Читать книгу: «Шаг последний, шаг первый», страница 11

Слёзы потекли из глаз Семёновны. В другой бы раз Ян отвернулся, однако сейчас он обнял старушку. От этого Семёновна разрыдалась ещё пуще.

– Как же она могла покинуть нас так рано! Двадцать пять! Всего двадцать пять лет ей было. Я прожила в три раза больше. Как же это несправедливо. Я с радостью отдала бы ей свою последнюю четверть века.

– Мне жаль, что я ей доставлял столько хлопот, – виновато произнёс Ян.

– Она всё равно ни за что не променяла бы вас с Павлом на кого-либо, – уверила Семёновна. – Ваша семья – это лучшее, что с ней случалось. Конечно, иногда я размышляю, выйди она замуж за Захара, была бы она сейчас жива?

– Захар? – удивился Ян. – Наш сосед Захар?

– Он самый, – подтвердила Семёновна. – А ты думаешь, он просто так хаживал к вам починить то, починить сё.

– Я думал, он просто друг, – ещё больше удивился Ян.

– Для Марфы он и был просто другом, – пояснила Семёновна. – А Захар-то с детства бегал за ней, вот только она не обращала на него внимания. Даже когда она вышла замуж за Павла, он не переставал надеяться. В итоге всё-таки женился на своей Серафиме, которая увивалась за ним несколько лет.

– А я ничего этого не знал, – покачал головой Ян. – Какие странные вещи скрываются совсем рядом.

– Не то слово! – воскликнула Семёновна.

Затем Семёновна вскипятила чайник, и они просидели за разговором не меньше часа, выпив по три кружки. Всё это время со второго этажа они слышали недовольные окрики Семёныча. Но Семёновна посоветовала не отвлекаться на них.

– Ему не терпится узнать, с кем это я тут чаёвничаю, – подмигнула женщина. – А спуститься-то едва получится!

Наконец, на лестнице послышались тяжёлые шаги.

– Всё-таки надумал проверить, – произнесла Семёновна.

Кряхтение и шарканье тяжёлых ног по деревянному полу раздавались всё ближе и ближе. Наконец, в гостиницу ввалился Семёныч, всё ещё высокий, хоть и немного сгорбленный. Он с изумлением уставился на Яна.

– Павел? – неуверенно произнёс он.

– Совсем с ума сошёл, – ахнула Семёновна, подскакивая со стула и усаживая мужа на скамью. – Это же Ян.

Семёныч пристально посмотрел на гостя своими всё ещё голубыми глазами. Такими же, как были у Марфы, с тоской подумал Ян. Он бегло глянул на искривлённые, узловатые пальцы Семёныча. Когда-то он мог одними руками сломать дерево, даже не прибегая к помощи топора. Теперь весь вид Семёныча вызывал только жалость. Смотреть на больного великана было неловко, да и сказать ему было нечего.

– Ну, мне надо идти, – промолвил Ян, поднимаясь.

Ян на прощанье ещё раз обнял Семёновну, удивившись, как в этом крохотном тельце могло помещаться столько силы. Оказавшись во дворе, Ян увидел, что у калитки Семёновны копошится какой-то незнакомый человек. Подойдя поближе, он понял, что тот чинит петли.

– День добрый, – поприветствовал он Яна.

Приглядевшись, он понял, что перед ним Николай, пьяница-сосед. Его было не узнать: чистенькая, хоть и сильно поношенная одежда, расчёсанные волосы, лицо немного опухшее, но уже без тех страшных чёрных синяков под глазами. А самое главное, исчез тот жуткий запах немытого тела, которым Николай славился.

– Николай, отлично выглядишь, – проговорил Ян. – Как твои дела? Ты никак работаешь?

– Если можно так сказать, – огорчённо махнул рукой Николай. – Редко подворачивается что-то приличное. Все боятся, что я снова сорвусь. Уже несколько лет не употребляю, а всё равно не верят мне. Ненадёжный, говорят, ты человек. Но Семёновна мне помогает.

– Ты молодец, что бросил пить, – искренне произнёс Ян.

– Как тут не бросить? – хмыкнул Николай. – Твою бабку я боюсь больше, чем люблю настойку.

– А при чём тут Семёновна? – не понял Ян.

– Так ведь она теперь за мной присматривает, – поведал Николай. – Сестра моя почила с миром, вот Семёновна и вызвалась привести меня в порядок. Сказала, что пора проветрить улицу. Что она имела в виду? – Ян в ответ пожал плечами, и Николай продолжил: – Она не только за меня взялась. Посмотри на моих собак. Чистые, упитанные, приглаженные. Только что не надушенные розами и жасмином. Прямо картинка. Правда, Семёновна не разрешает им жить в доме. Пришлось организовать им конуру на заднем дворе. Ян, а ты случаем не собираешься мастерскую открыть? Захар утром обмолвился.

– Собираюсь, – подтвердил Ян.

– А у тебя работёнки для меня не найдётся? – с надеждой посмотрел на него Николай.

– Работа есть, вот только пока мне нечем с тобой расплачиваться, – с сожалением ответил Ян. – Если повезёт, у меня получится заработать на игрушках зимой, а сейчас я буду лишь делать заготовки.

– Я бы мог тебе в этом помочь, – вызвался Николай. – Я быстро учусь и могу выполнять любой труд. По мне не скажешь, но я умею хорошо считать. Готов поработать сейчас и бесплатно, лишь бы занять себя чем-нибудь. Расплатиться можешь и потом, я подожду. Тебя воспитывали Павел и Марфа. Уж ты-то не обманешь.

Ян побледнел.

– Я что-то не так сказал? – спохватился Николай. – Чем-то обидел?

Ян покачал головой и побрёл домой.

– Так ты нанимаешь меня? – крикнул вслед Николай.

Ян неопределённо махнул рукой. Николай улыбнулся, истолковав этот жест в свою пользу. Слова Николая об отце и мачехе расстроили Яна, напомнив о том, что он не сдержал обещание, данное Марфе перед смертью. После пожара он поступил так, как делал в детстве: просто сбежал и оставил другим разгребать свои проблемы. Он знал, что один из его побегов стоил Марфе жизни, но он всё равно, даже повзрослев, предпочёл скрыться, чем постараться выпутаться из сложившейся ситуации. Неудивительно, что Юлия в конце концов его покинула. Кто бы захотел общаться с неудачником, трусом и обманщиком? От злости на самого себя Ян несколько раз со всей силы ударил кулаком о столб, который поддерживал крышу крыльца. На соседнем дворе кто-то охнул. Он обернулся и увидел молодую женщину, которая смотрела в его сторону.

– С вами всё в порядке? – спросила она.

– Да, извините, что напугал, – отрывисто произнёс Ян.

Он узнал в женщине одну из внучек той пожилой пары, что жила по соседству. Имя её он не помнил, но семейное сходство было налицо. Он окинул взглядом их двор. В этот воскресный день тот пустовал, и кроме женщины, развешивающей бельё, там никого не было. Лет двадцать назад здесь стояли бы столы и вовсю кипело бы застолье. По всей видимости, старики умерли и с их уходом семья рассыпалась. Яну было жаль видеть это.

– Вы теперь не устраиваете праздники по воскресеньям? – спросил он.

– Что? – удивилась женщина, а потом улыбнулась. – Ах, вы о наших еженедельных семейных обедах. Забавно, что вы их помните. Я была ребёнком, когда мы перестали собираться вместе. У каждого теперь своя жизнь.

После разговора с соседкой Яну стало совсем грустно. В таком настроении он не хотел возвращаться домой, чтобы там по привычке закрыться на ключ и в одиночестве поддаться мрачным раздумьям. Отправившись в заречье, он прошёл по мосту, который за прошедшие годы порядком обветшал. На речке катались в лодке парочка молодых людей: девушка держала в руках сорванную кувшинку и застенчиво улыбалась, а юноша размеренно грёб и что-то ей рассказывал. Ян немного позавидовал их молодости: они находились в начале длинного пути. В отличие от них, его путь подходил к концу, но не в этом была его беда. Она была в том, что он по собственной глупости пропустил десятки лет, которые могли бы стать самыми лучшими в его жизни.

Он остановился перед домом господина Пинкина. Он выглядел лучше прежнего – зелёная лужайка была прибрана и подстрижена. Её украшали несколько цветочных клумб. Чуть сбоку стояли детские качели. Ставни были выкрашены в голубой цвет, а окна сияли чистотой. Вдоль забора цвёл барбарис, и, проходя мимо кустов, Ян почувствовал их терпкий сладковатый аромат. Он постучал в дверь, и почти сразу же ему открыла молодая женщина. Она была светловолосой и симпатичной, с лёгким румянцем и живыми глазами, невысокого роста, но с подтянутой осанкой. Ян никогда не подумал бы, что это дочь господина Пинкина, настолько она была на него непохожа.

– Чем я могу вам помочь? – спросила женщина, вежливо улыбаясь.

– Здравствуйте. Меня зовут Ян. Я работал с вашим отцом. Я хотел бы с вами поговорить.

– Что ж, тогда зайдёмте внутрь. На улице слишком жарко.

Женщина распахнула дверь, чтобы Ян мог пройти. Внутреннее убранство было также изменено до неузнаваемости. Везде чувствовалась женская рука: в нарядных занавесках, мягких подушках, чистых ковриках. Почти вся мебель была новая, однако часы в виде куста сирени по-прежнему висели на стене в гостиной. Хозяйка проводила гостя на кухню.

– Предложить вам лимонад со льдом? – спросила она. – Готовлю для своих хулиганов. Простите, я не представилась – София.

– Приятно познакомиться. От лимонада не откажусь.

София налила огромный стакан и протянула его Яну. После прогулки под солнцем его мучила жажда, так что он выпил всё залпом. На кухню ворвались двое мальчишек. С шумом и криками они обежали стол и скрылись в коридоре, даже не заметив гостя.

– Это мои старшие, – пояснила София. – А у младшего тихий час.

– Я заметил, что они очень похожи на своего отца, – улыбнулся Ян.

– Митяя? Вы его знаете? – удивилась София.

– Когда-то мы были друзьями. Нас было трое: я, Олежек и Митяй, – Ян снова улыбнулся.

– Ах да, – произнесла София, – он рассказывал о вас. Вы правы, эти двое – вылитый Митяй. Однако младший, трёхлетка, очень похож на своего деда. Вы не поверите – то же самое выражение лица, серьёзное, хмурое, сосредоточенное, словно он один решает все проблемы мира.

Ян не мог не улыбнуться, услышав настолько точное описание господина Пинкина.

– А где сейчас Митяй? – спросил он.

– Как обычно – занимается баней.

– Митяй – баней? – поразился Ян. – Как же его угораздило? Он же ненавидел баню и всегда говорил, что это последнее дело, за которое он бы взялся.

– Тем не менее он теперь там управляющий, – проговорила София. – Похоже, вы не в курсе про его сестёр?

– А что случилось? – испугался Ян. – Насколько я помню, всегда считалось, что именно они унаследуют дело своего отца.

– Я сама знаю эту историю только по рассказам: всё произошло до моего приезда в деревню, – нахмурилась София. – Дело в какой-то болезни. Митяй говорит, родители и сёстры с ног до головы покрылись сыпью и кашляли кровью. Местный лекарь был вынужден закрыть их дом на карантин, чтобы не заразилась вся деревня. Митяй, к слову, единственный, кто не заболел. Потом карантин был снят. Все остались живы, однако и сёстры, и их родители ослабели настолько, что не могли управлять баней. Мать с отцом после этого прожили ещё несколько лет, но затем угасли. Пришлось Митяю занять их место.

– А я даже понятия не имел, – пробормотал Ян. – Сёстры так и не выздоровели до конца?

– Раньше было хуже. Сейчас их здоровье уже выправилось, – успокаивающе сказала София. – Вот только Анна не совсем в порядке. Считалось, что Анна перенесла болезнь легче всех. Она первая из сестёр пришла в себя. Вышла замуж за сына мельника. Но несколько лет назад у неё начались проблемы с сердцем. Лекарь говорит, что это последствия той болезни. Остальные сёстры держатся. Они тоже работают в бане: делают самую лёгкую работу, крутят веники и мочалки, следят за температурой. – Софию внимательно посмотрела на Яна. – Но вы же не о них пришли поговорить. Чем я могу помочь вам, Ян?

– Я слышал, дело господина Пинкина теперь ведёте вы? – спросил Ян.

– Да, – София кивнула. – Как и мой отец, я собираю товары со всей деревни и два раза в год езжу на ярмарку. Вы хотите что-то купить или, наоборот, хотите предложить на продажу?

– На самом деле, и то и другое, – признался Ян. – Когда у вас намечена следующая поездка?

– Я вернулась всего пару недель назад и в следующий раз собираюсь лишь в декабре, – сразу ответила София. – Хочу попасть на предновогодние недели: в это время самая бойкая торговля. Вы раньше делали новогодние игрушки из снега? Я их помню, они мне нравились, я даже украшала ими свою ёлку. Сейчас они будут как нельзя кстати. О них уже порядком подзабыли, так что они могут снова иметь успех.

– Только в декабре? – разочарованно повторил Ян.

– Именно, – подтвердила София. – А в чём проблема? Вам нужно что-то срочно приобрести в Долине?

– Не совсем так. Но раз надо ждать, буду ждать. Зайду к вам в конце года.

– Я надеялась, вы навестите нас раньше, – попеняла София. – Думаю, Митяй был бы рад вашему обществу.

– Я загляну к нему прямо сейчас.

Ян встал и поблагодарил за лимонад. София пошла его провожать. Перед выходом Ян остановился.

– А господин Пинкин – как он умер? – Увидев, как помрачнело лицо Софии, Ян опомнился. – Простите, было грубо задавать такой вопрос. Я не хотел вас расстраивать. Наверное, я просто разучился общаться с людьми или никогда не умел.

София кивнула и слегка улыбнулась.

– Не переживайте, с тех пор уже прошло достаточно времени. Я могу вам рассказать, если желаете. Мы с моей старшей сестрой, Милой, в каждый приезд моего отца навещали его торговую палатку. Правда, моя сестра немного его побаивалась. Наверное, вы помните, какой у него был непростой характер. Я же не обращала на его гневные вспышки никакого внимания. В деревне не принято говорить о Долине, а там о Загорках и вовсе не знают. Однако мы родились здесь и постоянно выпрашивали у отца рассказы обо всем, что тут происходит интересного.

– Вряд ли много, – усмехнулся Ян.

– Напротив! – возразила София. – Мы обе с удовольствием слушали папу. Его истории о деревне казались нам увлекательными. Он и о вас частенько говорил, пока однажды не перестал совсем упоминать ваше имя. В последний приезд моему отцу стало плохо. Я видела, что он болен, но он отказывался идти к врачу. Говорил, что у него нет на это времени, и не сдавался, пока всё не было распродано и закуплено. В самом конце, когда уже садился в телегу, он упал. Помощь подоспела быстро, но всё равно оказалось поздно. Смерть была почти мгновенной.

София замолчала, заново переживая случившееся.

– А потом вы приехали в деревню, – продолжил за неё Ян.

– Это получилось как-то само собой, – пожала плечами София. – Моя мать, сестра и я приняли на себя заботы об его похоронах. Однако оставался вопрос, что делать с его палаткой и телегой, наполненной товарами. Я чувствовала ответственность за всё это. Мила и мама отговаривали меня от поездки, однако я хотела закончить последнее дело своего отца. Я и не думала оставаться в деревне, но неожиданно мне здесь понравилось. В отличие от суетного, вечно спешащего внешнего мира, здесь спокойно и уютно, – голос Софии звучал тепло. – Когда я оказалась в этой деревне, в этом доме, я почувствовала себя на своём месте. А потом я встретила Митяя. И вот я новый господин Пинкин.

– Я уверен, вы с этим отлично справляетесь! – горячо произнёс Ян.

– Я надеюсь на это, – улыбнулась София.

– Господин Пинкин был бы рад слышать в своём доме топот детских ног. Хорошо, что вы остались. Это то, о чём он всегда мечтал, – припомнил Ян. – Жаль, что он этого уже не видит.

– Он видит, ведь он здесь. – София приложила руку к сердцу, а потом к голове. – Он всегда рядом. Я слышу его так же ясно, как и вас. А разве вы не слышите голоса тех, кого потеряли?

Ян задумался, а затем улыбнулся.

– Слышу.

Попрощавшись, Ян вышел во двор. За время, проведённое в доме, на улице стало ещё жарче. Солнце раскалилось добела, а знойный воздух застыл без движения словно горячее стекло. Ян, борясь с желанием тотчас же побежать к реке и нырнуть, направился вверх по дороге. Скоро он увидел строение, которое сильно отличалось от старой бани. Новая баня была в два раза выше и больше прежней, с двумя широкими крыльцами и просторной террасой под навесом. От неё приятно пахло свежесрубленной древесиной. Двери правого крыла были распахнуты, и какой-то мускулистый загорелый мужчина, по пояс обнажённый, таскал по проторенной тропинке из речки в баню воду. При виде приближающегося гостя мужчина остановился, поставил на землю вёдра, рукой смахнул пропитанные потом волосы со лба и посмотрел на Яна.

– Митяй? – удивлённо проговорил Ян. – Я тебя едва узнал.

Митяй немного помедлил, затем молча подошёл и протянул вперёд руку. Ян заметил на ней следы от ожогов. Он крепко пожал его ладонь.

– Какими судьбами? – наконец, спросил Митяй.

– Я ходил в дом господина Пинкина, говорил с Софией. Она направила меня сюда.

Митяй кивнул, продолжая пристально смотреть на Яна. Он словно чего-то ждал от него.

– В общем, – смущаясь, проговорил Ян, – я пришёл сказать, что вернулся.

– И надолго? – непонятным тоном спросил Митяй.

– Удивительно, все это у меня спрашивают, – хмыкнул Ян.

– А ты бы сам не спросил? – прищурился Митяй.

– Спросил бы, наверное, – пожал плечами Ян. – Думаю, что вернулся я окончательно и навсегда. И я хочу попробовать ещё раз.

– Снова откроешь свою мастерскую? – склонил вбок голову Митяй.

– Верно, – подтвердил Ян. – А ты теперь, значит, управляющий баней?

– Да, – кивнул Митяй. – Поможешь натаскать воду в большой чан?

– Конечно.

– Тогда хватай вёдра, они стоят под крыльцом, и шагай за мной.

Следующие пару часов Ян и Митяй ходили туда-обратно между речкой и баней с вёдрами наперевес. Ян устал очень быстро. С непривычки его мышцы на спине и руках заболели почти сразу, и уже через полчаса он с ног до головы обливался потом. Через каждые три захода он вынужден был выливать на себя ведро воды, чтобы охладиться. Зато Митяю, похоже, всё было нипочём. Ян старался не показывать свою слабость и стойко терпел до конца, пока огромный чан не наполнился до краёв. Затем они присели на скамейку на террасе, и Митяй налил себе и Яну по стакану кваса.

– Ты молодец, – сказал, усмехнувшись, он. – Я думал, ты сдашься раньше.

– Так ты меня испытывал? – уставился на него Ян.

– Получается так, – пожал плечами Митяй. – Хотел посмотреть, выдержишь ли ты или развернёшься.

– И что думаешь? – с тревогой спросил Ян.

– Я приятно удивлён, – признался Митяй.

– Я изменился, – произнёс Ян. – У меня теперь и кошка есть.

Митяй с недоверием посмотрел на старого друга.

– Да ты в жизни ни о ком не заботился!

– А должен был! – возразил Ян. – Я знаю, что подвёл всех вас. Этот пожар… Ведь сам же устроил его по глупости.

Митяй резко махнул рукой, не давая Яну продолжить.

– Дело ведь не в пожаре, а в том, что было потом. Как ты всё и всех бросил! Как ты меня бросил! – В голосе Митяя прозвучала обида. – Поэтому не удивляйся, если у меня есть сомнения на твой счёт.

– Я тебя понимаю, – поник Ян. – Но мои слова вряд ли что-то смогут изменить. Надеюсь, мои дела покажут, что я стал другим. Лучше. Ты много сделал для меня лично и для мастерской, и я очень рад, что в итоге твоя жизнь сложилась. Надеюсь, мы снова сможем стать друзьями. Если ты меня простишь, конечно.

– Ты прав, – кивнул Митяй, – у меня прекрасная жизнь и чудесная семья. Поэтому я совсем не держу на тебя зла. В конце концов, я не девица, чтобы двадцать лет на тебя дуться.

Ян улыбнулся.

– Кстати, – продолжил Митяй, – в качестве жеста доброй воли я могу ради тебя истопить печь. Сегодня, конечно, не банный день, но чего не сделаешь ради друга. Ты не прочь сходить в баньку? Выйдешь оттуда как новенький.

– Как новенький – это именно то, что мне сейчас надо, – воскликнул Ян. Затем он окинул взглядом новое строение бани. – Я вижу, ты её порядком перестроил.

– Да, старая постройка уже разваливалась. – Митяй с гордостью посмотрел на баню. – Что неудивительно, ведь, по-моему, её возводил ещё мой дед. Я достроил два крыла. Теперь баня разделена на женскую и мужскую половину. Мужьям больше не надо ждать, когда выйдут их жёны, а женщины могут не торопиться и проводить в бане хоть целый день. Деревня довольна. Сейчас в мою баню ходят даже те, кто раньше предпочитал купаться в тазе с водой у себя на кухне.

– Здорово придумано, – восхитился Ян. – А как Анна и другие сёстры? София рассказала мне о болезни.

– Уже всё в прошлом, – немного помрачнев, ответил Митяй. – Не знаю до сих пор, откуда пришла та напасть. Думаю, её принесли лесные звери. Сначала старшая сестра заболела после прогулки в лесу, потом средняя и младшая. Мои родители ухаживали за ними и тоже слегли. И я сам был бы рад тогда подхватить ту болезнь. Я боялся, что все они умрут, а я останусь один. Но меня хворь не взяла. К счастью, в итоге все смогли выкарабкаться, но дела не сразу пошли в гору. После нашего выздоровления в баню почти год никто не ходил – жители боялись ненароком заразиться. А потом родители умерли. Уж не знаю, от последствий болезни или от старости. А сёстры – они в порядке. Ты должен навестить Анну. Она живёт на мельнице и будет рада тебя видеть.

– Уверен? – нахмурился Ян. – У нас были непростые отношения.

– Так ведь сколько лет с тех пор прошло! – махнул рукой Митяй. – Ты будешь как привет из детства. Ну да ладно об этом. Возвращайся через пару часов, печка как раз нагреется.

Расставшись с Митяем, Ян зашёл в чайную перекусить и поздороваться с Ритой. Хозяйка чайной едва не задушила его в объятьях, а также собрала ему с собой огромную корзину с едой. Затем он заскочил домой, взял чистое бельё и поспешил обратно.

Ян вышел из бани ближе к закату, чувствуя одновременно бодрость и умиротворение. На какое-то мгновение ему показалось, что снаружи посвежело. Однако пока он шёл вдоль речки, воздух вновь стал душным и вязким. На мосту он остановился и посмотрел вдаль. На востоке голубое небо подозрительно потемнело. Бесконечная серая пелена ползла по направлению к западу, постепенно поглощая синеву. Эта туманность не была похожа на обычные тучи, которые могли прийти, пролиться летним дождём и рассеяться. Когда Ян подошёл к своему дому, воздух задёргался в резких порывах. Ян плотно закрыл все ставни в доме и, убедившись, что Булочка зашла в дом вместе с ним, задвинул щеколду на входной двери. Покормив кошку, он поднялся наверх и быстро погрузился в сон.

Посреди ночи Ян проснулся от ужасного грохота, из-за которого его дом сотрясался будто сделанный из бумаги. Он услышал, как ливень стучит по крыше, словно сотня человек бьёт в барабаны. Он вскочил. Из-за закрытых ставней он не мог видеть, что делается снаружи, поэтому побежал на чердак. Там было маленькое окошко, через которое можно было выглянуть на улицу. Когда он поднялся, было темно. Но как только сверкнула молния, а следом за ней ещё несколько, он увидел деревню, объятую сильнейшей бурей. Дождь лил сплошным потоком, ломая ветки на деревьях. Улица была похожа на горный ручей, по которому неслось всё, что было плохо закреплено: скамейки, игрушки, садовые инструменты, части заборов. Гром следовал один за другим. Сквозь его раскаты он услышал сигнальный колокол, а затем, при следующем ударе молнии, увидел бегущих по направлению к реке людей. Ян быстро спустился на первый этаж. Как только он дёрнул на себя дверь, его в тот же миг с ног до головы окатило водой. Чтобы не залить всю прихожую, он проворно выскочил наружу. Его двор напоминал болото с травой. Он с трудом пересёк его и вышел за калитку. Сквозь поток он устремился за людьми и увидел, что мост уже наполовину находится под водой. Река бурлила как кипящее молоко, раздуваясь, поднимаясь вверх и затопляя берега.

– Надо закрепить сваи, – слышались вокруг крики.

– Скорее!

– Не успеем!

– Осторожней!

Сквозь почти непроницаемую пелену дождя на другой стороне реки Ян увидел ещё людей, которые пытались канатом перевязать брусья моста. Однако затем раздался грохот, и мост, как один большой плот, тронулся с места и поплыл вниз по реке. В бешеном потоке доски были похожи на щепки, которые складывались, переворачивались, тонули, а затем снова появлялись над поверхностью воды. Люди проводили мост взглядом, а затем, поняв, что уже нечего спасать, стали расходиться. Ян тоже вернулся в дом, снял с себя мокрую одежду и залез под одеяло, стараясь согреться. Гром не смолкал ещё долго, и Яну пришлось закрыть голову подушкой. Проснулся он уже в тишине. Сквозь щели в ставнях пробивался утренний свет. Наспех перекусив и накормив Булочку, которая неизвестно где пряталась всю ночь, Ян вышел из дома. Небо было ясным. Вода с улицы уже ушла, оставив после себя месиво грязи. Ян прошлёпал по подтопленному двору, обошёл дом со всех сторон и убедился, что крыша цела. Он глянул на дом Олежека: тот тоже был в порядке. Затем он вспомнил про груши Семёновны и побежал к ней, по щиколотку увязая в почве. Оба, и Семёновна, и Семёныч, были во дворе, оценивая ущерб, причинённый деревьям. У половины груш были поломаны ветки. У одной от удара молнии треснул ствол.

– Приветствую, – окликнул их Ян.

Семёныч хмыкнул.

– Весёленькая ночка, – бодро ответила Семёновна.

– Всё плохо? – спросил Ян.

– Переживём, – махнула рукой Семёновна. – Я чувствовала, что идёт гроза, поэтому вчера мы вместе с Николаем по большей части собрали урожай. Ах да, ещё на заднем дворе сарай упал, но Николай поможет поставить его обратно. Слышал, что мост смыло?

– Я был там вчера, – кивнул Ян. – Видел собственными глазами. Незабываемое зрелище.

– Я тоже хотела ночью выйти посмотреть, но Семёныч меня не пустил, – с сожалением проговорила Семёновна.

– Тебя бы унесло вместе с рекой, – буркнул себе под нос её муж.

– Теперь новый мост будут ставить, – продолжила Семёновна. – Давно пора было это сделать, а теперь выхода нет. Дождались!

– И когда?

– Ставить-то? Так сегодня, – ответила Семёновна. – Там нужны будут руки.

– Тогда я поспешу, – сказал Ян.

Ян вернулся к себе, взял короб с инструментами и направился к реке. Он был в числе первых, кто пришёл туда. Берега реки были разрушены, лодки и причал смыты. Повсюду валялись гнилые доски, вырванные с корнем кувшинки, водоросли и раковины. Двое жителей уже начали обрабатывать брёвна, из которых предстояло построить новый мост. Ян решил присоединиться к ним и едва не поскользнулся на иле, которым теперь была покрыта вся округа. Один из мастеров показал ему, что надо делать, и он принялся за работу. К полудню на берегу оказалась почти вся мужская половина деревни, а на противоположном берегу трудились жители заречья. Ян узнал среди них и Митяя. После грозы воздух стал немного прохладней, но солнце всё равно припекало. Некоторые женщины также по мере сил помогали своим мужьям, а другие каждые пару часов приносили что-нибудь выпить и перекусить. Ян впервые после возвращения оказался в скоплении такого большого количества людей. Как ни странно, ему нравилось чувствовать себя частью целого. Он был своим, словно никуда не исчезал на многие годы. Когда стемнело, работники разошлись по домам, а наутро собрались у реки снова.

Через несколько дней мост, наконец, был построен. После радостного воссоединения двух берегов на поляне перед чайной, под открытым небом, женщины накрыли столы, чтобы отпраздновать окончание работ. От десятков блюд разбегались глаза: здесь были и салаты, и паштеты, и рулеты, и пироги, и рыба на углях, и манники с ватрушками. Холодные пенные напитки, морсы и соки почти буквально текли рекой. На общий пир сбежались дети и пришли старики. Даже Семёныч с Семёновной пожаловали. Бывший лесоруб Семёныч с грозным видом прошёлся по мосту, словно проверяя его на прочность, но, похоже, придраться ему было не к чему. Затем Семёновна усадила мужа за стол и принялась суетиться вокруг него, накладывая на тарелку еду. Ян не мог не заметить, как тщательно она выбирала для него закуски, состоящие в основном из овощей. Если Семёныч решался тянуться за жирным мясным пирогом, она довольно сильно била его по рукам. Яну было немного стыдно от того, какое удовольствие доставляла ему эта картина: беспомощный Семёныч полностью под властью своей крохотной и сильной жены.

Ян не хотел оставаться на праздник и попытался незаметно улизнуть, но Олежек его вовремя остановил. Не принимая отказа, он заставил его сесть за стол между его семьёй и семьёй Митяя.

– Познакомься, моя жена Мария и дочь Василиса, – представил Олежек.

– А с Василисой я уже знаком, – улыбнулся Ян. – Видел её в чайной. Мария, здравствуй. Думаю, мы встречались в детстве. Ты ведь из семьи портных?

– Верно, сосед, – улыбнулась Мария.

– Как здорово, что мы снова все вместе! – воскликнул Олежек, разливая по стаканам хмельной напиток. – Как в старые добрые времена.

– Да уж, ваша озорная троица наводила шуму на деревню, – рассмеялась Мария.

– А теперь поглядите, какими они стали важными и серьёзными, – добавила София, подмигивая Марии.

Вдруг Ян почувствовал у себя на плече чью-то руку. Он обернулся и увидел улыбающееся лицо Анны. Она была немного бледна и гораздо тоньше, чем он её помнил. Впрочем, её тёмные глаза оставались такими же дерзкими и выразительными. Ян встал и обнял старую подругу.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула Анна. – Митяй говорил, что ты вернулся. Честно скажу, я в это не верила. Но я рада, что ошиблась.

Праздник, во время которого было много смеха, историй из прошлого, напитков и вкусной еды, затянулся до заката. Друзья с удовольствием вспоминали свои проделки, о которых, казалось, они совсем забыли. Не могли они обойти вниманием и случай, который в своё время развеселил всю деревню. Это произошло в третью зиму после открытия мастерской. У Яна уже было достаточно белочек, зайцев и птичек, и Митяй спросил, почему бы ему не попробовать сделать ёжика. Ян не был уверен, что у него получится. Смастерить спинку с иголками было непростой задачей. Митяй решил подстегнуть друга, пообещав слепить из снега фигуру Семёныча в полный рост, нарядить его в нижнее бельё и выставить на всеобщее обозрение. Мотивация была что надо: Ян корпел над ёжиком несколько дней и потратил немало сил. Однако в конце концов ёжик получился таким, как надо, и Ян с гордостью повесил его на ёлку. Господин Пинкин сразу обратил внимание на новую игрушку. Было видно, что она ему понравилась. Он потянулся к ней, чтобы потрогать, и укололся. Из пальца выступила кровь, и Ян с Митяем затаили дыхание. Господин Пинкин побледнел и шумно вдохнул воздух. Ян был практически уверен, что господин Пинкин сейчас сорвёт игрушку с ветки, бросит её наземь и растопчет. Но к их облегчению, господин Пинкин выдохнул и продолжил осматривать другие игрушки. Уходя, он попросил Яна завернуть ёжика с собой, и эта игрушка, повешенная на самое видное место, украшала ёлку торговца вплоть до весны. Ну а что произошло со снеговиком в виде Семёныча, наряженного в панталоны, можно было догадаться. Такого рёва, наполненного яростью и негодованием, ещё не слышали в деревне. В ответ на крики лесоруба завыли все собаки во дворах, и даже кошки взбесились. Ребята покатывались со смеху весь день, да и Семёновна так не веселилась, наверное, с рождения.