Читать книгу: «Гончаров – детектив», страница 4

И Тушин ушел, но через час все уже собрались на ужин в большом доме. Никому не хотелось общаться, поэтому все были неразговорчивыми и скоро разошлись по своим комнатам.

Утро следующего дня было пасмурным, и, хотя дождя не было, солнце тоже не показывалось, поэтому завтрак подали не на террасе, а в большой комнате. Чай из самовара разливала бабушка, и почти все остальные тоже были здесь. И Иван Иванович с Верой, и Штольцы, и Лизавета Александровна, и Райский.

Не было только Александра Федоровича и Агафьи Матвеевны, что сразу явилось поводом для шуток. Вера, Ольга и Лизавета Александровна понимающе переглядывались, мол, скорее всего, знакомство успешно завязалось. О Марке никто не вспоминал, хотя на следующий день должны были состояться его похороны. Говорили о том, чем будут заниматься днем. Тушин и Штольц вроде собирались ехать за Волгу, потому что Ивану Ивановичу очень хотел показать Андрею Ивановичу свое поместье.

Неожиданно дверь отворилась и на том месте, где стоял в свой приход Марк, появилась Обломова. На ней лица не было.

– Александр разбился.

Лизавета Александровна схватилась за сердце.

– Сашенька?

– Да.

Через мгновение тетушка Александра потеряла сознание. Вера и Ольга подбежали к ней, а мужчины вскочили.

– Как? Где?

– Там же, где и Марк. И так же! Я сейчас пошла в парк, случайно глянула вниз у беседки, а под ней он лежит.

Райский первым помчался к выходу.

– Скорей туда

Тушин и Штольц побежали вслед за ним по алее парка. Следом пошли Вера и Ольга, накинув шали, Агафья Матвеевна поспешила за ними.

Но когда дамы подошли к беседке, наверху уже никого не было, потому что Райский стоял внизу у тела, а Иван Иванович и Андрей Иванович спускались по тропинке. Увидев своих жен, они остановились на полдороге, чтобы их дождаться. Дальше все шли вниз уже вместе.

Зрелище было ужасным. Адуев лежал на камнях на боку, и его золотые волосы падали ему на лицо. Казалось, что это какой-то страшный сон. Ведь только вчера утром тут так же лежал Марк, а теперь вот он, Александр Федорович. Все молчали, но потом Вера тихо сказала.

– В тот раз три было жертвы. Три. Значит, и теперь уйдет еще кто-то третий.

Тушин молча прижал жену к себе. Неожиданно сверху раздался голос Лизаветы Александровны. Она все-таки смогла дойти сюда вместе с бабушкой Татьяной Марковной.

– Может быть, он еще жив?

Райский отрицательно показал головой. Тетя Александра отвернулась, а бабушка сверху крикнула, что надо людей из деревни позвать, чтобы его поднять.

– Андрей Иванович, сделайте, пожалуйста, все, как вчера.

Штольц сказал, что понял ее и пошел вниз к реке. Именно оттуда вчера он привел мужиков для Марка.

Вера присела на камни, муж встал с ней рядом. Ольга же обняла Агафью Матвеевну, та склонилась к ней на плечо и стала что-то тихо ей говорить.

– Милая моя! Кто бы мог подумать, что все так закончится.

– Знаете, Оленька, он мне сказал, что утром пойдет сюда.

Райский и Тушин переглянулись.

– Да? И зачем?

– Он хотел что-то осмотреть, сказал, что, похоже, догадался, как Марк мог упасть. И добавил, чтобы я ждала его у себя в комнате до завтрака, но его все не было. И я пошла сюда.

– Но где и когда он вам это говорил?

– Вчера вечером у меня в комнате. Но утром собирался дождик, и я не хотела никуда выходить, хотя потом все же пошла к беседке. Вы думаете, если бы я пришла сюда раньше, я могла бы его как-то спасти?

– Нет, милая, нет! Он ушел мгновенно. Но вы никого из людей внизу или рядом с ним не видели?

– Нет.

– Но что же такое он понял, Агафья Матвеевна?

– Не знаю, Оленька, не знаю.

Ольга повела Обломову вверх по тропинке, и Вера тоже стала подниматься, а Тушин и Райский не могли услышанное не обсудить.

– Вы, Борис, что-нибудь вообще понимаете?

– Абсолютно ничего!

– А мне кажется, что Александр просто далеко выглянул, у него закружилась голова, и он не удержал равновесия.

– А мог его кто-то столкнуть, Иван?

– И как вы себе это представляете? Беседка большая. Адуев обязательно услышал бы, если бы к нему кто-то подошел. Доски-то скрипят. Нет, это однозначно случайность!

– Ну, да, вы правы. Хотя вообще-то это вторая случайность за два дня.

– Но я все равно не думаю, что их обоих кто-то столкнул. Тогда были бы следы борьбы, они оба не маленькие мальчики, а взрослые и сильные мужчины, и они безусловно оказали бы сопротивление. А тут ничего такого нет.

– У Марка точно ничего не было, указывающее на сопротивления. Ни царапин, ни ссадин.

– У этого молодого красавца Адуева тоже вроде никаких подозрительных ран нет.

– Да, скорее всего, это роковые случайности.

– По-видимому, вы правы, Борис. Кстати, вы видите там наверху под беседкой белая кладка? Ей, похоже, несколько сот лет.

– Вы думаете, что она имеет какое-то отношение к тому, что здесь произошло?

– А что? Вполне возможно. Иначе как объяснить, что у мужчин в беседке неожиданно начинает кружиться голова, и они падают вниз? Раньше ведь такого тут не было.

– Начинает кружиться голова? Вы думаете, что все дело в этом?

– Возможно. Но Верочка без конца твердит о тройном уходе трех человек здесь внизу, и ведь они однозначно не падали сверху?

– Да, Иван, но все равно в этом что-то есть. Надо обязательно во всем разобраться!

– А вот и Андрей с мужиками.

– Быстро же он вернулся.

Но Штольц сразу им все объяснил.

– Просто я уже знал, куда идти. Как я понимаю, мы понесем его в ту же сельскую церковь, где сейчас лежит Марк, а там сделают все, что надо. Я иду сейчас туда, только с женой переговорю.

Но Тушин его остановил.

– Не надо, Андрей, теперь я пойду с мужиками в церковь, а ты останься с Ольгой Сергеевной. Ты и так много сделал для нашей семьи.

Все осторожно стали подниматься вслед за мужиками. Наверху была только Лизавета Александровна, и она пошла за телом племянника, которого несли на куске материи, но казалось, что тетушка почему-то совсем не понимала, что его больше нет.

Скоро они обогнали остальных дам, шедших впереди. Вера шла вместе с бабушкой, а Ольга Сергеевна – с Агафьей Матвеевной, и тетушка Адуева как-то слишком пристально на них посмотрела,

Когда же к вечеру все вернулись в дом, то есть Иван Иванович и Лизавета Александровна, на землю упали первые капли дождя, а потом начался сильнейший ливень.

Райский же в это время лежал в своей комнате на кровати и думал. Зачем? Зачем все это? Нет, нужно сосредоточиться и попытаться найти какую-то связь между этими двумя уходами.

Так! Может быть, Марк был знаком с Александром Адуевым в Петербурге? Или все-таки цель была убить Адуева, а гибель Марка случилась для отвода глаз? Вот не сиделось этому Александру Федоровичу в своей комнате! Ну, зачем, зачем он пошел в беседку? Зачем?

Нет, надо хорошенько все обдумать! Кому его смерть здесь вообще может быть выгодна? Глупо звучит, но однозначно только его тете, одним наследником ее мужа стало меньше. Хотя вон она как убивается! Племянника-то она вроде по-настоящему любила, но, похоже, зря, он, как я понимаю, ее в качестве возлюбленной никогда не воспринимал. Но все равно, чужая душа потемки!

Словом, один человек есть, кому этот уход принес неплохую выгоду. Это тетя! А еще кому? Вроде никому. Хотя, может, Адуев что-то действительно видел в ночь гибели Марка? Но что тогда? И был ли он в этот момент один? Непонятно. А если с кем-то? Это очень важно! Ведь тот, кто с ним был, получается тоже в опасности. Нет, с чего это я вдруг решил, что с ним был кто-то еще?

И, главное, что он рано утром в этой беседке делал? Пытался разгадать, как Марк упал, или понял уже, почему он упал, и пришел туда лишь затем, чтобы подтвердить свои подозрения? Так, вопрос! А не успел ли он с кем-то этим поделиться?

Еще интересно, эта Агафья все-таки видела, как Адуев упал, или только нашла его, сверху на него глянула, как говорит. Неизвестно! А если она видела, то что? Что-то подозрительное? Непонятно…

Да, еще я вчера наблюдал, как Адуев разговаривал с Верой и чуть ли не в любви ей клялся. А вдруг не я один это заметил? Эх, Вера, Вера, что ты с людьми делаешь! Вот раз и нет человека, раз и нет второго. Хотя, о чем это я? Но если их разговор слышал кто-то еще, и кому-то он мог не понравиться…

К примеру, тому же Ивану Ивановичу он однозначно не пришелся бы по душе! Это факт! А кому еще? Да той же Агафье Матвеевне! Вон она как на этого Александра глядела вчера вечером за ужином, когда мы за столом сидели. А что? Услышала его разговор с Верой, разозлилась, ночью все обдумала, утром пришла в беседку, раз! и скинула милого дружка с обрыва. Нет, такого просто не может быть.

А если… Вдруг не один я думаю и ищу сейчас связь между этими двумя уходами. Тот же Штольц ведь далеко не глупый человек. И Иван Иванович… Или никакой связи нет? Предположим, что Марк сам бросился вниз, потому что понял, что Веру ему не вернуть и …

Но Адуеву-то с чего кидаться? Несчастный случай? Или все таки ему помогли упасть? Тогда кто? Вроде всех обсудил. Остались только Андрей Иванович Штольц, жена его Ольга и бабушка. Ольгу сразу отметаем, зачем ей это?

Штольца тоже по той же причине. Ну, а про любимую бабушку и говорить нечего! Тогда кто может быть человеком, которому выгодны уходы Марка и Адуева? Или никто? И никакой связи между этими двумя случаями нет?

Но уже и ночь прошла, и светать стало… Борис вышел из флигеля и пошел в парк, где сел на скамейку и провел на ней несколько часов. Там его и увидел Штольц …

– С добрым утром! Рано вы гуляете…

– Вам, как я вижу, тоже не спится, Андрей Иванович.

– Да какой уж тут сон! Что здесь вообще происходит, Борис Павлович? Вы что-нибудь понимаете?

– А вы?

– Нет. Но что вы обо всем, в здешнем парке происходящем, думаете?

– Не знаю! Хотя в этом, действительно, надо разобраться!

– Да-да!

– Но обещайте мне, что если вы хоть что-то узнаете, и если кто-то скажет вам что-то важное, вы мне обязательно об этом сообщите!

– Конечно, обещаю… Один ум хорошо, а два лучше.

На этом Штольц и Райский и разошлись, а Борис Павлович решил переговорить еще с одним человеком.

Но впереди были похороны Марка, и поэтому все отправились в сельскую церковь. Вернувшись же в Малиновку, Райский после поминального обеда сразу взял Веру за руку и отвел ее в сторону.

– Как ты, сестренка?

– Плохо, Борис!

– Верочка, давай вдвоем погуляем по парку.

– Нет, не хочу!

– Тогда сядем здесь на скамейке.

– Давай!

Они сели и какое-то время молчали.

– Верочка! Доверься мне!

– Что?

– Вера Васильевна! Доверьтесь мне!

– Довериться? В чем?

– Вы знаете в чем, Вера! Я вижу, как вам тяжело.

– Да, это так! Потому что я всегда любила Марка! Любила!

– Верочка!

– И этот … Александр Федорович… Он вчера так разговаривал со мной, так разговаривал… Я почувствовала, что он тоже в меня влюбляется… И… в этом сложно признаться, но у меня тоже немного закружилась голова… А я этого не хотела…

– Вера, но ты, в конце концов, должна признать, что действуешь на мужчин, как удар молнии….

– Молчите! Вы думаете, я этим горжусь?

– Вера! Вера Васильевна! А я, между прочим, вас тоже любил? Помните?

– Помню. Но ведь это прошло? Разве нет? Вы хотели писать мой портрет, хотели лепить с меня скульптуру, даже роман хотели обо мне написать, но…

– Да, Верочка, это все уже в прошлом.

– В прошлом?

– В далеком-далеком прошлом… Но я и не скрываю, что вы были моей музой…

– Да?

– Я думаю, что такова ваша судьба.

– Вы, в самом деле, так считаете?

– Вера Васильевна! Вера! Верьте мне, я ваш друг! И вы, по-моему, заслуживаете счастья!

– Да? Спасибо! Спасибо, Борис!

И они разошлись в разные стороны. Верочка поспешила в большой дом, Райский же долго смотрел ей вслед, а потом отправился к обрыву, спустился к Волге и пошел в ближайшую деревню у реки.

А в это время Тушин просто не находил себе места, поэтому тоже пошел в парк к беседке, постоял рядом, но в нее не зашел, а сел на скамейку, которая находилась неподалеку.

Ничего не понимаю! Хотя нет, почему Марк оказался ночью в беседке, мне понятно. Что-то подобное я мог предположить… Ведь именно под ней было то место, где они с Верой встречались… Воспоминания и все такое…

Но зачем на следующий день туда утром пошел Адуев? Если бы только знать! Может, он все-таки видел момент ухода Марка? И той же Агафье Матвеевне, скорее всего, тоже что-то известно, но что? Хотя не мог ли Александр еще кому-то о своих подозрениях рассказать, например, своей тетке? Нет, это вряд ли. Хотя, может быть, у него все-таки были какие-то мысли, как погиб Марк, и он решил их проверить, а при этом случайно сорвался? Выглядит, конечно, правдоподобно, но и подозрительно! Не нужно было ему сюда ходить. Сам свою гибель притянул!

Нет, надо нам с Верой отсюда немедленно уехать! За Волгу! Ко мне! Потом через какое-то время мы сюда вернемся, иначе у меня самого желание появится с этой беседки вниз кинуться! Устал я! Думал все прошло уже у Веры к Марку, ан нет! Увидела она его, и вся затрепетала… И как будто этих лет и не было совсем, как мы отсюда уехали.

Да что теперь говорить! Нет его и все! Упал… Иван Иванович встал и опять пошел к беседке. Нет, надо обязательно запретить всем к ней подходить, пока не выяснится, что это безопасно. Надо бабушке сказать, она тут хозяйка, пусть распорядится.

И сам Тушин подошел к краю обрыва, но уже рядом с беседкой. Какая высотища!

Так бы и броситься с нее на камни и разом со всем покончить! Но пойду-ка я спущусь. Снизу на беседку посмотрю, может, какие-нибудь мысли появятся, что могло бы как-то объяснить, что здесь произошло. И еще надо осмотреть то обнажившееся строение, может, оно что-то объяснит.

Вот оно! Действительно, похоже, на стену из камней. А ведь проект беседки я делал в Петербурге без учета этой кладки, даже с разными людьми советовался, и с Верой тоже. Хотел, чтобы ей понравилось. Потом сюда чертежи переслал, а уж мужики здешние ее по ним и построили. И вот теперь рядом с ней погибли два человека…

А это что? На камнях какая-то табличка из металла. И что на ней? Не пойму. Высоко! Не разобрать! Какие-то буквы. Но что это все означает? Понять невозможно. Ладно, вернусь в дом.

А в это время в комнаты Штольцев постучали, Андрей Иванович открыл дверь и увидел, что перед ним стоит Обломова.

– Агафья Матвеевна! Вы?

– Можно мне с вами поговорить.

– Конечно. Мы с вами еще и словом не перемолвились, как сюда приехали.

– Да, вы все заняты были. Но знаете, Андрей Иванович, я хочу отсюда уехать! Я уже просила Ольгу Сергеевну помочь мне в этом.

– Она мне говорила. Но почему?

– Не могу я тут больше! Все жизнь свою здесь вспомнила. Жила, любила, детей растила. Два мужа ушли. И всем я несчастья только принесла.

– О чем вы?

– О себе. Пойду я собираться. Так вы поможете мне уехать?

– Но мы тоже скоро поедем, вот только простимся с племянником Лизаветы Александровны. День-два и в путь! Не хотите немного подождать?

– Нет. Не могу я здесь больше!

– Я очень сожалею, Агафья Матвеевна, что вам в Малиновке пришлось все это пережить. Никто не думал, что так будет. Два несчастных случая произошли практически сразу.

– Несчастных случая?

– Конечно, это все роковые случайности. А вы разве думаете по-другому?

– Помните, бабушка Веры сказала про то, что там внизу три человека погибли.

– Да, помню. Вы из-за этого хотите покинуть это место?

– Не только. Но двое мужчин уже ушло, а третьим кто будет? Вроде женщина… Вот поэтому я и хочу сегодня-завтра уехать. И лучше сегодня!

– Но почему?

Обломова огляделась.

– Что с вами?

– Мне кажется, что нас подслушивают, Андрей Иванович.

– Подслушивают? Кто?

Штольц посмотрел вокруг.

– Нет здесь никого.

– Ладно, поверю вам.

– Так почему все-таки вы хотите отсюда уехать?

– Боюсь я! Боюсь! Грех на мне!

– Грех?

– Да. Ведь, что тут скрывать, была я в ту ночь в парке, когда Марк погиб. На скамейке мы с Александром сидели недалеко и все видели.

– На скамейке сидели?

– Да. И видели мы оба, что тот сам упал! Сам! Понимаете, видели? Подошел к перилам, а потом руками так замахал-замахал, как будто что-то страшное увидел, стал все наклоняться, даже хватался за перила, а потом упал!

– Сам?

– Да. И еще я скрыла…

– Что? Что еще?

– Что видела, как и Александр Федорович упал.

– То есть как он погиб?

– Да. И тоже сам! Мы с ним встретились утром в парке, он мне велел на ту же скамейку сесть, я и села. А он пошел в беседку, ходил там, что-то осматривал…

– А вы?

– А я сидела… На Волгу смотрела…

– А потом?

– А потом он подошел к тому месту, где Марк стоял, и тоже руками замахал-замахал и упал вниз. А я в большой дом побежала. Испугалась очень! Вы уж простите, что никому сразу ничего не сказала.

– Понимаю… Скамейка эта, где вы сидели, далеко от беседки?

– Не очень. Да там рядом только одна скамейка и есть, вся плющом увитая. Из беседки не видно, что на ней кто-то есть, мы же раньше пришли туда, чем Марк.

– Но почему именно туда?

– Не знаю, Александр так захотел, я-то шла, как в тумане. Наверное, ему, как, впрочем, и мне было интересно узнать, придет к Марку кто-то или нет.

– И пришел кто-нибудь? Или пришла?

– Мне показалось, что да. Как будто около беседки мелькнула чья-то тень и кусты совсем рядом с нами зашелестели, тихо так, но к Марку никто так и не подошел.

– Словом, вы, Агафья Матвеевна, оба раза точно видели, что они упали сами?

– Да, первый раз, конечно, темно было, но ночь-то лунной была, а второй раз уже солнце взошло. Так вот у меня Александр до сих пор перед глазами стоит, как он руками машет-машет, как будто отгоняет кого-то, а потом вдруг как-то резко так повернулся и упал.

– А вы сами не пошли после этого в беседку?

– Что вы, что вы… Нет, конечно. Я к дому побежала, упала, встала, потом голова у меня закружилась, я немного постояла и опять побежала, а дальше вы уже знаете.

– А в парке вы никого не встретили?

– Нет, вроде нет, я не оглядывалась, мне так страшно было, так страшно! И сейчас страшно! Я уехать хочу, Андрей Иванович! Но я вот хоть чем поклянусь, что они оба сами туда свалились, как будто их что-то туда тянуло.

– В это невозможно поверить, но зато я теперь понимаю, почему вы не хотите здесь оставаться. Да, я распоряжусь. Вас отвезут наши лошади, а потом они вернутся за мной и Ольгой.

– Но вы сначала спросите у Татьяны Марковны, кто третий тогда погиб, мужчина или женщина. И мне скажите!

– Да-да, конечно!

– Я у себя буду.

– Да-да!

Сам же Штольц поспешил к Тушину, но в комнатах того не было, поэтому он вышел в парк и тут же увидел Ивана Ивановича, спешившего к дому.

– Иван! Мне надо срочно поговорить с тобой о том, что здесь, в конце концов, происходит.

– Неужели ты понял это?

– Нет, но ты должен кое-что от меня услышать.

Они опять пошли к беседке, и Андрей Иванович пересказал Тушину то, что рассказала ему Обломова.

– И таких двух совпадений, Иван, просто не может быть. Ну, один мог случайно упасть, но оба? Притом Марк упал уж очень вовремя! Сам понимаешь…

– Ты хочешь сказать, Андрей, что их кто-то столкнул?

– Неизвестно. Но Адуев, скорее всего, понял, кто и как это сделал, поэтому его потом тоже…