Читать книгу: «Город под свинцовым небом», страница 2

Глава II

Кто-то говорил, что смерть – это совсем не плохо. Каждая смерть – это маленький шажок к счастливому будущему, которое мы построим своими руками. А погибнуть на работе – великая честь. Потому «Хватай, работник, молоток, и строй свой идеальный мир!»

Чёрт его знает, где эти фанатики ещё берут такие плакаты. Висели, конечно, когда-то на каждом шагу, на заводах, "для повышения боевого духа рабочих", да только давно уже все выцвели и оборвалась. Таких вот личностей обычно под руки выводили из бара, и недельку они точно не кричали.

Другие говорили, что каждая смерть – шаг к краху нашего мира. Мол, все мы дохнем ни за что, и жить в городе невозможно. Таких тоже выводили под руки, но уже в карцер. После этого на бедолагу было страшно смотреть.

А меня же учили не забивать голову чепухой. Работать, сколько требуется, получать свою копеечку и тащить в бар. Главное не выделяться. Кто выделяется – долго здесь не живёт. Потому жил я относительно спокойно. «Зато почки не отбиты».

И хоть лезли порой по ночам в голову странные мысли, на утро я уже их не помнил.

Новый день начинался довольно паршиво. Ещё по дороге на работу у проходной остановили постовые. Спрашивали, где находился вчера вечером и не шастал ли по улицам. Дескать, засекли вчера какого-то человека, на меня похож. Минут пятнадцать за ним гонялись, да только всё равно удрал. Я, хоть от патрульных вчера и не убегал, режим всё же нарушил, отчего стало немного страшно.

Благо, после двух минут искусной лжи и дрожи в коленках меня отпустили и, получив документы обратно, я поспешил уйти от проходной подальше. Дальнейшая дорога прошла без происшествий, если не считать проехавший по луже рядом со мной грузовик, из-за которого шмотки можно было выжимать.

Сейчас же я сидел на старенькой лавочке с тлеющей сигаретой в дрожащей от усталости руке, задумчиво разглядывая город, лежащий за бетонным забором, что огораживал территорию завода. Всё тело ныло, а впереди был ещё целый день работы. До конца перекура оставалось ещё десять минут. Моя смена разбрелась кто куда: одни курили на заднем дворе, другие поскорее побежали стрелять папиросы и, если было надо, обсудить что-то личное. Во время работы болтать запрещалось, да и желания ни у кого не было. О многом ли можно поговорить сквозь гул конвейера и натянутый на лицо респиратор?

Поэтому сидел я абсолютно один, про себя радуясь тишине и спокойствию. Взгляд скользнул по крышам и переместился куда-то вверх.

Небо в здешних краях отличалось чрезмерной мрачностью. Затянутое едким дымом, оно имело все пятьдесят оттенков серого, и ни намёка на голубой или хотя бы белый. Что уж говорить о солнце: бледный круг, большую часть времени не появляющийся в поле зрения, лишь изредка просвечивал сквозь тёмные тучи. В такие дни патрульные почти никого не ловили, смертность на предприятиях резко падала, а водка на столах заменялась самогоном. Добрые были дни.

Однако сегодня было как обычно. Серое полотно заняло всё пространство от одного края горизонта до другого, разбавляемое лишь пеленой чёрного дыма, струящегося из десятков труб. Хорошим настроением и не пахло.

Вдруг чья-то рука легла на моё плечо. Я вздрогнул от неожиданности, а когда обернулся, задорный смешок раздавался уже передо мной.

– Привет, Марк!

– Ах ты…

Мальчишка с озорным лицом уселся на скамейку радом со мной и примирительно хлопнул по плечу.

– Видел бы ты своё лицо, старик! – снова рассмеялся он, а я еле сдерживался, чтобы не придушить засранца. Ещё немного, и руки бы сами по себе сжались на шее парнишки, чтобы он…

– Эй, ну ты чего завис? – он ткнул меня в плечо. – Смотри, я тебе поесть притащил.

Димка стянул с плеча сумку, с которой он не расставался практически никогда, и достал оттуда маленький газетный свёрток. Сквозь запах пыли и гари в жжёные ноздри пробрался аромат чего-то съестного, и китовая песнь желудка дала понять, что тянуть не стоит. Я взял тепловатый комок и, развернув, достал оттуда свежую булку и кусок сыра.

– Марта испекла? – спросил я, откусывая ещё тёплой выпечки. Димкина мать всегда готовила вкусно. С любовью.

– Ага. Привет тебе передавала.

– Ей тоже. Спасибо. А ты как сюда залез-то? Пропуск чей-то спёр что ли?

– Да какой пропуск? Эти увальни до сих пор не догадались залатать дыру в заборе, ходи кто хочешь.

– Ай, хитёр! Смотри только, чтоб не поймали. А то я тебя от дежурного вряд ли спасти смогу.

Я на некоторое время замолчал, сосредоточившись на еде. Дима тоже не начинал разговор, лишь разглядывал крыши домов за забором. Прямо как я пару минут назад.

Димка был всего на пару лет младше нашего Сэма. Где-то около шестнадцати. С парнишкой этим я был знаком уже давно, и того дольше с его родителями. Отец – Миша – всегда был хорошим, отзывчивым человеком. Когда после учёбы нас только раскидали по рабочим местам, он, тогда уже три года отработав на погрузке грузовых составов, вместе со своей женой, здорово помогал мне советами, деньгами и, в принципе, всем, чем сможет. В их доме я всегда был желанным гостем, особенно для маленького Димки.

К сожалению, Марта овдовела, когда парнишке было восемь лет. Мишу насмерть завалило рудой из сошедшего с рельс вагона. Она тогда сильно горевала, а я, молодой дурак, даже не знал, как помочь. Да чего уж греха таить, я бы и сейчас не смог. Единственное, что оставалось – заботиться о Димке, с чем я, кажется, справлялся. Тем более, парень порой был гораздо более приятным собеседником, нежели старый диспетчер или те же Сэм с Сивой. Наверно, потому, что он ещё не похоронил надежды под радиоактивную землю, как это сделали другие. Не залил душу дешёвым алкоголем. Ещё не успел.

– Марк, почему ты к нам больше не заходишь? – спросил вдруг Дима, чем вывел меня из размышлений. Я повернулся к нему и застыл. Мальчишка заметно погрустнел, и теперь сидел, уперев взгляд в потрескавшийся асфальт.

– Ты обещал заходить почаще…

– Понимаешь, просто… – начал я и осёкся. Что "просто" я не знал. Действительно, почему? В последний раз я заходил повидаться с Мартой дай бог месяца три назад, если не больше. С тех пор каждому приглашению находилось какое-то оправдание. Пускай глупое, но находилось.

Но вдруг я понял. Среди тысячи догадок проскользнул и больно вонзился в сознание ответ. Неприятный ответ.

Мне было стыдно. Я просто стыдился показаться Марте в том виде, какой имею сейчас. Кем я стал? Вечно пьющее, злое и угрюмое существо совсем не походило на того парня, что однажды ступил на порог их с Мишей дома. Я утратил надежды, и за это мне было невыносимо стыдно.

– Понимаешь, Дим… Я в последнее время очень занят. Сам знаешь, какая в городе ситуация, совсем ведь жизни не дают.

– Угу… – прогудел он и посмотрел так понимающе, будто сам на своей шкуре пережил все мои мытарства.

– Но! – я ободряюще потряс его за плечо. – Обещаю, когда у меня появится время, я обязательно зайду к вам в гости. Идёт?

Парень на миг задумался, но сразу повеселел и одобрительно кивнул. Это снова был тот самый Димка, добрый и жизнерадостный парень.

– Идёт. Ну что, ты доел?

– Да, держи. Матери передай мои благодарности, стряпает как всегда превосходно.

Я отдал ему газету, и в этот момент до слуха донёсся странный шум. Судя по настороженному лицу Димы, не только до моего. Звук шёл откуда-то со стороны главных ворот и походил на галдёж толпы. Я без слов встал и пошёл в сторону шума, завлекая мальчишку за собой.

За территорией, метрах в двадцати от ворот, виднелась толпа. На территории завода никого не было. Видимо, все, кто был свободен, уже ушли посмотреть, что за шумиха. Дежурного у ворот также не было, поэтому я без страха направился к людям.

С каждым метром в неразборчивом галдеже становились ясными отдельные фразы и предложения. Обсуждали какого-то человека и я, кажется, начинал понимать, что происходит. Димка же с неподдельным интересом и недоумением шёл позади меня. Он ничего не понимал.

Кое-как пробравшись через толпу зевак, я наконец смог увидеть повод этого собрания. Им оказалось безвольно распластавшееся на асфальте тело без признаков жизни. Мужичок лет сорока на вид со слегка посиневшей кожей, раскинув руки и ноги, стеклянным взглядом созерцал мертвенно-серое небо. Не лучшее, что можно увидеть перед смертью. В трупе я с трудом из-за своей хромой памяти опознал одного из работников соседнего цеха на нашем заводе. Видимо, именно его не досчитался дежурный утром. Не дошёл, бедолага.

Я этот момент меня потянули за рукав. Димка, которому сквозь толпу пробиться не удалось, нетерпеливо притянул меня к себе и с самым заинтересованным видом посмотрел в глаза.

– Ну, что там? – спросил парнишка. – Про облучение какое-то говорят.

– Да там… – протянул я, совершенно не зная, что сказать. Дима был уже взрослый, но покуда не пришло время ему самому окунуться в эту жизнь, омрачать его юношество смертями не хотелось.

В этот момент захрипели висящие на столбе в центре улицы динамики, и люди затихли. Через мгновение скрипучий голос Борланда устало оповестил о ЧП у химзавода и вызвал вторую бригаду, после чего с гулким писком громкоговорители замолчали. Заскучавший народ начал разбредаться кто на остаток перерыва, кто отсыпаться перед ночной сменой. Труп на улице был обычным делом.

Я обернулся к Димке и с угрюмым видом положил руку ему на плечо.

– Не стоит тебе на это смотреть.

– Но…

– Без "но". Дуй-ка ты домой, братец.

Я попытался изобразить дружелюбную улыбку и, опомнившись, сунул парню в нагрудный карман потёртый полтинник. Деньги до получки кончились, но им с матерью определённо нужнее.

– Спасибо, Марк!

– Всё, давай. Марте привет.

Он умчался в сторону жилого сектора, а с противоположной стороны улицы уже подъезжала труповозка. Я ещё раз посмотрел на погибшего и поспешил обратно на завод, пока не вернулся дежурный. Перерыв заканчивался.