Читать книгу: «…И мы станем единым целым. Благодаря и вопреки. Так вот она какая – любовь!», страница 3

Молодой вождь врезался в ряды солдат, раздавая удары магухуилом налево и направо такой чудовищной силы, что люди не просто падали замертво, а превращались в кровавое месиво. Сунаккахко заметил в рядах бледнолицых Меджедэджик и мгновенно понял, кто навёл солдат на их стойбище. Вождь шайеннов пытался скрыться, но дротик, пущенный умелой рукой Сунаккахко из атлатла, навеки остановил его.

Охитека не смотрел, что было за его спиной, он рвался вперёд, к любимой. Пулю, выпущенную ему в спину Даймондом и попавшую в левое плечо, он даже не заметил. Но это последнее, что сделал в своей жизни Даймонд Олдридж, двадцати пяти лет от роду, – Сикис убил его, метнув нож, который попал лейтенанту прямо в сердце.

Осейджикау, завидев отряд своего вождя военного времени, выскочили из-за частокола и приняли ближний бой с солдатами. Через час битва была закончена. Шайенны, лишившиеся своего вождя, и обескураженные отважностью осейджикау, не побоявшимися сразиться даже против пушки, отступили, так и не ввязавшись в бой. Единственным их приобретением из этого похода была добыча, оставленная охотниками осейджикау.

⁴⁶ – в переводе – «убивающий многих»

⁴⁷ – в переводе – «яркий защитник»

⁴⁸ – в переводе – «нефрит»

18

Охитека влетел за частокол, соскочил с коня и, не в силах что-нибудь различить из-за дыма, заревел, как раненый зверь: «Нааааай-рааа!» И столько в этом зове было боли и отчаяния, что все разом замолчали. Найра, оказывающая помощь людям, попавшим под завалы частокола, встрепенулась и опрометью побежала навстречу любимому: «Я здеееесть!» Она вынырнула из дыма перед Охитека с раскинутыми руками и он, шагнув ей навстречу, крепко обнял её, оторвав от земли. «Сэкуи…»⁴⁸. Охитека весь дрожал ещё лихорадкой боя, но когда увидел свою любимую целой и невредимой, напряжение отпустило его, и к нему вернулись звуки, запахи и боль. А у Найра появилось второе имя. Но надо было возвращаться к действительности: предстояло потушить пожары, разобрать завалы, помочь раненым и обожжённым, проводить погибших в последний путь. И жить дальше…

Когда индейцы сложили трупы врагов в ряд, Охитека остановился около лейтенанта. Тот лежал с открытыми глазами, и, казалось, удивлённо смотрел в небо большими зелёными глазами, так напоминавшими глаза Найра. «Кто ты? – мысленно обратился к нему Охитека, – просто похожий на неё соплеменник или родственник? Может быть даже – брат? Зачем ты приходил? За что отдал свою жизнь и лишил жизни своих солдат?» Нет ответа. «Но раз уж ты пришёл – то хорошо, что погиб. Потому что иначе, если бы ты забрал её, погиб я».

С тех пор Охитека и Найра много разговаривали. Ведь жизнь – это такая хрупкая ценность, которой можно лишиться в любое мгновение. И надо успеть и показать и сказать друг другу так много важного: о своих чувствах, о том, что произошло за день, о том, как растёт сын и как беспокойно вела себя в утробе матери дочь…

А песню, которую начал Охитека, когда впервые увидел Найра, он продолжал складывать всю жизнь:

Волосы твои цвета темного мёда,

окутывают меня, как осенней порой

леса укрывают листьями землю …

Светлый лик твой мерцает,

затмевая луну на звездном небосклоне

в ясную зимнюю ночь…

Глаза твои подобны бескрайнему лугу,

покрытому молодой травой,

только что умытой первым весенним ливнем…

И имя тебе – Найра

Стройное тело твоё белее молока буйволиц,

которые кормят им своих детёнышей,

как и ты потом будешь кормить детей наших…

Лоно твоё горячее

самого жаркого дня

в середине знойного лета…

Губы твои слаще спелой ягоды,

созревшей на поляне

под ласковым и нежным солнцем

А второе имя тебе – Сэкуи⁴⁹

Твои глаза – цвета молодой травы,

которая растёт из земли цвета моих глаз.

Мы смотрим в одну сторону.

Твоя рука в моей руке – как крылья одной птицы,

Моя охота – твоя добыча, твои труды – моя пища.

Мы идём рядом.

Твоё сердце бьётся как моё сердце,

Твои печали – мои печали, мои радости – твои радости

Мы – единое целое.

И имя тебе – Викимэк⁵⁰, моя Викимэк…

⁴⁹ – в переводе – «любимая»

⁵⁰ – в переводе – «жена»

Май 2016

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Карие глаза встречаются примерно у 50% населения Земли.

Люди с карими глазами, отличаются импульсивностью, безудержной страстью, повышенной активностью. Они – лидеры. Они не терпят поражений и случаев, когда кто-то с ними не согласен: их мнение – единственно правильное, и никак иначе. Сексуальность, чувственность, обаяние – отличные дополнения к их личностным качествам.

Такие люди обладают природной красотой, отличаются умом, неугомонностью. Они не злопамятны, быстро прощают и забывают мелкие обиды. Карие глаза могут означать и некоторую ветреность: такие люди легко влюбляются, но столь же легко могут забыть объект своей любви.

Кареглазые леди необыкновенно быстро сходятся с людьми. Они общительны, не закомплексованы, уверены в себе «на тысячу процентов». Самооценка у них, в большинстве случаев, завышенная. Они этого, как правило, не замечают.

Кареглазые женщины неравнодушны к золоту, богатству, деньгам. Они хитры, умны, изворотливы, находчивы.

От грёз любви не отличим

Сочинение на тему «Как я провел лето»

Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его…

Ох, и странные, эти русские! (продолжение рассказа «Кошка, которая гуляла сама по себе» из сборника «Зеленые глаза»)

И этим всё сказано

Сразу и навсегда!

Мой ангел смотрит на меня…

Уйти по-английски

От сердца к сердцу мост

Пришвартоваться в тихой гавани

Благодаря и вопреки

Перевоз Дуня держала

От ненависти до любви и обратно

Свадебный хоровод Созвездий

Одним росчерком пера

Благодаря и вопреки

1

О, духи! Как же тяжело бремя ясного видения!

ОхэнзиУонэгиск¹ ещё помнил ощущение гордости и восторга, когда он только начинал постигать свой дар. Он брёл один, избранный, ловя в плотном тумане неясные, ускользающие образы. Звенящая радость играла на струнах его души, когда удавалось ухватить за хвост видение будущего. Гордость… Нет – гордыня одолевала его, когда получалось правильно истолковать послание духов. И тогда он брал в руки свой бубен. И пламя костра подчинялось безумному ритму танца его гибкого тела. И племя куапо благоговейно внимало пророческому пению молодого шамана, больше похожему на победный гортанный рёв дикого зверя. Но чем больше удлинялась тень земной жизни за плечами ОхэнзиУонэгиска, тем яснее становились образы, тем однозначнее было их толкование. Всё реже звучал его бубен. Пока не замолчал совсем. Мудрости, как и старости, не нужны внешние побрякушки. Они погружаются в себя, чтобы быть готовыми в любой момент вступить на Млечный путь, ведущий в Страну Вечной Охоты.

ОхэнзиУонэгиск уже давно был готов пойти по нему, жаждал его каждой клеточкой своего тела, стремился к нему всеми струнами своей души. Но дух шамана ясно понимал, что Млечный путь пока закрыт для него. И препятствие, преграждающее ему дорогу в Страну Вечной Охоты, имеет вполне земное имя – Хотото². ОхэнзиУонэгиск непроизвольно сжался от боли. Как и всегда, как только это имя всплывало в его мыслях, голову старого шамана зажимал в тиски горячий обруч, а зубы ломило от нестерпимого холода. Это были наказания, ниспосланные духами. И он знал, за что их получил.

Впервые Хотото возник в снах шамана лет десять назад, после того, как прошёл обряд инициации в мужчину. А было тогда мальчишке всего 12 лет. К этому возрасту Хотото успел отучиться военному искусству в племени осейджикау³ и подстрелил на охоте своего первого оленя.

ОхэнзиУонэгиск сначала отмахивался от появления Хотото в своих снах, как бизон, отгоняющий хвостом назойливого овода, но настырный мальчишка приходил туда вновь и вновь. И только когда головная боль из фигурального выражения перешла на физический план, опытный шаман начал присматриваться к Хотото. Всё в нём раздражало шамана: и упрямство, граничащее с упёртостью, и самоуверенность, уж, очень похожая на высокомерие. И даже те качества, которые, казалось бы, должны вызывать только уважение в мужчине: сила, меткость, бесстрашие, ловкость, выносливость. Если бы весь этот букет был сосредоточен в сыне вождя, то оставалось только порадоваться за будущее племени, власть в котором со временем перейдёт в столь достойные руки. Но к Шиайю⁴, сыну вождя племени куапо Кваху⁵, к сожалению, никакие из этих достоинств отношения не имели. От его пышного имени, данного ему при рождении, – «Сын, которым будет гордиться отец», осталось просто «Сын», и этим всё сказано. А Хотото был из простой семьи, никогда не входившей даже в Совет племени, не говоря уже о претензиях на лидерство в клане.

Единственный раз ОхэнзиУонэгиск не поверил духам, и с упорством, достойным буйвола, пытался найти другое предначертание для судьбы Хотото. Или удостовериться, что малышей каким-то непостижимым образом поменяли местами при рождении, вопреки тому, что видели его собственные глаза, ведь Шиай был копией молодого Кваху, а Хотото ни одной чёрточкой его не напоминал, правда, и на своего отца – Тсиишчили⁶, он тоже не был похож. В своём стремлении шаман углубился в прошлое и дошёл до времени рождения обоих мальчиков, где увидел совсем не то, что ожидал: как дух вождя племени вселяется в тело и пропитывает кровь Хотото, а дух Тсиишчили, все достоинства которого начинались и заканчивались в роскошных кудрявых волосах, обволакивает тело Шиай. Знание это было запретным, и в наказание за его обладание ОхэнзиУонэгиск получил нестерпимые головные боли.

Казалось бы, на этом миссия шамана должна была закончиться: он прозрел, что будущее – быть Хотото вождём. В общем-то, в этом и не было ничего необычного. Власть в племени часто переходила не по наследству от вождя к его сыну, а к наиболее достойному, обладавшему сильным характером и способностями руководителя, мужчине. Иначе бы племя было обречено на вымирание. По всем параметрам Хотото отлично должен подойти на ведущее положение в сообществе. На этом бы ОхэнзиУонэгиску и успокоиться, отпустить судьбу Хотото на волю его духам-покровителям, но он решил заглянуть в его будущее. Не в то, отдалённое, в котором он будет вождём племени куапо, а в тот промежуток, который будет до него. И здесь опытного шамана опять поджидало удивление.

Судьба любого человека похожа на дерево. Мы растём – растёт и ствол нашей судьбы. Потом на стволе появляются ветви. Мы и охраняющие нас духи принимаем решение, по какой из ветвей нам отправиться дальше. А дальше ещё появляются ветки, и мы опять выбираем. И то, какую дорогу мы выберем, и формирует дерево нашей судьбы: одни добираются по нему к самому солнцу, другие уходят в сторону, третьи ломают ветки своей судьбы совершёнными проступками и падают вниз, четвёртые запутываются в листве и ходят по кругу. Но всё равно все остаются привязанными к своим корням. И секвойя⁷ остаётся секвойей, тюльпанное дерево⁸ тюльпанным деревом, а дугласия⁹ дугласией.

Но судьба Хотото напоминала не дерево, а куст, так много на ней было разветвлений. Куст был мощным и высоким, под самые облака. Но касался их в вышине не кудрявой шапкой кроны, а двумя острыми вершинами. И разделение это было не слишком высоко над землёй. Но что ещё больше удивило шамана, так это то, как не похожи были ветки и листья одной части куста, на ветки и листву другого. Как будто два разных дерева выросли от одного корня. И не смог ОхэнзиУонэгиск сдержать своё любопытство, опять заглянул туда, куда человеку, пусть и шаману, заглядывать было нельзя. Но он нарушил запрет. И ужаснулся увиденному. И возликовал от увиденного. Такими разными были возможные варианты судьбы простого мальчика Хотото. Но самое главное, что от судьбы его зависела и судьба всего племени куапо. И не только куапо, как понял ОхэнзиУонэгиск, поскольку один из вариантов сулил войну, кровь и разрушения, а это то, что не может касаться только одного, отдельно взятого клана.

И шаман наложил на себя обет пристально наблюдать за Хотото, чтобы не пропустить разветвления и вовремя направить его судьбу к вершине со счастливым концом. Вмешиваться в судьбу человека, который тебя об этом не просил, значит, разгневать его духов-покровителей. И ОхэнзиУонэгиск получил вдобавок к пламени головной боли пронизывающий холод зубной. А взятый на себя обет не позволял шаману встать на Млечный путь до его полного исполнения.

С того времени прошло уже больше десяти лет. И вот она, развилка судьбы, произойдёт совсем скоро. Если бы тогда, десять лет назад, духи подсказали шаману, что война или процветание племени куапо зависит от того, на ком женится Хотото, он бы расхохотался, решив, что его водит за нос Ачери¹⁰, и сразу оставил судьбу Хотото на его усмотрение и благосклонность его духов-покровителей.

Но, тем не менее, именно объявление Хотото, что он нашёл свою судьбу, и просит Совет племени разрешить ему жениться на Кууоньяума¹¹, дочери вождя племени омаха, повернуло судьбу в ту сторону, которой так страшился шаман. И ОхэнзиУонэгиску пришлось извиваться ужом, чтобы предотвратить эту помолвку. Чего он только не делал, но добился только того, что вместо Кууоньяумы, делегация куапо, отправленная к омаха с щедрыми дарами для заключения помолвки без жениха (опять же происки шамана), вернулась с дочерью вождя, но другой. И звали её Пэвети¹².

ОхэнзиУонэгиск вообще-то рассчитывал, что делегация просто вернётся без невесты с ответными извинительными дарами, поскольку за время до её отправления, которое он всячески оттягивал, успел выяснить, что и Кууоньяума, и её отец – вождь племени омаха ВихоМонки¹³, смотрят в сторону старшего сына вождя племени осейджикау. При столь честолюбивых планах вряд ли их заинтересует предложение простого охотника из небольшого племени куапо, сколь высокого мнения ни был он о себе. ОхэнзиУонэгиск прекрасно знал ВихоМонки ещё с детского возраста, правда, тогда его звали Болтливой Сорокой, но всё равно не мог себе представить, как хитрый старый лис уговорил делегацию взять с собой одну сестру вместо другой…

В былые времена вообще бы таких проблем не возникло. Не молодые люди решали на ком им жениться. За них решали родители или Совет племени. И руководствовались при этом не их взаимными чувствами, а соображениями целесообразности. На первом месте всегда стояли вопросы обеспечения выживания и жизнедеятельности племени, и все внутриплеменные вопросы, в том числе и вступление в брак, рассматривались в первую очередь именно с этой точки зрения. Вся жизнь племени осуществлялась на основании четких правил и предписаний. Раньше простой член племени никогда бы не посмел просить в жёны дочь вождя другого племени, даже на дочь своего вождя поостерёгся бы заглядываться.

Всё начало меняться после истории Охитека и Найра. Именно Охитека заставил пересмотреть проблему безопасности племён, создав союз двенадцати дружественных соседей, а его любовь к Найра, только возрастающая с годами (уж сколько вождей пытались «пристроить» своих дочерей к нему в качестве второй жены!), перевернул отношение к браку и семье…

Во время обряда помолвки, когда жених с невестой постепенно приближаются друг к другу по сужающемуся кругу, Хотото не сразу разглядел подмену (девушки, помогавшие украшать будущую невесту, науськиваемые шаманом, постарались). До момента вручения жениху пояса, расшитого бисером, в знак согласия невесты на помолвку, дело так и не дошло. Хотото возмущённо воскликнул:

– Это не она!

И обряд помолвки был прерван.

¹ – в переводе – «тень белого духа»

² – в переводе – «дух воина»

³ – читай рассказ «И мы станем единым целым» из сборника «Зеленые глаза»

⁴ – в переводе – «сын»

⁵ – в переводе – «орёл»

⁶ – в переводе – «курчавый»

⁷ – род древесных растений семейства Кипарисовые. Отдельные экземпляры секвойи достигают высоты более 110 м – это одни из самых высоких деревьев на Земле. Максимальный возраст – около двух тысяч лет (из Википедии)

⁸ – листопадное дерево семейства Магнолиевые. Средняя высота дерева составляет 25-36 м. Ветки бурые, часто блестящие, либо как будто покрыты воском, при надломе имеют сладкий пряный запах. Цветки напоминают бутон тюльпана (отсюда название), около 6 см в длину (из Википедии).

⁹ – мощное, красивое, вечнозелёное хвойное дерево, достигающее высоты 100 м при толщине ствола до 4 м (из Википедии)

¹⁰ – дух-демон, принимающий форму маленькой девочки или скелета ребёнка

¹¹ – в переводе – «бабочка с красивыми крыльями»

¹² – в переводе – «чистая вода»

¹³ – в переводе – «главная говорящая птица»

2

Хотото уже давно перестало интересовать, за что его не взлюбил шаман племени. Он с детства чувствовал на себе тяжелый взгляд бездонных провалов глаз ОхэнзиУонэгиска. Чем бы он ни занимался – помогал матери по хозяйству, тренировался в стрельбе из лука, играл с другими мальчишками, всюду они преследовали его. Даже когда он стал мужчиной, и подолгу уезжал, участвуя в охоте, и тогда ему казалось, что шаман наблюдает за ним зоркими глазами коршуна, парящего в синеве неба, или острыми глазами ягуара, притаившегося за толстым стволом дерева.

Впрочем, Хотото вообще мало волновало мнение о нём окружающих. В его мире всё было устроено просто и понятно, а ещё – справедливо. Есть сила и есть слабость – значит, сильный должен защищать слабого (себя он, безусловно, относил к сильным). Есть добыча и есть охотник, и он, конечно, был охотником. Есть враг и есть друг. Врага надо уничтожить, а с другом жить в мире. Почти всё в окружающем мире укладывалось в эту схему. А то, что не умещалось, Хотото предпочитал не замечать, считая это тем, чего ему не дано постичь, а, значит, и не нужным для его, Хотото, судьбы.

Но не замечать того, что шаман вмешивается в его судьбу, и влияет на неё, как враг, Хотото не мог. И это выбивало молодого индейца из его привычного мира. Ведь не может шаман родного племени поступать несправедливо по отношению к своим соплеменникам?! Так почему же тогда он препятствует его счастью? То, что их союз с прекрасной Кууоньяумой может быть не угоден духам, Хотото никак поверить не мог. И, тем не менее, с самого начала, как только он объявил о своём желании Совету племени (Эх! Была бы любимая не дочерью вождя, никого бы спрашивать не пришлось! А то, что отец с матерью одобрят любой его выбор, Хотото не сомневался), ОхэнзиУонэгиск начал строить козни: и Совет племени несколько раз собирался, и отъезд делегации несколько раз откладывался. Но не успел Хотото отправиться в составе делегации своего племени на военный совет в племя осейджикау (как он гордился оказанной ему честью!), как делегация за е г о невестой отправилась б е з него! И то, что вместо прекрасной благоухающей розы – Кууоньяумы, в качестве невесты ему попытались вручить обыкновенную полевую ромашку, в этом тоже виноват был шаман, а никак не члены свадебной делегации. В этом Хотото был уверен! Но он не собирался становиться добычей врага, а потому решительно воспротивился, воскликнув:

– Это не она!

И обряд помолвки был прерван.

3

То, что произошло на помолвке, не стало для Пэвети чем-то неожиданным или необычным. Скорее, необычным и очень желанным было всё до этого. Начиная с того дня, когда она впервые увидела Хотото.

Одно его имя наполнило её радостью! Оно перекатывалось на языке звонкими янтарными бусинками: Хо-то-то, Хо-то-то. Душа её запела. Хотелось хохотать, кружиться на месте с закрытыми глазами, подставив лицо яркому солнышку. И не важно, что не на неё смотрел он горящими влюблёнными глазами, а на сестру.

Но не важно это было ровно до того момента, пока к отцу не прибыла делегация племени куапо, чтобы не её, а Кууоньяуму увезти к Хотото. Вот тогда время для неё остановилось. Звенящей натянутой тетивой лука застыла от напряжения душа. Внутренности тела скрутило узлом боли внизу живота, а сердце перестало отсчитывать ритм.

Но случилось чудо! И это её, а не сестру, увезли из родного дома навстречу Хотото. Какая-то неведомая сила запечатала её рот, из которого рвались слова, что не её, Пэвэти, ждёт любимый. Но сердце радостно билось в такт стука лошадиных копыт, а у души выросли крылья. И она не сказала ничего. И покорилась судьбе. А потому не потеряла спокойствие, когда Хотото прервал помолвку, воскликнув:

– Это не она!

4

Не всегда помолвка приводит к свадьбе. На то она и длится до года, чтобы молодые люди поближе узнали друг друга, поняли, что смотрят в одну сторону, захотели всю жизнь пройти рука об руку. Но столь короткой помолвки не помнил никто из самых старых индейцев племени куапо. А так, в общем-то, и ничего особенного, дело житейское. И племя разошлось по своим делам.

Разгневанный Хотото уединился в своём вигваме, который построил для себя и невесты. Он был уверен, что помолвка, в их случае с Кууоньяума, лишь дань традиции, а потому сразу решил отделиться от родителей. А теперь ему надо было совладать со своим гневом, чтобы завтра с холодной головой присутствовать на Совете племени, решающем его судьбу. Судьба брошенной девушки его не трогала, а, скорее, раздражала, хотя он и понимал, что она ни в чём не виновата.

ОхэнзиУонэгиск был весьма доволен всем произошедшим. Даже, если бы отвергнутая невеста не была дочерью вождя дружественного племени, законы гостеприимства не позволяли отправить её назад тотчас. А, значит, надо затянуть её отъезд до наступления зимы, когда никто не отважится отправиться в дорогу длиной в десять дней пути. Да и вряд ли мудрый Кваху разрешит Хотото просить руки и сердца другой дочери вождя, после того как отверг её сестру. Если бы ОхэнзиУонэгиск был простым человеком, его бы, наверное, волновали чувства девушки, брошенной женихом, в чужом племени, но он был шаманом, и простые человеческие эмоции были ему не свойственны.

А Пэвети как будто и не переживала ни о чём. Как уселась, скрестив ноги, у главного костра во время общей вечерней трапезы, так и продолжала сидеть. С ней никто не заговаривал, и она молчала. Когда взрослые разбрелись от костра по своим делам, к незнакомому человеку подтянулись дети. Сначала самые смелые и любопытные, потом малыши, почувствовавшие добрую душу, дальше – дети постарше, которые с независимым видом вроде как шли мимо и остановились на минутку. Пэвети было не привыкать общаться с детьми. Она и в своём родном племени больше общалась с детьми, животными и растениями, чем со своими соплеменниками. А потому они быстро нашли общий язык. Но наступила ночь, и дети тоже разошлись по своим вигвамам. И Пэвети осталась одна.

Всё происходящее казалось ей сном, чудесным сном, не смотря на несостоявшийся обряд помолвки. Почему-то в племени куапо она сразу почувствовала себя дома, а не в гостях, а потому была уверена, что всё разрешится наилучшим образом. Так оно и случилось. К ней подошли женщина и мальчик и пригласили переночевать в их вигваме. Мальчика звали Хоуохкэн¹⁴, он был одним из первых, кто подошёл к Пэвети у костра. А женщину звали Мэкои¹⁵, она была вдовой. Так что место в их с сыном вигваме хватало на всех.

¹⁴ – в переводе – «таинственный голос»

¹⁵ – в переводе – «материнская забота»

5

Три месяца, отведенные Кваху для соблюдения законов гостеприимства после несостоявшейся помолвки, промелькнули быстро. (ОхэнзиУонэгиск настаивал на более длинном сроке в год, не сам, конечно, а подговаривая членов Совета племени, а Хотото готов был хоть на следующий день вернуть девушку родному племени. Вождь выбрал золотую середину).

Пэвети была благодарна духам за этот счастливый период своей жизни и со смирением принимала его окончание. Она сильно изменилась. Сейчас даже её родной отец не узнал бы дочь. Из молчаливой, замкнутой, сторонящейся людей девочки, каким её знало родное племя омаха, Пэвети превратилась в открытую, жизнерадостную девушку. Так невзрачная и даже неприятная на вид куколка превращается в радующую глаз яркую лимонно-розовую кленовую бабочку или в стеклянную бабочку, через прозрачные крылья которой виден цветок, на котором она сидит. (Природа явно была в прекрасном настроении, когда развлекалась, создавая такие удивительные создания)

Пэвети любила. И эта любовь высвечивала изнутри её прекрасную душу. Она прорывалась искрящимися глазами солнечных лучей, вырывающихся из плена облаков, мелодичным голосом чистого и звонкого весеннего ручейка, пробившего себе дорогу сквозь снежную корку. Племя куапо полюбило её, многие молодые индейцы посматривали на Пэвети с чисто мужским интересом, и только неопределённость её положения бывшей чужой невесты сдерживало их. И даже взгляд любимого перестал колоться, как опунция¹⁶ в прериях.

Хотото и сам не заметил когда, в какой момент, его перестала раздражать Пэвети. Поначалу его взгляд то и дело цеплялся за нежеланную невесту. Она, видимо, чувствовала его даже спиной, потому что неизменно оборачивалась. И светлела лицом. Даже издалека было видно, как загорался огонёк в её глазах, а губы трогала едва уловимая улыбка. Нет, она не навязывалась ему, пытаясь чаще попадаться на глаза. Но и не пряталась.

Да и виделись они в эти три месяца не так уж часто. Хотото сам вызывался на любые работы, лишь бы чем-то занять свои мысли, лишь бы быть подальше от стоянки племени – охота, дозоры, заготовка древесины. Да и что хорошего ждало его по возвращении? Возвращаться в вигвам к

родителям было как-то глупо для взрослого мужчины, а в своём… Некому было развести очаг, чтобы согреть стылый вигвам. Некому было подать плошку горячего суккоташа¹⁷, чтобы вернуть силы. Некому было расстелить постель и одним ласковым прикосновением снять накопившуюся за день усталость.

Невольно Хотото сравнивал сестёр – Кууоньяуму и Пэвети. Постепенно образ любимой начал стираться из его памяти, а образ Пэвети проникать в него. И Хотото уже затруднялся ответить: такие же тёмные бархатные глаза у Кууоньяумы, как у Пэвети? А смех Пэвети, похожий на звон весеннего колокольчика, такой же заливистый, как у Кууоньяумы или, всё-таки, нет?

С тревогой всматривался в судьбу Хотото по окончании трёх месяцев после несостоявшейся помолвки ОхэнзиУонэгиск. Пока она застыла на развилке. Но в какую сторону качнутся её качели? Повлияет ли на неё отъезд Пэвети домой?

Но напрасно беспокоился шаман. В начале ноября неожиданно ударили морозы. А уже к середине месяца стало понятно, что ранняя зима пришла окончательно и бесповоротно. И ОхэнзиУонэгиск вздохнул с облегчением. Как ни странно, спокойнее стало и на душе Хотото. Что уж говорить о радости, которая поселилась в сердце Пэвети!

И вождь Кваху почувствовал облегчение. Но не от того, что откладывается возвращение девушки родному отцу, а от того, что племя куапо заранее подготовилось к зиме: вигвамы утеплены, а в ямах-запасниках надёжно спрятано достаточное количество вяленого мяса, кукурузной муки, бобов, пеммикана¹⁸, сушёных ягод и грибов, рыбы и икры на еловых ветках.

¹⁶ – род растений семейства Кактусовые. Стебли-побеги овальной, уплощённой формы ветвятся и образуют куст в 2—4 м. Растение покрыто колючками, цветки жёлтого или красного цвета (из Википедии)

¹⁷ – похлёбка из бобов, кукурузы и томатов, зелёного или красного сладкого перца (из Википедии)

¹⁸ – концентрированный продукт, состоящий из высушенного и растёртого в порошок мяса, сушёных ягод и жира (из Википедии)

6

Зимой жизнь индейцев течёт размеренно и неторопливо. Женщины занимаются своими обычными рутинными делами: поддерживают огонь в очагах, готовят пищу, шьют одежду, плетут корзины, сумки, тарелки и, даже, шляпы из расщепленных продольно корней канадской сосны и из луба, из мочалы, окрашенной в красный цвет наваром из коры ольхи, делают ожерелья, венки и браслеты, надевавшиеся во время обрядовых плясок. Мужчины занимаются заготовкой дров, делают посуду и ящики для приготовления и хранения пищи, усовершенствуют, чинят и изготавливают оружие и орудия труда. Но и им не чуждо чувство прекрасного, а потому они с удовольствием занимаются резьбой по дереву, кости, рогу и сланцу, живописью по дереву и коже. С ещё большим удовольствием мужчины и женщины уделяют внимание друг другу. Недаром самое большое количество малышей рождается в августе и сентябре.

В конце декабря, в самые лютые морозы произошло несчастье. Мужчины, возвращавшиеся в стойбище после заготовки дров, а среди них и Хотото, сразу поняли, что случилось что-то, выходящее за рамки обычного. Всё племя сгрудилось в центре, а в воздухе вокруг витало ощутимое даже издалека напряжение.

Оказалось, что кто-то напал на одну из ям-запасников, где хранилась почти половина вяленого мяса бизонов, заготовленного на зиму, и обчистил его. Обнаружилось это днём, когда Хоуохкэн пошёл сменить дежурившего ночью дозорного. Мальчишки, готовые в скором времени пройти обряд инициации в мужчину, дежурили днём, а на ночь заступал более взрослый и опытный воин. Этим воином на этот раз был Шиай, сын вождя племени. Его замёрзший труп Хоуохкэн и нашёл, когда пришёл заступать в дозор, а ещё – абсолютно пустой схрон.

По следам и обрывкам одежды, зацепившемся за острые ветки, которым был прикрыт вход в хранилище, стало понятно, что нападавшие – воинственное племя нгопов. Давненько их не было видно и слышно, ещё со времён, когда создался и окреп союз двенадцати дружественных племён, на который соседей воодушевило племя осейджикау и тогда ещё молодой, а сейчас умудрённый опытом ОхитекаКотахира, ставший вождём племени после отправившегося в Страну Вечной Охоты старого Кватоко.

Нгопы не утруждали себя работой, предпочитая добывать еду и женщин разбойными налётами. Но на стойбище куапо в этот раз они не напали, удовлетворившись только мясными запасами. И мужчины, вернувшиеся с заготовки дров и с тревогой выискивавшие в толпе лица своих родных, вздохнули с облегчением. Хотото, не задумываясь – почему? вначале отыскал глазами Пэвети, а только потом родное лицо матери. Обе были целы и невредимы. Только лицо Пэвети мгновенно вспыхнуло, когда они пересеклись взглядами, и выражение тревоги сменилось на нём тихой радостью, а лицо матери осталось озабоченным.

И было от чего пребывать в тревоге. Ведь еда – это жизнь. Оставшихся запасов явно не хватит на всех на всю зиму (кто знает, сколько продлятся холода?). А значит, под угрозой выживаемость всего племени, и в первую очередь, жизни самых слабых – детей и стариков.

Единственным, кого не трогали земные заботы, был Шиай. Он уже был на Млечном Пути и, будем уповать на его духов-хранителей, беспрепятственно доберётся до Страны Вечной Охоты, где ему будет обеспечены и тепло, и еда, и удовольствия. Что с ним случилось в дозоре, оставалось только догадываться. То ли он уснул, пытаясь согреться, то ли его подвели слух и зрение, расслабленные спокойными годами, то ли нгопы так тщательно подготовились к нападению, что застали его врасплох, и он не успел среагировать на их появление и предупредить соплеменников о нападении, сражённый наповал одной меткой стрелой…