Читать книгу: «Ничейная магия», страница 16

– Мит-Эмрис, – сказала Мист, но камень не поддался. Предохранитель? Или она внезапно потеряла эту способность? Но, нет, рука же светиться. – Син-Эмрис, – попробовала она другой вариант, и рука тут же подалась вперед.

– Заработало, – радостно прокомментировал Торрен, чуть ли не вперед Мист всовываясь в переход.

Они вышли в запущенный сад лэрского замка, прямо из его стены. Обернувшись, Мист даже заметила “отпечаток”, активирующий переход, в поверхности плиты. И тут же хлопнула себя по лбу:

– Тор! Пирожки-то! Пирожки-то забыли!

Из-за этих ценных пирожков едва не произошел казус, способный сорвать весь гамбит: когда они вышли из стены в Башне, чтобы забрать свою еду, то услышали, как по лестнице кто-то поднимается, тревожно переговариваясь.

Мист и Торрен переглянулись, и парень, обладающий привычкой и талантом к ситуационным спонтанным тактическим решениям, в отличие от рассудительной и склонной к обдумываниям Мист, разрешил ситуацию в своих лучших традициях. Заорав что-то испуганно-возбужденное, он схватил подругу за руку и погрохотал по ступенькам вниз, навстречу поднимающимся людям, которые, судя по обрывкам реплик, были спасательным отрядом, снаряженным для извлечения из проклятого замка незадачливых приключенцев заботливым майором.

– Бежим! Бежим! – сея панику еще на подходе, закричал Торрен, и впереди народ явно смешался, сбиваясь с шага. – Бежиим! – Он с энтузиазмом щенка врубился в авангард отряда, тщательно обогнув нацеленный в него меч, и вся куча-мала, местами шагая, а местами и кубарем падая, полетела вниз, набивая синяки и шишки о ступеньки, о собственное оружие и доспехи, о стены лестничного пролета. Наигранная паника Торрена оказалась на диво заразной, и никто даже не пытался спросить или понять, что тут происходит, с воплями убираясь с дороги чего-то неведомого, что жило на вершине и хотело, несомненно, их всех сцапать на веки вечные.

Когда спасательная экспедиция и приключенцы докатились до выхода в тронный зал, Торрен торопливо схватил снятую с петель дверь, пытаясь приподнять и заорал:

– Помогайте! Мужики, помогайте, а то оно опять вырвется! У нас мало времени, ребят, ну!

“Ребята”, случившиеся ближе всего, торопливо побросали и поубирали оружие, и взялись вместе с Торреном за тяжелую створку, поднимая ее и сажая обратно на петли. Засов держался плохо, но Торрена было не остановить: собранными разбросанными вокруг ржавыми гвоздями под его вдохновляющим руководством стражники закрепили засов, и, пока пара мужиков подпирала шатающуюся дверь, сторожа проход от неведомого зла, остальные были посланы за стройматериалами для закрытия дороги в башню навсегда. Торрен демонстративно иногда припадал к двери и менялся в лице, белея, как полотно, каким-то образом, что вызывало у Мист немалое уважение к его актерскому таланту. Сама девушка, наблюдая за всем этим цирком, устало пристроилась на ступеньках перед троном, остро сожалея, что пока что было бы невежливо и нелогично уйти есть. Ей пришлось отпинать в сторону пару бывших морозных рук, чтобы нормально устроиться, но чувство брезгливости от усталости изрядно притупилось.

– Что у вас тут творится? – поинтересовался Гординн, заходя в зал быстрыми шагами впереди бригады “строителей”, из которых кто известку тащил, кто жидкий камень, изобретенный дворфами, кто воду, а кто и доски.

– Там, – начал Торрен, но тут его лицедейский талант дал сбой. Он не знал названия для существа, которое подошло бы под текущую ситуацию. Однако, к счастью, знала Мист.

– Там кур’рон, – сказала она таким тоном и с таким лицом, что ясно было – от этого кур’рона она лично огребла так и столько, что ей даже говорить об этом противно. Общий ее вид, как и вид обмороженного, ободранного, истерзанного Торрена, также свидетельствовали о том, что злой дух места имел место быть и действительно устраивал все эти незадачи.

– Кур’рон, – повторил Гординн, нервно оглядываясь на дверь Башни, которую стражники под деятельным руководством Торрена уже забили досками и теперь вовсю мазюкали тут же разведенным жидким камнем.

– Вы знаете, что это такое, – утвердительно сказала Мист и отсутствующе сняла со своей руки ошметок содранной кожи. – В одном месте учились, в конце концов.

– А он не вырвется?

– Там глиф на двери с той стороны, очень старый, – Мист пожала плечами. – Видимо, он держал, а потом кто-то Башню открыл и понеслось. Так что, ее лучше не открывать. Мне так кажется, – добавила она с оттенком сомнения и опасливо посмотрела на замуровываемую дверь, в этот момент прекрасно поверив в свою и Торрена совместную выдумку.

– Да мне до задницы, как эта штука называется, – сказал Тор, подходя к ним. – Дядь, а, дядь, аптечка есть? Или лекарь какой? Мне б сеструху подлечить, а то она к таким штукам не очень привыкла.

– Ох, – спохватился Гординн, заново оглядев потрепанных, измученных студентов. – Конечно. Сейчас что-нибудь придумаем.

– И пирожков еще, – добавила Мист под громкое урчание своего живота. Опасность приходит и уходит, а кушать хочется всегда.

В Университет, в итоге, они вернулись только на следующий день. Гординн никак не мог отпустить их восвояси не кормленными, не отмытыми, не залеченными и без сказки на ночь в виде истории их нешуточной баталии с коварным кур’роном, водившим за нос весь Сарэн столько долгих лет. К счастью, большую часть истории, про их метания туда и сюда, редактировать почти не пришлось, и приключенцы рассказывали ее с удовольствием и в лицах, опустив только роль Симореля, и заменив его бесценное присутствие на богатырские способности Торрена. Финальную часть они дружно сократили, рассказав о торжественном преследовании гадкой твари до вершины Башни, где чудище снова начало набирать силу в своем убежище в стене, а они побежали вниз в надежде замуровать врага навсегда. История и якобы не разграбленные сокровища за троном лэра произвели на Гординна самое лучшее впечатление, так что он даже их наградил – пусть не по-лэрски щедро, но оба проходимца остались вполне довольны дополнительный суммой “на булавки” и при первой же возможности, чтобы избежать дальнейшего вранья, ретировались.

– Ну вот, – с наслаждением потянулся Торрен, когда они вышли из майората, нагруженные добычей и даже едой. . – Теперь и отдохнем.

– Погоди отдыхать, – не согласилась Мист и потыкала пальцем в его сумку. – Про Симореля забыл? Такие обещания нужно исполнять, а то потом как не повезет где-нибудь…фатально.

Торрен умоляюще на нее посмотрел в надежде, что она шутит, но нет – боевая подруга выглядела серьезней некуда.

– Но потом-то – отдохнем, – добавил он уже осторожней.

– И снова нет, ты же обещал учиться, – наставительно сказала Мист. – Между прочим, перед лицом смерти!

– Хорошо, что хоть недолго осталось той учебы, – Торрен почесал в затылке, с трудом представляя, как именно подступиться к выполнению такого обещания. Академические успехи давались ему тяжко, несмотря на довольно живой и изворотливый ум – который, впрочем, лучше всего работал в опасных ситуациях, а не в спокойной тиши кабинетов.

– Кроме того, нам надо, все-таки, будет попытаться как-то выяснить, где мы побывали, на самом деле, и что с нами там случилось. Пока у меня всего одна зацепка, – Мист поймала повернувшего было в сторону таверны Торрена за полу ободранного плаща и завернула в другую сторону, к часовне Эйна, рядом с которой располагалось тихое городское кладбище.

– Да ну, – разочарованно сказал он.

– Эль Сарэн явно взывал к неким…высшим силам, скажем осторожно.

– К демонам!

– Или богам других племен и земель, – тактично поправила его Мист.

– Я и говорю – демонам.

– К примеру, – не слушая его, продолжила Мист. – У эльфов была богиня света, правда, не Дея, а Дилинга. Вот надо посмотреть, может, у других народов были какие-то …параллели, что ли.

Торрен ее совершенно не слушал, впрочем.

– Может, потом похороним, а? – умоляюще сказал он. – Утомились же, и все такое.

– Еще скажи, “устал в дороге”, – с сарказмом ответила Мист.

– Да! – вызывающе ответил Торрен. – Этот твой дурацкий, гм, камень с ладошками, глядь, высосал из меня все жизненные силы. Он, наверное, питается людьми.

– Какой ужас, – деланно ужаснулась Мист, продолжая неумолимо переть приятеля в нужную сторону. – Тогда мы больше никогда, конечно, не будем использовать такой кровожадный и жестокий механизм.

– Э, нет, – тут же пошел на попятную Торрен. – Как это не использовать?

– А вот тогда не гунди!

– Но, Мист, я не люблю кладбища. Особенно после всяких страшных рук, – он изобразил морозные руки, тянущиеся из трещин. – И шустрого мертвеца. И второго мертвеца.

– Так это, как раз, не на кладбище было, – сделала попытку утешить его Мист. – на кладбище разве что те, серые могут появиться, погребения-то огненные.

Торрен прерывисто вздохнул и поправил меч, но рот все ж таки закрыл, чтобы не получить еще менее успокоительных успокоений от всегда готовой прийти на помощь подруги.

Тем не менее, несмотря на необоснованные опасения Торрена, на кладбище все прошло гладко. Оторванный от обхода владений сторож за мзду милостиво согласился и выделить место и организовать импровизированный обряд погребения для “давно почившего родственника”, чье “оскверненное тело” не удалось отбить у жестокой болотной ведьмы. Торрен при этом делал скорбное лицо, демонстрируя бережно завернутый в спертое из дома Гординна белое полотенце череп, а Мист поэтично врала о постигших их испытаниях, на которые, впрочем, сторожу было явно наплевать. Но он честно отработал свой гонорар, сложив небольшой костерок, притащив урну для праха и небольшой условный камень для надгробия. И даже лопату им оставил, затребовав вернуть, как закончат.

– А мы складно врем вместе, – задумчиво сказал Торрен, водружая череп в белом “саване” на вершину сложенной поленницы.

– Это сейчас комплимент был? – на всякий случай уточнила Мист.

– А то, – парень полил ткань из выданной сторожем бутылочки маслом, пахнущим чем-то сладким. – Мы с Вилем тоже складно врали. Это, он говорил, хороший признак, мол, команда мы, значит.

– Команда – так команда, – согласилась Мист, глядя на творение рук приятеля.

– Надо что-то сказать про него? – предположил Торрен неуверенно.

– Наверное, можно сказать ему самому. Симорель, – позвала Мист. Череп слабо вспыхнул, и тонкие линии света сложились в призрачную фигуру, очень медленно и неохотно. – Я позвала тебя, чтобы отпустить навсегда. Вот тут будет твоя могила, отныне и до тех пор, пока стоит мир.

– Спасибо, – исчезающим голосом ответил спектральный воитель. – Салде, Моррайт.

– Мы тебя не знали в жизни, но в смерти ты был нам помощником, спас нас. Мы благодарны тебе, – добавила девушка серьезно. – Зажигай, Тор.

Торрен кивнул, бросая заинтересованные взгляды на наблюдающего за ним призрака, и поджег поленницу. Пропитанное маслом дерево занялось легко и быстро, огонь перекинулся на ткань, постепенно пожирая материю и облизывая сухие, хрупкие кости внутри, и с тем, как чернел и распадался череп, тонкие лучи света отпадали от фигуры воина и улетали в небеса, окрашивая дым золотом.

Мист и Торрен, словно зачарованные, оба смотрели на то, как превращается в пепел и свет их негаданный помощник.

– Жаль, мы так не нашли Виля, – со свойственной ему прямотой сказал Торрен, когда пламя стало угасать, пожрав все, приготовленное для него. – Ни косточки, ни метки. Думаешь, есть еще шансы?

– Не уверена, – ответила Мист со вздохом и продолжила обряд по-своему. – Пусть хранит тебя свет, сумрак явит тень, пусть сон твой будет крепок, покойся, пепел, вечно. В мире покойся, Ард-Синторин эр-Мор Сиэнн. И с тобой пусть найдут дорогу в вечность все, кто пал в том замке и Башне, и даже эль Сарэн. Проводи их с собой, пожалуйста.

– Покойся в мире, – добавил Торрен тихо. – Ты, хоть и эльф поганый, но мертвец хороший.

Работая в молчании, они собрали пепел в урну, и урну погребли, привалив камнем, на котором не было даже надписи. Зато на следующий день у одинокой могилы пробились из-под травы белые цветы, каких поблизости от Сарэна никогда не цвело. Откуда? Зачем? Но заметить этого было некому, разве что где-то на пути к забвению что-то коснулось воителя по имени Сиэнн, чья загробная жизнь в земном мире так затянулась.

Убираться восвояси, впрочем, Мист и Торрен и после этого не торопились: Университет все еще проходил под грифом серой напасти, так что было решено немного повременить с торжественным возвращением и пересидеть тревожные времена в трактире ненароком умиротворенного Сарэна. Вернее, пересиживала Мист – а Торрен, пользуясь новеньким ореолом народного героя, активно догуливал несколько дней подряд, выполняя заявленную программу “отдыхать”, пока у Мист не было возможности плотно засадить его за учебу.

– И где ты был? – Мист неприязненно покосилась на плюхнувшегося за стол Торрена поверх кипы бумаг. – Я уж думала, тебя пора искать вместе с Вилем!

Парень поскреб в затылке, пытаясь сообразить, как бы потактичнее и без лишних подробностей проинформировать подругу относительно обстоятельств своей в отдельных смыслах бурной личной жизни. Думал он так долго, что Мист надоело на него смотреть, благо, картина была знакомая донельзя, и она снова уткнулась в свои записи.

– Понятно, это что-то такое чисто для парней, чего мне знать не следует и не хочется.

– Точно, – обрадовался Торрен. – Как хорошо, что ты такая умная!

– Если мы такие умные, то чего же мы такие бедные, – вздохнула девушка.

– Так это…. гений должен быть голодным, – не растерялся парень.

– Это касается только творцов, – меланхолично отозвалась Мист. – Но не ученых.

– Это еще почему?

– Потому что творцу действительно идут на пользу экстремальные ситуации, голод, холод и прочие экстремумы, гормоны плещутся, эмоции переливаются через край, и все эти казусы выплескиваются в творчество, потому что для творцов это способ обработки информации и борьбы со стрессом. При этом, для ученого такие ситуации губительны, потому что он-то думает не спинным мозгом, а головой! И голова должна быть ясной. То есть, можно, конечно написать гениальный текст или музыку, страдая от голода и житейских неурядиц, но вот любые аналитические выводы будут окрашены, гм, обстоятельствами.

– Это ты все сложно сказала, – пожаловался Торрен. – Но очень умно! Наверное, ты сытая.

– Завидовать нехорошо, – наставительно ответила Мист и подвинула к нему тарелку с пирожками, до того скрытую в бастионе книг. – В целом, эта моя гипотеза прекрасно объясняет прискорбное состояние науки в большинстве известных мне стран… при большом количестве исключительно талантливых, умных людей.

Торрен скучающе покивал, и Мист, понимая, что мечет бисер перед свиньями, махнула на него рукой.

– Пирожки лучше ешь, а то я сама справлюсь, потому что ученый должен быть сытым.

– Ага, – сказал Торрен и некоторое время следовал завету “жуй, а не болтай”, но потом все-таки не выдержал. – Мист? Ну ты же, вроде, девица, да?

– Чего-чего? – не поняла Мист, снова подняв на него сердитый взгляд.

– Женского пола особь, человеческого вида, – торопливо объяснил парень, почуяв неладное не иначе как своей многомудрой задницей.

– Ну, разве что, человеческого, – смилостивилась Мист. – Ты спросить что хотел, или просто так проверяешь, на всякий случай?

– Да. Вроде того. Так вот, как думаешь, я такой ей, “эй, красотка, я не святой, но мои руки тоже творят чудеса, хочешь – покажу?”, а она меня – по морде. Это, вообще, как?

– Как-как, по морде, – невозмутимо ответила Мист. – Неужели ничего умнее не придумал?

– Ну….– Торрен задумчиво почесал щетину. – “Красотка, твой папа, случаем, не дознаватель, а то я что-то уже весь трепещу” мне показалось не так здорово.

Во взгляде Мист явно читалось критическое отношение в целом к вероятности размножения подобных идиотов, но она проявила такт и сказала:

– Первая версия, правда, лучше, и если не придумаешь другой подкат, лучше выбери другую девушку, вот и все. С кем-нибудь да прокатит.

– Э? Думаешь?

– Ну раньше, судя по слухам, срабатывало.

Торрен погрустнел и взял ближайший исписанный листочек в руки, крутя его так и эдак, пока Мист не отняла.

– Это Виль обычно придумывал все, – вздохнул он и сменил тему. – Слушай, а чего ты-то делаешь? Неужели, глядь его, фольклор местный недоизучала?

– Конечно, нет! – укоризненно ответила Мист и для острастки потыкала в не прошитые листы перед собой, где делала пометки карандашом. – Вот тут есть материал еще в твою работу добавить, между прочим! Потом, как в Университет вернемся, перепишешь.

Торрен, уже разок переписавший свою нетленку с нуля после критики Мист, картинно застонал.

– Да у меня и так там уже все хорошо!

Мист привстала, сгребла со стола самый тяжелый предмет – Багровую Книгу в обложке “Эльфийской радуги” – и смачно треснула приятеля по голове.

– Все понял?

Торрен потер голову и обиженно на нее посмотрел.

– Прямо таки мозги на место встали, – с сарказмом сказал он.

– О, так они у тебя есть, – деланно восхитилась Мист.

– Есть, – страдальчески ответил Торрен. – И теперь они болят.

– Там нечему болеть, в мозге нет нервных окончаний.

– Это я тебе скажу, когда ты опять будешь ныть за головную боль.

– Зануда, – с удовольствием сказала Мист.

– Ага. И теперь, когда ты это выяснила, что во-вторых?

– Во-вторых, я ищу по “Радуге” и Книге упоминания про эльфийский пантеон.

– Зачем?

– Я же говорила, что точно помню, что у них была богиня света и сна, видений и иллюзий, но звали ее Дилинга, да?

– Ага, – осторожно согласился Торрен, который, конечно, уже все забыл.

– И бог охоты и памяти, Деанор, проводник умерших.

– Это ты меня уже теряешь.

– И богиня Меката, которая олицетворяла холод и смерть.

– И что?

– Деанор ассоциируется с ветром, – торжествующе сказала Мист. – Бог охотник, бог ветра, направляющий стрелы!

– Ии? – потянул парень, старательно симулируя заинтересованность.

– А то, что здесь мы сначала прошли через место, созданное из света, потом ветреное плато…а потом через холод и снег! Если сложить это с тем фактом, что, вроде как, эльфийские боги обладали своими, гм, доменами, из которых никогда не выходили, и являли себя в мире только энергетически, мы, получается, были там!

– В гостях у демонов эльфийских людоедов? – ужаснулся Торрен, до которого дошло.

– В гостях у сказки! В доменах богов, Тор – очень тихо, но возбужденно сказала Мист. – Да там никто, наверное, не бывал!

– Но дохлый Сарэн какие-то другие имена называл?

– Это меня, как раз, не удивляет, – лицо Мист приобрело самое что ни на есть профессорское выражение. – Помнишь, что говорил эр-Эландиль? Записи – это больше людская привычка, нас, тех, у кого короткая жизнь и короткая память. А эльфы, эолен, не забывают, поэтому им не очень нужны письменные тексты, разве что, для совсем сложных вещей. Поэтому в тех источниках, которые нам достались, могут быть, например, просто титулы, а не имена.

– Но, – Торрен наморщил лоб. – Там было четыре места. И четыре имени, нет?

– Это мог быть какой-нибудь особо неприятный бог, – предположила Мист. – Который хуже смерти. Поэтому нет упоминаний.

– И что это все нам дает? – осторожно уточнил Торрен.

– Да ничего не дает, – раздраженно сказала Мист. – Мы не можем ни подтвердить факт своего, гм, путешествия, ни доказать его без обвинения в ереси. А лично мне лэри Акринна запретила даже писать работу по житиям святых, поэтому пришлось писать о драконах в фольклоре! Впрочем, она была против драконов, тоже, но сочла их безопасной темой, по сравнению с моими раскопками в древнем грязном белье. Так что, это все для… внутреннего пользования.

Голос девушки был таким несчастным от невозможности вынести новые знания об эльфийском пантеоне на научную арену, что Торрену ее стало жалко.

– Но мы можем, зато, сами про это еще поузнавать. Может, в других башнях есть, не знаю, барельефы какие-нибудь. Ритуальные посудины. Будем узнавать по артефактам!

Лицо Мист стало еще несчастнее.

– Проблема в том, что Башни не эльфийские вовсе. Это их последний владелец был эльфом, вот и все.

– Это тот трупак в, как его, Последнем городе?

– Ис-Эйиладд ар-Маэрэ Иллемэйр, Мейли-из-Сполохов, – педантично указала Мист, чтобы Торрену было проще свести воедино все отрывочные сведения об этом в высшей степени занимательном персонаже, которые ему случалось получать из разных источников.

– Имя ничего так, а сам урод, – припечатал Торрен. – Но башни все равно стоит изучить, скажешь, нет? На худой конец, отличный транспорт выйдет! Заработаем на скоростных доставках какой-нибудь мелкой фигни.

– Сразу видно – сын дельца, – прыснула от смеха Мист. – Сразу свою выгоду нашел.

– Не сразу, – смущенно сказал Тор. – Я долго придумывал!

– А ты умеешь? – восхитилась Мист, и приятель дружески подтолкнул ее кулаком в плечо, мол, знаю твои шутки.

– Умею. Вот сижу и придумываю, а зачем я тебе все ж таки сдался-то, что ты меня искать собиралась? Рассказать, что мы будем обыскивать башни? Так мы, вроде, и так собирались. По большому счету.

– По большому – да. Но у меня есть конкретное предложение, – Мист сдвинула часть макулатуры на столе и старательно расправила склеенную из множества листов карту. Это была копия последней, самой актуальной доступной карты Эквеллора, с тщательно перенесенными на нее палочками с зубчиками – обозначениями башен. Три из них – Синвейл, Атайн и Эмрис – были подписаны и сокращенными наименованиями, и полными. Мист провела от Атайн дальше, на север и остановилась возле значка черной башни с пометкой “ТС”. – Таласси. Я нашла ее имя.

На самом деле, не нашла, а вспомнила с напоминанием: это название она слышала в своем полузабытом сне в башне Атайн, а потом обнаружила, перелистывая “Эльфийскую радугу”. До того фраза “он смотрел ввечеру на вершину Таласси” для нее ничего не значила, но с учетом сна сработала как недостающий кусочек мозаики.

– Наш “друг” Мейли в Книге оставил заметку о том, что вся эта система Башен досталась ему заблокированной и мертвой, и он до каждой из них добирался, взламывал и переводил право управления на себя. И это был титанический труд, несмотря на то, что ему помогали скауты Треллиона, – Мист обвела пальцем значок башни Таласси. – Он даже оставил не слишком понятные мне, пока что, инструкции о том, как именно это делать, так что, если мы не разгадаем имена, хотя бы сможем присвоить любую башню, до которой доберемся.

– Мне нравятся тут два слова.

– Какие?

– “Присвоить” и “пока что”, – довольно сказал парень. – Я “за” любое расширение горизонтов, ты же знаешь, так что, готов в эту Башню Таласси с тобой слазить. Почти стихи!

– Поэт, – похвалила Мист. – По хорошему, это же не должно занять много времени, правда?

– Надо все равно брать с запасом, – умудренно сказал парень. – Трое, четверо суток, мало ли как мы там застрянем? Но это все как раз нам допересидеть. А вернуться в Университет мы через те же твои камни и можем. Занятий-то у тебя уже не будет?

– Нет. Экзамен и публичная защита моей работы, – покачала головой Мист.

– У меня также, – кивнул Торрен. – И все это счастье через две недели, так что у нас времени до известного места.

– Или неизвестного, – заключила Мист, откидываясь на стуле. Помимо новых знаний о местах, где им довелось побывать и эльфийских богах, неисследованная башня могла хранить сведения о жизни Мейли-из-Сполохов. И его смерти – а ведь именно это Мист дала обещание узнать. – Хорошо. Тогда отправимся завтра. Конкретные рекомендации бывалого мародера новичку?

– Север, горы, холодно, – улыбнулся Торрен. – Надевай подштанники. А лучше – двое.

Начав путь из бывшего лэрского сада, они через метку перехода поднялись в башню Эмрис, чтобы не маячить на виду слишком долго, и уже там занялись экспериментами.

“Таласси” не сработало, хотя Мист чудилось, что она отчетливо помнит, что призрак Мейли говорил именно “Таласси”, без приставок.

– Мит-Таласси, – попробовала Мист, чувствуя себя жарко и глупо в тяжелой зимней амуниции, напяленной во имя похода. – Син-Таласси, о!

– Ура, – прокомментировал Торрен, ступая за ней в камень, под снегопад.

Они вышли из углубления под занесенной снегом скалой, и Мист с сомнением оглянулась.

– А мы найдем это место потом, если отойдем? – спросила она.

– Найдем, – беспечно отозвался Торрен. – Но для твоего спокойствия сейчас помечу, – он подогнал друг к другу небольшие камни и, пыхтя, выложил из них что-то, отдаленно напоминающее цветок с круглыми лепестками. – Во! Искусство, – похвалился он. – Ты арбалет-то взяла?

Мист уныло продемонстрировала оружие, которое приятель упрямо навьючил на нее уже в Башне, перед переходом.

– Молодцом! – одобрил он.

– Ладно, а где башня?

– Наверху, наверное, – пожал плечами Торрен. – Тут, наверное, тропинка какая-то есть.

– Да снег тут только, – буркнула Мист, но, когда Торрен храбро полез вперед, изображая покорителя севера, двинулась за ним, стараясь ступать только по его следам.

Ей показалось, что брели они невероятно долго, хотя, наверное, всего лишь обогнули скалу. А потом Тор внезапно замер, поднимая руку в сигнальном жесте, вот только Мист смотрела не на него, а под ноги, и поэтому влетела ему в спину, едва не сбив с ног. Отсюда, из-за края скалы, было видно, наконец, саму башню, и пару палаток, разбитых у ее основания. Обитатели лагеря выглядели беспечными: стража выставлены не была, судя по всему, над костром кипел котелок, и пара бородатых мужиков о чем-то судачили у костра.

– Это, вообще, что? – свистящим шепотом спросила Мист, выглядывая из-за могучего плеча своего спутника.

– Это мы меня спрашиваешь? Ты их спроси, или, хочешь, я спрошу? Мне не трудно, – отозвался парень, пристально изучая все признаки, которые могли бы ему о чем-то сказать. – Вон, у них штандарт даже есть, но я такой страны не знаю. И банды такой не знаю.

– Дубина, – сказала Мист, только кинув взгляд на герб. – Это Королевское научное общество Дженн Лайен.

– И с чем это едят?

– С негодованием, – отозвалась Мист, яростно потирая подбородок. – Это же прямые конкуренты, они вроде императорских археологов, но нам же самим в Башню нужно. Что делать-то будем?

– Импровизировать. С негодованием, – хмыкнул Торрен. – Так что, ты, это, сделай лицо поумнее.

– То есть, сейчас оно у меня глупое, что ли? – возмутилась девушка.

Торрен обернулся на нее через плечо, критически посмотрел и снова отвернулся, ничего не сказав. Мист, поняв невысказанное, мстительно дала ему пинка под многомудрую задницу, и Торрен, не ожидавший такой подлости, непроизвольно сделал пару шагов назад, входя в поле зрения и привлекая внимание расслабленных мужиков в лагере.

– Хорошая импровизация, – пробормотал Торрен, сделал морду тяпкой и гордо пошел к похватавшим оружие мужикам, утопая в снегу по колено и глубже, пока не добрался до несколько неряшливо расчищенной для лагеря площадки.

– Эй, вы, – заорал Торрен, не позволяя мужикам опомниться и спросить, а что, собственно, тут делают новые лица. – А ну, убирайтесь отсюда, это территория Университета!

– Да сча, – возмутился один. – Да мы тут первыми были!

– Не правда! Наша экспедиция тут давно побывала, и на стене метку оставила, в виде ладони, а вы тут непонятно кто и звать никак.

– Это ты, пацан, непонятно кто! А я тут с профессором Жустом, и ты свою задницу уноси-ка отсюда, пока не вынесли.

– Это еще кто кого вынесет, – дерзко сказал Торрен, подбочениваясь. Он даже до сих пор не доставал меч. – Убирайтесь с нашего места, сказал, мужики! У меня вон, свой профессор есть.

– Это девка-то? Совсем они в своем Университете чокнулись, если каждая пигалица профессором становится, – сплюнул мужик.

Торрен бросил на Мист укоризненный взгляд, мол, я же говорил – надо вид поумнее, а ты? Девушка ответила недоуменным пожатием плеч, дескать, а я-то вообще причем?

– Кому пигалица, кому профессор, – Торрен демонстративно повторил жест своего собеседника, смачно сплюнув на пол. – Удочки сматывайте, говорю, и пожитки свои собирайте, тут Университета место, и мы будем его изучать.

– Да ты кого пугаешь, сопляк? Мы сюда первые пришли и никуда не пойдем, а ты убирайся поздорову, а то тут снега много, людей мало – не найдут, куда ты делся вместе с прошмандовкой своей.

Дискуссия пошла по второму кругу, стороны с удовольствием переругивались, и Мист стало становиться скучно, как тут из башни выглянул недовольный мужчина средних лет, видимо, спустившийся на шум. У него было лицо неумолимого диктатора, ставящего плохие отметки с садистским удовольствием, и Мист сразу почувствовала к нему одновременно сродство и яркую ненависть.

– Что у вас тут за шум? – осведомился, видимо, упомянутый профессор Жуст.

– Профессор, – вежливо обратилась к нему Мист, выступая из-за спины Торрена с самым умным лицом, какое только могла изобразить. – Меня зовут Мист Ле Илант, и я из Университета. Профессор Эдельмейн, лидер поисковых отрядов, отправил нас сюда, чтобы обследовать Башню, обнаруженную и помеченную скаутами, с которыми мы сотрудничаем.

– И как же она была помечена? – поинтересовался профессор, смеривая Мист презрительно-подозрительным взглядом. В Дженн Лайен несколько иначе подходили к роли женщин в обществе, нежели в Университете и на родине Мист, и девушка до сих пор несколько удивлялась, сталкиваясь с другим, нежели она привыкла, отношением.

– Знак ладони, отпечатанный в камне. Наши скауты используют особый рецепт, который позволяет временно изменить…агрегатное состояние камня, чтобы такую метку нельзя было затереть или пропустить.

Взгляд профессора Жуста стал злее, он явно видел этот знак в Башне – видел, но не собирался признавать: наверное, находки были слишком ценными и важными.

– У камня нет агрегатных состояний, глупая девица, – высокомерно сказал Жуст, словно прикидывая шансы, обсуждая сам с собой шансы и возможные последствия. – Ты говоришь ерунду.

– Вы видели наш знак, – пошла в контратаку Мист, делая даже шаг вперед. – Он там есть! Вы просто ошиблись, приняв его за старый барельеф, и свою ошибку признавать не желаете!

– Не приписывайте мне умозаключений, – возмутился Жуст вполне искренне, от чего Мист с нехорошей радостью поняла, что попала в цель со своей шпилькой.

– Как же можно, профессор, – с фальшивым сочувствием сказала Мист. – Но наш знак там есть, на глухой стене, без окон, наверху, в барельефе арки.

У Жуста дернулась бровь.

– А в самом зале Башни, – Мист напрягла память, пытаясь вспомнить ускользающий давний сон. Что она видела, что она помнила? Пустую башню с фонарем, которая оказалась башней замка Сарэн, и башню Синвейл, теперь захламленную от основания до верха, а раньше, при ар-Маэрэ – предназначенную для отдыха, с коврами и креслами…И Таласси, первую, в которую она ступила, башню…лабораторию. – остатки лаборатории. Алхимической лаборатории. Ну?