Читать книгу: «Возвращение Ангела», страница 4
– Хочешь? – протянул пачку.
– Не курю, – коротко отрезал Женя.
– Да бери… не трусь. Понемногу никому не вредно…
– Оставь его в покое, Зуб. Если он сказал нет, значит, нет.
Он упёртый… – обернулся к ним Диман.
Все они держались вместе, одной группкой. Только Костик стоял чуть в сторонке, подпирая дерево. Не решался подойти ближе.
Обратив внимание на это, Женя подозвал его:
– Ты чего стоишь? Дерево не свалится… Давай к нам…
Костик с благодарностью посмотрел на Женю и побежал к ним.
На радостях не заметил девочку, проходившую мимо, – неловко
врезался ей в плечо.
Девочка была симпатичная, в коротенькой юбочке, стройненькая.
Она удивлённо посмотрела на Костика и повертела пальцем у
виска. Ребята засмеялись.
– Это наш Константин Петрович… – нашёлся сразу Зуб.
– Он всегда так знакомится, – вставил Колян.
– А вас как звать? – поинтересовался Диман.
Девочка только улыбнулась в ответ и, не спеша, прошла мимо.
Они дружно смотрели ей вслед. Даже Костик. Колян наградил
его шутливым подзатыльником.
– Мал ещё смотреть, – сказал он. – На вот, лучше сгоняй
за мороженым, – выскреб из кармана мелочь. – На всех…
Двор перед домом деда.
Женя помогал бабушке во дворе – обрезать ветки с деревьев
и с кустов она всегда просила его, как с улицы послышался знако-55
мый свист. Он сделал вид, что это не имеет к нему никакого отношения, поковырялся ещё немного для проформы, потянулся устало.
– Пройдусь немного… а то устал, – сказал он, вытирая пот
с лица. – Вернусь, докончу… тут мало осталось…
Бабке это не понравилось.
– Опять, небось, к девчонке побежишь… – проворчала она
недовольно, отнимая у него садовые ножницы. – Иди, иди…
сама справлюсь…
Улицы провинциального города.
Диман, Зуб и Колян ждали его за углом, в переулке.
– …Понимаешь, Ангел… Вот тут какое дело… Не хотели
мы тебя замазывать, но по ходу, без тебя никак… – мялся Диман.
Женя смотрел на него, ждал.
– …Короче, помнишь тот мотоцикл? – вмешался Колян.
– Ну!
– Я его у одного мужика… – он сделал паузу, – на вокзале
за полтинник взял. – Посмотрел на ребят (те молча кивнули).
–
На цену соблазнился. А он краденый оказался… Мы об этом потом
узнали. Как узнали, бросили его прям на улице… А менты его к себе
на штрафную стоянку поставили… До выяснения…
– Менты только копают. А как докопаются, нас и заметут… —
перебил его Зуб.
– Почему вас? – спросил Женя.
– А кого? Мужичок тот слинял… ищи свищи… А нас все видели
с этим мотоциклом… – пояснил Колян.
Замолчали. И Женя молчал. А они смотрели на него, ждали
чего-то. – Номера надо было снять, – сказал Женя.
– Какие номера, – махнул рукой Диман. – На нём их, наверное, отродясь не было.
– Слышь, Ангел, есть один вариант… – сказал Колян. – Опас-ный, правда… Короче, если спилить номера с рамы и с мотора, они
не докажут, что это тот… краденый… А мы в этом деле совсем
не шарим… У тебя бы это быстрее получилось…
Стоянка ГАИ. Ночь.
…Ночь выдалась тёмная.
В сторожке, которая выходила окнами во двор спецстоянки, 56
дежурные смотрели что-то по телевизору.
…Женя, набросив на голову чёрный капюшон от куртки, спи-ливает номера. Сначала с рамы, потом – с двигателя. Это совсем
непросто. Надо всё время прислушиваться к тому, что происходит в
сторожке, к звуку телевизора. Как только он немного стихает, приходится прекращать работу, ждать…
Наконец Женя собирает инструмент, просовывает его через
щель в заборе ждущим его друзьям, сам ловко перелезает на другую сторону, и они, стараясь не шуметь, разбегаются.
Дом деда. Комната Жени. Мансарда.
…На следующий день, рано утром, Женю разбудила Ангора, а
за ней стоял участковый.
– …Да что вы, что вы, – говорила она взволнованно,
– он с десяти вечера уже был дома.
– Может, выходил потом?
– Нет-нет, никуда не выходил.
– Ну, может, не заметили, не обратили внимания?
– Да что вы, Бог с вами, товарищ милиционер! Он у меня мальчик домашний, по ночам не гуляет.
– Что ж, хорошо, если так. Тогда и вопросов нет, – говорит
участковый, оглядывая комнату. Затем подходит к кровати, смотрит
на Женю пристально, неприятным, скользким взглядом.
На лице мальчика чёрное размазанное пятно.
Участковый не сводит с него глаз. Потом говорит с доброй, почти дружеской улыбкой:
– Будем знакомы, Ангелин, – протягивает руку. – Евгений?
– Евгений.
Ладонь Жени он долго держит в своей, сжимает. Потом, выпу-стив, наконец, смотрит на свою руку – на ней масляное пятно.
Усмехается.
– Рязанов моя фамилия, – говорит он.
Конец второй серии.
57
58
ТРЕТЬЯ СЕРИЯ
Тюрьма. Коридоры тюрьмы.
И снова его ведут по знакомым коридорам, лестничным пролётам…
Тюрьма. Комната для встреч с адвокатом.
…И снова вводят в комнату, где его ждут за поцарапанным, неу-стойчивым столом, перед которым одиноко стоит обшарпанный стул.
Ждёт адвокат. Всё тот же – неряшливый, сильно близорукий
человек с длинными, жирными волосами.
Женя останавливается в дверях и заявляет конвойному:
– Веди меня обратно. Я отказываюсь от него… даю отвод…
– Твоё право, Ангелин, – говорит адвокат. – Но я бы на твоём
месте хорошенько подумал, прежде чем принимать такие решения.
– А тут и думать нечего… – И Женя снова обращается к конвойному: – Пошли, командир…
– Обращайся, как положено, Ангелин, – ворчит конвойный.
– Слушаюсь, гражданин начальник.
– Много о себе воображаешь… Ничего-ничего, загремишь скоро по полной… Кто ещё за твоё дело возьмётся? Вспомнишь
тогда…
– обиженно бубнил за его спиной адвокат.
Он и дальше что-то говорил, но Женя уже не слышал.
Закрылась за ним дверь, и опять замелькали лестничные пролёты, коридоры, решётки, двери…
Тюрьма. Камера.
…Он вернулся в камеру, прилёг, заложив руки под голову, и мысли его унеслись вверх, к мутному окошку в потолке, а через него
к невидному почти небу и – дальше, в прошлое…
Танцзал в музыкальной школе.
…И он увидел вдруг так явственно, как будто это было совсем
рядом и не в прожитых уже годах, а именно сейчас, в эту самую
минуту:
…Девочки в трико… аккомпанемент пианино… и одна из девочек
– самая тонкая, почти невесомая, кажется, плывущая на волнах
медленной, печальной мелодии…
В такт музыке дрожат у неё косички…
59
Женя и Женя
Отделение милиции. Кабинет Нилина.
В кабинете своего высокого начальства – подполковника милиции Нилина – лейтенант Рязанов стоял навытяжку и докладывал громким, уверенным голосом:
– …Следственные мероприятия по делу о краже мотоцикла
несовершеннолетними Кудряшовым Дмитрием 1966 года рождения, Зубовым Алексеем 1966 года рождения, Титовым Николаем
1963 года рождения и Ангелиным Евгением 1967 года рождения
близки к завершению. Показания свидетелей…
– Подожди, подожди… э-э-э… как тебя… – замялся Нилин.
– …Рязанов, товарищ подполковник.
– Да, Рязанов… Это всё я знаю. Ты постарался, конечно… Справился, можно сказать… Но вперёд-то очень не забегай…
– Не забегаю, товарищ подполковник. Все следственные мероприятия…
– Забегаешь, раз я сказал! Не факт, что именно они украли этот
мотоцикл.
– Но номера-то спилили… прямо на площадке. А кто кроме них?
Я сам мальчишку этого… Ангелина… в постели застал наутро…
Весь в саже и масле был… Оно даже у меня на руке осталось…
– Ну, этого мы с тобой… э-э-э…
– Рязанов…
– Этого мы теперь не докажем, Рязанов. Какое масло, откуда…
– Докажем, товарищ подполковник. В проведённых следственных мероприятиях указана марка масла, взятая из двигателя, —
отчеканил Рязанов. – Она полностью совпадает…
– Погоди, погоди. Ну, даже если и совпадает… Ты пойми… Надо
в каких-то случаях смотреть на дело… пошире… Мальчишки ведь, не забывай. Ну, испугались, что их привлекут… Спилили номера.
Глупость, конечно, сделали… Точнее, преступление. Здесь ты прав.
Ну, а если не они? Ты подумал, что значит судимость в таком
возрасте? Ну, пихнём мы их в колонию… и что дальше? А они ещё
в школе учатся. И не самые, между прочим, отпетые головы… Кроме Титова Николая, пожалуй… Вот, Ангелин, например, я наводил
справки, так тот вообще отличник…
– Ангелин-то как раз и самый главный среди них… хоть
60
и младше… мозговой центр… и исполнитель тоже. Он-то номера
и спиливал… А зачинщик – да, самый старший, Титов. В следственных мероприятиях об этом…
– Что ты заладил, как попугай..! В следственных мероприятиях, в следственных мероприятиях..! – Нилин хлопнул ладонью по столу, встал, прошёлся по кабинету.
Успокоившись немного, подошёл к лейтенанту, слегка потрепал
его по плечу.
– У меня к тебе претензий нет. Ты поработал, как надо…
Но… мы обязаны учитывать всё… Работа у нас такая… Ты
меня понимаешь..?
Наступило молчание.
– Вижу, понимаешь. Я вот думаю… тебя к премии представить…
В отдел перевести…
– Спасибо, товарищ подполковник! Но это дело я доведу до конца.
– Можешь идти! – крикнул вдруг Нилин. – Слышишь? Свободен! Иди и работай дальше!
– Слушаюсь, товарищ подполковник, – чётко, по-уставному
козырнул Рязанов, развернулся и пошёл к выходу.
– Родина тебя не забудет… – вслед ему тихо сказал Нилин, набирая чей-то номер телефона.
– Фёдор Иванович, говорил я с ним… И так, и этак …Упёртый бол-ван… не пробьёшь! У него против этих ребят всё обосновано.
(Слушает внимательно). Кто? Рязанов? Младший лейтенант… Ну да. Я
и в от- дел обещал его перевести… следователем, и к премии
представить…
Не знаю, как быть. (Пауза). Так точно, товарищ полковник!
Положил трубку. Потёр задумчиво подбородок.
НИИ «Гранит». Кабинет Григория Новикова.
В своём рабочем кабинете с неизменной телефонной книжкой
в руках сидел Григорий Новиков. Трубка во рту давно погасла.
Лицо озабочено.
Заглянула секретарша.
– Григорий Викторович, уже одиннадцать. Все собрались…
– Пусть подождут. Извинись за меня…
Дверь за ней закрылась, и тут же раздался звонок. Он сразу
схватил трубку. Но говорил, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе – как всегда.
61
– Да, Федя, слушаю… Да… – Время от времени кивал головой. – Надо же… Ну и что? Не согласился? А что потом?
(Слушает. На лице удивление). Звёздочку? Две!? Я бы ему сразу
три дал…
– рассмеялся. – Ну, нет, в твоё кресло ему рановато. – Опять
рассмеялся, уже в полный голос. И потом серьёзно: —
Звёздочки
и кресло никого ещё человеком не сделали… Тут ещё что-то надо…
что-то другое… Ладно, не скромничай. Не знаю, как тебя и благодарить, Фёдор Иванович. Ну, привет! Обнимаю!
Школа. Спортплощадка.
Урок физкультуры во дворе школы, на спортивной площадке.
Ребята играют в баскетбол. В роли судьи – молоденькая учительница физкультуры.
Невысокий Женя, делает подряд два хороших прохода и забра-сывает мячи в корзину.
Чуть поодаль занимаются девочки. В руках у них обручи. Та же
учительница успевает поработать и с ними. После очередного
броска Жени на него засматривается одна из девочек, и у неё падает
обруч. Стоявшие рядом подружки смеются.
– Спящая красавица… – говорит одна.
– Вика, где твоя женская гордость? – острит другая.
– Учти, это место занято, – ехидничает третья.
Вика не отвечает на смех и колкости подруг. Она поднимает
обруч и начинает его раскручивать. У неё тонкая гибкая талия, пла-стичные движения, и с обручем она управляется довольно эффектно.
За ней издали наблюдает Вадим, но этого никто не видит, потому что он старается сделать это незаметно.
Звенит звонок.
Ученики с криками и смехом бегут в здание школы.
Вадим останавливает пробегавшего мимо него Женю, который
ловко ведёт мяч рукой. Потный, запыхавшийся, он слегка притормаживает перед ним, и Вадим перехватывает у него мяч.
– Ты подавал заявление о приёме в комсомол?
– Да. – Так вот… я тебе советую взять его обратно, – говорит
он, подбрасывая мяч.
– Почему?
– А тебе непонятно почему? Недостоин пока. Исправляться надо, Ангелин, вот что… И не только в школе… – намекая на что-то, 62
продолжает он.
– У меня три рекомендации… с успеваемостью в порядке…
– Успеваемость – это, конечно, хорошо… А с рекомендациями
не всё в порядке. Ты что, думаешь, Кудряшов – это для нас самый
большой авторитет по части поведения? Нашёл, у кого брать… А
вот я тебя рекомендовать не собираюсь, так что лучше тебе пока
взять заявление обратно… Вернёмся к этому вопросу в сентябре, Ангелин, в начале учебного года. И время у тебя будет подумать… о
жизни.
Иди. – Резким движением возвращает мяч, так что Жене с трудом
удаётся его поймать.
Дом деда. Столовая.
В отцовском доме за обеденным столом Женя сидел с матерью
и бабушкой. Четвёртый прибор оставался пока нетронутым.
– …Пожила одна – и хватит, – говорила мать. – Какой смысл
одной, теперь и без мужа..? Зачем тебе скитаться по съём- ным
квартирам? Из принципа? Ты его уже доказала. И отец… после
того, как ты разошлась с… мужем, – она убавила голос, покосилась
на дверь кабинета, – всё простил. И места у нас хва- тает, и
голодать, слава богу, не станем. Поживём все вместе. Разве плохо?
И он при матери будет, – посмотрела на Женю, вздохнула.
– А то совсем от рук отбился…
Женя поперхнулся, закашлял.
– …Балует он его… – докончила свою мысль бабушка, косясь
на дедовский кабинет.
– Ладно, мать, – неожиданно резко ответила Тамара. – Опять
меня агитировать? Когда захочу, тогда и вернусь… если примете…
А теперь на каникулы я и Женьку возьму к себе… Пусть немного
со мной поживёт.
Выходит из кабинета дед, слышавший последние слова дочери.
– Уверена, что справишься? Учти, я его наказал по полной…
Никаких друзей, никаких спортивных секций, ни копейки карманных денег… Он у меня уже неделю дома сидит… Олимпиаду по телевизору смотрит… – Он вдруг вспомнил что-то, посмотрел на часы, встал, включил телевизор. – …Сегодня закрытие…
Экран телевизора.
…Трансляция уже началась. Выступал Брежнев…
63
Дом деда. Столовая.
– Ну, наказание в виде лишения карманных денег у меня ему
не грозит, – усмехнулась мать.
Деду это не понравилось.
На эти слова обратил внимание и Женя. Посмотрел на мать, потом перевёл взгляд на деда.
– Не пойму я тебя, Тамара. То от помощи отказываешься…
То намекаешь, что отец с матерью не помогают.
– Ни на что я не намекаю… Просто сказала, что одним соблаз-ном у него так и так будет меньше. Вот и всё.
– Ну, ладно… Как знаешь… А вообще-то пусть пока у нас остаётся.
– Лучше бы меня спросили, – вставил неожиданно Женя.
– Ишь ты, голос подал… со взрослыми, – съязвила Ангора.
– А я и есть взрослый, – сказал Женя, с некоторой опаской
посмотрев на деда.
Но дед эти слова воспринял иначе.
– Ну, раз взрослый, тогда веди себя по-взрослому, чтоб без глупостей, понял? Тогда и проблем не будет. И про мою телефонную
книжку забудь. Договорились?
– Договорились.
– Так что? – спросила мать. – Пойдёшь на каникулы ко мне?
– Пойду, – сказал Женя.
– Его твои пациенты всё больше интересуют, точнее, пациент-ки, – опять вставила Ангора. – Знаем…
Дед в этот день был настроен благодушно. Засмеялся, попыхтел
трубкой, погрозил внуку пальцем.
– Смотри, не очень тяни с этим делом. – Потом обернулся
к жене. – Тебе не кажется, Ангора?
Бабка опять замахала на него рукой:
– Тоже… нашёл хорошую шутку…
А мать не поняла.
– Вы это о чём?
– Сама скоро поймёшь.
Экран телевизора.
…Олимпийский мишка уже поднимался в московское небо. Все
плакали, провожая его. И Брежнев.
И Ангора прослезилась…
64
Перед зданием музыкальной школы.
Женя ждал Женю у музыкальной школы, где она занималась
классическим танцем. Из приоткрытых окон первого этажа слышались звуки фортепьяно и голос преподавателя: «Раз и два! Три-четыре! Тянемся, тянемся! Выше голову! Пошли! И-раз, и-два»…
Женя огляделся по сторонам – не видит ли кто – и, подпры-гнув, ухватился за карниз, подтянулся, стал искать ногой подходя-щий упор, чтобы удержаться получше.
Мелькнула перед ним на короткое мгновение часть зала, но Женю увидеть ему не удалось. Он сорвался. Подпрыгнул ещё раз
– уже удачнее. Она стояла в первом ряду с краю, и он успел увидеть
её всю – в чёрном, идущем ей очень балетном трико, белых балет-ных чулках, с алой лентой в волосах…
Сорвался опять, потёр ссадину на ладони, посмотрел по сторонам.
…Мимо пробегал Костик, не сразу заметивший его. Только потом, обернувшись, махнул на бегу рукой.
– Постой! Ты куда? – крикнул Женя.
Запыхавшийся Костик придержал бег.
– За великом! «Камы» вчера завезли… в универмаг..! Мать
стольник дала. – Костик разжал кулак, помахал купюрой.
– Да подожди ты! Хочешь на «Пиратов двадцатого века»?
Мы с Женей идём на двенадцать.
– Ты что? Там очередь в три колеса! Я с пяти утра записался, пока мать деньги занимала… Я сороковой! – крикнул Костик и
побе- жал дальше.
Зал кинотеатра.
На «Пиратах» они целовались.
Ряд был последний. Он держал её руку в своей, она склонила
голову ему на плечо, так что целоваться было не очень удобно. Мо- жет, она делала это нарочно. Иногда она поднимала голову, чтобы
посмотреть на экран, и ему удавалось коснуться губами её лица, изредка – губ…
Улица перед кинотеатром.
Когда они вышли на улицу, навстречу им опять попался Костик.
Но теперь его как будто подменили. Он шёл, опустив голову, и пинал перед собой какую-то ржавую жестянку. Пинал со злости.
65
– Ты чего? Где твоя «Кама»?
Костик хотел пройти мимо.
– Подожди! Слышишь?
Он ещё раз пнул изо всех сил жестянку. Попал ногой об асфальт.
Запрыгал на одной ноге от боли.
Женя схватил его за руку.
– …У меня из-под носа… последний увели… – с трудом выговорил Костик.
– Как?
– А просто… Жирный один дядька вперёд залез… Боров один…
сунул продавцу сверху чирик… Тот и скатил мой велик его
боровчонку…
– Ничего… получат ещё… – Попыталась успокоить его Женя.
На глазах Костика выступили слёзы.
– Жди теперь… А потом и денег не будет…
Женя потрепал его по плечу:
– Не беда…
Костик махнул рукой:
– Ладно… Пошли в кино…
– В кино мы уже были, – сказал Женя.
– Тогда я вас мороженым угощу. У меня деньги есть…
Сквер.
…Сидели на скамейке, ели мороженое.
– Смотри, Женька! – вдруг подскочил Костик. – Смотри! Вон
они, видишь?
В сторону парка шло семейство боровов.
Сам отец, мать-боровчиха и сын-боровчонок, важно кативший
рядом свой новый велосипед.
Глаза Жени сузились. И желваки проявились на скулах.
– Точно они?
– Точно…
Женя сжал кулаки.
– Что с тобой? – спросила его Женя.
– Так, ничего …– отмахнулся он. Потом вдруг встал с места, бросил остаток мороженого в урну.
– Вот что… Вы идите. Ты, Костик, проводи Женю домой. Проводи и возвращайся к парку. Подойдёшь к другому входу, понял?
– Понял, – неуверенно ответил Костик.
66
– В чём дело? – забеспокоилась Женя.
– Иди, – сказал Женя. – Ничего не случилось. – И, не дожидаясь ответа, решительно зашагал в сторону парка.
Парк культуры и отдыха.
…Он видел, как семейство остановилось у колеса обозрения, как
боровчонок с мамашей уселись в кабинку.
Когда колесо стало подниматься, Женя подошёл к главному боро- ву, оставшемуся с велосипедом.
– Вон та тётя просила вас срочно подойти… – сказал он, показав на молодую женщину, стоявшую напротив, у каруселей.
– Меня? – удивился боров.
Он покрутил головой, посмотрел вверх на колесо и пошёл
к каруселям.
Жене этого было достаточно.
Он, не мешкая, запрыгнул в седло велосипеда и помчался
в глубь парка, к другому выходу…
Улицы провинциального города.
Спускался вечер.
Костик катил по улице велосипед. Женя шёл рядом. Лицо Ко- стика
сияло от счастья.
– …Почему не говоришь, сколько ты дал за него?
– Это не важно.
– А всё же?
Женя задумался. Потом сказал: – Ладно. Ровно столько, сколько осталось у тебя от мороженого.
Костик протянул скомканные бумажки. Женя пересчитал
их и положил в карман. Прежде чем расстаться, сказал:
– Сможешь сделать одну вещь?
– Смогу, с готовностью ответил Костик. – А что?
– Собери завтра ребят к девяти часам утра у рынка… Всех —
Димана, Зуба, Коляна… и себя тоже не забудь.
Колхозный рынок.
…Кузов грузовика доверху наполнен спелыми, красивыми арбузами.Женя подходит к грузовику сзади, обходит его, дотянувшись, хлопает несколько раз по их гладким, прохладным с утра бокам.
67
– Эй, мальчик, что тебе здесь надо? – выглядывает из кабинки
ГАЗа смуглый человек в тюбетейке. – Иди отсюда!
– Почём арбузы? – спрашивает Женя.
– По деньгам. Давай, проходи…
– Почему проходи? Вот, смотри, – и Женя достаёт из кармана
деньги, показывает их и снова прячет. – Ну, чего ждёшь? Завтра
в тени плюс тридцать пять обещали. Ждёшь, пока скиснут от жары?
– Жду пока место дадут… Документов нету… Плати, говорят…
– А, ну жди тогда… – скучает Женя и делает несколько шагов
в сторону.
– Эй, мальчик, подожди! Какие твои предложения? – подзыва-ет его продавец.
– Нормальные. – Женя, не спеша, возвращается. – Беру всё
сразу. На рынке – сорок пять копеек, ты знаешь. Я беру за двадцать пять. Это поменьше, зато товар спасёшь… И платить никому
не надо. Даю задаток. Через полчаса жду тебя вон там, —
показыва- ет рукой на улочку за рынком. – Ну, что, по рукам?
Продавец сдвигает на лоб тюбетейку, чешет бритый затылок, потом с притворным вздохом протягивает мальчику большую, смуглую
ладонь. Перспектива поскорее избавиться от товара его устраивает.
В это время показываются ребята – Диман, Колян, Зуб и, конечно, Костик. Женя делает им знак рукой, чтобы подождали, отсчиты-вает несколько купюр, даёт продавцу.
– Смотри, больше ни с кем, ни о чем не договаривайся, а то лоханут тебя, понял? Останешься и без арбузов, и без денег, и без транспорта.., – подумал, – и без штанов…
Улица за колхозным рынком.
Дальше всё делалось очень быстро.
Ребята вышли на улицу, где на обочине торговали фруктами
и овощами со своих участков тётки-колхозницы. С одной из них Женя
о чём-то договаривался недолго. Ребята стояли в сторонке, ждали.
Колхозница в результате переговоров заспешила, оставила свой
лоточек соседке, остановила попутку и уехала куда-то… – За сколько сторговался? – спросил Колян, когда они шли по дороге.
– За сорок, – ответил Женя.
– Ну, Ангел, ты даёшь, – захохотал Диман.
– А что, ей всё равно выгодно – на рынке сорок пять, – сказал
Зуб.
68
Проезд за рынком.
…К газику с арбузами, стоявшему на улочке за рынком, через
полчаса подъезжал УАЗ с прицепом. Рядом с водителем сидела тётка. Встали они по указанию Жени рядышком, и ребята принялись
дружно перебрасывать арбузы из грузовика в порожний прицеп.
Женя с Коляном трудились на кузове грузовика, Диман с Зубом
– на прицепе. Только Костик стоял внизу, у другого борта машины, и
Женя время от времени скидывал очередной арбуз не Диману
и Зубу, а Костику, который незаметно откатывал его в кусты за гру-зовиком…
Вскоре газик был пуст, а прицеп – полон.
Женя расплатился с хозяином арбузов, и тот, счастливый, уехал.
Затем он получил деньги с колхозницы, которая также была довольна сделкой. Но прежде, чем она села в свой УАЗ, Диман, перегля-нувшись с Женей, предложил ей купить ещё одну партию арбузов.
Она согласилась. Ребята отвели её к кустам, показали совсем
немаленькую горку.
– …Тот же сорт, – авторитетно заявил Зуб.
– Можно уступить подешевле, – сказал Женя.
– Сколько? – заинтересовалась тётка.
– Тридцать пять.
– Тридцать, – решительно сказала она.
– Тридцать две, – подвёл итог Женя.
Цена, наверное, была подходящей, потому что она сразу же полезла
куда-то в глубь своей кофты за деньгами…
Небольшое кафе-веранда.
…Они сидели в летнем кафе-веранде, ели мороженое и пили
газировку.
Настроение у всех было приподнятое.
Женя, заглядывая под стол, пересчитывал деньги, давал каждому его долю. Ребята, так же под столом, передавали друг другу
мятые бумажки. Когда очередь дошла до Костика, Женя сказал:
– Держи. Это то, что я у тебя взял. Стольник.
Костик удивлённо посмотрел на Женю.
– Но это же за…
Колян в это время толкнул локтем сидевшего рядом Женю:
– Смотри-ка, наш старый друг…
69
Ребята обернулись.
Мимо по улице проезжал на новеньком милицейском мотоцикле Рязанов. Подозрительно оглянув всю компанию, он подрулил
ещё ближе, развернулся и проехал снова.
Ребята засмеялись, притворившись, что смеются над чем-то своим.
Лицо Рязанова перекосилось от злости, но придраться было
не к чему, и он, резко газанув, сорвался с места.
– Важный стал какой-то, – заметил Зуб.
– Здорово всё же твой дед ему врезал, – сказал Диман.
– И ты бы стал важный, если бы тебе на погоны зараз по две
звёздочке врезали, – ответил Колян. – Капитаном стал… из
лейте- нантов…
– Вредный уж очень, – сказал Диман.
– Нервный какой-то… – задумчиво произнёс Женя.
– Постой, Ангел, – продолжил Костик прерванный разговор.
– Я не возьму… Слышишь? И велик, и деньги?
– Бери, бери, когда дают! – щёлкнул его по носу Колян. – Потом спросил Женю: – А что за велик?
– У нас свои секреты, – ответил Женя с улыбкой. – Правда, Костик? – и приложил палец к губам.
А Костик уже вставал, допивая свою газировку.
– Мне домой… а то мать заругает…
Когда он ушёл, Колян, оглянувшись по сторонам, сказал:
– Есть и у меня, пацаны, одно дельце… Кто хочет, участвует, кто нет… молчит… Уговор?
Ребята сблизили головы над столом…
– Склад запчастей… Деревянный… Охраны – никакой… Под-пилить доску, и снизу… – шептал Колян. – Дальше – моя забота…
Квартира матери.
…Домой Женя шёл в приподнятом настроении.
В руках – коробка с тортом, пакет с шампанским, букет цветов.
Мать открыла дверь и застыла на пороге.
– Что это? Ты что, сын..? Что-то случилось?
Женя засмеялся:
– Домой-то впустишь?
Мать отошла, пропустила его… Он протянул ей цветы, поцеловал в щёку, шампанское и торт отнёс в комнату. Пока мать наливала
70
в вазу воду, ставила цветы он говорил ей радостно:
– …Да ничего не случилось… Понимаешь… просто решили с
ре- бятами денег заработать…
Мать оставила цветы, посмотрела на него вопросительно.
– …Ну, пока каникулы… Что без дела сидеть..? И деньги не по-мешают, правда?
Мать продолжала смотреть – уже с некоторой тревогой.
Он заметил это и сказал:
– Вагоны пошли разгружать. Вот… – и достал из кармана
несколько купюр. – Сто сорок рублей… Пригодятся в хозяйстве…
Чтоб у деда не брать… Ты же не хотела…
– Столько дают за вагоны?
– Дают… – смутился немного Женя. – Если поработать…
Мать обняла его.
– Устал, наверное? Иди, мойся, ужинать будем… Кормилец… —
она была явно растрогана.
…Сверкнула вдруг за окном молния. Ударил гром. Застучали
большие тяжёлые капли по стеклу. Началась гроза…
…Мать и сын сидели за столом, на котором стояли цветы в тонкой высокой вазе, бутылка шампанского, торт…
Они молча смотрели друг на друга, будто впервые виделись.
Шумел дождь…
Двор перед домом Костика.
…Когда Костик пришёл домой, мать уже ждала его во дворе.
– Где был? – спросила она строго. – Я же говорила тебе… —
не опаздывать… – Костик на всякий случай слегка отстранился
от неё, и был прав – она замахнулась на него.
Квартира Костика.
Когда они поднялись к себе, и за ними захлопнулась дверь, мать
наотмашь ударила его по лицу. Он знал, что так и будет, и потому не пытался уклоняться. Это был проверенный способ. Стоял
перед ней, не опуская глаз, не пряча лицо. Она ещё раз замахнулась, но не ударила. Рука её опустилась…
Он стояли посреди комнаты.
Нищета их квартиры была очевидной и давней. Бедным, старым, запущенным было всё вокруг – и стены, и мебель, и пол…
71
На допотопном трюмо стояла в рамке фотография мужчины, очень похожего улыбкой и детским выражением лица на Костика.
Угол рамки был стянут чёрной лентой.
Костик достал из кармана сто рублей и протянул матери.
– Что это? – удивилась мать.
– Деньги… – тихо сказал Костик.
– Вижу. Какие деньги?
– …Ты занимала… На велик… Можешь вернуть.
– А велосипед откуда?
Костик молчал.
– Откуда у тебя велосипед?! – крикнула мать. – Костик опустил голову.
– Говори, откуда! Украл?
– Нет, – тихо ответил Костик.
– А деньги откуда?
Костик молчал.
Мать вдруг заплакала. Громко, навзрыд. У неё началась истерика.
Она бросилась в прихожую, где стоял велосипед, и покатила
его к двери.
Она кричала:
– …Как ты мог? Господи! Я… всё для тебя… всё, чтобы ты человеком стал… ! А ты .. Боже мой! Наказанье мне какое! За что?!
Господи! С кем ты спутался? Ты же не можешь быть, как
другие… Не должен… Не должен..! Я тебя своими руками…
Она уже открывала дверь, когда Костик подскочил к ней, пытаясь удержать её. Выхватить велосипед у неё из рук он не смог. Тогда
дотянулся до двери, повернул ключ в замке, положил ключ в карман.
– Ты ничего не знаешь! Подожди, я всё объясню! – он выпустил велосипед из рук.
Мать же, не переставая рыдать и причитывать уже неразборчиво («…Ты у меня ещё… сама в милицию… отец не видит»), потащила велосипед в комнату, открыла окно и, пока Костик
смотрел, не по- нимая, что она собирается сделать, подняла
велосипед и с силой вытолкнула его вниз…
Только тогда Костик с криком бросился к ней, к окну…
…Потом мать сидела на стуле, закрыв лицо ладонями. А
Костик смотрел во двор на свой велосипед…
72
Двор перед домом Костика.
На покореженную раму… на искривленное колесо, на другое, лежавшее поодаль, и тоже кривое, с торчащими спицами…
По его щекам текли слёзы.
И шёл дождь…
Зал в спортшколе.
Тренировка была в самом разгаре.
Разбившись на пары, ребята, уже насквозь потные, тяжело
дышащие, проводили приём за приёмом. В зале стоял дробный, непрекращающийся глухой гул от падения на ковёр тяжёлых тел, вздохов, криков.
Смотрел на них, сидя на своём постоянном месте, грустный
Костик…
Тренер подозвал к себе Женю.
– Хорошо у тебя получается, – похвалил он его, потрепав
по плечу. – А вот так? – И он неожиданно сделал захват, но Женя
ловко увернулся и сам крепко зажал руку тренера.
… Тогда и явился Колян. С опозданием. Но Михалыч ничего ему
не сказал. Только сделал знак кивком головы, чтобы тот прошёл
в тренерскую комнату. Туда и направился Колян, не выпуская из
рук свою спортивную сумку.
Сделав по ходу несколько замечаний уставшим ребятам, тренер
пошёл вслед за ним.
Тренерская комната.
Плотно прикрыв за собой дверь, спросил:
– Ну, как, есть?
– Есть, – ответил Колян. – Открыл сумку, показал завёрну-тые в газету предметы – по виду запчасти машин. – Подойдут?
– В самый раз.
– Ещё надо?
– Надо. Только смотри там… поосторожнее. А то крутился тут
мент один… капитан в новеньких погонах… Меня расспрашивал…
какие ребята, чем занимаются… Ну, и вообще…
– Ясно, – сказал Колян. – Знаем его… Он за Ангелом всё
больше охотится…
– А-а, понятно. Унюхал лакомый кусок… На звёздочки себе
73
зарабатывает. А Ангел, вроде, неплохой парнишка… И данные хорошие, – говорил тренер, перекладывая запчасти в другую сумку. —
Ты его не очень… замазывай. Жаль парня… Нечего ему…
Квартира матери. Кухня.
…Однажды, когда он под утро, стараясь не разбудить мать, на
цыпочках прошёл в свой угол, на кухню, и устало вытянулся
на отведённой ему кушетке, скрипнула дверь, и в комнату вошла
мать. Женя притворился спящим. Мать, развешивая небрежно бро-шенную им одежду, нащупала в кармане куртки подозрительный
предмет. Это был нож с выскакивающим лезвием. В другом кармане нашла несколько скомканных сторублёвок.
