Читать книгу: «Шаг последний, шаг первый», страница 4
Ян снял снегоступы, присел на корточки и провёл рукой по снегу.
– Эй, ты здесь? – спросил он.
Он не ожидал, что Голос ответит ему сразу же, однако именно это и произошло.
– А если и так, то что? – произнёс Голос.
– О! Так ты здесь! – воскликнул Ян.
– Да здесь я, здесь. Что хотел-то? – проворчал Голос.
– Я пришёл дать тебе второй шанс.
– Ты – что? – Голос расхохотался снежной позёмкой, которая в мгновение ока замела все заячьи следы.
Порыв ветра ударил Яну в лицо, сдул холодные хлопья снега с ветвей ели прямо ему за шиворот. Ян подскочил и начал яростно вытряхивать снег из-под одежды. Тот уже успел частично растаять и промочить нижнюю рубашку.
– Как хочешь! Справлюсь и без тебя, – обиженно проговорил мальчик.
Ян снял перчатки, подул на пальцы, чтобы их согреть, а затем взял в руки приличный комок снега и начал его мять, словно глину. Снег стал влажным и податливым. Представив розу, мальчик принялся вылеплять один за другим её лепестки. Каждый он обдавал паром изо рта, отчего верхний слой цветка превращался в лёд и делал лепестки гладкими и блестящими.
– Эй, дай посмотреть, что у тебя получается, – попросил Голос.
– Обойдёшься, – сердито ответил мальчик.
– Ну как знаешь, – сказал Голос. – А ведь я мог бы тебе помочь. Иначе вернёшься ты к своей подруге с позором. Вот будет умора.
– Откуда ты знаешь, что это для подруги? – удивился Ян.
– А для кого ещё ты стал бы делать цветок? О, я понял! Это для господина Пинкина. Вы же теперь с ним друзья.
– Друзья? Вот уж никогда! – возмутился мальчик. – Покажу тебе цветок, когда закончу.
Самым сложным оказалось сделать стебель – он то и дело ломался, и приходилось раз за разом заново скручивать снег в тонкую трубочку.
– Не получается! – расстроенно воскликнул он.
– Так посмотри вокруг, – посоветовал Голос. – У деревьев же получается.
Ян оглянулся, пытаясь понять, что имеет в виду Голос. Чем ему могли помочь деревья? Деревья же не цветы. Хотя, несомненно, нечто схожее между ними было. Ствол. Как цветок держится на стебле, так ствол дерева держит крону.
– Я понял! – радостно воскликнул Ян. – Внизу ствол толще и сужается кверху. Мне надо сделать так же.
– Ну наконец-то! – хмыкнул Голос. – Догадался! Только смотри, чтобы не получилось, как у этого дерева слева от тебя.
Ян с удивлением увидел действительно странную сосну. Её ствол было словно скручен в петлю. Впрочем, ему некогда было отвлекаться, поэтому он вернулся к своему цветку. Стебель с утолщённым основанием оказался прочным. Ян долго раздумывал, стоит ли лепить шипы, но, в конце концов, отказался от этой идеи, боясь, что Юлия о них поранится. Он не знал, сколько времени всё это заняло, но когда он поднял голову, то увидел, что с веток ели за ним с интересом наблюдает семейство белок.
– Что уставились! – воскликнул Ян и топнул ногой. Белки тут же спрятались в ветвях. Мальчик не сомневался, что втайне они продолжают за ним подсматривать. – Вот! – он протянул розу вперёд. – Как тебе?
– Для твоего первого творения – очень даже ничего, – похвалил Голос.
– А ей понравится? – с надеждой спросил Ян.
– Конечно, понравится, – Голос звучал уверенно. – Пойдёшь дарить прямо сейчас? Следует поторопиться, пока с твоим цветком ничего не случилось. Снег – вещь коварная.
– Тогда я побежал, – встрепенулся Ян.
Надев снегоступы и осторожно держа ледяной подарок в руке, мальчик направился к деревне. Дороги к тому времени уже были расчищены. Когда ему навстречу вышли соседи, он спрятал цветок у себя за спиной. Он был уверен, что с белой розой в руках выглядит смешным, а поскольку он и так являлся одним из главных чудаков деревни, масла добавлять в огонь ему не хотелось. Из-за страха, что его подарок растает, он не решился зайти в тёплое помещение чайной. По обыкновению он заглянул в крайнее окошко. В чайной как всегда было полно народу. Тимофей и его жена Рита носились между столиками, подавая гостям горячие напитки, печенье, орехи в меду и варенье. Юлии не было видно, и Ян расстроился. На какое-то мгновение испугался, что она вернулась обратно в Долину. Но затем он её увидел: она помогала тётке убирать грязную посуду. Девочка, с двумя хвостиками по обе стороны головы, в голубом платьице и фартуке с пчёлами, показалась Яну ещё более симпатичной, чем вчера. Он помахал ей рукой, но она его не заметила. Ян постучал по стеклу. Девочка удивлённо подняла глаза и радостно улыбнулась. Она что-то сказала своей тётке, а затем, на короткое время пропав из поля зрения, вышла к нему на улицу, уже в шубке и шапке. В руке она несла бумажный пакет.
– Это тебе, – сказала она.
– А это тебе! – ответил Ян, протягивая ей розу.
Девочка ахнула. Неподдельный восторг осветил её лицо. Она осторожно взяла цветок, поднесла его к носу и сделала вид, что нюхает.
– Он словно настоящий, – проговорила она. – Мне кажется, я чувствую запах розы.
– А твоё печенье и вправду настоящее, – сказал Ян, заглядывая в пакет. В нос ударил умопомрачительный аромат жареных лесных орехов. – Спасибо!
– Это тебе спасибо, – растроганно произнесла Юлия. – Мне ещё никто не дарил цветы. Я даже не представляла, что их можно увидеть в конце осени.
– Это всего лишь одна роза, – заявил Ян. – Я могу и целый сад построить, если хочешь. Там будут и розы, и лилии, и тюльпаны.
– Мне хватит и этой розы, – сказала девочка.
– А может, тебе нравятся другие цветы? – не унимался Ян. – Ромашки, васильки?
Юлия посмотрела на красные замёрзшие пальцы Яна.
– Впереди ещё целая зима, и у тебя будет время отгадать мой любимый цветок.
– А я построю сад сегодня! – Мальчик снял снегоступы, взял их под мышку и вприпрыжку побежал по улице. Ему хотелось как можно скорее вернуться на свою поляну. – Ты увидишь, каким он будет красивым, – крикнул он уже издалека.
Под вечер снова началась метель. В небе сгустились тучи, и задул ветер, зло и яростно смешивая небо и землю. Все жители поспешили укрыться в своих домах. В чайной осталось лишь несколько гостей, которые так увлеклись вкусностями и беседами, что упустили последнюю возможность безопасно добраться до дома. Впрочем, Тимофей их и не прогонял: на его веку не раз приходилось гостям задерживаться у него до утра, а то и дольше. Ветер устрашающе завывал в трубе. Тимофей подбросил побольше дров в камин и раздал гостям пледы. Затем он заварил чай из листьев и ягод малины, нарезал лимон, разложил по блюдцам мёд, достал из холодильной комнаты клюквенный мусс и разнёс угощения гостям. Рита тем временем вытащила из печи творожные кексы и полила их соусом из красной смородины с белым вином. Она попросила Юлию предложить всем желающим выпечку, однако та не услышала свою тётку. Девочка тихо сидела у окна, пытаясь что-то рассмотреть снаружи. Впрочем, за окном были видны только вихри снега, кружащиеся в быстром танце. Рита сама угостила всех кексами, заменила растаявшие свечи на новые и села рядом с племянницей.
– Скучаешь по родителям? – она слегка приобняла девочку.
Юлия повернулась к тётке. Её лицо было встревоженным, но вовсе не печальным.
– Они всегда в моём сердце, – ответила она.
– Значит, сейчас тебя что-то другое беспокоит? – Рита всмотрелась в лицо племянницы. – Может, это связано с твоим другом, которому ты относила сладости?
– Откуда ты узнала? – встревожилась Юлия.
– Про друга? – улыбнулась Рита. – Я замечаю всё, что происходит у меня в чайной. Кто сколько ложек сахара положил в чашку, кто втайне засовывает орехи себе в карман, кто выковыривает изюм из булочек. Это моя работа. Не волнуйся, я вовсе не сержусь, что ты угощаешь своего друга. Мы не обеднеем от этого. Просто в следующий раз ты можешь пригласить его сюда. Пусть сядет за стол, как это делают все остальные. Ты скажешь, кто он?
– Это Ян, – призналась Юлия.
– Ян? – Что-то неуловимо изменилось в лице Риты. – Пасынок Марфы?
– Он не говорил, как зовут его мачеху, – слегка растерялась Юлия.
– Тогда это точно Ян. – Рита поджала губы. – Сложный мальчик, надо сказать. Уверена, что ты найдёшь ещё друзей в деревне.
– А мне он понравился, – уверенно сказала Юлия. – Что означает «сложный мальчик»? Как человек может быть сложным? Это ведь не задача. Я бы сказала, что он интересный.
– Интересный – это ещё мягко сказано, – хмыкнула Рита. – Ты сейчас из-за него переживаешь?
– Да, я боюсь, что он мог попасть в метель.
– Уверена, что он дома, как и все ребята.
– Он не пошёл домой. Он хотел кое-что сделать для меня.
– Юлия, не волнуйся. – Рита накрыла своей ладонью сжатые в кулачки руки девочки. – Марфа хорошая женщина. Она проследит за ним. В конце концов, это будет не первое его подобное приключение. Этот мальчик обладает удивительной способностью искать на свою голову неприятности, и делает это каждый раз в самую страшную погоду.
Рита потрепала девочку по голове и отправилась помогать Тимофею заваривать следующую порцию чая.
5. Прощание
Марфа весь день провела как во сне: голова болела, глаза слезились, кашель раздирал грудь. Она пыталась работать по дому, но после обеда её бросило в жар, и она поднялась в свою комнату, чтобы отдохнуть. Как только она прилегла, то сразу же впала в беспамятство. Её состояние было тревожным: она то и дело просыпалась от кошмара и засыпала снова, не в силах сообразить, что именно её беспокоит. Буран за окном крепчал. Сквозь дрёму Марфе, трясущейся от озноба, казалось, что у её дома исчезли стены и крыша и что ветер подхватывает и кружит её вместе со снегом между небом и землёй. К утру жар немного спал, и у неё хватило сил встать, спуститься вниз, растопить печь, чтобы прогреть дом и приготовить поесть. За окнами продолжал завывать ветер. Несмотря на то, что метель бушевала всю ночь, она и к утру не думала сдавать свои позиции. На чердаке было подозрительно тихо, и Марфа окликнула Яна. Однако мальчик не отозвался.
– Ян, ты дома? – уже с тревогой спросила Марфа.
Не услышав ответа, Марфа, кутаясь в тёплую шаль, поднялась наверх. Комнатушка Яна была пустой. Матрас и одеяло в беспорядке лежали на полу. Марфа их проверила: они были холодными. Марфу затрясло от ужаса. Потом у неё мелькнула мысль, что её пасынка мог приютить на ночь кто-нибудь из его друзей, если мальчишки разыгрались и не заметили приближающуюся бурю. Женщина бегом спустилась вниз и начала поспешно одеваться. Она с усилием вспоминала вчерашний день, чтобы найти подсказки, куда мог отправиться Ян. Из-за болезни всё происходящее накануне казалось сном. Ян что-то говорил о цветах, однако в начале зимы это звучало как бессмыслица. Также он упоминал девочку из чайной, племянницу Риты. Мальчик хотел сделать ей подарок. Может быть, он остался на ночь в чайной? Этот вариант был самым правдоподобным. Окрылённая надеждой, Марфа открыла дверь.
После дня метели двор обычно был по пояс засыпан снегом. Раньше они с Павлом любили вместе брать лопаты и прокапывать тропинку, а в особо снежные зимы – тоннель через двор к улице. После смерти Павла ей приходилось делать это одной. К её удивлению, за дверью Марфа обнаружила вырытую в снегу дорожку, которая вела от её крыльца до самой калитки. Похоже, её сосед и друг детства Захар решил ей сегодня помочь, а в её состоянии это было как нельзя кстати.
Марфа направилась по тропинке. Сугробы во дворе доходили до середины бедра, а у сирени и забора они были ещё выше, образуя насыпь почти в человеческий рост. Марфа поправила шаль, чтобы надёжнее закрыть лицо от немилосердно кусающего ветра. Ей повезло, что все основные улицы в деревне уже были расчищены. Как всегда, благодарить надо было господина Пинкина. Это он заставлял по утрам своих работников садиться в сани и разгребать завалы. Первым делом Марфа постучала в дом к Олежеку. Мальчик сообщил, что накануне он целый день гулял с Митяем и не видел Яна.
– Мы искали его, искали, – сказал Олежек. – Но он как сквозь землю провалился. Мы даже к вам стучались, но у вас никто не открыл.
Мать Олежека с тревогой посмотрела на Марфу.
– Неужели опять! – воскликнула она.
Марфа покачала головой и, поблагодарив соседей, направилась к чайной. С Ритой они дружили с детства. Сложно было представить двух более непохожих подруг. Рита всегда была весёлой, гостеприимной, добродушной, тогда как Марфа – скорее замкнутой и сдержанной. Обе обладали прекрасным чувством юмора: они ценили хорошие шутки и от души смеялись над ними. И у Риты, и у Марфы не было своих детей, и это сближало их ещё больше.
В этот день в чайной не ждали наплыва гостей. Все, кто накануне засиделся допоздна, разошлись по домам рано утром, как только расчистили дороги, а новые гости не спешили приходить. Однако для Тимофея и его жены непогода не была поводом отлынивать от работы. Тимофей замешивал тесто для печенья, Рита чистила орехи, а Юлия крошила на тёрке плитку горького шоколада. Они одновременно подняли головы, когда услышали звук открывающейся двери.
– Я пойду встречу, – сказала Рита Тимофею.
Рита сняла фартук и вышла в зал. Её племянница последовала за ней. Они увидели запыхавшуюся и раскрасневшуюся Марфу, вся одежда которой, от валенок до шали, была усыпана снегом.
– Доброе утро, дорогая, – удивлённо проговорила Рита и поспешила к подруге, чтобы стряхнуть снег с её дублёнки, пока та снимала шаль. – Ты была последней, кого я ожидала увидеть сегодня в чайной. Только погляди, ты же вся замёрзла и промокла! Приготовить тебе ромашковый настой или, может, густой отвар из калины?
– Извини, Рита, я пришла не чаёвничать, – торопливо произнесла Марфа.
– Что-нибудь случилось? – Руки Риты, стряхивающие снег с подруги, замерли.
– Ян. Он вчера не вернулся домой, – проговорила Марфа. – Я надеялась, может, он остался у вас на ночь.
Юлия охнула. Марфа увидела, как девочка схватила Риту за руку.
– Я же говорила! – громким шёпотом сказала она.
– Это Юлия, моя племянница, – представила Рита девочку.
– Ян рассказывал о ней, – кивнула Марфа. – Юлия, ты видела Яна? – обратилась она к девочке. – Он заходил вчера или сегодня к вам?
– Я встречалась с ним вчера вечером, – ответила Юлия. – Он принёс мне ледяную розу. А потом он ушёл.
– Ты не знаешь куда? – спросила Рита.
– Нет, он не сказал. Но, по-моему, он хотел слепить из снега сад.
– Вот ведь неугомонный ребёнок! – воскликнула Марфа. – Наверняка опять пошёл в лес. Словно мало ему было прошлого раза. Я знаю, на какой поляне он любит бывать. Он, должно быть, остался там.
– Но не мог же он провести там всю ночь, да ещё в такую метель, – ужаснулась Рита. – Он, конечно, странный мальчик, но голова на плечах у него должна быть.
– Я вот не уверена в этом, – ответила Марфа, укутываясь заново в свою шаль. – Ты же знаешь, он не первый раз такое вытворяет.
В гостиную вышел весь испачканный в муке Тимофей. Увидев испуганное лицо Марфы, он сразу всё понял.
– Неужели Ян опять набедокурил? – спросил он. – И что он учудил на этот раз?
– Пошёл строить сад, – объяснила ему Рита.
– В такую метель? – охнул Тимофей. – Хочешь, пойдём вместе его искать?
– И я! – попросилась Юлия.
– Оставайтесь дома, – ответила им Марфа. – Незачем в такую пургу выходить из дома. Мой пасынок – моя проблема. Я сама разберусь.
– Если до полудня не найдёшь его, зови нас, – потребовала Рита. – Мы поднимем всю деревню.
Марфа кивнула и вышла. Она побежала по улице в сторону елового леса. Вскоре домики с горящими окнами остались позади, а с ними и единственный ориентир в пространстве. Вьюга с каждым мгновением набирала силу. Женщина шла, не оставляя следов – отпечатки её ног сразу же заметались. Вокруг не было видно ни зги. С таким же успехом она могла идти с закрытыми глазами. Было непонятно, где верх, где низ, где лево, где право. Выкрикивать имя мальчика было бесполезно: ревущий ветер сразу же заглушал слова. Почти теряя сознание и уже уверенная, что сама заблудилась, Марфа заметила впереди какую-то чёрную точку. Она ринулась вперед, по колено увязая в снегу. Наконец, она увидела Яна. Он метался посреди белой поляны в своём чёрном тулупе, словно муха в молоке. Женщина с трудом разглядела очертания каких-то фигур, которые лепил мальчик. Однако из-за вьюги они сразу же теряли форму. Поняв, что мальчик жив, Марфа выдохнула и села прямо в сугроб. Она чувствовала себя такой уставшей и обессилевшей, что не хотела шевелиться. Её клонило в сон, но она знала, что спать сейчас нельзя, поэтому собрала последние силы, чтобы встать и подойти к мальчику. Ян ничуть не удивился, увидев мачеху. Похоже, он даже не понимал, что провёл на поляне многие часы.
– Ян, пойдём домой, – с трудом перекрикивая ветер, позвала Марфа.
– Ещё рано, – ответил мальчик. – Сначала я закончу с садом.
– Ты сможешь продолжить, когда утихнет метель.
– Но я обещал Юлии!
– Юлия всё равно не сможет прийти сюда сегодня. Покажешь ей позже. Я вижу, твой сад получается очень красивым.
– Но недостаточно красивым, – крикнул мальчик, пиная одну из своих фигур. – Голос обещал мне помогать, а сам не помогает. Он только всё портит.
Марфа не поняла, о ком говорит мальчик, однако не подала виду. Она подошла к ребёнку и осторожно приобняла его одной рукой. Она боялась, что мальчик вырвется и убежит, однако, похоже, и у него силы были на исходе. Он повернулся к ней, и она увидела, какой он бледный и почти не похож на себя. Она присела рядом с ним и, в стремлении согреть, крепко обняла его. Ян почувствовал исходящий от Марфы жар. Она вся горела и была словно печка. Он удивлённо посмотрел на неё.
– Тебе нехорошо? – спросил он.
– Я в порядке. Однако ты замёрз. Ты провёл здесь всю ночь. Нам надо идти домой. Хорошо?
Мальчик послушно кивнул. Он посмотрел на свои фигуры: его сад исчезал прямо на глазах.
– Голос снова меня подвёл, – расстроенно проговорил он.
– Я думаю, он здесь ни при чём, – примиряюще сказала Марфа. – Никто не властен над погодой.
Марфа не помнила, как они добрались до дома: обратный путь выпал у неё из памяти. Как во сне, она затопила печь, помогла мальчику раздеться, закутала его в тёплое одеяло и дала горячее молоко с мёдом и маслом. Затем принялась готовить суп, однако у неё перед глазами всё поплыло, и она потеряла сознание. Ян на несколько мгновений оторопел. Он не знал, что предпринять, и так испугался, что не мог пошевелиться. Затем тихо слез со стула и на цыпочках подошёл к Марфе. Она лежала на боку, её глаза были закрыты, вокруг неё валялась кухонная утварь, которую она потянула за собой.
– Марфа, ты меня слышишь? – позвал Ян.
Он потряс её за плечо, но Марфа не отреагировала.
– Ты же не умерла? – в голосе мальчика слышались слёзы.
Марфа застонала и открыла глаза. Однако по её взгляду было понятно, что она почти ничего не осознаёт.
– Ты можешь подняться? – спросил мальчик.
– Что произошло? – слабым голосом произнесла женщина, потирая ушибленную голову.
– Ты упала, – пояснил Ян. – Давай я отведу тебя в твою комнату.
– Хорошо. Помоги мне подняться.
Марфа оперлась о плечо мальчика и встала. Её ноги тряслись. Очень медленно они направились к лестнице. Рука Марфы больно давила плечо, однако Ян не проронил ни слова. Казалось, они взбирались по ступенькам целую вечность. Каждый шаг давался Марфе с таким трудом, словно ноги принадлежали не ей, а кому-то другому. Наконец, женщина опустилась на кровать.
– Я думаю, надо позвать лекаря, – предложил Ян.
– Не смей выходить на улицу в такую вьюгу! – запретила Марфа.
– Вьюга мне не страшна, – возразил Ян. – Я мигом.
У Марфы не было сил спорить с пасынком. Она закрыла глаза и снова потеряла сознание. Мальчик скатился вниз и выскочил на улицу, на ходу натягивая одежду. Ему повезло, что в тот момент пурга немного улеглась и сквозь тучи проглядывало бледное солнце. Встав на снегоступы, Ян поспешил к лекарю. Тот жил достаточно далеко от их дома – в заречье, на другой стороне реки за мостом. На полпути он столкнулся с Тимофеем. Хозяин чайной, повязав шарф вокруг головы так, что были видны только глаза, шёл ему навстречу.
– Ян, это ты? – удивился Тимофей. – Тебя Марфа обыскалась, а ты тут бродишь как ни в чём ни бывало.
– Марфа уже дома, – на бегу бросил Ян.
– А-а, так она тебя нашла! – обрадовался Тимофей. – А я как раз шёл к вам проведать, всё ли у вас в порядке.
– Мне кажется, с Марфой что-то не так, – признался Ян. – Я иду за лекарем.
– Судя по тучам, метель сейчас ударит с новой силой, – Тимофей посмотрел на тёмное небо. – Давай я тебя провожу, а ты мне по пути расскажешь, что с ней случилось.
Тимофей оказался прав. Едва они дошли до дома лекаря, как на улице стало темно, а затем снова повалил густой снег. К их счастью, лекарь не задавал лишних вопросов и собрался быстро. Как и Ян, он надел снегоступы.
– Я думаю, нам с мальчиком стоит пойти вперёд, – сказал он, заметив, что Тимофей пришёл в валенках.
– Верно, я вас буду только задерживать, – согласился Тимофей. – Бегите. А я пойду в чайную, соберу для Марфы какой-нибудь еды.
Ян с лекарем уже почти дошли до дома, когда услышали голос Семёновны. Она, несмотря на непогоду, занималась своим любимым делом – проверяла, все ли грушевые деревья целы. Обеспокоенная появлением на их улице лекаря, да ещё в такую метель, она выбежала за калитку и устремилась к ним. Ветер сносил её с ног будто тростинку. Взволнованно переводя взгляд с лекаря на мальчика и обратно, она спросила:
– Кто болен?
Лекарь покачал головой.
– Я ещё не видел пациента.
Ян потянул лекаря за рукав.
– Пойдёмте, надо торопиться.
– Ян, скажи мне, это Марфа? – настаивала Семёновна.
Однако мальчик ничего ей не ответил. Они с лекарем поспешили дальше, а Семёновна так и осталась стоять на морозе посреди улицы, глядя им вслед.
Когда Марфа очнулась в своей постели, она не помнила, как упала в обморок на кухне и как Ян помог ей добраться до кровати. Мальчик сидел рядом на стуле, задумчиво рассматривая узоры на потолке. Увидев, что мачеха открыла глаза, он вскочил и потянулся за пузырьком, стоявшим на столе. Он осторожно налил в ложку сироп и протянул Марфе.
– Надо выпить. Это лекарь принёс, пока ты спала, – проговорил Ян.
– Здесь был лекарь? – слабым голосом спросила Марфа. Она приподнялась на кровати и обвела взглядом комнату, тщетно пытаясь понять, что произошло. За окном было темно, лишь ветер яростно швырял о стекла хлопья снега.
– Тебе стало плохо, вот я и позвал его, – пояснил Ян. – Он сказал, что у тебя сильный жар. Велел давать лекарство каждый час. Рита тоже приходила. Она принесла суп и хлеб. А ещё ягодное желе.
– Ты поел? – спросила Марфа.
– Поел-поел, – торопливо произнёс Ян. – Лекарь сказал, что тебе тоже нужно подкрепиться.
Проглотив лекарство, Марфа без сил упала обратно на подушку. Сердце Яна застыло, словно скованное льдом. Вид бледной мачехи, неподвижно лежащей на кровати, напомнил ему отца, когда тот находился при смерти. Это было ровно два года назад, в тот же самый месяц. Павел до последнего скрывал свою болезнь. Как выяснилось позже, жгучая боль в груди беспокоила его уже несколько месяцев, но он никому в этом не признавался, даже жене. Он не хотел её тревожить, пока однажды не свалился у себя в мастерской как подкошенный. У него не было сил позвать кого-либо на помощь, поэтому он пролежал на холодном полу всю ночь, замерзая и мучаясь. Марфа, привыкшая к затворничеству мужа, ничего не подозревала и занималась обычными делами. Когда утром Павел не вышел к завтраку, она постучалась в мастерскую, но не получила ответа. Она стала стучать громче, но так же безуспешно. Дверь оказалась запертой изнутри, поэтому Марфа побежала за Захаром. Тот с трудом её выломал. Увидев Павла, неподвижно распростёршегося на полу, Марфа не стала паниковать. Они с Захаром отнесли его в кровать и пригласили лекаря. Однако к тому моменту уже было понятно, что Павел вряд ли поправится. Он несколько дней пролежал без сознания, бледный как снег, и лишь изредка постанывал. В себя он так и не пришёл.
Ян не был уверен, что сможешь пережить всё это во второй раз. Его переполняла решимость сделать что угодно, лишь бы мачеха выздоровела.
– Пойду принесу тебе суп, – сказал он, вскакивая с места.
– Я не хочу есть, – ответила Марфа.
– Но ты должна! – воскликнул Ян.
– Нет сил. – Марфа вздохнула. – Боюсь, мой час пробил.
– Не говори так! – вскрикнул мальчик. – Это всего лишь простуда, – с отчаянием добавил он. – Ты не можешь оставить меня!
– Я не хочу… оставлять тебя… Ян. – от слабости Марфа говорила с паузами. – Жаль, что… у нас так и не получилось стать… настоящей семьёй.
– Ещё получится, – всхлипнул мальчик.
– Я бы так этого хотела… – слабо улыбнулась Марфа. – Я всегда надеялась… что однажды ты сможешь… принять меня. Боюсь, что не сильно в этом… преуспела. Ты с самого детства был маленьким вредным волчонком. – Марфа погладила пасынка по голове. – Вечно щетинился, огрызался… не давал себя приласкать.
Ян заплакал и схватил Марфу за руку.
– Не оставляй меня одного, – проговорил он. – Я стану тебе хорошим сыном. Вот увидишь!
– Если ты вырастешь хорошим человеком… мне этого будет достаточно, – прошептала Марфа.
Неожиданно раздался стук в дверь. Ян и Марфа вздрогнули. Было уже поздно для визитов гостей. Решив, что это вернулся лекарь, Ян побежал вниз. К его удивлению, за порогом стояли Семёныч и его жена.
– Мы пришли к Марфе, – проговорила Семёновна.
Ян оторопел, сомневаясь, стоит ли их впускать. Однако Семёныч одним движением руки отодвинул мальчика в сторону и зашёл в дом. Семёновна быстро проскочила вслед за ним.
– Она наверху, – буркнул Ян, закрывая за ними дверь.
Марфа, увидев нежданных посетителей, казалось, побледнела ещё больше.
– Что вы здесь делаете? – резко спросила она неожиданно сильным голосом.
– Мы пришли проведать нашу дочь, – ответила Семёновна. Она подошла к кровати. – Как ты, дорогая?
– Поздно же вы вспомнили обо мне, – хмыкнула Марфа.
Лесоруб покраснел и надулся. Ян мигом встал между ним и постелью мачехи. Он выставил перед собой маленькие кулачки в знак решимости защищать свою мачеху от Семёныча, чего бы это ему ни стоило. Однако Семёновна успела первой предотвратить гневный приступ мужа.
– Молчи! – крикнула она на Семёныча. – Не смей и слова сказать! Из-за тебя наша дочь даже знать нас не хочет. Молчи, я сказала!
Великан насупился и кряхтя сел на стул у стены, опустив в пол глаза.
– Лекарь сказал, что болезнь крепко за тебя взялась, – обратилась Семёновна к Марфе. – Мы не могли не прийти. Я знаю, что мало сделала для тебя в детстве. Но я хочу помочь тебе сейчас. Тебе что-нибудь нужно?
Марфа молча смотрела на мать, как бы раздумывая, прогнать её или нет. Силы снова покинули её, и в конце концов она ответила:
– Присмотри за Яном. Это всё, что я прошу.
Семёновна, приютившись в кресле, осталась до утра. Её муж до полуночи сидел на деревянном стульчике, который от его веса подозрительно поскрипывал, а затем великан ушёл. Если бы ветер завывал не так сильно, наверное, даже соседи услышали бы, с какой яростью он громил в своём доме мебель. Когда всё, что можно, было порушено, он вышел во двор, намереваясь взяться за груши жены. Однако деревьям несказанно повезло: они полностью, по самую макушку, были засыпаны снегом, и Семёнычу пришлось отступить. Он и сам не понимал, на кого злится: на жену, на себя, на дочь или на погоду. Марфа, высокая и упрямая, пошла в него, но, в отличие от отца, она была красивой и смышлёной. В ссорах, которые то и дело вспыхивали между ними, она никогда ему не уступала – для этого она была слишком гордой и своевольной. Семёновна, в ту пору пугливая и слабая, не могла защитить Марфу, так как до смерти боялась мужа. Тридцать лет назад она была молоденькой сиротой без собственного крова и занятия в жизни. Когда лесоруб предложил ей замужество, она была уверена, что у неё нет выбора. Тот на всю деревню славился взрывным характером. Во время приступов он на кого угодно мог пойти с топором в руках. Отказать она ему просто не могла. Запуганная, она всегда молчала во время гневных вспышек мужа. Но когда её дочь покинула дом, что-то щёлкнуло в её голове. Из-за страха она вышла из себя и из-за страха она перестала бояться. Она как кошка набросилась на мужа, вцепилась в его волосы и стала их драть. Семёныч завопил и попытался сбросить жену с себя. Однако та настолько крепко за него ухватилась, что Семёнычу пришлось закрыть лицо своими широкими ладонями, чтобы Семёновна не расцарапала его до крови. Это был первый и единственный случай рукоприкладства Семёновны. После этого она мужа не била, хотя, возможно, он предпочёл бы битьё, а не её нытьё. Семёновна стала самой вредной и ворчливой женщиной на свете, на выпады мужа огрызалась и могла сыпать едкими словами несколько часов подряд. Так они превратились в самую странную семейную пару в Загорках. Вот только Марфу уже было не вернуть: Семёновне оставалось лишь издалека наблюдать за тем, как живёт её дочь.
Болезнь Марфы продолжалась нескольких дней, во время которых она стремительно угасала. Семёновна почти не отходила от дочери. Она словно старалась наверстать упущенное и выливала на Марфу всю ласку и заботу, на которые была способна. Увидев, что мачехе не становится лучше, Ян обратился к господину Пинкину. Он попросил того отвезти Марфу в Долину, однако лекарь воспрепятствовал этой затее. Он сказал, что Марфа не протянет и полпути и что будет безопаснее оставить её дома, в тепле и покое. Сама Марфа также отказалась уезжать, понимая, что эта дорога станет для неё последней. Метель тем временем продолжала бушевать, грозя засыпать дома снегом по самую крышу. Каким-то чудом Рита каждый день умудрялась сквозь пургу и ветер приходить к Яну и Марфе. Она приносила горячую еду, выпечку и разные сладости, чтобы порадовать мальчика. Марфа могла только пить бульон, да и у Яна не было аппетита. Однако он, не желая обижать хозяйку чайной, послушно всё съедал. Пару раз Рита приводила с собой и Юлию. Яну было стыдно, что он не выполнил данное той обещание построить самый прекрасный в мире сад, но мальчика радовало её присутствие.
Иногда Марфа приходила в себя. Ей было спокойно, что мать и пасынок с ней рядом. Предчувствовала она и предстоящую встречу с мужем. Она говорила о Павле всякий раз, когда приходила в сознание. Многих историй Ян не знал и слушал их с удивлением. Марфа с детства знала Павла. Будучи подростком, она считала его старым, хотя тогда ему не было и тридцати. Она наблюдала со стороны все жизненные перипетии Павла, его свадьбу, скорую смерть жены, воспитание малолетнего сына. Она сочувствовала ему, но больше её волновали собственные заботы. Ссоры с отцом становились всё чаще. Марфа подумывала даже уйти из дома, но податься ей было некуда. Однажды свидетелем их стычки стал Павел. Когда Семёныч запустил в дочь осиновое бревно, он одёрнул соседа. Марфа успела увернуться и сама схватилась за полено, чтобы бросить его в отца, но постеснялась сделать это при свидетеле. Павел отвёл Семёныча в сторонку, и тот послушно пошёл за ним, словно ребёнок. Марфа не слышала, о чём они говорили, но взгляд Семёныча был мрачным. Уходя, Павел заметил прятавшуюся за крыльцом Семёновну и с укором покачал головой. С тех пор Семёныч по отношению к дочери стал вести себя тише, хотя склоки и крики по-прежнему были частым явлением в их доме. Марфа зауважала Павла ещё больше, и ей было приятно, что он за ней приглядывает. Скоро она превратилась во взрослую девушку, и Павел не мог этого не заметить.
