сражаться только по одному, а значит, не получится задавить нас массой. Верные смогут выкурить нас из пещеры только длительной осадой, но на наше счастье, воды внутри полно. Поэтому сейчас все расходятся по домам, собирают всю еду, что есть в городе, я повторяю – всю еду, а через десять минут мы снова встречаемся тут.
– Но это бесполезно, Ахмар. – один из темных выступил из толпы вперед. – Мы не сможем использовать пещеру.
– Что значит не сможем? – удивилась Ксенна. – Кто нам…
И тут вдруг раздался громкий треск, скрежет, звук падающих камней и скалу с пещерой, что возвышалась над нами, заволокло клубами пыли. А когда пыль немного рассеялась, мы увидели, что пещеры больше не существует – вход в нее был завален, половина ступеней, ведущих наверх, разрушена, а у подножья скалы громоздились обломки рухнувших сверху камней.
– Что происходит?! – заорала Ксенна, но все вокруг молчали, уставившись взглядами вниз. – Ганту, что тут происходит?
– Я не знаю. – ответил ему маг, пристально вглядываясь вдаль. – Но там кто–то идет, и я думаю, он нам все и объяснит.
Действительно, среди еще висевшей у подножья скалы пыли появился силуэт человека. Он шел, прихрамывая, в нашу сторону, и скоро стала понятно, что это жрица темных, которую они называли Младшей Сестрой. Вид ее был ужасен. Она вся была исцарапана и окровавлена, словно ее долго и старательно избивали, а большая часть изорванной черно–желтой одежды свисала с нее лоскутами.
– Радуйтесь, Темные! – крикнула она с восторгом победителя, дойдя до нас. – Грязные руки Верных не осквернят наш храм, не унизят дар Великой Матери!
– Это сделала ты? – Ксенна с ужасом посмотрела на нее. – Зачем? Ты только что уничтожила наш последний шанс выжить.
– Конечно я. Это был мой долг – сделать все заранее подготовленное, чтобы враг не смог попасть в храм Матери. Теперь мы все можем спокойно умереть, исполнив свой последний долг перед ней. Ведь что наша жизнь перед ее взором? – и она воздела руки вверх к полной луне, равнодушно взирающей на нас с небес.
– Да ты понимаешь, что ты натворила, тварь?! – Ксенна подскочила к жрице и, схватив ее за волосы, несколько раз с силой приложила лицом о стену ближайшего дома, так, что во все стороны разлетелись брызги темной крови. – Ты понимаешь, что обрекла нас на смерть своей глупостью?
– Жизнь и смерть Темного есть ничто перед волей Великой Матери. – отвечала ей Младшая Сестра, страшно улыбаясь окровавленным ртом. – Ты ведь один из нас, ты должен это понимать, Ахмар. Пусть мы теперь и умрем, но сделаем это Ее верными слугами.
И тогда Ксенна просто схватила ее голову двумя руками, резко повернула вбок – и после негромкого хруста тело жрицы безвольно рухнуло на землю. Ряды Темных недовольно заворчали.
– Ну что, есть тут еще те, для кого собственная жизнь – ничто? – спросила Ксенна таким тихим, но страшным голосом, что даже у меня по спине пробежали мурашки. – Выходите вперед, я ее с удовольствием оборву.
Один из Темных, массивный грузный детина, заревев, кинулся на нее из толпы. Ксенна, казалось, просто сделала шаг в сторону, уходя от столкновения, но громила пробежал еще несколько шагов и остановился, с недоумением глядя на огромный разрез, идущий через весь его живот от паха до грудной клетки. Он попытался было сжать его руками, но склизкие розовые кишки все равно лезли меж его пальцев наружу и он упал на колени, испустив страшный нечеловеческий вой, полный тупого изумления и боли. Ксенна, не оглядываясь, взмахнула рукой – и темный рухнул на землю лицом вниз с торчащим в затылке кинжалом.
– Ну, еще желающие? – спросила она толпу, а затем неторопливо подошла к мертвецу и выдернула свой кинжал из его головы. – Ну, как ты там говорил мне, Ганту? Тихо–мирно себе верят, да, никому не мешают? Не надо отнимать у них смысл жизни, они будут несчастны?
И тут небо озарил яркий сполох – в соломенную кровлю ближайшего дома вонзилась горящая стрела. Солдаты Империи уже тут!
Я еще не успела осознать все, что происходит, а Ксенна уже схватила меня в охапку и рывком дернула за угол дома.
– Если ты вдруг выживешь и у тебя родится девочка, назови ее моим именем. – прошептала она мне на ухо, и, сняв со своей шеи какой–то талисман, застегнула его на мне. – Ни за что не снимай то, что я тебе сейчас дала. Спрячься и постарайся не умереть. Прощай.
Ксенна грозным ночным хищником выпрыгнула обратно на площадь и побежала туда, откуда доносился шум битвы, а я почувствовала такую слабость в ногах, что просто медленно сползла спиной по стенке и села прямо на землю. О, Оден, владыка мой, помоги мне! Помоги посланникам своим, Ахмару, Ксенне и Ганту! Помоги нам всем! Знаю я, что без твоей воли не может ничего произойти в этом мире, так неужели будет воля твоя на то, чтоб мы погибли сейчас, или, что еще хуже, попали в руки предавших тебя и Лед жрецов?
Я попробовала приподняться, но слабость не отступала. Все, что я смогла сделать – доползти до угла и заглянуть за него, чтобы увидеть, чем закончится эта битва. Зрелище, которое открылось мне, было грозным, прекрасным и печальным одновременно. Тайный Город пылал. Среди толпы солдат в белых одеждах, наводнивших небольшую площадь, сновали немногочисленные черные фигуры, тщетно пытаясь сопротивляться огромной толпе. То один, то другой темный временами взмахивал руками и валился наземь, чтобы уже никогда не подняться. И вот, пока я смотрела, осталось только двое. Но истинно, не смертными эти двое были, а посланниками Одена, ибо даже вдвоем могли сопротивляться они бессчетному воинству жрецов! Длинный шест Ганту раскидывал солдат в разные стороны, так, что они даже близко не могли к нему подойти, Ксенна же, напротив, сама кидалась в самую гущу врагов, смертоносным серпом проходя по их рядам, оставляя после себя лежащие тела, подобные скошенным колосьям. И дробил шест кости и головы, и впивались в плоть подобные звериным клинкам кинжалы, перерезая горла и сухожилия, и мне стало казаться уже, что еще немного – и дрогнут солдаты, побегут прочь, поняв, что не в силах победить тех, кого послал сам наш Отец Небесный!
Но видимо, о том же подумали и те, кто отдавал приказы – ибо внезапно наполнился воздух пением стрел, что пускали скрытые во тьме позади солдат лучники. Не жаль им было своих собственных воинов, лишь бы поразить тех, кого не брали мечи и копья! Услышав этот звук, Ганту принялся бешено махать перед собой шестом, отбивая летящие стрелы, Ксенна же резко взмахивала кинжалами, сбивая подлетающую смерть, молниеносно кувыркалась, наклонялась, уворачивалась. Но стрелы все летели и летели, отбирая до поры жизни только у белых солдат, и вот, внутри меня все словно оборвалось – одна из них все–таки пронзила Ксенну. И еще одна. И еще. Оден, отец мой, как же так?! Ксенна! Ахмар!
Я отчаянно вскрикнула, и Ганту, обернувшись, увидел лежащее на земле тело, пронзенное уже полудесятком стрел. Он тут же прыгнул так, чтобы закрыть его собой и еще быстрее замахал своим шестом, а я кинулась туда, чтобы в последний раз обнять своего любимого, своего мужа, отца моего ребенка, обнять и умереть вместе с ним.
– Прими нас, господин наш Оден! – закричала я, выбежав на площадь, и тут вдруг вокруг меня начало вспыхивать голубое сияние, но не успела я пробежать и половину пути, как оно прекратилось, а вокруг внезапно наступила тишина. Затем сильный порыв студеного воздуха пронесся по городу, гася пламя и взметая ввысь песок, а в полусотне локтей впереди появился Он. Высокий, божественно красивый белокурый мужчина в голубом сияющем ореоле шел нам навстречу.
Владыка Оден шествовал по городу!
Ганту.
– Ты здесь! Ты нашел меня! – я подбежал к Кею и крепко, до хруста в костях, обнял его. – Значит вы все–таки получили мое сообщение?
– Получили, получили. – ответил он, улыбаясь. – Правда, в таком состоянии, что криптики до сих пор на нас глядят косо. Ты мне лучше скажи, тебе какого черта в модуле не сиделось? Я тут уже месяц пытаюсь понять, куда ты подевался. И неизвестно сколько бы еще пытался, если бы не то дикарское войско позади, что неожиданно поперлось штурмовать скалы. Я решил на всякий случай проверить, что им здесь нужно, и – вуаля! Наш любимый ойконавт собственной персоной!
– Кстати, про войско, они не…
– Неа. Я тут все на километр зафризил. Даже птицы не летают. Мы просто в эпицентре. Ладно, давай собирайся и отправляемся. Расскажешь мне все, когда будем на месте. Тебе тут больше ничего не нужно?
Я повернулся и посмотрел на тело… Ксенны? Ахмара? Кто из них сейчас там и есть кто–то вообще?
– Ого, а это что такое?! – присвистнул Кей, и я понял, что он включил сканер. – Матерь божья, это ты с ним сотворил такое? Зачем? Параллельное соединение, датчики нейромедиаторов, обратный вход… Ты в своем уме был, когда делал все это? Да еще и так коряво и халтурно…
– Послушай, я не нейромастер, да и оборудования нормального у меня тут, сам понимаешь, не было. Мне надо было сохранить чужую жизнь и я сделал, что мог.
– Но теперь уже точно ничего нельзя сделать. Максимум через несколько часов бедняга умрет. У него уже легочное кровотечение начинается, печень проткнута и…
– Вот об этом я и хотел тебя попросить. Понимаешь, Кей, этот человек, вернее эти люди, очень важны для меня, да и я многим им обязан на самом деле. Я хочу их спасти. Скажи, ты можешь включить ему стазис? А потом… Я хочу забрать их домой, дать им новые тела и вернуть сюда. Клонирование я оплачу сам, а за переброску может заплатить Компания, получив за это тело человека из другого мира для полных биохимических исследований. Да и даже если не заплатят, черт с ними, я продам все, что у меня есть и расплачусь сам. Я не могу оставить их тут умирать!
– Да стазис – это без проблем. – Кей движением руки создал над Ахмаром голубоватый пузырь поля, а затем жестко зафиксировал свой экзоскелет так, что со стороны казалось, что он сидит на воздухе. – А вот со всем остальным туго. Во–первых, я не смогу забрать его. Я отправился сюда за тобой и модуль прокола рассчитан только на двух человек. Медицинского оборудования, чтобы его залатать, там тоже нет.
– Хорошо. Оставим его пока здесь. Сколько продержится поле? Месяц, два? А потом я вернусь и…
– Не вернешься. – Кей вздохнул и покачал головой. – Мне очень жаль, но теперь этот мир закрыт для исследования.
– Почему?!
– Из–за твоего сообщения, конечно. Ты же понимаешь, что если бы это всплыло потом, на Компании можно было бы ставить крест, и поэтому спецы сами слили всю инфу, что ты прислал, в сеть. Господи боже мой, что там началось! Все просто рвали и метали, информ взбесился и пускал пары в атмосферу, количество упоминаний было таким, что поп–звезды локти кусали бы от зависти. И общий месседж был таким – Компания отправила в беззащитный мир психопатку, которая основала секту имени себя, заставляла дикарей ей поклоняться и, самое омерзительное, обманом крала их тела, чтобы продлить свое существование. Ты же помнишь эту скепт–акцию «Если мы не вмешиваемся в дела соседа – то не должны вмешиваться в дела другого мира!»? Как же они нам тогда кровушки попили! Представляешь, как они разошлись теперь! Общественное негодование – серьезная, очень серьезная штука. С нами разрывали контракты, от нас уходили сотрудники, парочку членов совета директоров собственник зданий выселил из их шикарных квартир… В конце концов, акции Компании упали на десять пунктов, и Правление приняло решение, что этот мир теперь закрыт. На сто лет, двести, триста – столько, сколько понадобиться для того, чтобы мы смогли выработать тактику, не раздражающую общественность. Вот такие дела…
– Проклятая Великая Мать! – я со всей силы ударил кулаком по ближайшей стене. – Даже после смерти она продолжает портить всем жизнь! Послушай, Кей, но я не могу их бросить. Это все равно, как если бы я убил их собственными руками.
– Я тебя понимаю, но…
– Оден, владыка мой! – пока мы разговаривали, Назира неслышно подползла к нам, и теперь стояла перед Кеем на коленях, молитвенно сложив руки. – Прошу тебя, спаси Ахмара! Я больше никогда и ни о чем не буду просить тебя, только спаси его сейчас!
– Господи, что это за женщина? – спросил Кей, вскочив от неожиданности. – И чего она от меня хочет? Я не успел выучить местный язык.
– Это жена того, о ком мы говорим. Она считает тебя богом и просит тебя спасти ее мужа. Она носит его ребенка.
– Черт побери, ты что, специально пытаешься меня разжалобить? Не стоит, я бы с удовольствием помог тебе, но у меня нет никаких идей насчет… Хотя… – Кей глубоко задумался.
Я терпеливо ждал. Кругом царила оглушающая тишина, только всхлипывала Назира да поскрипывал песок под ногами бродящего в раздумье назад–вперед Кея.
– Слушай, есть одна идея. – сказал он наконец. – Это совсем не то, чего ты хочешь, и это нельзя назвать спасением, но боюсь, это единственное, что нам остается. Как понимаешь, просто тупо оставить их тут в стазисе при неиллюзорной возможности того, что мы никогда сюда не вернемся и не сможем их разбудить – все равно, что убить. Сознание отключится потенциально навсегда, что есть для личности просто смерть. Но можно попытаться провернуть одну штуку – и, по крайней мере, они не умрут, даже если мы никогда не вернемся за ними. Итак, вот что мы можем сделать…
– А у тебя все получится? – спросил я, когда он закончил объяснять.
– Думаю, да. Я, все–таки, в отличии от тебя, именно нейромастер. Придется, конечно, покопаться в их воспоминаниях, чтобы найти подходящее место, да еще исказить их восприятие так, чтобы они считали все происходящее нормальным, но это будут просто программные фальш–модули, не вписываемые в матрицу личности. Ну, задержимся тут с тобой еще на пару дней, ничего страшного. Я надеюсь, – улыбнулся он, – меня не попрут с работы за такое самоуправство.
– Спасибо тебе! – я крепко сжал руку Кея. – Не знаю даже, как мне с тобой расплатиться.
– Я знаю. – сказал он и хлопнул меня по плечу. – С тебя галлон самого элитного пойла, когда мы вернемся домой.
Домой!
Эпилог.
Огонь опускающегося за горизонт солнца отсвечивал алыми бликами на одинокой скале, затерянной между пустынными барханами. Скале, что была когда–то тайным святилищем божества, а сейчас лишь временами служила местом отдыха для птиц, летящих зимовать на теплый юг из суровых белых пустынь севера. Но птицы оставались на ночлег, а после летели дальше, ничего не зная о том, что происходит внутри темного камня.
Там, в окружении весело перемигивающихся друг с другом огоньков, лежал в металлическом кресле полуобнаженный человек, озаряемый неярким куполом слегка голубоватого силового поля вокруг него. Поле хранило его, остановив для него время, и потому глубокие раны на его груди даже не кровоточили. Голову человека обвивали провода, и бегущие по ним сигналы рисовали для тех двоих, что были внутри человека, волшебный мир. Их собственный мир. Компьютерный блок модуля натужно гудел, моделируя для них реальность.
Мальчик и девочка идут по тропинке в зеленом–зеленом лесу. Им хорошо, потому что они знают – тут нет смерти, горя и страданий. Тут есть только они, а больше им никого и не нужно. Тропинка перед ними резко сворачивает, и пока непонятно, что их ждет за поворотом.
– Что бы ты хотел найти там впереди, Ахмар? – спрашивает девочка.
– Ну… – мальчик ненадолго задумывается, а потом уверенно продолжает. – Мне все равно. Главное, что ты со мной. Ты же не бросишь меня, Ксенна?
– Дурачок. – отвечает девочка и целует его в макушку. – Конечно, я никогда не брошу тебя, братик. Сейчас мы пройдем еще немного, и там будет большое–большое озеро, и на нем белые кувшинки. Хочешь так?
– Ага. – кивает мальчик, и они идут вперед, взявшись за руки, два маленьких ребенка, которым ничего не нужно, кроме друг друга. Уходят все дальше и дальше в волшебный лес.
Но может, они еще вернутся?
* * *
Лед, лед горел в глазах странной оборванной нищенки, появившейся в ан-Нибадже вскоре после полудня. Она с трудом, еле неся свой выпирающий вперед живот, доковыляла до главной площади, и там, встав неподалеку от алтаря, принялась страшно богохульствовать.
– Не слушайте жрецов, чьи души давно уже покрыты Скверной, как коростой! – голосила она. – Предали они Одена и Лед, изолгали священные Саги, переписав их под себя. Но не стал Отец наш небесный терпеть их обман, и направил к нам своего посланника, чья суть женская и мужская одновременно, дабы вразумить вас, что Оден любит всех своих детей одинаково. Ныне ушел Посланник от нас и спит далеко в пустыне, но понесла я от него, и дитя это будет править всеми Верными, ибо с благословления Одена было оно зачато и именем его. Вы же, пока не поздно, покайтесь в грехах ваших, прогоните жрецов, разбейте алтари и поклоняйтесь Отцу нашему со страхом в сердце, потому как не будет больше Он ждать смерти, чтобы воздать вам, но полную меру отсыпет при жизни! А более того, склонитесь передо мной и перед ребенком, что я ношу, ибо устами моими говорит Лед, ребенка же в утробе хранит сам Оден.
На ее крики на площади собрались люди, и тогда старый жрец, которому надоело ждать, дал им отмашку, махнув рукой. Но когда полетел в нищенку первый камень, толпа ахнула и в ужасе отшатнулась – словно рука самого Одена прикрыла ее, озарив голубоватым сиянием Льда, и камень бессильно отскочил прочь, так и не долетев до нее. Несколько смельчаков попытались снова поразить богохульницу, но вновь и вновь камни отлетали от женщины, сама же она только улыбалась, недосягаемая в своем голубом ореоле.
– Видите! Бессильна ненависть ваша, ибо Оден хранит меня. Я говорю тебе, – она указала рукой на старого жреца, – склонись передо мной и Льдом!
Немного помедлив, старик нерешительно опустился на колени, и вскоре его примеру последовала почти вся собравшаяся толпа. Лишь несколько человек упрямо продолжали стоять и пророчица пристально посмотрела на них.
– Ты! – крикнула она другому жрецу, помоложе, вздрогнувшему от ее оклика так, словно его ударили плетью. – Я знаю тебя. Знаю, какую жизнь ты ведешь и как черно твое сердце от поглотившей тебя Скверны. Но не только я знаю об этом, но и владыке нашему Одену известно о том. Ныне, от имени его говорю я – нет места ненависти на земле Верных, одна лишь любовь должна остаться там. Те же, кто предавшись Скверне, взрастил ненависть в сердце своем, да будут с лица земли этой стерты!
И по одному жесту хрупкой руки завороженная звуками ее голоса толпа сомкнулась над белой накидкой жреца, а когда отхлынула в стороны, трудно было узнать в размазанном по булыжной мостовой грязном бело–красном пятне человека.
Старый жрец вздрогнул, быстро отвел глаза в сторону, и, поднявшись, сам подошел к алтарю и смахнул все, что стояло на нем, на землю. Большой, оправленный в золото кристалл соли рухнул, расколовшись на множество кусочков помельче, и один из них доскакал до того, что осталось от растерзанной толпой жертвы, окрасившись в алый цвет от успевшей натечь в небольшую лужицу крови.
Женщина довольно усмехнулась и, закрыв глаза, погладила свой огромный живот.
– Спи, дитя мое… – прошептала она. – Я тебя люблю…
* * *
Охлаждаемое бокалом виски пускало бледно–желтые зайчики на белые стены и Ганту задумчиво смотрел на них, а после сделал большой глоток.
– Спасибо тебе еще раз, друг. – обратился он к Кею, который устроился со своим бокалом напротив него на низком диванчике. – И за то, что вытащил меня, и за то, что помог спасти жизни этих двоих.
– Старина, не уверен, что это можно назвать жизнью, хотя это точно не смерть. Правда, один древний принц описывал смерть очень похоже, представляя ее как череду снов. Но лучше скажи мне, – взглянул он на Ганту поверх бокала, – почему все–таки их жизнь имела для тебя такое значение? Конечно, гибель всегда печальна, но никто бы не осудил тебя, если бы ты просто смирился с неизбежным – в их мире их постигла смерть, и не нам вмешиваться для исправления хода событий.
– Я боюсь, Кей, что нормального хода событий для того мира уже не существует. Айя действовала там тысячи лет, серьезно исказив картину, мы со своей миссией при ханах добавили сумбура, а уж то, что сделали мы вместе с Ксенной и Ахмаром…
– Ну, за это даже самые злостные информеры тебя не упрекают. Ты действовал так, как нужно было, чтобы спасти свою жизнь от агрессивного мира, и тут уже неважно и убийство правителя и все многочисленные жертвы. Выбора у тебя не было.
– Все так, но факт остается фактом – мы уже стали частью того, что формирует историю другого мира, и нам было бы лучше подумать, куда мы его поведем, вместо того, чтобы сворачивать исследования и трусливо отворачиваться от последствий наших дел. А что до Ксенны с Ахмаром… – Ганту ненадолго задумался и продолжил. – Я ведь многим им обязан. Как ни крути, без них я никогда бы не вернулся домой, а помер бы лет через двадцать на помойке. Без них мы бы не узнали о том, что стало с первой экспедицией. Но кроме всего этого есть и другое… Они действительно стали моими друзьями и я многому у них научился.
Ахмар, простой человек, умеющий радоваться жизни, идущий вслед за стремлениями сердца и порывами души до конца, не сожалеющий ни о каких горестях, которые они ему приносят. Не растерявший в том суровом мире свою доброту, умеющий любить людей и доверять им. Ксенна, неистовая воительница и самый умный человек из всех, что я там встретил. Она умела идти напролом, добиваясь поставленной цели во что бы то ни стало, но смогла, узнав страшную правду, принять ее, не отшатнувшись в ужасе. Готовая отдать свою жизнь за то, что считает правильным – но и готовая увидеть лживость того, во что верила всю свою жизнь. И знаешь что? Мне их сейчас действительно не хватает.
– Понимаю. – покивал Кей и продолжил. – Я знаю, что ты обращался в Компанию с предложением о возобновлении исследований, но тебе отказали. Не торопись. Пусть пройдет время, а там рано или поздно мир снова откроют и ты сможешь вернуться. Ты ведь этого хочешь, и, если по правде, не только из–за своих друзей?
– Может быть и так. – Ганту осушил свой бокал и тот немедленно наполнился вновь. – Я действительно ловил себя на мысли, что теперь наш мир стал для меня… Скучен? Сер? Предсказуем? Временами мне действительно хочется вернуться туда, где вокруг кипят битвы, рождаются и умирают империи, герои и злодеи сражаются друг с другом и ты сам можешь выбрать сторону и вступить в бой – в бой, в котором ты легко можешь умереть, а потому тебе есть что терять и за что сражаться. Миллионы лет наших предков пьянили песни сражений и побед и это хмельное вино все еще властно над нами. И когда–нибудь я буду пить его вновь.
– Как это поэтично! – воскликнул Кей, подымая бокал. – А пока давай выпьем тот презренный напиток, что у нас есть. Ты сейчас на привале, воин, и ты можешь отдыхать и готовиться к битве, даже если она никогда не наступит…
* * *
Песок.
Песок живет везде. Одна за одной падают крупицы его каждый миг, отмеряя время наших горестей и радостей и отсчитывая тот миг, когда не будет уже ни того, ни другого. Не будет нас, но останется песок, чтобы хранить в себе наши воспоминания. Вечная неизбывная пустыня поглотит наши жизни, сделав взамен нас частью себя, и ночной ветер будет носить осколки наших судеб с бархана на бархан. Конца же этому не будет, ибо бесконечна пустыня, обнимающая неизбежностью своей все миры и все времена.
Но если вдруг вы почувствуете, что где–то, неважно где и когда, кто–то из пока еще живущих закрыл глаза и вслушивается в ночную тишину, пытаясь услышать голос песка – расскажите ему свою историю. И тогда, в тот краткий миг, пока он слушает – вы будете снова живы. Воображение того, кто внимает гласу пустыни, оживит вас, облачит плотью, и сердце ваше снова будет биться, заново переживая то, что довелось испытать вам при жизни. Многого стоят эти мгновения, украденные у бесконечной ночи, а потому – расскажите ему все, что сможете вспомнить.
Рассказывайте, пока он не открыл глаза.
