Читать книгу: «Ничейная магия», страница 18

Это имело резон: если Мист каким-то образом задействовала магию для того, чтобы выгадать время, ее спонтанный выплеск взял бы условия из ее головы, определив врагов и союзников по подсознательному отношению.

– Чего же Вы ждете, студент Ле Илант? – лэри Акринна сложила руки на груди. – Решайте задачу, и проверим эту теорию.

– А наши коллеги в сознании? Они понимают, что происходит? – спросила Мист, скользнув взглядом по сосредоточенно-умным лицам профессоров и отворачиваясь к доске.

– Надеюсь, нет, – каменно-спокойным тоном сказала профессор. – Иначе застенков дознания нам не миновать.

– Но это же…высшие силы сделали, – нахмурилась Мист, так и так изучая формулу задачи. – Не мы.

– А вот это скромные серые братья предпочтут проверить, – ответила Акринна. – Поторопитесь, студент Ле Илант. Если это все будет продолжаться слишком долго, кто-то может заметить, что произошло нечто…странное. И мы все еще не знаем, правильно ли рассудили.

– Скорее всего, правильно, – ответила Мист, выводя цифры. В конце концов, так или иначе, имело место быть единение потребности, желания, формулы и приложенной силы. И если силу она, видимо, приложила неосознанно, потребность и желание ее были очевидны, а магическая формула применена: написанный мелом символ вполне мог быть зачтен.

– Вы справитесь?

– Да. Я почти, – Мист продолжала черкать, продираясь сквозь дебри неизведанного материала. – Лучше расскажите про доказательства бытия истинных богов.

Лэри Акринна выгнула бровь, с иронией глядя на свою ученицу.

– Учиться никогда не поздно, студент Ле Илант? А Вы не опасаетесь, что мои коллеги все видят и слышат?

– Если они видят и слышат, нам все равно это-самое. Киридие, то есть, кирдык. Вы сами так сказали.

– Киридиэ, – повторила Акринна задумчиво. – Мне кажется, есть история, которую я бы хотела выслушать от Вас, студент Ле Илант.

– Я от вас тоже. Но сейчас лучше все ж таки про доказательства.

– Хорошо. Включите логику, – призвала профессор. – Если вещи движутся, то их…

– Привели в движение.

– Из ничего не возникает нечто, поэтому нужна…

– Э… Первопричина?

– Если мы можем измерить совершенство мира и его частей…

– То есть мерило совершенства.

– В мире есть разумное и неразумное, но все целесообразно. Значит?

– Есть те, кто определяет целесообразность. Только вот, даже если принять это за витальные доказательства, они доказывают существование любых богов, не только истинных.

– Любые боги, чье существование можно доказать – истинные.

– Это я еще не затрагивала вообще вопрос обоснованности этих доказательств, – скривилась Мист, доводя последний знак в формуле.

Беззвучный гром не грянул, и никакого движения высших сил не произошло, но Акринна закрыла открытый было для ответа рот, обнаружив, что ее коллеги зашевелились в креслах. Никто из них не выглядел удивленным или разгневанным, и Ольдебран, как ни в чем не бывало, склонился к соседу, чтобы пересказать последний студенческий анекдот. Мист быстро оглянулась назад и повернулась от доски, прокашлявшись. Ее немного трясло от облегчения и страха, даже мел не удалось с первой попытки положить нормально – он клацнул о подставку, упал, и Мист, нервничая, автоматически его подобрала и положила в карман, а не на место.

– Вот. Я решила, – сказала она с равными долями паники и гордости в голосе. Пронесло! У них получилось, взаправду получилось, и профессора расколдовались, но вот пронесет ли с решением? Исчисление и математика никогда не были ее сильными сторонами.

– Что же, – несколько разочарованно сказал Клант, бросил лишь короткий взгляд на доску. – Приступайте ко второму вопросу.

Лэри Акринна сделала страшные глаза, словно предупреждая от излишней болтовни и отсебятины. Мист сделала скучное лицо и начала монотонно излагать только что освеженные в голове сведения с минимальными купюрами и редакторскими правками, развивая мысль самую малость, но не настолько, чтобы почтенные профессора решили, будто она действительно обдумывала такие вопросы, а не тупо заучила. В теологии думать было противопоказано.

– Что-то я не убежден, – притворно вздохнул Клант, и Мист, у которой от этих слов даже глаз дернулся, про себя посулила назвать его именем какую-нибудь башню по той же причине, что и Хрустову. – Коллеги, давайте дополнительные вопросы.

– При всем уважении, коллега, – прокряхтел Олдебран. – Не согласен. Мне вполне все ясно. Дипломант лэри Акринны всем нам известна как несколько излишне зацикленная на учебе девочка, так что пытать ее сверх меры я не считаю нужным. Поэтому у меня вопросов нет, и остальным не советую.

– Это почему?

– Потому что не приведи Небеса, она задаст встречный вопрос, – добродушно ответил Ольдебран. Остальные профессора, кроме Кланта, вежливо посмеялись шутке, а Мист запунцовела до кончиков ушей. – Итак, кто за то, чтобы отпустить студента Ле Илант с заслуженно сданным экзаменом? Вы, профессор, не согласны? Что ж, в любом случае, большинством голосов, принимаем. Студент, идите уже отсюда и больше на экзаменах мне не являйтесь, пожалуйста, а то я уже в кошмарных снах вижу, как начинаю вас экзаменовать, а вы меня – в ответ.

Мист нервно хихикнула, изобразила книксен и по быстрому, пока профессора не передумали, поспешила прочь, прямо из дверей попав в лапищи изнывающего у порога Торрена.

– Ну? Ну? Сдала?

– Да, – ответила Мист, и сдавленно пискнула, когда парень от переизбытка чувств сжал ее так, что кости хрупнули.

– Значит, и я сдам! – уверенно сказал он, продолжая с энтузиазмом тискать подругу. – Я загадал! Если ты сдашь, я тоже сдам!

– У меня, правда, казус случился, – признала Мист. – Идем куда-нибудь, расскажу.

– Казус? – неуверенно повторил Торрен и выпустил ее, принюхиваясь. – Что, прям так?

– Да ну тебя! – Мист дружески толкнула его в плечо и потащила прочь от кабинета. – Когда у тебя экзамен?

– Завтра. Но у меня, кажись, коллегия поменьше будет. – Кошка, да Ольбедран и еще кто-то.

– Это хорошо, а то Клант злой, – вздохнула Мист, утягивая Торрена в пустую аудиторию, оглядываясь и запирая дверь изнутри. – Короче… Я случайно колданула. И леди Акринна это заметила…и поняла.

Торрен присвистнул.

– Ничего себе. И что будет?

– Не знаю. Говорить с ней точно придется. Что-то объяснять, рассказывать. Но с ней самой нечисто – она не дала мне рыться в документах основателей, просто выдрала из рук. Мне кажется она того.

– Колдунья? – восхитился Торрен.

– Нет. Мне кажется, она полуэльф, или что-то вроде.

Торрен сразу поскучнел.

– Ну, что ты сразу! Если она что-то заметила, это вовсе не значит, что она из этих. У тебя прям пунктик. То Гронс тебе эльф, то Кошка.

– Но Гронс правда был эльф, – вздохнула Мист. – И у лэри Акринны признаки есть.

– Какие такие признаки? – уточнил Торрен и пошутил в своей манере. – Студентов на завтрак ест?

– Нет, если по этому судить, то эльф – Клант, – рассмеялась девушка. – Вернее, упырь. Вот! Я поняла, ты путаешь эльфов и упырей.

– А разве это не одно и то же? – невинно спросил Торрен, и Мист все ж таки его стукнула Багровой книгой по темечку. Наверняка – напрасно, с учетом того, что завтра парню предстояло сдавать экзамен, а знания в его большой и гулкой голове держались крайне непрочно.

Лэри Акринна не появлялась до позднего вечера, который застал Мист и Торрена над книжками в библиотеке. В отсутствии профессора ничего такого странного не было – все таки, она весь день принимала экзамены у выпускников вроде Мист, но девушка все равно нервничала и сидела, как на иголках, то и дело срываясь на приятеле.

– Вечно ты меня обижаешь, я не оптимизь никакой, – расстроенно ответил ей Торрен на очередной наезд. – О, здрасте, лэри Акринна, а как Вы думаете, я завтра сдам? А то Мист меня ругает бестолочью и оптимизью.

Лэри Акринна, неслышно подошедшая к их уединенному столу, окинула полным сомнения взглядом рослого приключенца, но милостиво улыбнулась, кривя губу.

– Если постараетесь, студент Грейволд, все сдадите, – она оставалась стоять, смеривая взглядами по очереди Мист и Торрена. – Все-таки, Вы странная и внезапная пара. Мне не слишком верилось, что Вы двое внезапно начали всюду ходить вместе, как мне говорили, но я вижу, что в этом мире творятся загадочные вещи.

– Очень загадочные, но совсем не такие, как Вам кажется, – вздохнула Мист. – присядете с нами? Тор в курсе утра, если это Вас волнует.

– Волнует. Потому что Вы обещали мне интересную историю, студент Ле Илант. Если студент Грейволд также в курсе, это к лучшему.

– Мало того, что он в курсе. Он участвовал. И почти виновник. Но Вы тоже обещали мне занимательную историю, правда? – Мист уставилась на нее, сжимая и разжимая переплетенные пальцы.

– Обещала, – сказала лэри и грациозно опустилась за стол со своими учениками. – И расскажу. Хотя у меня сложилось впечатление, что Вы и так знаете если не все, то большую часть.

Торрен бросил на Мист вопросительный взгляд, мол, это она о чем. Мист в ответ постучала пальцем себя по лбу. Торрен скорчил рожу, сложил руки на груди и упрямо уставился на подругу. Мист покачала головой и сделала серьезное лицо.

– Скажем так, я знаю, но предполагаю. Университет был основан по договоренности с королем Тирелем и его придворным магом, разве нет так?

– Так, – тихо сказала лэри, предварительно оглянувшись.

– И сначала многие преподаватели Университета были эльфами, которых король прислал для поддержки их человеческим коллегам. Я полагаю, и межрасовые романы и браки случались. И их потомство… продолжает жить.

– Это так, – признала Акринна, пристально глядя на девушку. – Но все они предпочитают не акцентировать на этом ничье внимание.

Мист подняла вверх палец, глядя на Торрена, мол, я же говорила, а парень вздохнул, бросил на лэри Акринну опасливый взгляд, но старательно удержался от того, чтобы отодвинуться и прикрыться баррикадой из книжек.

– Это логично. Наша с Тором история тоже не из тех, которые принято вообще рассказывать. Дело в том, что мы … – Мист задумалась, как бы поспокойней это все объяснить, потом достала из груды литературы перед собой Багровую книгу и показала Акринне, не выпуская, впрочем, ее из рук. – Это Книга, – сказала она, опережая попытку своего профессора заговорить. – Принадлежала Мейли из рода Сполохов, придворному магу короля Тиреля.

Акринна приложила руку к груди, словно пытаясь себя успокоить.

– И откуда же у вас, позвольте спросить, такая редкость?

– Мы с боем вынесли ее из одной из Черных Башен, – объяснила Мист, наблюдая за лицом своей собеседницы.

– Та самая Книга, – тихо сказала Акринна, не сводя зачарованного взгляда с книги. – Того самого мага, из той самой Башни. У моих студентов.

– Вы были с ним знакомы? – строго спросила Мист.

– Нет. Я родилась после его смерти, и моя мать далеко не все успела мне рассказать, что хотела бы и могла. Начались гонения на эльфов, которые докатились даже сюда, в это благословенное место. И она ушла, чтобы попытаться найти то место, куда скрылся рилантар и остальные эолен, найти, и вернуться за нами с отцом. Но она так и не вернулась. Отец всегда говорил, что ей стоило бы уйти, когда вскоре после Чуда Святого Амайрила через Университет проезжали эмиссары рилантара, призывая эльфов оставить Проклятые земли.

– То есть, уход эльфов все-таки был …системным событием, а не массовым бегством?

– Это было бегство, – покачала головой Акринна. – Пусть и хорошо организованное.

– И куда они делись?

– Никто не знает. Но они собирались уйти в те места, которых Проклятье не коснулось, – с оттенком печали сказала профессор.

– Интересно, где это, – покривилась Мист, побарабанив пальцами по столу. – И что ж таки случилось с ар-Маэрэ Иллемэйром, Вы не знаете?

– Нет, – покачала головой Акринна. – А это важно?

– Это важно, – потерла нос Мист. – Я обещала…э…стражу книги, что выясню, что сталось с ее хозяином. Чтобы страж признал меня “учеником” и наследником ар-Маэрэ и помог с испытаниями.

– Вот как, – лэри Акринна задумчиво наморщила чистый лоб. – Я думаю, я могу попробовать помочь в отдельных моментах. Все-таки эолен – это мое наследие, в некоторой степени.

– Ровно на половину, – хмыкнула Мист. – Но мы с благодарностью примем любую помощь.

– А что все-таки случилось с Вейларисом Аркейном? На самом деле, – осторожно спросила профессор, переводя испытующий взгляд с одного резко мрачнеющего лица на другое.

– Мы не знаем, – буркнул Торрен. – в Башню не только мы лезли, только откуда ж нам знать? Карта только у нас была, но нам на хвост очень качественно упали. Нас … разделило. И тела, глядь, – почти выплюнул это слово парень. – Мы не нашли.

– Вероятно, следили с помощью устройств на базе разработок Ардоры, – кисло вставила Мист.

– Еще и Ардора, – Акринна нервно усмехнулась и провела рукой по лицу. – Что еще вы выкопаете из могил?

– Несвежих зомби, – буркнула Мист. – В частности, с основателем Сарэна случайно уже схлестнулись. И с исследовательской группой из Дженн Лайен.

– По моему, – сказала Акринна. – Мне нужна вся история, с самого начала. Приступайте, студенты, а я попытаюсь все это уложить в голове, чтобы попробовать вам чем-то помочь, если нужно.

– Историю сотворения мира опускать, или как? – деловито осведомилась Мист, от нервов начиная дерзить.

– Мне прекрасно известно, что историю Вы совершенно не знаете, студент Ле Илант, – мягко ответила Акринна.

Казалось бы, день по своим итогам вышел не то, чтобы неплохим, а прямо-таки замечательным: и экзамен сдан, и опасная ситуация без убытков разрешена, и настоящий союзник обретен, но необходимость пересказывать и ворошить всю странную историю, которая с ними приключалась в последний месяц, изрядно утомила и расстроила Мист. События, которые она старательно запихивала в глубины своего разума, заполняя лакуны текущими делами, проблемами и мелкими событиями, из-за пересказа снова выплыли и встали в полный рост. И совсем неудивительно, что от нервного перевозбуждения и обдумывания невозможного для изменений прошлого Мист сначала полночи ворочалась в кровати, мучаясь то от духоты, то от холода, а потом провалилась в тяжелый, вязкий кошмар.

Ей привиделось, что она бежит по сотканному из света миру, пытаясь дозваться идущего впереди Вейлариса, а сзади ее догоняют их с Тором личные мертвецы: Жуст и его помощники, чья кровь была на их совести и их руках.

Вейларис оборачивался иногда, отвечая на крики подруги, но не останавливался, словно ветер толкал его в спину, чтобы потом поднять и унести.

Когда он скользнул в потоке воздуха, Мист крикнула, как эль Сарэн, зов Свифту, и ветер поднял ее, тоже перенося на пустое ветреное плато, но мертвецы полетели за ней, прямо в воздухе хватая холодными руками за ноги и руки, вцепляясь в волосы.

Приземлившись на камень плато, Мист не смогла удержать равновесие и покатилась, обдирая руки и плечи о камень. Боль была острой и настоящей, что заставляло верить в реальность происходящего, и мертвецы торопились сзади – девушка едва успела с воплем вскочить на ноги и, хромая, побежать вслед за легко удаляющимся Вейларисом прочь, к краю этого пустынного мира. Она задыхалась, горло пересыхало и глаза слезились от ветра, но, когда она отерла их рукой, на коже остался красный след. Она не успела даже испугаться: Вейларис сорвался с края плато и полетел вверх, а она соскользнула и полетела вниз, как и в первый раз, но выкрикнула имя богини холода и смерти, и морозный мир снега окружил ее белым коконом.

Слезы, или это была кровь? Но они замерли на ледяном ветру моментально, впившись в щеки, и, пока Мист боролась с собственным моментально заиндевевшим телом, первый из мертвецов вытащил ободранную серую руку из сугроба и схватил девушку за ногу. Она взвизгнула, внезапно обретя новые силы, дернула ногой, пнула врага и первые шаги по сугробам сделала очень, очень подвижно и быстро. Она не видела Вейлариса впереди, но знала, куда он идет, знала, чего ждать, даже сквозь ирреальность происходящего ожидая, пока снег, слепящий глаза, не окрасится в серый. Она дрожала от мороза, но потом перестала, вместе с тем, как стали отниматься пальцы. Спина и светлые волосы Вейлариса мелькнули впереди, растворяясь, и Мист громко позвала Грэнаша, оказываясь на серой пустоши у ворот Последнего Города. Сердце стучало, как бешеное, разгоняя кровь, и Мист с ужасом посмотрела на свои почерневшие, обмороженные руки, с которых пластами отходила кожа и плоть, превращаясь в густой пепел на лету. И мертвецы – они поднялись из пепла пустоши, измененные, обтекающие серой трухой, но не забывшие ее – своего врага, свою цель.

Мист прижала к груди свои мертвые руки и побежала вперед. Одна из рук просто разваливалась, а вторая, распадаясь, обнажала багровое пламя, и, когда Мист это заметила, то почему-то особенно испугалась, оступилась, рухнула лицом вперед, и долго не могла подняться, кашляя от пепла и задыхаясь, не рискуя опереться руками, чтобы подняться. Потом сплюнула что-то, и на серой земле остался окровавленный зуб.

Взвыв от ужаса, Мист поднялась, и, хромая, побежала, понимая, что получается медленно и жутко, и что на ноги лучше не смотреть совсем, потому что, кажется, там тоже все плохо.

Иногда она сглатывала кровь, а иногда не могла, непослушные губы обмирали, и по подбородку текло липкое и отвратительное, и еще два раза она сплевывала мешающиеся во рту зубы, пока не увидела Вейлариса, стоящего посередине площади.

– Ну, ты что, дитя, – сказал Вейларис, и его черты смазались, изменяясь, но сохраняя некоторые детали: может, осанку, может, посадку головы, а больное воображение Мист уже дорисовало схожесть черт. Она харкнула кровью, и ее дернули за ноги сзади, заставляя упасть. Чьи-то зубы впились в ее полубесчувственную ногу, пытаясь отгрызть, и Мист, упираясь почти-костями в землю, попробовала ползти вперед.

Прекрасный эльф опустился на одно колено, протягивая ей руку, но не двигаясь с места, и Мист, хрипя, отчаянно тянулась к нему, не понимая, за спасением или смертью.

– Ну, ты что, дитя, испугалась? – спросил он, и Мист дотянулась. Черные пальцы коснулись его бледной, тонкой руки, и она внезапно начала изменяться, словно зараза перетекла с одного на другого. Мист видела, как ее плоть восстанавливает себя, становясь целой, а эльф, напротив, распадается, словно сгорая заживо. Острая боль в ноге заставила ее обернуться, чтобы увидеть, как три мертвеца, отпихивая друг друга, пытаются грызть ее ногу. Девушка заорала и стала яростно пинать их второй ногой, не отпуская сожженной руки Мейли-из-Сполохов, и внезапно тот рассмеялся. Его смех был страшен, он клокотал и бурлил в разорванном горле, с бульканием вырываясь наружу. Он звучал словно колокольный звон, отталкивающий мертвых и живых в разные стороны. Мертвецы кубарем откатились назад, а Мист в обратную сторону, выпустив руку мертвого мага. Тот продолжал смеяться, отбрасывая их от друга: одну в жизнь, других в смерть.

Смех, похожий на набат, звучал и звучал, и даже когда Мист с визгом проснулась и села в постели, он продолжал кружиться по комнате вместе с отголоском ее собственного вопля.

Не в силах выносить дурноты, Мист, бегом сорвавшись с кровати, прохромала к окну, распахивая его, и замерла, тяжело и прерывисто дыша. Глухой смех, покружив по ее комнате, отразился от стены и неспешно улетел в ночь. А Мист, содрогаясь от ужаса и боли, еще долго, очень долго слышала его негромкое, но отчетливое эхо в ночном воздухе.

Болела нога: Мист долго не могла себя заставить взглянуть на нее, но потом, когда мышцы совсем отказалась служить, все-таки посмотрела.

На ее бледной коже подземца красовались яркие, воспаленные следы укусов, а на правой руке – пятна ожогов.

Мист сползла на пол возле окна и зарыдала от бессилия и боли, продолжая слышать или, может, просто чувствовать отдающийся в ее голове смех Багрового Мага, пришедший с ней с оборотной стороны реальности.

Удивительно или нет, но Торрен вместе с толпой своих однокашников все ж таки защитил свою выпускную работу. Мист была этому, с одной стороны, несколько удивлена, а, с другой, сил на бурное проявление чувств у нее просто не было, поэтому она просто торжественно похлопала оглушенного успехом друга по плечу и пожелала себе удачи на вторую половину дня, когда аналогичное, хоть и более сложное мероприятие было запланировано для нее. Чувствовала она себя преотвратно – спасибо дурному сну.

– Что-то ты какая-то …несчастная, – сказала парень, озабоченно ее разглядывая.

– Да это я так изящно спала, что все болит, – отшутилась девушка, которую немного мутило при мысли о замотанной бинтами и замазанной “силой в ванной” ноге со следами человеческих зубов. Она до сих пор не понимала, был ли это сон, которому она ненароком, собственным страхом придала сил, или же очередное настоящее путешествие по доменам богов. Ногу, впрочем, дергало вполне по-настоящему, вне зависимости от причины, и Мист сожалела, что не залилась еще и кирдыком от отравлений.

– Да ты, кажись, просто богиня грации, – засопел Торрен, критически глядя на подругу. – Тебе принести, может, чего, богинька?

– Принеси бутылку с кирдыком, – сдалась Мист. – И коробку, у меня там на кровати – на ней написано “реквизит”.

– Наверняка что-то непотребное, – притворно вздохнул Торрен, старательно маскируя тревогу, и унесся выполнять поручение.

В итоге на защиту своей работы Мист входила в зал почти не хромая. Киридие, приготовленное руками еще недоброй памяти Мейли-из-Сполохов, не слишком ожидаемо помогло, разогнав не только трупный яд, отчего на ногу даже стало возможно опираться без мученических гримас, но и прогнав общее туманное состояние из головы. Сон-не сон вспоминался болезненными всплесками, но Мист, сжимая зубы до хруста, заставляла себя держаться прямо и говорить уверенно.

Тут ее ждали знакомые лица. И лэри Акринна, и Ольдебран, и Клант – вся гвардия в полном составе, и Торрен в компании большой коробки восседал на заднем ряду, преувеличенно радостно улыбаясь всему миру – его-то мучения уже были закончены, и он наслаждался новым ощущением свободы и мира в душе, когда все экзамены пройдены, учеба завершена, и все преподаватели, даже самые гадкие, кажутся премилыми людьми, просто на основании того факта, что твердо знаешь, что больше никогда не обязан иметь с ними дело.

Так что Торрен блаженствовал, а Мист, скупо улыбнувшись в ответ на его широкий оскал, заняла место докладчика.

– И снова Вы, студент Ле Илант, – довольно кисло сказал Клант. – О чем же мы будем слушать сегодня в Вашем исполнении?

Вообще-то, профессора должны были это знать: работы всех студентов они прочитывали заранее, составляя свое мнение и подготавливая вопросы, так что Клант, видимо, просто хотел позлить ненавистную студентку.

– О сравнительной морфологии принципов изображения отдельных волшебных животных, конкретно, драконов, в фольклоре и литературе эпох до Чуда святого Амайрила, – отчеканила Мист, глядя в упор на профессора. – Профессор.

– Что же, послушаем. Давно не слушал сказок, – усмехнулся тот, хоть Ольдебран и глянул на него укоризненно. В конце концов, с научной точки зрения изучать можно что угодно, даже сказки.

Поэтому, вооружившись благосклонными кивками остальных членов комиссии, Мист перевела дыхание и начала. Она знала тему, и знала ее отлично – поэтому, хоть основной пик интереса был уже потерян, говорила уверенно и со знанием дела, рассказывая об особенностях изображения драконов в разных источниках, отдельно человеческих и отдельно – в немногочисленных эльфийских. По ходу выступления она чертила на доске сравнительную таблицу, которая и сформировала основные выводы работы, фиксируя обнаруженные закономерности. Выдохшись, девушка перевела дух, глядя на свое творение и сверяя его с конспектом.

– То есть, вы утверждаете, что эльфы описывают драконов как исторический факт, в противовес людским источникам, – уточнил Ольдебран. – Но я не замечал такого в тех хрониках, которые мне доводилось читать.

– При всем уважении, – осторожно сказала Мист. – То, что мы называем эльфийской литературой, на самом деле, является пластом человеческой литературы, написанной “вслед за эльфами”, по их рассказам. Из настоящих художественных произведений, которые мы могли бы корректно сравнивать, известны только “Эльфийская радуга”, которая сохранилась как в переводе, так и в паре экземпляров оригинала, и еще “Хроника Быстролета”, описывающая приключения человеческого богатыря на заре эпох. Эта книга в единственном экземпляре была подарена Университету королем Дарианы, потомком, собственно, оного “Быстролета”. Эти два источника отражены вот в этой графе…остальная псевдо-эльфийская литература – вот здесь.

– Показывает уровень развития подобной псевдокультуры, не оставившей толком нормальных письменных документов, – пробормотал Клант, потирая подбородок. – Только эти метисы обезьяны и человека могли считать такую чушь, как драконы, “исторической реальностью”.

Мист сощурила глаза, вздохнула и улыбнулась, складывая руки на груди.

– Профессор Клант, это, конечно, уже выходит за рамки моей работы, но “фантазии” эльфов о реальности драконов вполне могли иметь под собой основание.

– Это как же это? Испугались ящерок размером с руку из болотистых южных земель?

– При всем уважении, – повторила Мист. – Нет, – и махнула рукой Торрену, который, повинуясь сигналу, очень медленно и осторожно понес коробку с неизвестным реквизитом в переднюю часть залы.

– Это еще что?

– Это, – сказала Мист, когда коробка была водружена на стол. – Пример причины возникновения легенд, – девушка приняла из рук Торрена короткий нож и взрезала коробку по граням, раскрывая, как лепестки цветка.

В зале воцарилось оглушенное молчание, которое спустя несколько долгих, томительных мгновений взорвалось криками и спорами. Заговорили все разом и хором, пара человек бросились к столу, чтобы получше разглядеть огромный драконий череп, но были перехвачены бдительным Торреном, и только совместным усилием всей комиссии (когда сами почтенные профессора вдоволь наорались) удалось утихомирить не на шутку разошедшийся зал.

– Студент Ле Илант, мы надеемся получить подробные сведения о том, что это и как было найдено, – сдержанно сказал Ольдебран.

– Эта находка была сделана возле Альфасты мной и Торреном Грейволдом, – скромно сказала Мист, крайне довольная произведенным эффектом. Ее работа была, конечно, хороша, но слишком академична, ей не хватало театральности и блеска в исполнении, но череп страшного дракона, найденный поисковым отрядом, исправил все эти недостатки. Кажется, про фольклор все и думать забыли. – А что именно это такое – я оставлю судить специалистам, нашим коллегам, занимающимся естествознанием и археологией.

Торрен локтем подтолкнул Мист под ребра, мол, молодец, и она ответила ему таким же дружеским тычком, дескать “я в курсе”. И все вроде было хорошо, ровно до тех пор, пока Мист и Торрен, мало не вися друг у друга на плечах, не вышли из главных дверей учебного корпуса, и Торрен и сказал с явным удивлением:

– Эй, а куда Тролль-то подевался? Неужто археологи-таки взорвали?

– Тролля-то? – Мист подняла глаза, щурясь против заходящего солнца, но привычной скалы на месте не обнаружила.

Она с незапамятных времен высилась там: огромная, поросшая редкими деревцами и мхом, а сейчас ее, вроде как, не было. Но, стоило Мист открыть рот, чтобы продолжить каким-нибудь умным предположением, как земля содрогнулась, словно в землетрясении, едва не проходя волнами, и девушка судорожно вцепилась в своего напарника, чтобы не упасть. “Это что” замерло на ее языке, когда она увидела огромную, застилающую небо каменную фигуру.

Так случилось, что гулкий смех мертвого Багрового Мага, этим утром вылетевший из окна Мист, успел натворить немало дел, прежде чем раствориться в летнем воздухе, растеряв остатки принесенных с обратной стороны реальности сил.

Он переполошил пару влюбленных, коротающих досуг в университетской аллее, и там же до полусмерти напугал одного почтенного профессора, счастливо спешившего на экзамены. Тот, услышав за спиной чей-то запредельный смех, резко обернулся и, никого не обнаружив сзади, услышал тот же смех спереди. Но и там никого не оказалось. Это губительным образом подействовало на душевное равновесие почтенного пожилого человека, так что он подпрыгнул на месте, истошно заорал и бросился бежать, оглашая окрестность жалобными воплями. Привлеченные криками студенты были вынуждены снимать своего учителя с высокой ели, на которую он, пребывая в расстроенных чувствах, незаметно для себя взгромоздился.

Последовав дальше, смешок поссорил двух торговок, спешащих на рынок, опрокинул некоего купца в ручей и испортил отличный кинжал, прозвучав над ухом кузнеца в самый неподходящий момент, отчего у мастера дрогнула рука.

Но все бы ничего, если бы неприятности на этом и иссякли, но нет: действия существ, неправильно убитых или мертвых только частично зачастую фатально раскачивают мир настолько, что последствия оказываются самые непредсказуемые. В этот раз, например, проделав долгий и неспешный путь в потоках ветра и воздуха, поганенький смешок к послеполуденной поре вылетел за границы города и пробудил древнего каменного тролля, давным-давно прикорнувшего подремать неподалеку от того самого места, где впоследствии был построен Университет и раскинулся славный городок, носящий то же название. А тролль этот, надо сказать, отличался на редкость скверным характером. Впрочем, это не редкость среди троллей.

Но не это главное. Самым существенным можем считать тот факт, что тролль этот был размером со среднюю гору и примерно такой же комплекции: в сущности, этого тролля в спящем состоянии и считали горой. И, что самое удивительное, так и называли: гора Тролль, потому что какому-то шутнику в незапамятные времена эта гора напоминала именно тролля, очень большого тролля, в задумчивости прикорнувшего подремать пару-тройку сотен лет на уютном лугу. Вот только нежданный звук, клокочущий в горле посмертный смех Багрового мага, оказался вполне пригодным петушиным криком для чудища, который, заслышав его, встал, потянулся с хрустом в своих каменных чреслах и обнаружил, что на его любимом месте для размышлений какие-то мелкие людишки позволили себе построить свои дерзкие сараи. Тролль был очень недоволен, и свое недовольство принялся выражать.

– Ничего себе, – сказала Мист, глядя на гороподобного монстра, и осторожно подергала Торрена за рукав, на котором мало не висела. – Пойдем-ка мы…в Сторожку.

– Погоди! – возмутился Торрен. – Вон, народ сбегается, в набат начинают бить, сейчас соберемся и наваляем ему полные каменные штаны. Это ж наш город, Университет наш, мы что, сбежим, что ли?