Читать книгу: «Саша Саша», страница 7

Глава 17.

Саша С.

Когда на следующий день я захожу в класс, то на парте меня ожидает сюрприз. Нет, это не Ваня решил свалить с моего места – он сидит на своей половине весь сияя, как новенькая монета. А вот на моей половине парты лежит коробочка конфет Raffaello и красная роза. Я с осторожностью приближаюсь к своему месту и, косясь на эти неожиданности, недовольно спрашиваю Ваню:

– Это кто тут у меня мусорит на парте?

– Самойлова, вообще офигела? – с лица парня улыбка сползает в тот же миг. – Это вообще-то тебе.

Я удивленно вскидываю брови, падая на стул.

– От кого?

– От меня, – Ваня улыбается мне своей фирменной очаровательной улыбочкой, и пододвигает ко мне подарки.

– Если ты надеешься, что я буду давать тебе списывать, то даже не думай, – я отодвигаю розу с конфетами в сторону Вани, и на освободившееся место кладу свои учебник с тетрадью.

– Что ты за человек, Сашка? – Ваня явно обиделся. – Я вообще-то от всей души. И учусь я нормально, сама ведь знаешь.

Я знаю. Ваня намеревается поступить в радиотехнический университет и серьезно готовится к этому. Вот поэтому еще больше недоумеваю, с какой такой радости он припер мне эти дары. Наверное, в моем взгляде отражается это недоумение, так как Ваня недовольно сжимает рот, и утыкается в свой айфон.

Оказалось, что сюрпризы на сегодня не закончились, так как в класс входит Саша. Он одет в кипенно-белый пуловер с V-образным вырезом и голубые светлые джинсы. Поймав мой удивленный взгляд (надеюсь, что восхищение в них же осталось незаметным), он улыбается и подмигивает мне. Черт, мне в жизни никто не подмигивал. То есть, не подмигивал так, что сердце делало сальто. Нет, это все белый свитер, он во всем виноват. Черный был ему, конечно к лицу, но теперь он выглядит просто как модель из какого-нибудь журнала.

Пока я нескромно таращусь на своего, так сказать, родственника, он останавливается, все также глядя в мою сторону, и хмурится. Я замечаю краем глаза, что Ваня машет ему, а Гаранин отвечает ему кивком, садясь рядом со своей девушкой.

«Девушка, у него есть девушка» – как мантру повторяю я себе, стараясь не прожигать взглядом его затылок.

После звонка Ваня срывается с места, подхватив свои вещи, и убегает в коридор. Странный он какой-то, нервный. Блин, и хрень свою не забрал. А, это же типа мне. И как я это должна тащить? Кабинет стремительно пустеет, пока я напряженно соображаю, что мне делать с этим добром. Пытаюсь засунуть конфеты в рюкзак, но коробка либо сильно торчит, либо пришлось бы вытаскивать учебники. В итоге, я просто высыпаю их в карман рюкзака, а упаковку выбрасываю.

С розой сложнее. Поставить в вазу мне некуда, ходить с ней с одного урока на другой – тупо. Да и стремно как-то привлекать к себе столько внимания. Решив, что в рюкзаке и этому подарочку самое место, я пытаюсь ее туда впихнуть. Стебель оказывается слишком длинным, так что я начинаю гнуть его в калачик, в попытке уложить розу.

– Развлекаешься?

Я подпрыгиваю от неожиданности и больно ударяюсь коленкой о ножку парты.

– Гаранин, ты когда-нибудь меня до инфаркта доведешь, – кидаю на него свой самый сердитый и недовольный взгляд, и тру ушибленную ногу. На Сашу мое недовольство никаким образом не действует. Он вальяжно седлает стул впереди стоящей парты и, кивнув на несчастную розу в моих руках, спрашивает:

– У тебя сегодня день рождения?

– Нет, – отрицательно мотаю я головой. – Ваня притащил. Сама не пойму в честь чего.

– И даже нет предположений? – иронично спрашивает парень.

– Думала, что домашку списывать, но он вроде и сам неплохо учится.

– Понятно, – тянет задумчиво Саша, хотя мне вот ничего не понятно. Но об этом я не успеваю спросить, так как он резко меняет тему. – Как тебе мой прикид сегодня?

– Здорово, – честно отвечаю я, еще раз окидывая его взглядом. Сейчас рядом с ним, я внезапно чувствую себя такой стремной в простых джинсах скини и клетчатой рубашке. – Ты и в черном симпатичный, конечно, но так просто модель.

– Ты считаешь меня симпатичным? – вскидывает свои густые брови Саша.

– А то ты не знаешь, – фыркаю я, сосредоточившись на сворачивании цветка. Хотя все равно вряд ли она без воды доживет до конца уроков.

– Знаю, – улыбается Саша, следя за моими ухищрениями. – Но слышать от тебя это приятно.

– Ой, да, пожалуйста, – роза вроде уложилась, но тут же выпрямляется и вновь торчит из рюкзака. – Если это повышает тебе настроение, могу говорить хоть каждый день.

– Ловлю на слове, – подмигивает мне Гаранин, а мое сердце уже не подпрыгивает. Наверное, начинает привыкать. – А теперь хватит мучать бедный цветок.

Он вытаскивает из своего рюкзака поллитровую бутылку с водой, отбирает у меня уже весьма потрепанную розу и, открыв бутылку, втыкает туда цветок.

– Давай, спрячем его в какой-нибудь шкаф, а потом после уроков заберешь.

Я бросаю благодарный взгляд на своего, или вернее сказать, на спасателя бедной розы, и делаю так, как он сказал. До конца перемены остается всего три минуты, и мы спешим к следующему уроку. На выходе Саша внезапно произносит:

– А знаешь, никто кроме тебя даже не заметил, что я не ношу другие цвета.

– М-м-м, – мычу я, не зная как адекватно прокомментировать это заявление.

Надеюсь, он не подумал, что я втюрилась в него и теперь подмечаю все подряд. Не успеваю я придумать что-то, чтобы опровергнуть эту теорию, как мы уже подходим к следующему классу.

Весь вечер я провожу, как на иголках. Мне безумно хочется ускорить стрелки часов, чтобы все, наконец, уснули, и я смогла бы спокойно пробраться наверх. Саша ничего не отменял и он дома, так что должен прийти. Кстати, как только мы вернулись со школы, он уже второй день подряд все свое свободное время проводит с братом. И я радуюсь, потому что замечаю, как Теме это нравится.

С Гараниным мы придумали новую схему. Теперь я пишу, скидываю ему, он читает, а потом мы на мансардце обсуждаем его замечания и вносим изменения. Моя история все больше и больше наполняется идеями и предложениями Гаранина. Но я совсем не против, так как его задумки и неожиданные повороты событий действительно интересны.

Когда часы показывают одиннадцать, я залезаю в свою такую привычную вязаную кофту, и, захватив ноут, направляюсь на мансарду. Саша уже там, и я чувствую в груди радость и облегчение. Устроившись рядом на полу и водрузив комп на ящик, я жду, когда он загрузится. Тишину нарушает Саша:

– Я понял, почему из всех своих вещей выбирал все черное.

– И почему же? – заинтересовано смотрю я на парня.

– Я думаю, это отражение того, что творится у меня внутри. Внешне я пытаюсь быть обычным подростком, у которого есть девушка друзья, брат.… Но внутри, я все еще там, на кладбище, – он замолчал, явно борясь с душащими его эмоциями. Его взгляд прикован к черному звездному небу в окне. – Тема не пытается никем казаться. Он действительно смог отпустить родителей и начать жить. А я нет. Я просто притворяюсь.

А я не знаю что сказать. Дать ли ему возможность высказаться и молча выслушать, или мне стоит сказать что-то типа банального «все будет хорошо»? Фигня полная, не будет ничего хорошего. Они же умерли. И эта фраза для убитых горем людей только еще больше раздражает.

Внезапно тишину нарушает сам Саша:

– Сегодня ему было бы сорок.

Я замираю. Мои глаза вмиг делаются влажными.

Я не спрашиваю кому. Это и так ясно. Его отцу. Я молча жду, чем еще он захочет со мной поделиться. На этот раз долго ждать не приходится.

– Когда-нибудь, скорее всего я стану старше него. Старше мамы. А им будет всегда тридцать девять и тридцать восемь, – сдавленно шепчет он, не смотря в мою сторону. – Мне хреново от того, что их нет рядом

– Я понимаю, – тихим голосом произношу я. Я нахожу лежащую на полу его ладонь и сжимаю в своей. Однако совсем не ожидаю его дальнейших действий. Он резко вырывает руку и смотрит на меня с ненавистью:

– Понимаешь? – выплевывает слова он мне в лицо. – Ничего ты, Саш, не понимаешь! Твои родители живы и здоровы! Они любят тебя, они рядом. Они увидят, как ты повзрослеешь. Как пойдешь в универ, увидят твоего мужа и твоих детей. А мои нет. Они под хреновыми метрами промозглой земли, лежат в виде полусгнивших трупов. А я здесь! И они никогда не узнают, как сложится моя жизнь и жизнь Темы. Что ты понимаешь, Самойлова, скажи?

Я шокировано смотрю на искаженное яростью лицо Саши и не знаю что ответить. Слезы непроизвольно стекают по моим щекам.

Парень встает с места, чтобы уйти. Нет. Не позволю. Он должен знать, что я действительно его понимаю. Кому, как не мне знать, какового это вариться в этой боли одному и не находить того, с кем можешь разделить свое горе и одиночество? Поэтому я хватаю стоящего на ногах Сашу за руку и дергаю на себя.

– Сядь, – прошу я срывающимся голосом.

Но Саша вновь выдергивает руку и направляется к двери. Я встаю и произношу ему вслед эти ужасные для меня слова:

– Мои родители тоже умерли.

Саша ожидаемо останавливается. В полумраке я не вижу его лица, но понимаю, что он считает меня сумасшедшей.

Я продолжаю:

– Вернись, и я расскажу тебе свою историю, – уже не дожидаясь его, я сажусь обратно и продолжаю наблюдать за играющей в прятки луной. Наверное, прошло около минуты, когда Саша все же садится рядом. Я делаю глубокий вдох, чтобы унять эмоции и открыться этому человеку.

– Мне было тогда тринадцать, – начинаю я рассказывать свою историю. – Я скатилась тогда на тройки из-за всей этой истории с дурачеством Вани. Из-за того, что меня дразнили в школе, стала прогуливать уроки, сбегала с них посреди учебного дня. Родители не знали в чем причина такого поведения. Списали все на гормоны подростка и решили воспитывать. Наказанием стало лишение меня связи. Думаю, что взрослые действительно уверены, что для нас это самое ужасное, что может случиться в жизни. Но мне кажется, что для них просто так легче. Тем не менее, они поменяли пароль от вайфая и отобрали телефон. Я знала, что пароль они не запомнят, поэтому должны были его куда-то записать. В надежде найти или его, или свой телефон, я пробралась к ним в комнату. Я перерыла все. Нашла телефон в их «тайнике» под кроватью и в нем же наткнулась на документы. Очень странные документы. От которых у меня закружилась голова и потемнело в глазах… Там было свидетельство о рождении, документы на право опеки и еще что-то там. Я решила, что этого просто не может быть, и что это какая-то дебильная шутка родителей. Но я все же сфоткала все бумаги на свой телефон, запоролила его, положила обратно, и ушла, как будто меня здесь и не было. Ася помогла мне выяснить, что означали все эти странные бумаги. Родители хотели это скрыть ото всех и от меня в частности. Но городок маленький, скрыть такое окончательно просто нереально. Так что нашлись подруги подруг теток мамы Аси, и тогда мне стало все окончательно известно, – делаю небольшую паузу, чтобы перевести дыхание и взглянуть на Гаранина. Он сидит с неестественно прямой спиной и неотрывно следит за мной. Мы неотрывно смотрим друг на друга несколько секунд, а потом я отворачиваюсь и признаюсь:

. – Я не родная дочь Самойловых. Моя фамилия вообще должна быть Зюзюкина. Представляешь? Зюзюкина! Кто вообще может жить с такой фамилией? – я с трудом сглатываю ком в горле. Прошло несколько лет, как я узнала правду, но говорить об этом с кем-то кроме Аси мне до сих пор тяжело. Наверное, поэтому я до сих пор не призналась до сих пор никому о том, что знаю все. – Мою биологическую мать звали Рита, а донором спермы Игорь. Они жили в областном центре. Были алкашами и произвели до меня на свет двенадцать детей. Когда эта Рита вновь забеременела, ее муж пригрозил, что если она принесет тринадцатого ребенка в их дом, он ее убьет. И эта женщина ничего не смогла придумать умнее, как родив меня раньше срока, просто выкинуть на выходе из роддома в помойку. Была зима, вечер. Она сделал это, когда на улице уже стемнело, чтобы никто не увидел и ребенок как можно быстрее замерз, не привлекая ничье внимание своими криками. Мне посчастливилось. Мама – я говорю сейчас о моей настоящей маме, а не о биологической – как раз в то время еще работала в вашем городе и как всегда задерживалась допоздна. Она шла из рядом стоящей стоматологии и услышала мой охрипший плач. Это Ася узнала уже из рассказов подруг мамы. В общем, если кратко, то меня удочерили Самойловы, Риту посадили, уж не знаю точно за что, но там она умерла. Игорь сам замерз в ту же зиму по пьяни. А их детей расфасовали по детдомам. Вот такая история, – заканчиваю я и все же поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Сашу.

Мы оказываемся лицом к лицу. Он рассматривает меня так, как будто видит впервые. Я усмехаюсь:

– Да, не думал же ты, что один такой несчастный на всем белом свете?

Знаю, звучит цинично, но он должен знать, что и с таким можно продолжать жить. Поэтому я рассказываю дальше, вновь устремив все свое внимание на ночное небо за окном:

– Когда я поняла, что это правда, очень разозлилась. На родителей, которые врали мне всю жизнь. На этих самых Зюзюкиных, которые рожают, как семейство свиней, а потом выбрасывают детей в мусорный контейнер. Я хотела сбежать из дома. Невыносимая обстановка в школе и правда о моих родителях привели меня к тому, что однажды ночью я собрала вещи в спортивную сумку и ушла. Дошла я правда тогда только до Аси. Я требовала перепроверить ее все то, что она узнала, потому что лично мне казалось, что это просто бред. Тогда я замкнулась в себе еще сильнее. Я перестала общаться с ребятами в школе. Пересела на последнюю парту, чтобы меня никто не доставал своими дурацкими вопросами и разговорами. Я хотела просто исчезнуть, так мне было больно и одиноко. Несколько раз я порывалась поговорить с мамой об этом, но я так сильно злилась на них, что не могла себя заставить сделать это. Они видели, что со мной что-то происходит, но опять списывали на подростковые заскоки.

Я делаю пауза, чтобы прочистить пересохшее горло, но не успеваю ничего понять, как неожиданно оказываюсь в объятиях Саши.

Он сжимает меня за плечи, притягивая к себе. Мне, честно говоря, неловко. Но я не шевелюсь, так как, кажется, это больше нужно ему, а не мне. Хотя нет. Все же приятно, что он сочувствует мне.

Спустя несколько секунд тяжелого молчания, он убирает руки, и я сажусь вновь прямо. Только теперь мы разворачиваемся лицом друг к другу.

– Как ты смогла смириться с этим? – спрашивает он осевшим голосом.

– Я не смирилась, – честно отвечаю я. – Просто однажды, когда боль и злость ушли, я поняла, как мне повезло. Повезло, что мама задержалась на смене. Повезло, что папа поддержал ее в желании забрать к себе найденную девочку. Повезло, что я никогда не чувствовала себя лишней или ненужной в этой семье. Поговорка, что родитель не тот, кто родил, а тот кто воспитал, работает в моем случае. Я поняла, что Самойловы – это мои настоящие родители. А Рита и Игорь – это просто носители генетического материала, который достался мне. Вот и все.

– А ты не пыталась найти своих братьев и сестер? – он находит мои ладони, лежащие на коленях, и сжимает их, как совсем недавно делала я сама.

– Зачем? – пожимаю я плечами, следя за нашими руками. – Они мне никто. Они все старше меня и если бы захотели сами бы нашли. Моя семья это Самойловы и я Самойлова.

Думаю, что Саша теперь знает, что хоть у меня ситуация отличается, но я все же могу понять примерно то, что чувствует он. А еще я знаю, что после этой ночи наше отношение друг к другу навсегда изменилось.

Но больше мы не говорим на эту тему. Он кивает в сторону компьютера и спрашивает:

– Загрузилось? Давай посмотрим, что у нас там получается.

Глава 18.

Саша С.

Оказывается роза и конфеты – это было только начало. Теперь каждое утро на моей парте лежат какие-то приятности: шоколадка, или цветочек, или капкейк. В общем, я принимаю эти дары с улыбкой, но до сих пор не могу понять – зачем? Мысль о том, что он пытается ко мне подкатить с трудом укладывается в моей голове, поэтому я отчаянно пытаюсь найти другие причины.

Саша все больше проводит время с нами. Я имею в виду с моими родителями, Темой, ну и соответственно со мной за компанию. Теперь на выходных мы все впятером куда-то обязательно вместе выбираемся, хотя бы в те же самые гости, или в соседний город по магазинам. С Темой они прошли всю игру, и младшенький с большим отрывом сделал старшенького. Я им очень горжусь. И, конечно же, не упускаю возможности подразнить этим Сашу.

Иногда к нам приходит Ваня в гости. Или Карина. Когда приходит первый, то я с удовольствием спускаюсь вниз, и мы все вместе общаемся. Если же приходит девушка Саши, то я пытаюсь спрятаться в комнате и не высовываться оттуда, пока Темыч не пришлет мне зашифрованное сообщение: «Гадюка уползла в свою норку».

Наши посиделки под крышей продолжаются, и история, которую мы писали практически уже в соавторстве, набирает обороты.

Таким образом, незаметно приблизились осенние каникулы, а с ними заодно и мой день рождения. Обычно в этот день я никого не приглашаю кроме Аси, и мы просто тихо по-семейному отмечаем торжественное явление меня в этот мир. Иногда приезжает сестра Наташка с мужем и сыном, но в этом году она работает, и не смогла вырваться. В принципе, в мой семнадцатый день рождения мало что изменилось, разве что теперь к нам присоединились братья Гаранины и… Ваня.

Да, он буквально ввалился к нам без приглашения. Мы разместились в гостиной, решив, что так будет удобнее. Мама купила торт, мы с ней вместе наготовили всяких вкусностей, родители открыли себе вино, а нам выделили виноградный сок. И вот сидим мы тихонечко, когда в дверь звонят.

Я решаю, что это запоздавшая Ася и бегу открывать. Каково же мое удивление, когда на пороге вижу несколько раздраженную подругу, а за ее спиной маячит огромный букет цветов и крайне довольный собой Ваня.

– Прости, – рычит подруга. – Тут за мной хвост увязался прямо от самого дома!

– Да ничего, – шокировано произношу я, отходя в сторону и пропуская гостей.

Поровнявшись со мной, Ваня абсолютно бесцеремонно целует меня в щеку, осматривает с ног до головы и произносит:

– Классно выглядишь, именинница! – при этом букет он мне не отдает, а скинув обувь, топает дальше в зал. Я закрываю дверь и иду следом в комнату. Ася уже успела со всеми поздороваться и сейчас усаживается на заранее приготовленное ей место. Ваня же с букетом, и все еще в куртке, шествует к моей маме.

– С рождением прекрасной дочки! – немного театрально произносит он и сует не менее удивленной маме тот самый, как я думала предназначавшийся мне, букет.

– Спасибо, Ванечка, – расплывается она в благодарственной улыбке. – Пойду, поставлю в воду эту прелесть и тебе принесу тарелку с вилкой.

Ваня пожимает руки мужчинам, приветствуя их, и наконец обращает внимание на меня.

– Самойлова, что такая кислая? У меня и для тебя подарок есть, – с этими словами он достает из кармана куртки какую-то коробочку в подарочной упаковке и с бантиком. Я нерешительно подхожу ближе и забираю ее, пробормотав «Спасибо». Хочу отложить ее к другим подаркам, чтобы потом посмотреть, но мама уже вернулась с кухни и с нетерпением сопит у меня над ухом:

– Что там, Сашенька, покажи.

Остальные тоже следят за мной. Поняв, что придется открывать, я сажусь на свое место и, порвав обертку, обнаруживаю там бархатную коробочку, как для ювелирных украшений. А открыв ее, вижу очень красивый золотой кулончик, в виде моего имени: «Саша». Я поднимаю свой восхищенный взгляд на Ваню и шепчу на этот раз с самым искренним чувством благодарности:

– Спасибо!

– Тебе нравится? – парень выглядит напряженным.

– Да, Вань, конечно, – улыбаюсь я радостно, так, что даже щеки сводит. – Это очень мило.

– На здоворовье, красавица, – Ваня возвращает всю свою прежнюю самоуверенность, а я как дура сижу и краснею.

Когда мы садимся за стол, папа спрашивает Ваню:

– Сашки не предупредили, что ты придешь. Ты не мог, а потом планы изменились или что?

– Так ваша дочь меня не пригласила, – с потрахами выдает меня друг, изобразив при этом на лице вселенскую грусть.

– Саша! – в один голос строго произносят мое имя родители.

– Ну, мы же всегда с семьей и Асей отмечали, – оправдываюсь я, хотя почему мне это приходится делать – не понимаю. Ну, не пригласила я его и что дальше?

– Но, Ванечка, ты такой молодец, все равно купил подарок и цветы! Где еще нашел с Сашечкиным именем.

– Вообще-то заранее заказал в магазине, – признается парень, покосившись на меня. – Просто знал, что у Саши скоро днюха, вот и решил, что ей должно понравиться.

– Ты такой молодец! – пропела разомлевшая от вина и цветов мама.

Мы приступаем к еде, и за столом завязывается непринужденная беседа. Я сижу между Асей и Ваней, и через какое-то время от обсуждения биологии с Асей меня отвлекает движение по моей коленке. Практически голой коленке, потому что в основном я всегда хожу в штанах, а сегодня в честь праздника одела одно из немногочисленных своих платьев. Обернувшись, я замечаю Ваню, который сидит с другой стороны от меня. Я вопросительно приподнимаю брови, стараясь не показать, что такие вот поглаживания моих конечностей крайне меня смущают.

– Я уже говорил, что ты красивая сегодня?

– Только сегодня? – притворно возмущаюсь я. И мне наплевать, что я веду себя, как одна из армии поклонниц Киркина.

– Нет, всегда, – Ваня быстро включается в игру и очень тихо продолжает: – Но сегодня ты в этом коротеньком симпатичном платьице… – он не договаривает, лишь выразительно меня осматривает и улыбается. От этого взгляда я чувствую, как щеки начинают гореть. Блин, наверное, даже тоналка не сможет скрыть мой румянец. Я еще сильнее краснею, когда замечаю за спиной Вани Сашу, который смотрит на нас и наверняка слышит весь разговор. Скидываю приставучую руку с себя и натягиваю платье ниже.

Вечер проходит просто замечательно. Ваня больше не пытается меня трогать, и все остальное время болтает с моими родителями и Сашей. За этот день, не считая подвески, я стала богаче еще на один чехол со стразами для телефона от Аси и кожаные дорогие перчатки от родителей. Я также получила подарок от Темы – это маленькая флешка в виде изящной фигурки кошечки. Он очень смущался, когда делал подарок, так что мне пришлось полчаса восторгаться USB-накопителем, чтобы уверить мальчика, что мне действительно нравится. А вот Саша загадочно улыбнулся и сказал, что сделает свой подарок позже. Наверное, он просто забил на него, но я решила, что расстраиваться не буду.

На улице стемнело, и гости засобирались домой. За Асей должен заехать отец, и он заодно заберет Ваню. Однако когда подруга уходит в прихожую и начинает пыхтеть там, натягивая сапоги и куртку, Ваня продолжает сидеть в гостиной на диване. Я иду проводить ее.

– Эм, Вань, а ты не поедешь с Асей? – спрашиваю я, выглядывая из прихожей.

– Нет, – отвечает Ваня, не поднимая взгляда от Сашиного телефона, где они вместе что-то смотрят. – За мной брат заедет, он сейчас дома.

– Как хочешь, – пожимаю я плечами, хотя и считаю, что смысла в этом нет. Праздник уже закончился. Уставшие родители оставили, как они сказали, молодежь развлекаться внизу, а сами отправились к себе. Тема остался с нами, но тоже сидит, молча уткнувшись носом в планшет.

– Ваня остается? – спрашивает Ася, наконец, закончив со своим обмундированием.

– Да, за ним Влад заедет.

– Понятно, – сдержано отвечает девушка. Мне кажется, что она что-то хочет сказать и даже уже открыла рот, но с улицы раздается гудок машины. Приехал папа Аси.

Проводив подругу, я возвращаюсь в дом. Тема уже тоже исчез, Сашу я замечаю через дверную арку на кухне. Я неуверенно присаживаюсь на диван, на место, где до этого сидел Гаранин. Не успеваю моргнуть, как Ваня оказывается рядом. Так как я и так уже сижу с самого края, отодвигаться мне некуда. Я вопросительно смотрю на парня, не понимая его маневров. Ладно, признаю, я догадываюсь обо всех этих маневрах и знаках внимания, просто…. мне в это не верится.

– Что? – решаю продолжить игру в абсолютное непонимание.

– Ты сегодня такая красивая, – Ваня закидывает руку мне на плечи и садится так, чтобы быть лицом ко мне. – Тебе идут платья, жаль ты их редко носишь, – и он скользит взглядом по моим ногам.

– Прекрати, – не хочу краснеть, не хочу! – Зачем Саша пошел на кухню? – говорю я первое, что приходит в голову, только бы отвлечь себя от острого желания трусливо натянуть слишком короткое платье пониже и спрятаться от наглого взгляда одноклассника.

– Не знаю, – лениво пожимает он плечами и опускает вторую руку мне на колено. – Пить вроде захотел.

– А-а, – тяну я. Что я должна сделать? Послать его? Уйти или что?

Из лихорадочных мыслей, меня вырывает чье-то покашливание.

– Я вам не помешал? – на пороге кухни стоит Саша и хмуро смотрит в нашу сторону. Блин, что он подумал про меня? Я резко вскакиваю, желая скрыться. Но меня останавливает веселый голос Вани:

– Нет, бро, мы еще ничем таким не занимались.

Тут же я чувствую, как меня берут за руку. Обернувшись, я смотрю в веселые глаза Вани.

– Давай прогуляемся, – предлагает он, осторожно сжимая мою ладонь. Мне кажется, что его предложение звучит несколько неуверенно. Я хочу уже отказаться, но слышу ровный голос Саши, который уже вновь уселся на диван и переключает каналы на телевизоре.

– Нет, она никуда не пойдет. Время позднее, на улице уже темно.

– Мне не пять лет, – возражаю я, раздраженная его родительским тоном. И пока не передумала, говорю: – Давай прогуляемся, конечно. Только вот сейчас переоденусь и вернусь.

– А так нельзя? – Ваня опять опускает глаза к моим голым ногам.

– Там холодно, – ну что за чертов извращенец? Может и правда никуда с ним не ходить?

– Ну, ладно, – нехотя соглашается он со мной и, отпустив мою руку, добавляет. – Возращайся, красотка, быстрей.

Я смущенно киваю и бегу наверх. В крови бурлит адреналин, так что мне кажется, что в комнату я просто влетаю. Сбросив быстро платье, я натягиваю джинсы и свитер. Оценив себя в зеркале, постаралась выровнять дыхание. Улыбнулась сама себе и заставила медленно спуститься вниз.

Ваня уже одет и ждет меня в прихожей. Влезаю в свои ботинки, натягиваю куртку, шапку и выхожу вслед за Ваней на улицу. В нашем сонном городке ночью всегда тихо и спокойно. Мы медленно идем вдоль домов по пустынной улице и молчим.

Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем меня позвал Ваня, но тайно надеюсь, что цели у него самые романтичные. Однако чем мы дальше удаляемся в полной тишине от дома, тем я отчаянней понимаю, что выгляжу глупо, согласившись идти куда-то с ним. Если мы так молча и вернемся домой, я буду считать себя до конца всей своей жизни полной идиоткой.

Однако когда улица, на которой мы живем, заканчивается перекрестком, Ваня неожиданно останавливается на нем и поворачивается ко мне. Я замираю, вглядываясь в лицо парня, тускло освещенным уличным фонарем. Он смотрит на меня без улыбки, спрятав руки в карманы куртки. Я выжидательно поднимаю брови, и он наконец говорит:

– Самойлова, ты ведь знаешь, что нравишься мне?

Это был не вопрос, а скорее утверждение. И, конечно, в глубине души я понимала, что все знаки говорят о его симпатии ко мне. Но все же сейчас, когда мы обсуждаем это вслух, сердце начинает учащенно биться о грудную клетку.

– Э-э-э, – тяну я неуверенно. – Наверное.

– Что значит «наверное»? – возмущается Ваня. Он вытаскивает мои руки из карманов и сцепляет наши ладони. Его руки горячие и намного больше моих. – Я тебя пригласил в кино, пересел к тебе за парту, подкармливаю, – не выдержав, я фыркаю. – И вот осмелился опозориться и заявиться без приглашения на твое день рождение. Я, между прочим, несколько дней собирался с духом, чтобы прийти к тебе домой сегодня.

– Правда? – удивленно выдыхаю я. Сейчас я вижу перед собой не красивого напыщенного мальчика из богатой семьи, а неуверенного парня, который боится получить отказ от девушки.

– Правда, – кивает он. – Но не перебивай, я не закончил, – он вздыхает и быстро продолжает, как будто эти слова были уже давно продуманы, отрепетированы и просто ждали своего часа, чтобы прозвучать. – Я знаю, я козел, который унизил тебя перед всем городом. Но я был просто глупым мальчишкой, который решил выпендриться так дебильно, что просто не думал ни о чем. Ты возненавидела меня, и я не знал, как это исправить. Я просто ждал момента, когда ты забудешь хоть немного ту историю, и я смог бы вновь попытаться понравиться тебе.

– А пока решил перевстречаться со всеми девчонками, чтобы так сказать, не скучно было ждать? – скептически замечаю я, хотя чувствую, что его слова задели меня и крупная дрожь уже бежит по моим нервным волокнам.

– Ну, скажем, иногда мне казалось, что я не дождусь тебя, – неожиданно смущенно произносит парень. – Но потом появился Гаранин и я решил, что это мой шанс через него подобраться к тебе. Я подружился с ним, и оказалось, что он отличный парень. Не подумай, сейчас я с ним дружу не из-за тебя. Но благодаря ему ты согласилась сходить в кино, после которого не прогнала меня с парты и со своего дня рождения сегодня. И я решил, что ты уже не так сильно меня ненавидишь, – с этими словами он пытается заглянуть мне в глаза, склонившись надо мной. Из-за плохой освещенности я не могу рассмотреть выражения его лица.

– Я не ненавижу тебя, – после некоторой паузы отвечаю я. – Просто довериться уже вряд ли уже смогу.

– Наплевать, – резко и нетерпеливо перебивает меня Ваня, чуть сильнее сжимая мои руки. – Я рад любому шансу. Ты дашь его мне?

Я смотрю на Ваню и не могу поверить. Просит шанс, говорит, что жалеет, назвал себя козлом. Не снится ли мне все это? Мне хочется сказать о том, как мне было фигово после его выходки. Сказать о том, что он может засунуть все свои подарочки себе в задницу и идти гулять под руку со всеми своими бывшими. Но я это не делаю.

Шанс. Ведь это просто шанс. Не знаю, чувствую ли я еще что-то к Киркину, но мне хочется узнать, каково это встречаться с парнем. Чувствовать себя любимой, целоваться, держаться за руки, ходить на свидания.… В моем возрасте у большинства девчонок были уже отношения, а я себя огородила ото всех и только каким-то чудом все же пару раз целовалась с мальчишками в летних лагерях.

Надеясь, что не пожалею о своем решении, я набираю воздух в легкие и… киваю.

Клыкастая улыбка хорошо видна даже в тусклом свете единственного фонаря на перекрестке. Я не успеваю опомниться, как мир вокруг меня начинает вращаться. Оказывается это Ваня, выпустив мои руки из своих, подхватил меня за ноги и теперь кружит вокруг себя. От неожиданности я кричу и бью его по плечам: