Читать книгу: «Унесенные в сети», страница 9

Семейная рапсодия

Дома Марину ждал относительный порядок. Сергей потихоньку учился готовить и с восторгом рассказывал ей про свои успехи в кулинарии. Следов посторонних женщин в своем доме Марина не обнаружила. А жаль.

Через три недели она вернулась в Италию к Андреа. Марина приехала с огромным чемоданом. Она здесь всерьез и надолго.

Жизнь с Андреа напоминала медовый месяц в самом красивом понимании этого слова. Мужчина оказался очень романтичным. Все выходные дни они проводили в путешествиях по разным городам Тосканы. Как же красиво было вокруг. Вот рыночная площади красавицы Вольтерры, церковь и часы на высоченной башне здания муниципалитета, хоть сейчас снимай кино про средневековье. Древняя крепостная стена. Это уже не средние века, а какой-то там век до нашей эры. А вот Пистойя. Или Прато. Или Сиена. У каждого города своя потрясающая история, свой неповторимый облик, атмосфера. Но есть и общее – в октябре везде еще зелено, сухо, солнечно, радостно и все вокруг громко говорят по-итальянски.

Андреа интересно и взахлеб рассказывал Марине про этруссков и архитектуру. Безусловно, он производил впечатление весьма эрудированного человека.

На неделе вечером пешком Марина и Андреа ходили в супермаркет. Для женщины это было не менее увлекательно, чем поездки за город и совместные прогулки по древним городам. Любопытно было не только сравнивать цены, поражаться богатейшему ассортименту предлагаемых продуктов, но и находить схожесть или, напротив, коренные отличия в порядках, заведенных в сетевых магазинах.

Ну, вот, например, в петербургских магазинах вы никогда не найдете расфасовку мясных и куриных продуктов меньше, чем 750 грамм. Разве что фарш и полуфабрикаты, те по полкило. А если человек живет один? Или не ест полуфабрикаты. Конечно, любому магазину это невыгодно! И никого не волнует, что даже в холодильнике мясо подзаветрится через пару дней, если не положить его в морозилку. В итальянском супермаркете можно купить кусочек свежего мяса в 100-200 граммов и дома поджарить или запечь его самому. И рыбы два небольших ломтика-стейка, за исключением дорогущего лосося, в России тоже вам не предложат. В Италии можно купить любую рыбку любого веса, вам ее взвесят, потом почистят, разделают и выбросят все лишнее. Вы придете домой – и сразу отправите ее в духовку или на сковородку. Удобная расфасовка фруктов, овощей. Чищеных и немытых, крупные сетки и малюсенькие корзиночки. Не переживайте, что вы «одиночка», таких везде много, здесь о вас подумали и готовы ублажать!

Кулинарные фантазии Андреа не иссякали. Марина с наслаждением ела его потрясающие ужины – спагетти с соусом песто, шампиньонами или кальмарами, какую-нибудь каждый раз разную рыбу, запечённую с овощами, утиные грудки и нежнейшую телятину- гриль, спаржу в кляре или сливочном соусе, поленту с грибами, разнообразные версии ризотто и лазаньи.

Каждый ужин Андреа наливал себе и Марине по полбокала белого или красного сухого вина. И хватит. Когда итальянец выбирал вино в супермаркете, это всегда были вина Тосканы. Он равнодушно проходил, не останавливаясь, мимо стеллажей с дорогим ассортиментом, и однажды пояснил свою позицию.

– Не стоит каждый день пить дорогое вино! Дорогое вино – это праздник и предназначено оно только для какого-нибудь важного события!

Также равнодушно Андреа смотрел на дешевые вина стоимостью до пяти евро за бутылку.

– Жизнь слишком приятная штука, чтобы сопровождать ее дешевым вином.

А вот на бутылках за семь-десять евро итальянец подолгу задерживал свой взор, внимательно читал этикетку. Потом клал бутылку в корзину. Потом опять возвращался к стеллажам, ставил на место уже выбранное вино и брал другое.

– Вот это еще надо попробовать!

– Ты же родился и вырос в Тоскане. Неужели за свои шестьдесят с лишним лет ты не попробовал все тосканские вина по нескольку раз? – недоумевала Марина.

– Каждый год – разный урожай! К тому же я один никогда не пил и не буду пить! Я покупаю вино, только, когда гости. Дочки придут. Или вот, например, ты приедешь!

Когда они дома за ужином откупоривали очередную бутылку вина, Андреа сначала наливал себе несколько капель в бокал, и, как заправский сомелье, долго пробовал, смакуя.

Каждый раз Марина в эти минуты внутренне тревожилась, что сейчас вино ему по каким-то причинам не понравится, и в ее бокал на этот раз ничего не нальют. Андреа многозначительно цокал языком, брал паузу и неизменно провозглашал свое традиционное:

– Non male!⁹

Полбокала – это примерно по 130 граммов вина – вот и все, что они выпивали за домашним ужином.

Иногда, если они заранее об этом договаривались, Марина в обеденный перерыв подъезжала к офису Андреа и тогда они вдвоем обедали в каком-нибудь ресторанчике или пиццерии. Ей больше всего нравилась «Пицца на метры», но ходить туда часто было сродни регулярному обжорству. Это совершенно уникальное заведение, где тебе приносят не меньше, чем метр пиццы с разнообразными начинками на двоих, и ты боишься, что это невозможно съесть за один раз и даже за один день, но все-таки это так аппетитно выглядит и так необыкновенно вкусно, что съедаешь.

Если в какой-то будний день Андреа должен был быть не в офисе, а на объекте за городом или вообще в другом месте Тосканы, а это случалось нередко, его русской гостье приходилось беспокоится о дневном перекусе самой. Как правило, в такой ситуации вместо обеда Марина, втихаря, заходила в старинную кондитерскую-пастиччерию, по преданию открытую почти три века назад, и разглядывала божественной красоты малюсенькие пирожные, выбирая, что именно съесть сегодня: сицилийский корнетик с нежным сливочным кремом, или эклерчик с фисташковым наполнителем, или песочную корзиночку со свежими лесными ягодами или невесомое тирамису… или что-то, что даже неизвестно как называется, но такое притягательно красивое. Марина постановила, что надо все здесь раз за разом попробовать, и медленно с наслаждением двигалась по намеченному пути.

Каждый день, вставая утром на весы, они стояли посреди спальни у окна, женщина с ужасом ждала прибавления килограммов. Но судьба была вполне благосклонна. Вес не только не прибавлялся, но и медленно уходил. Скорее всего, это было следствие ночей, проведенных в любви и страсти. А еще – благодаря интенсивной ходьбе днем. Счет шагов и пройденных километров, которые бесстрастно вел ее смартфон, исчислялся порой десятками тысяч шагов, а это порядка 10-15 километрами в день. Прогулялась на свежем воздухе и в хорошем темпе – получай в награду прекрасное физическое состояние, идеальный вес и отличное настроение. Можешь съесть малюсенькое пирожное! Но, чтобы не видел Андреа.

Как же приятно было Марине в выходные дни бродить с Андреа, крепко держась за руку, по извилистым улочкам средневековых и даже античных итальянских городков и заходить в старинные церкви. Это романский стиль, это готика, а это раннее барокко – начинала понемногу разбираться она в архитектурных стилях, благодаря своему всезнающему спутнику. Да что там говорить, теперь Марина была по уши влюблена – в итальянца, в итальянский язык, в Италию. Она была счастлива абсолютно и ощущала энергию своего счастья прямо в данное конкретное время.

Справедливости ради заметим, что их отношения не были безоблачными. Андреа совершенно не умел спорить и признавал только единственно возможное мнение – свое. Он нередко повышал голос и распекал женщину, как школьницу, когда Марина делала что-либо не так, как, по его мнению, надо. Например, если она все время ошибается в одном и том же слове, не может запомнить ударение, слушает его невнимательно, заказывает в ресторане недостаточно полезную еду, слишком много фотографируется, опаздывает на встречи, слишком долго выбирает вещи в магазинах, и, о ужас! – не может по местонахождению солнца определить на местности, где север и где юг. Иногда Марине было особенно обидно. Предыдущий семейный опыт в четверть века научил ее быть терпеливой и как-то договариваться. Большая часть проблем обычно решалась просто – сказать: «Я попробую это исправить», обнять и поцеловать мужчину. Действовало безотказно. Иногда безотказно.

Однажды у Марины заболел живот. Она сама виновата. Не ела почти ничего целый день. А за ужином – как говорится, натрескалась до отвала. Итальянец немного поворчал, но все же окружил ее заботой. Нашел в своей домашней аптечке подходящие таблетки, уложил на диван в гостиной и с состраданием нежно поглаживал волосы.

Марине было приятно. Когда боль немного стихла, она процитировала детскую сказку, коряво и с ошибками переведя ее на итальянский язык:

– «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит! Приходи к нему лечиться и корова, и волчица!»

– Кто это, Айболит, – ничего не понял Андреа.

– Это русская детская книжка. Ее знает каждый ребенок в России. Как все итальянские дети знают, например, «Чиполлино».

– Но я не знаю «Чиполлино»!

– Ты шутишь?

– Я знаю «Пиноккио», «Чиполлино» не знаю!

– Не верю! Это же Джани Родари, итальянский писатель!

– Джани Родари знаю. Но «Чиполлино» не читал. Может быть, как коммунист, в России он больше популярен, чем на своей родине. Кстати, так же обстоят дела с нашими некоторыми состарившимися итальянскими эстрадными певцами. Они хвастаются, что собирают огромную аудиторию в России, при этом в Италии про них давно забыли.

– Если уже завершить литературную дискуссию, мне все время кажется, точнее, я себя воспринимаю в Италии, как Лиза Дуллитл из «Пигмалиона». Я постигаю тайны итальянской жизни. А ты меня обучаешь всем ее премудростям, как профессор Хиггинс. Надеюсь, ты, как обладатель огромной домашней библиотеки и заядлый книгочей, знаешь сюжет «Пигмалиона» Бернарда Шоу? – спохватилась поинтересоваться Марина.

– Почему я должен это знать? Не все произведения английских и американских авторов переведены на итальянский язык. И не все мировые спектакли поставлены и идут сейчас на итальянской сцене.

– Но это мировой шедевр! Как Шекспир!

– Шекспир известен всем! Даже мне! Шоу – не понимаю, о чем идет речь! – усмехнулся Андреа.

Через два с половиной месяца, когда разрешенные по визе дни пребывания в зоне Шенген подошли к концу, Марина вернулась домой.

Они договорились, что на рождественские каникулы, добавив к ним несколько дней от отпуска, Андреа приедет в Санкт-Петербург. Следует подчеркнуть, что увидеть Россию было одним из его самых заветных желаний. Итальянец тщательно готовился к этой поездке. В один из вечеров, когда Марина еще была в Италии, он достал из шкафа и разложил на кровати какие-то очень старые куртки, перчатки, шапки, шарфы и попросил совета, в чем лучше ехать.

Марина вспомнила картинку из учебника истории про французов, спешно покидающих Москву в 1812 году. Это все разложенное, если его надеть, было примерно оттуда. Впрочем, что-то отдаленно похожее на пуховик, они все-таки отыскали. Перчатки были жиденькими. Но у нее дома где-то есть абсолютно новые варежки, подготовленные в подарок мужу, которые она так и не успела подарить, и, кажется, до сих пор никому не отдала. Сложнее было с обувью. Меховой подкладки не было ни в каких ботинках Андреа. Решили купить три пары шерстяных носков. Акриловая шапка-петушок, давно вышедшая из моды, тоже условно пригодится для тепла на первые часы пребывания в России. Купит себе там ушанку на каком-нибудь рынке – и тепло, и сувенир.

Россия-матушка

Оказавшись в Санкт-Петербурге, Андреа все время чувствовал некоторую тревожность. Самое простое объяснение – из-за незнания русского языка. И непонятных надписей. Буквы кириллицы приводили его в ступор. Только вместе с ним Марина обратила внимание на то, что за редким исключением в северной столице все надписи, указатели и дорожные знаки написаны на кириллице. Она вспомнила, как однажды сама была в Китае и мучилась от невозможности произнести любое слово и что-либо прочитать. Непонятно было, что перед ней за заведение – то ли здесь гостиница, то ли библиотека, то ли почта, то ли склад. В таком, примерно, положении пребывал теперь Андреа.

С сыном Марины они также не нашли общего языка – Сергей уже на третий день под благовидным предлогом уехал на зимние каникулы к другу в Ленинградскую область.

В Санкт-Петербурге было всего два-три градуса ниже нуля, слякоть. И все равно итальянец постоянно мерз. Они собрали для него одежду и обувь по друзьям и знакомым. Так получилось, что не умеющий все это носить, Андреа стал еще больше походить на француза, бегущего зимой из Москвы.

Они побывали и в Эрмитаже, и Русском музее. Несколько раз ходили в Мариинский театр. Там тепло. Прогулки по слякотному городу не доставляли привередливому итальянцу особого удовольствия, он все время скользил и пытался упасть в лужу. К тому же в конце декабря его поразили короткий световой день и практически полное отсутствие солнца. Марина не обращала на это внимания, она привыкла, а Андреа поднывал:

– Как можно жить без солнца! Ну, как?

В один из дней, когда они гуляли по двору Петропавловской крепости, солнце все-таки показалось на несколько часов и заблистало по куполам.

– Вот! Теперь, я вижу, и начинаю понимать, что у тебя очень красивый город! Правда, красивый! – признался Андреа.

– Если бы у нас каждый день было солнце, мы перестали бы его замечать и радоваться ему, как вы, в Италии, – философствовала Марина – а так, два-три раза в сезон у нас есть солнце, и, в связи с этим дополнительный праздничный день!

– Наверное, – великодушно согласился итальянец.

Марина родилась и прожила в этом городе всю жизнь, но сейчас она открывала для себя новый Петербург, через призму восприятия своим гостем-иностранцем. Это было чудно и любопытно.

Например, бесплатные гардеробы в музеях и театрах. Это же само собой разумеющееся удобство в России. Дешевый транспорт. Красивые станции метро. Бизнес-ланчи в ресторанах за сумму, эквивалентную четырем-пяти евро.

Российское телевидение Андреа, в первую очередь по причине незнания языка, смотреть не смог. Зато благодаря вай-фай с выражением умиления на лице при любой возможности слушал на своем смартфоне итальянское радио. Вечером они залезали в кровать и смотрели в ноутбуке фильмы на итальянском языке.

Марина изо всех сил старалась быть радушной хозяйкой. Но, как показала практика, готовить она совершенно разучилась. Всё, как назло, подгорало, переваривалось, недоваривалось, убегало. Даже ее фирменное блюдо – шарлотка с капустой – безнадежно не пропеклось. Блины с красной икрой всем, теперь даже и ей самой, показались слишком солеными. Лучшее, что они ели в домашних условиях – русский хлеб и привезенный из Италии сыр. На четвертый день пребывания в России итальянец взял процесс приготовления еды в свои опытные руки, Марина признала полное фиаско.

Новогодний праздник встречали дома у Марины, нарядили живую елку, Андреа приготовил всевозможные оригинальные закуски. За столом собрались Андреа, ее сын с другом, у которого он временно жил, и три незамужние подруги. Андреа ухаживал за всеми, был чрезвычайно галантным, иногда даже слишком. Женщина гордилась своим гостем, такого и в самом деле не стыдно предъявить общественности – итальянец, высокий, красивый, интеллектуал, хороший хозяин, прекрасно готовит… Что еще нужно для счастья. А вот и хватит. Марины была вполне счастлива.

А потом новогодние каникулы закончились и Андреа уехал к себе домой.

День всех влюбленных

Марина специально приурочила свой очередной приезд в Италию к двум особенно интересным событиям и датам – 14 февраля, День Святого Валентина или праздник всех влюбленных и время карнавалов.

Сначала она уговорила Андреа в ближайшее воскресение поехать на карнавал.

Они решили отправиться в Виареджио и обязательно на поезде. Потому что, как обещал Андреа, так можно более плавно и всесторонне погрузиться в праздничную атмосферу. Чуть ли не на каждой станции в их вагон подсаживались костюмированные персонажи. Толкались, шумели, громко смеялись! И вот уже напротив можно было лицезреть сурового палача, а в проходе томился, переминаясь с ноги на ногу, богач в цилиндре и четыре арестанта, а ближе к входным дверям разговаривал по мобильному телефону Шляпник из "Алисы в стране чудес" и чья-то смерть с пластмассовой косой. Смешно было наблюдать из окна поезда во время короткой остановки, как на платформе в Пизе в поисках нужного вагона металась семья в составе обычных родителей, юной принцессы и далматинца лет пяти.

Но это были, пожалуй, всего лишь первичные признаки карнавала. На привокзальной площади Виареджио толпа людей выглядела еще более пестро – всевозможные зверюшки, рыцари и дамы, скелеты и динозавры, люди в костюмах непонятно кого и просто в масках и разноцветных париках. Цена входного билета здесь особо никого не смущала – длиннющие очереди в кассы.

Погода для февраля была изумительной, безветрие, градусов двенадцать тепла, мягкое солнце и на небе ни облачка.

У Марины перехватило дух, когда она увидела огромные тележки-платформы с высоченными фигурами и декорациями в сопровождении костюмированной свиты. К тележкам можно было подойти совсем близко, все разглядеть и, что особенно ценно, сфотографировать. Темы композиций на платформах предлагались разные –коррупция, продажная пресса, поддержка инвалидов, какие-то пилоты и стюардессы, сатира на известных политиков (самая популярная группа – огромные куклы с лицами лидеров Северной Кореи, США, Китая, России, Германии). И надо же, смотрите, тут же Гулливер и Пиноккио, самые известные в мире рок-музыканты и танцующие амазонки. И музыка-музыка-музыка. Горы конфетти и все вокруг пританцовывают. Глазеть на зрителей не менее интересно. Особенно на костюмированные семьи с малышами – курочка, петух и цыплёнок в коляске, или тигры с тигрятами, или зебры с зебрятами. Милейших пингвинчиков Марина насчитала четыре, нет, уже пять – мал мала меньше. Участие детей во всех программах и церемониях карнавала самое активное. Они в таких же костюмах, как и взрослые, и так же темпераментно танцуют. Удивляться приходится каждую минуту, вот прямо на вас идет живой лев! Ведь ужас! Немного поближе можно узнать в нем большую лохматую собаку, по случаю карнавала подстриженную под внешность льва. Марина просто обалдела и не могла отвести от неё взгляд, даже не успела сфотографировать. Чудо чудесное!

Они с Андреа дважды останавливались у киосков и лакомились карнавальными вкусностями. На витринах красовались разнообразные кондитерские изделия. Одни из них напоминали сладкий хрустящий хворост, другие – маленькие пончики с шоколадом, были здесь и всевозможные печенья.

Хворост и пончики не заинтересовали, а вот печение-чипсы Марина решила попробовать, потому что русского аналога этому угощению она не знала. Действительно интересный и необычный вкус. И не слишком приторно.

Для Марины это был идеальный день с первой и до последней минуты. Такого яркого и беззаботного праздника, пожалуй, раньше никогда не было в ее жизни.

Утром 14 февраля, на тумбочке у кровати Марина обнаружила маленькую коробочку с дорогими французскими духами. Если честно, она сама намекнула Андреа, что ей нравится такой запах, когда они во время прогулки заходили в парфюмерный магазин.

Для своего мужчины Марина тоже приготовила подарок. Как дама хозяйственная и в меру прагматичная, она пару дней назад купила для Андреа нежно голубую льняную рубашку. В ее представлении именно такая рубашка особенно подчеркивала сексуальность мужчины.

Через несколько минут, обменявшись подарками и страстными поцелуями, они пили кофе в кухне Андреа. Марина сидела между столом и холодильником у стеночки, на своем коронном месте.

А через несколько дней ей надо было возвращаться домой, заканчивалась шенгенская виза. Предстояло делать новую, на следующие два года.

Прощание славянки

Пользуясь вынужденным перерывом в отношениях с Андреа, Марина решила немного поработать – деньги никогда не бывают лишними, и взялась за интересный объект, который теоретически можно было продать за месяц, получив приличные комиссионные.

Надо же такому случиться, что именно в это время Андреа тяжело загрипповал, и стал писать Марине трогательные смс-ки, что у него высокая температура и некому о нем позаботится.

– Твои дочки, – беспокоилась Марина в ответном сообщении, – они могут купить тебе лекарства и продукты?

– Они по очереди приходят вечером после занятий на полчаса, а я целый день лежу дома один, – нагнетал обстановку Андреа.

– Но я сейчас никак не могу приехать, – оправдывалась Марина, – у меня виза не готова, и объект в стадии завершения сделки. Пожалуйста, потерпи без меня еще пару недель, я обязательно приеду и за тобой поухаживаю.

– Ты думаешь я смогу проболеть еще две недели? К тому времени я буду уже здоровым. Нет! Мне нужно сейчас! Мне сейчас очень плохо! – капризничал Андреа.

– Ну, я правда, не знаю, что делать… – переживала Марина.

Через два дня при ответе на вопрос, как он там один справляется с болезнью, голос Андреа в телефоне был уже довольно бодрым.

– Я справляюсь! И я не один!

– А кто у тебя? – встревожилась Марина.

– Потом как-нибудь расскажу, – добродушно ответил Андреа.

Прошло еще какое-то время.

– Я могу приехать через пару недель! – пообещала Марина.

– Смотри, как тебе удобнее. Я сейчас очень занят на работе. И не исключено, что поеду в командировку в Турин. Смогу быть с тобой только в выходные. И погода у нас сейчас противная, все время дожди. Приезжай, когда как следует потеплеет!

Двухлетняя виза Шенген уже давно была готова, а вот сделка по объекту, как назло, затянулась надолго. И Марина вынуждена была оставаться в Санкт-Петербурге. Боясь потерять любимого мужчину, она решила хотя бы на недельку слетать в Италию, и ей очень повезло –разжилась дешевыми билетами.

Андреа, как обычно, встретил ее в аэропорту. Лицо его излучало радость, он нежно обнял Марину и прошептал на ушко:

– Наш дом заждался свою хозяйку, как же долго тебя не было!

– Прости, в этот раз я всего на недельку, но потом съезжу домой и опять к тебе вернусь.

– Навсегда? – уточнил Андреа.

– На сколько визы хватит, на пару месяцев. Потом перерыв. Потом еще на месяц. А летом ты ко мне приедешь. Знаешь, как красиво в Санкт-Петербурге в белые ночи!

– Догадываюсь.

Потом они, как и в прежние ее визиты, ужинали на кухне Андреа. Ели вкуснющие артишоки в кляре, и Марина опять уютно сидела на своем любимом месте между столом и холодильником. Как же мил ей был этот дом и этот по-настоящему домашняя умиротворенная обстановка. И особенно то, что Андреа купил ее любимое шампанское «Вдова Клико», сегодня же праздник их встречи, и, как всегда, налил всего полбокала. И потом сразу бутылку убрал в холодильник.

Вечером, когда Марина умывалась перед сном, она обнаружила на полочке в ванной коричневую тушь.

– А что за женщина, оставила здесь свою тушь? Блондинка? – простодушно спросила она, еще не понимая, а хочет ли и в самом деле знать ответ на свой вопрос.

– Твоя, наверное, оставила в прошлый раз, – вполне спокойно отреагировал Андреа.

– Никогда в жизни не пользовалась коричневой тушью. Лет тридцать назад один раз покупала темно-синюю, не подошла.

– Не знаю, может быть, из дочек оставил кто.

– Может быть, – неохотно приняла эту версию Марина.

Вечером, когда они сидели на диване, обнявшись перед телевизором, их беседа зашла в какое-то странное русло.

– Нам очень сложно будет продолжать отношения, если ты не сможешь находиться рядом со мной постоянно. Почти невозможно.

– Почему?

– Я заболел и почувствовал себя таким одиноким… Вроде, у меня есть любимая женщина, я, разумеется, тебя имею ввиду. И в то же время, я заболел, возникла какая-то другая проблема, а тебя нет рядом. Я в принципе, наверное, не могу долго оставаться в одиночестве. Я же мужчина.

– Но я думала, что мы получше узнаем друг друга, поживем и вместе, и раздельно, как позволяет моя туристическая виза, поездим друг к другу в гости, а потом, если будем уверены, что нам хорошо вместе, то когда-нибудь поженимся.

– Но я не обещал тебе жениться! – встрепенулся Андреа.

– Я подумала, что если ты меня действительно любишь, то захочешь связать свою жизнь со мной. Навсегда. Пока смерть не разлучит нас.

– Я, может быть, хочу связать жизнь, но не жениться. Я никогда ни на ком не женился, даже на мамах своих дочерей! И сейчас не стоит начинать. В Италии это не принято.

– Твои дочки родились вне брака? Я не знала!

– Да! А я, кажется, тебе об этом уже говорил! Но я их не просто признал, а дал им свою фамилию, помогал их мамам материально, и теперь полностью оплачиваю их учебу в университете и содержание. И буду это делать, пока они не обретут собственную финансовую стабильность!

– Да ради бога! Я не претендую на твои деньги или на деньги, предназначенные для твоих дочек, – зачем-то принялась оправдываться Марина. – я знаю, что в Италии допускается форма брака с раздельным имуществом и раздельным ведением хозяйства. Мы можем заключить брачный договор. И ты сохранишь все свое имущество до копейки, если мы когда-нибудь примем решение расстаться. Совместные дети нам, увы, в силу моего возраста, не грозят.

– Какая глупость! Брачные контракты в Италии вообще не заключаются. Раздельное хозяйство по соглашению сторон возможно, законодательством это предусмотрено. Но меня не тревожит особо, что с нами будет при разводе. Развод и в самом деле можно упростить раздельным и заранее задекларированным ведением хозяйства. Мы, дорогая моя, с тобой в той возрастной группе, когда больше надо думать не о разводе, а о вечности. Я считаю справедливым, что все мое имущество без исключения должно достаться дочкам. А, если я женюсь, в случае моей смерти, жене всегда достанется половина всего, даже если составить завещание.

– Я тоже считаю это справедливым. У тебя из имущества всего одна эта квартира. А у меня их две… Уж, извини, я гораздо большим рискую. И сын у меня тоже есть!

– Вот, если бы ты могла получить гражданство Евросоюза, и купить здесь какое-нибудь жилье. Мы могли бы, не заключая брака, жить в одной из наших квартир вместе, а другую сдавать…– предложил прагматичный Андреа. Возможно даже, эта мысль пришла ему в голову гораздо раньше, просто он только сейчас её озвучил.

– Гипотетически это, наверное, возможно. Но я пока не знаю как. Мы можем об этом вместе подумать, и что-нибудь придумать.

– Я уже думал. Выхода нет. Если только ты сама его вдруг не найдешь.

– Желание ищет возможности, нежелание ищет причины! – резюмировала Марина. – Тогда тебе надо было влюбляться в итальянку с квартирой и не искать приключения с русской женщиной.

– Возможно, – то ли в шутку, то ли всерьез парировал Андреа. – К тому же ты меня не любишь.

– Я тебя люблю, очень!

– Но почему ты мне раньше об этом не говорила?

– Потому что и ты мне об этом не говорил. Потому что я не настолько хорошо знаю итальянский язык, чтобы объяснить все тонкости и нюансы моих чувств.

– В этом то и проблема. Я не понимаю тебя. Не знаю, что у тебя на душе, что ты чувствуешь, насколько тебе нравится заниматься со мной любовью… Чем ты занимаешься, когда остаешься у себя дома в Петербурге.

– Дома я скучаю по тебе. Я чувствую нежность и любовь к тебе. Мне безумно нравиться заниматься с тобой любовью. И не нравиться сейчас оправдываться перед тобой, что я делаю что-то не так. У тебя возникли сомнения в том, что нам может быть хорошо вместе? У тебя появилась другая женщина? Итальянка?

– Я бы этого не исключал.

Марина не поняла на какой из трех вопросов прозвучал этот ответ, но догадалась, что дела ее, в любом случае, плохи. Она продолжала сидеть на диване рядом с Андреа, но тело ее и вся сущность наполнялось холодом, и в какой-то момент обида достигла своего предела.

Ночью они спали в одной кровати, но на разных ее краях, стараясь даже во сне не прикасаться друг к другу. Самым странным ей показалось то, что именно Андреа вел себя как персона, крайне обиженная и разочарованная.

Он стал относится к Марине, как к дальней родственнице, приехавшей прогостить. Был по-прежнему подчеркнуто учтивым и заботливым хозяином. Готовил ужины. Они встречались, чтобы вместе пообедать. Вечером гуляли, держась за руки, в парке. Но больше не целовались и не спали вместе. Точнее, спали в одной кровати, но как бесполые существа.

Неделя заканчивалась и русской гостье надо было собираться домой. В воскресенье вечером, перед самым отъездом, они решили прогуляться по центру города и вышли на площадь Республики. Там всегда играли уличные музыканты. Как правило, это был либо джаз-бэнд, либо маленькие эстрадные оркестрики, либо уличные дуэты. В этот раз на удивление прохожих на площади гастролировал большой духовой оркестр. И самым странным показалось то, что, когда Андреа и Марина подошли поближе, оркестр грянул не что-нибудь, а марш «Прощание славянки».

– Как символично! – крикнула в ухо Андреа Марина.

– Почему?

– Это известный русский марш, под него со своими любимыми женщинами прощались солдаты, уходящие на войну.

– И что?

– Мы тоже сегодня прощаемся!

– Ты уверена?

– В чем?

– В том, что навсегда?

– Я? Мне казалось, что расстаться было твоим решением.

– Я был в тебя влюблен. Но прошло какое-то время, и я увидел тупик в наших отношениях. Влюбленность всегда проходит, потом должно быть что-то следующее. Мне не нужна русская туристка, которая приезжает на несколько дней, чтобы посмотреть достопримечательности, походить по магазинам и заодно позаниматься любовью. Если ты сможешь получить гражданство и приехать сюда, чтобы жить здесь постоянно… Можно было бы подумать о нашем совместном будущем. Иначе как ты будешь сторожить меня, и отгонять от меня других женщин.

– Мне не нравится такая постановка вопроса. Слишком много условий и если… Я не сторожевой пес. И не бойцовая собака. Я просто женщина, которая хочет любить и быть любимой. Влюбленность переходит в любовь. Я умею любить долго и преданно. Ты, похоже, нет. В этом и суть проблемы… И только в этом. Расстояния здесь не причем.

– Ты хорошая! А я плохой. Ты найдешь себе достойную пару. А я, уж, как -нибудь.

– Теперь, когда мы поставили точку, скажи, у тебя была другая женщина. С коричневой тушью?

– Когда я болел, и тебе было на меня наплевать, я позвонил одной своей старой знакомой. Она приехала, и между нами промелькнула искра. У нас ничего не было. Я был верен тебе. Но сейчас ведь я могу быть свободным?

– Разумеется. Ты свободен. И это прощание славянки. Но ты про это ничего не поймешь! Тебе скажу по-другому: «И если навсегда, то навсегда прощай!»

– Я знаю эти слова. Прощай!

– «Ты меня никогда не забудешь! Ты меня никогда не увидишь!» – это была в России такая рок-опера «Юнона и Авось», жаль, что ты ее не слышал и не видел. Очень трогательный и глубокий спектакль.