Читать книгу: «Унесенные в сети», страница 8

Несмотря на сарказм Андреа, фотосессия началась. То здесь, то там Марина выбирала все новые и новые ракурсы, принимала выигрышные, как ей казалось, позы, подражая топ-моделям. Андреа неохотно, но все же фотографировал её на телефон. Снимки часто получались размытыми, приходилось после просмотра повторять те или иные позы несколько раз.

Зато при этом каждые полчаса итальянец спрашивал свою гостью, не хочет ли она чего-нибудь выпить или поесть, например кофе. Марина понимала, что в туристическом центре города цены в кафе превышают обычные в два-три раза, и деликатно отказывалась.

После сытного обеда есть совсем не хотелось. Только пить. И лучше даже не кофе, а простой воды. Но питьевых фонтанчиков на каждом шагу, как в Риме, здесь не было, а покупать воду в баре ей было не по себе, там она предлагалась по цене вина, Марина терпела что есть сил. Вечером в ресторане они обязательно закажут воды.

Андреа сфотографировал Марину на рынке сувениров и у статуи бронзового кабанчика, потом они обошли огромную площадь, это была площадь Республики, и зашли в универмаг «La Rinascente». Там она напримеряла кучу платьев, пыталась выбрать какой-нибудь подарок для сына, но ничего так и не купила. Андреа спокойно ждал ее у каждого отдела и у каждой примерочной.

В конце концов, они опять вышли на улицу. Марина больше не могла двигаться из-за каблуков, вблизи площади Республики они уселись на какую-то каменную конструкцию и стали слушать уличных музыкантов.

Для итальянцев это практически незыблемое правило, ужинать в одно и то же время. Чаще всего, в 20.00 или в 20.30. Добавим сюда один час разницы с московским временем, и получим ужин, весьма поздний для русского человека.

Марина устала – аэропорты, перелет, столько впечатлений! Она не представляла, как выдержит еще полтора часа до ужина. И только, когда Андреа обнял ее и нежно поцеловал в губы, она очнулась от своего полусонного состояния и окончательно осознала – вот она уже на пороге той красивой интересной, новой жизни, о которой она мечтала последнее время. Если она также нравится Андреа как он ей, чего же еще теперь желать.

Целующаяся парочка прервала свои нежности только тогда, когда у Андреа зазвонил телефон. Это был Антонио, учитель итальянского, который сослался на занятость, непредвиденные обстоятельства и невозможность присутствовать на ужине. Они, кажется, были теперь этому рады. Им больше не нужен был никто третий… Марина и Андреа продолжили целоваться.

Столик был заказан заранее, и к 20.00 они отправились в таверну «У Джорджио». Вывеска и антураж заведения почему-то навевали мысли о грузинском происхождении заведения. Да вот же, смотрите – гроздья винограда, лоза, пасторали на гобелене, глиняные сосуды с вином и само звучание «Джорджио». Оставалось найти в меню шашлык и бастурму, долму, хачапури и лобио и убедиться, что это и в самом деле грузинский ресторан. Загадка осталась неразгаданной, потому что в меню было и мясо, и овощи на гриле, но было темновато, чтобы прочитать описания блюд и их название в меню. Свежей рыбы здесь не предлагали. Андреа настоял, чтобы Марина попробовала флорентийский бифштекс, гостья подчинилась.

Бифштекс оказался вкусным, но при этом вполне себе обычным. Гораздо большее впечатление произвела горка овощей-гриль с румяной карамельной корочкой.

На их столе стоял глиняный сосуд с вином и темно-синяя стеклянная бутылка с водой. Андреа налегал на еду и вино, Марина одна выпила почти литр воды.

Когда Андреа пробовал вино или еду, он почти всегда приговаривал “non male!” ¹ – непривычная для русского человека оценка, но при этом вполне убедительная.

Еще было странным, что Андреа без зазрения совести пил вино, хотя в двух километрах отсюда, у Порта-Романа, их ждал автомобиль, на котором предстояло отправиться домой. Может быть, они пойдут отсюда до квартиры Андреа пешком, это примерно семь километров… Нет, их Марина точно не осилит на каблуках. Или на такси. Как же она устала.

– Тебе все понравилось? Ты, наверное, очень устала? – заботливо спросил итальянец.

– Да, очень понравилось и очень устала! – женщина с ужасом подумала, что сейчас придется опять куда-то идти.

– Ты посиди здесь, я сейчас расплачусь, пойду схожу за машиной, а ровно через двадцать четыре минуты выходи на улицу, здесь нельзя останавливаться, но я остановлюсь на полминуты, чтобы тебя забрать.

– Идеально! Спасибо тебе огромное! Жду!

Марина обратила внимание, что официант не приносит счет посетителям, а оставляет его на кассе у дверей заведения, и посетители рассчитываются не с официантом, а с кассиром, уже перед самым выходом.

Ровно через двадцать четыре минуты русская гостья сидела в Peugeot 306, и их автомобиль ехал, слегка подпрыгивая по булыжникам ночной Фиренцы. Суббота подходила к концу.

Идеальный мужчина

В лифте Андреа так поцеловал Марину, что следовало бы тут же брать ее на руки и из лифта нести до спальни. До спальни она дошла сама, причем не до маленькой, заранее отведенной гостье, а уже сразу до хозяйской. Дальше все было как во сне. Мило. Приятно. Блаженно.

Женщина несколько раз просыпалась ночью, чтобы проверить, это реальность, и действительно ли с ней рядом лежит тот единственный в мире идеальный мужчина. Мужчина, о котором она, возможно, мечтала всю жизнь, но который ей встретился только вчера.

Андреа даже спал в правильной позе, на правом боку. Он не храпел, его дыханье было тихим и ровным, почти не слышным. Лица его было толком не разглядеть, в комнате было темно из-за наглухо закрытых жалюзи на окнах. Постельное белье пахло лавандой и запахом хозяина. Это был приятный запах.

Утром Марина проснулась от скрипучего звука от поднятия вверх жалюзи и нахлынувшего в окно солнечного света. Андреа стоял у окна в спортивных шортах и футболке и, увидев приоткрытые глаза гостьи громко пропел:

– Nessun dorma! Nessun dorma! Tu pure, o, Principessa!²

«Сейчас заставит выпулиться на улицу на утреннюю пробежку, – съежилась под теплым пуховым одеялом «принчипесса»

Итальянец оказался не так жесток и не столь спортивен:

– Я сварил тебе вкусный кофе! Сюда подавать, или на кухню пойдем?

– На кухню! – отреагировала Марина, потому что очень хотела по дороге на кухню зайти в туалет.

Накинув на себя халат, Марина пошла в «банью». Посетовала на слышимость и не сразу нашла туалетную бумагу. Не слишком ловко воспользовалась биде. Потом умылась, причесалась и направилась в кухню.

На столе ее ждал подогретый в тостере вчерашний хлеб, мед в стеклянной поллитровой банке и малюсенькая чашка кофе. Перед хозяином стояла большая керамическая кружка – такая вот бадейка с кофе, как следует разбавленным горячим молоком.

– А еще кофе будет? Мне этого мало, – заранее честно призналась гостья.

– Больше нет. Я сварил кофе в кофеварке на две персоны, у меня есть еще кофеварки на одну, четыре, и на семь персон, – пояснил итальянец, а потом встал, открыл дверцу шкафчика и продемонстрировал Марине свой мощный кофейный арсенал.

– Можно еще раз сварить кофе на две персоны, – предложила женщина.

– Но мне достаточно, – указал хозяин на бадью, – Могу сварить тебе на одну персону.

– Свари, или я сама могу сварить, я умею! У меня дома есть вот такая же кофеварка, – Марина показала на «четырехместную» кофеварку.

– Вы что, выпиваете с сыном утром столько кофе? – заволновался мужчина.

– Да! Сыну достаточно одной чашки, и он убегает на работу. Я выпиваю две чашечки утром, и потом через пару часов еще.

– Ты что, подогреваешь кофе? Ужас! – возмутился итальянец. – Я подарю тебе мокку на одну персону, и ты больше не будешь пить подогретый кофе!

– Мне будет мало, надо на две! – протестовала Марина.

– Хорошо. Просто надо больше класть порошка кофе и тогда будет достаточно.

– Какие у нас планы? – поинтересовалась женщина, надеясь, что с утренней пробежкой все рассосется.

– А что ты хочешь посмотреть?

– Не обязательно сегодня, а вообще?

– Да. Не обязательно сегодня.

– Я хочу посмотреть Уффици, но не в воскресенье, а одна, в будний день, когда ты будешь на работе. Еще съездить вместе с тобой на машине или на поезде в Чинква-терре, это очень далеко? В Специю. В Портофино. И в Виареджио очень хочу, это ведь тоже Тоскана. Что еще я должна хотеть, ты лучше знаешь свой регион. Я рассуждаю как турист.

– Это уже не только Тоскана, но и Лигурия. Но это не важно! В Ла-Специи осенью делать нечего, скучный портовый городишко. Портофино – ехать далеко и неудобно, в другой раз! Виареджио не очень далеко. Сто километров. Туда лучше на машине ехать и по дороге посмотреть Торре-дель-Лаго, родину Пуччини. В Чинква-терре часа два с половиной на поезде ехать. Лучше туда на поезде ехать через Пизу. Там тоже немного можем погулять. Хочешь, сегодня поехали. Решай!

– Ты решай! – великодушно предложила гостья.

– В Виареджио! Собирайся. Только не на каблуках, как вчера, а в удобной обуви. У тебя есть? Придется много ходить. Купальник захвати, может быть, рискнем и искупаемся. У тебя есть? Там, кстати и пообедаем где-нибудь в рыбном ресторанчике и на рынке у пристани купим свежей рыбки, чтобы привезти домой. У тебя полчаса на сборы!

– У меня все есть! – отрапортовала Марина и пошла собираться.

Как же приятно ехать в автомобиле по Италии. Да еще, когда слева от тебя за рулем симпатичный загорелый мачо-итальянец. В голубых джинсах и слегка выгоревшем бирюзовом поло. Как прекрасна и удивительна может быть эта жизнь! Из радио доносится романтичная итальянская музыка, в окно светит итальянское сентябрьское солнышко.

Они остановились в Торре-дель Лаго. Андреа показал Марине небольшой дом, где родился и вырос Пуччини, потом подвел к озеру.

– Видишь, вон там большой оперный театр, прямо на озере?

Ничего, кроме невысокого синего дощатого сооружения на озере не было, поэтому Марина догадалась, что это и есть оперный театр.

– Правда, красиво?

Красиво было все вокруг, кроме оперного театра.

– Bellissimo!³ – не стала возражать и вдаваться в подробности Марина.

– Здесь каждый август проходит Фестиваль Пуччини. Я стараюсь приехать хотя бы на одну оперу. Несколько недель назад слушал здесь «Ласточку»

– Мне немного стыдно, я люблю музыку Пуччини, неплохо знаю и «Турандот», и «Баттерфляй», и «Тоску», и «Богему», но я даже не слышала про такую оперу «Ласточка».

– А между тем, именно в этом году «Ласточке» исполнилось 100 лет. Кстати, последний фестиваль был посвящен французской теме в творчестве Пуччини.

Марина увидела на небольшой площади памятник Пуччини. Он был в натуральный рост и стоял на низеньком постаменте, практически на земле. Русская путешественница подошла совсем близко, обняла памятник и попросила своего спутника сделать несколько фото на телефон.

– Выложишь опять все на Фейсбук? – не слишком довольным голосом уточнил итальянец.

– А почему бы и нет? – пожала плечами Марина. – Ты ревнуешь, что кто-то будет ставить мне лайки?

– Мне безразлично! Делай, как хочешь. Я просто не люблю соцсети. Не стоит всю свою жизнь и все свои эмоции выкладывать для в общем-то совершенно чужих людей.

– Хорошо! Ты мне уже об этом говорил. Просто сделай фото мне на память. Я потом буду смотреть и вспоминать, как была на родине Пуччини. Хочешь, я и тебя здесь сфотографирую. И клянусь, что твои фото я никогда нигде не буду выкладывать, если тебе это неприятно.

– Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что, когда человек фотографирует, не важно, что это фотоаппарат или смартфон, он не сохраняет в своей памяти сам драгоценный момент жизни. Он автоматически и бездушно перекладывает эту обязанность на фотоаппарат. Или телефон. Он не наслаждается реальной жизнью в полной мере: здесь и сейчас. Он потом наслаждается всего лишь производной от жизни – фото!

– Ты зануда? – улыбнулась Марина.

– Нет! Я просто мудрый! – усмехнулся и не обиделся Андреа.

В Виареджио они добрались к полудню и решили искупаться. Вход на пляж по причине осени уже был бесплатным, они переоделись и направились к воде. Море показалось прохладным, но вполне терпимым. Андреа в одно мгновенье забежал в воду, шумно плюхнулся и поплыл «баттерфляем». Он как будто бы забыл про свою спутницу, поддавшись плавательному инстинкту.

Марина медленно входила в воду, привыкая к ее температуре, потом окунулась пару раз, сдерживая визг, и тоже поплыла, но медленно. Плавала она non male⁴, но до профессионального, кажется, во всем Андреа ей было далеко.

Мужчина и в самом деле как будто бы забыл, что приехал сюда не один. Он заплыл далеко, рассекал воду долго и с наслаждением. Марина изрядно замерзла и вышла из воды. Она стояла на песке, закутавшись в большое полотенце, предусмотрительно взятое итальянцем, и пыталась согреться на солнышке. Немного согрелась.

Потом они ели рыбу-меч в прибрежном ресторане и пили белое вино. Марина продолжала фотографировать все сама. Ей так хотелось запечатлеть на память каждую минуту этого фантастического дня. «Разве может быть так хорошо? Какой Андреа необыкновенный мужчина, – думала в ту минуту Марина, – У него все так правильно, так выверено.»

– Мы не будем здесь заказывать кофе, – предложил итальянец, – зайдем потом в какой-нибудь бар и там выпьем.

«Да, и это мудрое решение, – подумала Марина, – будет повод еще раз куда-нибудь зайти. Да и кофе в баре всегда стоит один евро, а в ресторане три-четыре евро. Конечно!»

Когда они вышли с пляжа и пошли по центральному бульвару-набережной, Андреа рассказал:

– Здесь в феврале проходят самые интересные карнавалы. На мой взгляд, даже лучше, чем в Венеции. Обязательно приедем сюда с тобой в феврале, тебе понравится!

– У нас в России много лет назад была такая реклама, кажется, рекламировали «фейри», мыли посуду после карнавала, гору посуды. Благодаря назойливости этой рекламы, Виареджио для россиян – один из самых известных итальянских курортов. А здесь на карнавале также все ходят в длинных платьях и масках как в Венеции?

– Нет! В каждом регионе Италии есть город для самого главного регионального карнавала. Тематика карнавалов во всех регионах разная – в Венеции традиционно празднества связаны с водой и классическими героями комедий дель-Арте. В Виареджио парад тележек с гигантскими фигурами – композициями на разные общественно-политические темы. В Иврее, в Пьемонте, просто все пуляют друг в друга апельсинами. В Ченто, Эмилия-Романья, карнавал похож на бразильский. На Сардинии, например, карнавал мистический, с ритуальным костром.

– Господи! Как интересно! Хочу на все эти карнавалы! Это возможно в один год?

– Боюсь, что нет! – рассмеялся итальянец. – Италия довольно большая страна. Не такая, конечно, огромная как Россия. Я читал, у вас страна в длину тянется на десять тысяч километров! С ума сойти! Но у нас тоже страна не маленькая. Попраздновать мы любим. Карнавалы начинаются в феврале и продолжаются по воскресеньям четыре недели. При всем желании нельзя успеть и везде побывать! И это, кстати, дорогое удовольствие!

– Это что, платно? – удивилась женщина. – И даже в Венеции надо платить за то, что смотришь?

– Конечно! Нет, разумеется, на городских площадях устраивают бесплатные спектакли, дискотеки, но главные карнавалы региона обязательно за деньги. Участие в карнавальном бале в Венеции стоит примерно тысячу евро. Плюс обязательный костюм и маска. Это очень дорого! В Виареджио, где мы сейчас гуляем, вход на карнавал стоит обычно двадцать евро. Но это надо видеть, так не расскажешь! Обязательно приедем сюда в феврале.

«О, он уже планы строит на наше будущее, – приободрилась Марина».

На обратной дороге они разговаривали обо всем на свете. Марина часто делала ошибки в словах, особенно в ударении, и итальянец каждый раз терпеливо ее поправлял.

Марина устала говорить по-итальянски, концентрация снизилась, стали забываться самые простые слова, но что поделаешь, других вариантов для общения не было. В свое время в университете она учила английский, и даже неплохо на нем говорила, но Андреа английский не понимал, а в своем университете он учил французский.

– А на пенсию ты пойдешь, когда? Ну, чтобы можно было не работать и жить, например, в Италии, – бесцеремонно поинтересовался итальянец.

– Я уже на пенсии, у нас женщины получают ее с 55 лет. Но пытаюсь подрабатывать, пенсии у нас маленькие, – ответила Марина.

– А какие?

– Разные. Но по сравнению с вашими мизерные. У меня, например, если рубли пересчитать на ваши деньги, примерно 200 евро, и это еще не самая маленькая, а даже ничего себе пенсия, – усмехнулась Марина.

– Ужас! Как же на это можно прожить? У меня, например, будет больше тысячи евро, – похвастался итальянец, – а до пенсии осталось пять лет.

– Я и не собираюсь жить на одну пенсию, это и в самом деле невозможно. Буду подрабатывать, я занимаюсь продажей квартир, у меня есть и другие пассивные доходы.

– Не представляю, как можно жить на 200 евро! – не унимался Андреа, он, похоже не расслышал или не понял, что именно в их диалоге было сказано про пассивный доход.

– Пусть тебя это никак особо пока не тревожит! Я представляю, как!

Но итальянец и не думал успокаиваться. Он разразился длинной тирадой по поводу пенсионной политики в России, и говорил, скорее, для себя, потому что говорил быстро, спорил сам с собой, и понять в деталях, о чем шла речь, для Марины оказалось невозможно.

Ужинали они дома. Марина заняла свое удобное место за столом – у стеночки между столом и холодильником.

Хозяин дома суетился с «баклажанами а-ля пармеджано». Как почти сразу выяснилось, к сыру пармезан это блюдо не имеет прямого отношения. По рецепту в баклажаны закладывают помидоры, зелень, специи и моцареллу. А название, как принято в кулинарии, привязано к городу Парма, как и сыр пармезан, и пармская ветчина.

Она опять любовалась движениями повара. Андреа молниеносно нарезал зелень, промыл баклажаны, ловкими движениями почистил шкурки овощерезкой. Как и вчера, из недр кухонных шкафчиков извлекались сковородки, ковшики, ножи и разные кухонные приспособления. Каждый тончайший ломтик баклажана обжаривался отдельно. Сушился на салфетке, чтобы стек жир. Нежную моцареллу мужчина бережно порвал руками, как и зелень. Специи и чеснок истолок в каменной ступке. Изысканный травяной аромат очень быстро достиг Марининого носа. Жестом хозяин попросил свою гостью немного подвинуться – из холодильника была извлечена бутылка вина.

Тяжелая керамическая кастрюля с баклажанами, сбрызнутыми вином, отправлена в духовку. Андреа налил себе и Марине по полбокала вина и провозгласил:

– Сорок минут. Ужин будет готов ровно через сорок минут!

На часах было 19.20. Как он так все подгадал и рассчитал? К вину Андреа нарезал хлеб и достал из холодильника твердый сыр.

«Вроде как сыр и хлеб с вином можно есть раньше, спокойно и без зазрения совести, это так, аперитив, а еще никакой и не ужин, – с благодарностью и энтузиазмом отнеслась к действиям хозяина проголодавшаяся Марина».

Баклажаны были божественными, но вина в бокалы Андреа больше не подлил. Ну, что ж, видно так положено. Если пьешь вино почти каждый день, то надо по чуть-чуть.

После еды мужчина безропотно сам перемыл всю посуду, гостья даже не успела предложить свои услуги.

Через банью друг за другом они отправились в спальню. Сил хватало только на то, чтобы лечь и посмотреть телевизор. Но в спальне телевизора не было. Поэтому они обнялись и почти сразу уснули. Пораньше на час, чем принято в Италии, и можно сказать, почти по московскому времени.

На следующий день был понедельник, но Андреа заранее взял отгул и не пошел на работу. За окном моросил мелкий противный дождь.

– Что будем делать сегодня? Дождь… Как в Петербурге. Он скоро перестанет? – едва проснувшись, поинтересовалась Марина.

– Coccole!⁵

– Хорошая идея! Это как? Целый день?

– Целый день! И потом целую ночь! И больше ничего!

– А есть? Есть мы что-нибудь будем?

– Конечно! Сколько захотим и чего захотим. У нас полный холодильник еды. Я подготовился к твоему визиту.

– Какой же ты молодец! – искренне провозгласила Марина.

День «Coccole», а, пожалуй, даже и праздник «Кокколе», ей очень понравился. Они смотрели телевизор в спальне для гостей, разместившись на тесной односпальной кровати, ели вкусную еду на кухне, а потом в гостиной. Болтали без умолку: рассказали друг другу почти все про свое прошлое и настоящее. На полдник Андреа приготовил взбитые сливки с шоколадом и целый день они по чуть-чуть пили шампанское «Вдова Клико», которое хозяин квартиры вытащил откуда-то из недр своей малюсенькой кладовки. Марина, еще когда они только переписывались с Андреа, говорила ему, что любит просекко и особенно шампанское. Тогда итальянец в поучительной манере объяснил ей, что обычное просекко – это вредная и невкусная «газировка», если что и пить, то только настоящее французское шампанское из региона Шампань, или итальянское просекко из региона Конельяно и Вальдобьядене. Но, разумеется, не каждый день.

Они занимались любовью и в спальне, и в гостиной, видимо, реализуя какие-то выстраданные фантазии Андреа. И как-то так получилось, что действительно провели целый день в объятьях друг друга и практически в непрерывных поцелуях.

Марине было наплевать, что она без косметики, волосы растрёпаны, губы потрескались от поцелуев, глаза ее горели, она чувствовала себя желанной, а потому самой молодой и красивой.

На следующее утро, когда Андреа пора было собираться на работу, гостья то ли в шутку, то ли всерьез опять спросила:

– Что будем делать сегодня? Кокколе? Хочу кокколе! Тебе на работу?

– Coccole!⁶ – серьезно ответил итальянец. – Не хочу на работу, хочу кокколе!

– Мы можем делать кокколе после твоей работы, я встречу тебя в конце рабочего дня. В котором часу ты заканчиваешь?

– В 17.30. Жди меня у Порта-Романа. Мы вместе где-нибудь поужинаем и поедем домой.

Перед выходом из дома Андреа оставил Марине ключи и снабдил подробными инструкциями, как следует закрыть входную дверь и отключить электроприборы. В дверном проеме мужчины и женщина застыли на пару минут в прощальном глубоком и нежном поцелуе, а потом Андреа поглотил лифт.

Марина решила не терять времени зря и прибраться в квартире. Она знала, что мужчина не пользуется услугами домработницы и сам следит за порядком. Хорошо, кстати, следит. И все же надо иногда вытирать пыль и мыть пол.

Первое, что она сделала до начала уборки, перетащила мусорные баки из центра кухни под окном в кладовку. Они там спокойно поместились. А кухня приобрела более аккуратный вид.

Марина нашла пылесос и все вокруг пропылесосила. Затем шваброй помыла полы. Взгляд упал на ветхие и замызганные кухонные полотенца, решила, что купит новые. И на гору неглаженного белья обратила внимание. Погладила. Заметила, что покрытие гладильной доски все прожжено. Надо тоже будет заменить.

Марина подумала о том, что она привыкла жить одна, в ее собственном доме, где все в порядке и комфортно, как она любит, как ей удобно. Андреа тоже довольно долго живет один. У него были какие-то женщины, они вчера говорили об этом, но с итальянками он встречался либо на их территории, либо приводил женщину в дом только на ночь. Поужинали в ресторане или дома и спать. А утром каждый по своим делам, на работу, а вечером по своим домам. С кем-то он встречался всего однажды, с кем-то несколько раз. Но жить вместе и вести совместное хозяйство давно ни с кем не пытался. Это, без сомнения, сложно для зрелых людей, когда кто-то посторонний вторгается в их домашнее пространство.

Марина сбегала в супермаркет рядом с домом и купила кухонные полотенца, тефлоновое покрытие-накидку на гладильную доску и заодно свежего хлеба и зелени.

На обратном пути в полутемном лифте она нажала предпоследнюю кнопку этажа, особо не вглядываясь, что на ней написано. Лифт остановился. Марина вышла на площадку этажа, окинула взглядом уже знакомый горшок с олеандром на подоконнике и подставку под зонты. В ней оставался только черный зонт-трость, возможно, серый в полоску Андреа взял собой на работу. Потом Марина подошла в двери и вставила ключ в замок. Ключ вставился, но не проворачивался. Она подумала: «Может быть, кто-то закрылся изнутри? Пока она ходила по магазинам, вернулся Андреа? Он там не один и не хочет открывать? Это беспросветная глупость так думать! Или надо попробовать провернуть ключ в обратную сторону, нет! Как же она не догадалась потренироваться при хозяине. Надо успокоиться и попробовать еще раз».

Марина в очередной раз попыталась открыть дверь, и в этот момент на этаже остановился лифт. Из него вышла молодая женщина восточной наружности в хиджабе и с мальчиком за руку.

«Соседка из квартиры напротив, – подумала Марина, слегка смутившись, – странная какая, похоже, мусульманка. Но она, наверняка, знакома с Андреа, и меня все равно уже увидела. Может быть, стоит попросить у нее помощи?»

– Что вы хотите? – первой встревоженно спросила мусульманка, увидев на площадке незнакомую ей женщину.

– Войти в квартиру! Вот, у меня есть ключ, но он не проворачивается!

– А откуда у вас этот ключ? – соседка стояла у лифта и не спешила оказать помощь.

– Мне дал Андреа, хозяин этой квартиры! Там мои вещи! – оправдывалась Марина, не видя в сложившейся ситуации ничего особо странного, даже в проявлении чрезмерной бдительности и осторожности со стороны соседки по этажу.

– Андреа, который живет этажом ниже? – предположила соседка.

– А это какой этаж? – у Марины появились первые сомнения в том, что она нажала правильную кнопку лифта.

– Четвертый! И эта моя квартира! – женщина в хиджабе подошла к двери, отстранила заблудшую гостью, открыла дверь своим ключом, втолкнула туда мальчика, вошла сама и быстро закрылась изнутри.

Марина спустилась этажом ниже и увидела на лестничной площадке почти все тоже самое – зонты на подставке и олеандр на подоконнике. Вставила ключ в замок, и дверь легко открылась.

Немного успокоившись после досадного недоразумения, Марина выпила чашку кофе, съела пару яблок и, вроде как, пообедала. Потом привела себя в порядок и на автобусе поехала в центр Флоренции. До встречи с Андреа оставалась пара часов, и женщина провела их в магазинах.

Они ужинали в каком-то демократичном баре. Марина рассказала итальянцу о своем сегодняшнем приключении, и он пояснил ей, что предпоследняя кнопка лифта – четвертый этаж. А последняя ведет на чердак, технический этаж, куда ездят только специалисты коммунальных служб. Его соседка сверху – арабка, которая, наверняка, испугалась больше Марины, что в ее дом пытаются проникнуть воры.

В меню бара русская гостья заинтересовалась красивым названием незнакомого блюда – «лампредотто» и спросила, что это такое.

– Ты, кстати, попробуй! На любителя, но это традиционная флорентийская еда, очень демократичная, символ местной уличной гастрономии, – посоветовал итальянец. Для себя он заказал минестроне.

Ей подали большой бутерброд, который выглядел вполне аппетитно.

– Нравится? – многозначительно поинтересовался Андреа.

– Непонятно, – сделала первую оценку русская гостья, потом откусила еще несколько кусочков, смилостивилась и добавила, вспомнив любимую оценку блюд и вин своего спутника – Non male!⁷ А что это? Из чего он сделан?

Лампредотто, как оказалось, начиняют коровьими желудками и овощами с соусом. Короче, бутерброд с требухой.

Когда они вернулись домой, Андреа не обратил внимания, что кругом чистота и порядок, а первым делом заглянул в кухню и встревожился от пропажи мусорных баков. Он догадался заглянуть в кладовку, и тут же демонстративно вытащил баки, белый и черный, на свет божий на старое место под окно.

– Они должны стоять здесь! – безапелляционно указал итальянец.

Хозяин заметил и новые кухонные полотенца на крючке.

– Надеюсь, старые полотенца ты не выбросила? Их еще моя мама покупала, это память!

– Нет, – расстроилась Марина. На самом деле, старые, сплошь дырявые, полотенца она компактно свернула и приготовила на выброс, но не знала, в какой бак выбросить. Вроде бы, хлопок и лен – органика, но в кастрюльку к пищевым отходам все сразу они не поместились бы.

Женщина разочарованно протянула итальянцу сверток старых полотенец, он засунул их куда-то в шкаф. Единственное, за что ее похвалили, и пусть всего лишь добрым взглядом, это за смену покрытия гладильной доски.

– Тебе надо что-то постирать? – спросил Андреа. – Я ночью запущу стиральную машину.

– Нет, я, вроде, не планировала здесь ничего стирать, я же всего на неделю приехала. А почему ты стираешь ночью?

– Ночью электроэнергия в два раза дешевле. А утром встану и все развешу на веревки.

Итальянец засунул в бак стиральной машины постельное белье, одежду, носки, все вместе светлое и темное, синтетику и хлопок. Так, наверное, в его понимании, экономнее.

Ровно в полночь мужчина включил стиральную машину, и они отправились спать.

Утром он принес из ванной постиранное белье и на балконе раскидал на раскладной сушилке разную мелочевку.

– Постельное и полотенца, повесь, пожалуйста, на улицу, мне некогда, я не успеваю!

– Как? Где? Куда? Я не умею! – встревожилась Марина.

Андреа принес из ванной таз с мокрым постельным бельем и пластмассовую корзинку с прищепками и открыл настежь оба окна спальни, выходящие во двор. На кирпичной стене под окнами Марина увидела систему блоков, через которые можно было двигать проволочные нити-веревки. Примерно такая же система была сорок пять лет назад в ее пионерском лагере для поднятия флага. Только вертикальная.

Они вместе позавтракали и договорились встретиться вечером после рабочего дня у Порта-Романа. Когда дверь за Андреа закрылась, Марина отправилась мучиться и разбираться с системой бельё-вывешивания. В кино она, конечно, видела, что европейцы до сих пор сушат постельные принадлежности на улице, но на практике столкнулась с этим в первый раз.

Это в России время летит стремительно. Там каждый день очень похож один на другой, как «день сурка»⁸. Здесь, в Италии, время тянулось медленно и так плотно было насыщено событиями, что, казалось, Марина провела здесь не неделю, а, как минимум месяц.

Марина и Андреа нежно прощались в аэропорту Флоренции. Обнялись и стояли долго, не желая разомкнуть руки. Казалось, за эту неделю они стали неотъемлемой частью жизни друг друга. Оба преимущественно молчали. Только нежности и поцелуи. Прошедшей ночью они обо всем уже договорились. Марина вернется в Санкт-Петербург, возьмет отпуск за свой счет, а, если не разрешат, то уволится, и в самое ближайшее время вернется к Андреа на целый месяц. Или даже два. Хорошо, что виза, которая стоит в загранпаспорте Марины, разрешает находиться в стране Шенгена три месяца каждые полгода. И билеты на самолет стоят не очень дорого.