Читать книгу: «Муравьиные вожди», страница 7
Дети вступают в тайный заговор. Поэт делает Василисе непристойное предложение, и та его принимает. Они спасаются бегством от Саши
Ночные труды Юры не пошли прахом – еще до рассвета записку похитителей обнаружил Гурий Денисович. Так что планерка нынче прошла необычно, с участием милиции.
Милиция заняла принципиальную позицию: фиг вам, а не выкуп. Никого из начальства в погонах даже не смутила сумма, которую просили похитители – тридцать тысяч.
Семен Чернов не спал третьи сутки. У него была одна версия: утопиться. Смотреть на парня без слез не мог даже Юра. Да Юра вообще ни на кого смотреть без слёз не мог. Уже давно рассвело, а ему так и не удалось пристроить на видное место вторую эпистолу похитителей.
В десять часов утра обезумевший физрук бросил послание под дверь Василисы и умчался в неизвестном направлении. Говорят, его видели в стельку пьяным на пляже санатория «Сушёный краб». Да только это всё слухи.
Василису же до самого обеда терзали смутные сомнения: отдавать начальству найденное письмо или нет? Всё решил случай. Как обычно, возвращаясь из столовой чуть позже остальных, она наткнулась на Семёна. Стеклянные глаза парня даже не задержались на ней.
И Василиса решилась. Она зашла в палату, где ранее жил похищенный Красницкий.
– Ребята…
Пятнадцатилетние парни, большинству из которых можно было дать все двадцать, молча смотрели на нее. Смотрели с недоверием и страхом: у них до сих пор саднили рубцы на задницах. После антенны от рации начальника лагеря.
– Я не могу вас заставить, – тихо начала Василиса. – Я знаю, вы недолюбливали Красницкого. Мне не интересно, почему. Но скажите мне, с какой балды Чернов должен отдуваться за всю эту ботву?
– Мы уже всё рассказали, всё что знаем, – отрезал тинэйджер. – Так что не фига.
Василиса улыбнулась:
– Вы не поняли, черти. Я пришла не спрашивать… Сколько времени прошло с начала смены?
Подростки озадаченно переглянулись.
– Восемь дней.
– Точно, красавчик. И, наверняка, вы еще не профинтили всё свое «бабло»…
– Вы чо, тетя? – завопил юноша с торчащими ушами. – Сначала отлупили, теперь последнее…
– Тихо, – шикнул на него «самостоятельный». – Послушайте, базар у вас занятный. Но если без дураков, я пока ни черта не понял.
– Чего ж тут непонятного? – удивилась вожатая. – Я говорю, если бы каждый из вас скинулся хотя бы по тысяче, мы смогли бы набрать на выкуп. Но если все эти «чупсы» с «чипсами» для вас важнее судьбы хорошего человека, который, кстати, ни разу вам ничего плохого не сделал…
– Стой, – сказал «самостоятельный». – Я догнал. Деньги не проблема, мы забошляем. Но вчетвером «тридцатник» нам все равно не наскрести, вот в чем загвоздка.
Оставалось только радостно потереть руки, что Василиса и проделала.
– Спасибо, черти. Я ведь не столько за деньгами к вам пришла, сколько за помощью. Вот если бы вы поговорили с другими парнями из вашего отряда…
Ушастый осклабился:
– Без вопросов, тетя!
– Только одна просьба… Семену – ни слова. Вообще никому.
– Заметано.
– И подсуетитесь: я должна быть на пирсе в Туапсе без пятнадцати три, – девушка глянула на часы. – Мама! У нас меньше двух часов…
А тем временем с седьмым отрядом творились странные вещи. Алексей Макаров смотрел на Спартака как баран на новые ворота. Это был уже пятый ребенок, который затребовал выдать сразу целую тысячу на «карманные расходы». Но смотрел он на Спартака недолго – пока тот еще раз не открыл рот:
– Тысяч-у-у рубле-е-ей го-о-о-ни!
Голос мальчугана крепчал с каждым днем. В нем появились новые мощные вибрации, способные в клочья порвать перепонку обычного человека. У Алексея Макарова, как у натуры утонченной, все остальное в организме тоже было утонченным. В том числе и перепонки. Он сжал свою голову в ладонях и пулей выскочил из вожатской.
Спартак заговорщицки подмигнул Василисе. В другое время эта сценка непременно бы ее рассмешила. Сейчас же она просто кивнула и задумалась. Да уж!
Сначала самым трудным представлялось собрать деньги. Ей казалось, что эти зажравшиеся сынки богатеньких родителей лучше треснут от обжорства, чем откликнутся на просьбу о помощи. Но все вышло не так. Она ошибалась. И на душе от этого было хорошо, как от стакана настоящего новороссийского шардоне.
Но вот деньги оказались у нее в руках, а что дальше? Ехать в Туапсе одной? Глупо. А кого взять, Алексея Макарова? Не смешите: как только он узнает о ее плане, о нем тут же будут знать Саша, Гурий Денисович, весь лагерь. Макаров растрезвонит об этом хотя бы потому, чтобы избавить себя от необходимости ехать с ней. Действительно, зачем это ЕМУ?
Но если так, то с кем же ехать в Туапсе?
На уме у нее давно вертелась одна кандидатура. Этой кандидатурой был поэт Вениамин Чавкин.
Однако, не дождавшись, пока его найдут, феноменальный стихоплет явился к Василисе сам.
– Что сидишь сиднем, попу радуя? – распахнув дверь ногой, с апломбом продекламировал он. – Выдь, освежи ее ветра прохладою!
– Привет, Пушкин фетообразный! – оживилась Василиса. – Я только подумала о тебе, а ты уж тут как тут. Нет, мы с тобой все-таки родственные души: ты мысли мои читаешь.
Не дав себе и секунды на размышление, Чавкин выдал:
– Мы с вами родственные души,
Но, черт возьми, что за дела?
Поэта сердце – вам не груша:
Нам породнить пора тела!
Через час они уже спускались к трассе.
– Сашкина, вернись! – кричала вдогонку старшая вожатая. – Кожу сдеру!!!
– Кожу сдеру, – прижимая к груди томик стихов Шарля Бодлера, в ужасе повторял Вениамин Чавкин, – я с тебя поутру…
Здравствуй, Туапсе! Что заставляет порядочных с виду людей бегать зигзагами и зачем турки возят немцев на сломанной лодке
Старший сержант Клопов довольно потер потные ладони.
Подозреваемый – сто пудов – прёт сейчас в наиболее посещаемое как туапсинцами, так и гостями города место: на рынок.
И плевать, что ему, Клопову, поручили «вести» этого второстепенного соучастника, а не главную организаторшу похищения со странным именем Василиса. Внутренний голос подсказывал: именно нескладный лопоухий парнишка и есть ключ к его, старшего сержанта, славе.
А поэт Чавкин, буквально кожей спины ощущая тяжелые подозрения сержанта, резко свернул в подворотню и взял курс на рынок. Народу там побольше, затеряться попроще. Затеряться поэту было ой как необходимо: у него за пазухой лежала пачка денег, которую он незаметно вытащил из сумки с выкупом. Чтобы резко полегчавшая сумка не вызвала подозрений, он положил в неё томик стихов Бодлера. Сейчас Вениамина Чавкина терзало одно желание – узнать, насколько же он разбогател.
Тут сержант Клопов занервничал и допустил серьезную ошибку. Он выкрикнул бессмертную фразу из своего любимого кинофильма «Властелин колец» в переводе Гоблина:
– Стоять, бояться!
Чавкин, и не догадывавшийся до этой самой минуты, что его «пасут» менты, и потому шедший прогулочным шагом, «дал по газам». А бегал он, как заяц: зигзагами.
Тем временем Василиса стояла на пирсе, нервно грызя ногти. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как поэт отлучился. Куда – это оставалось тайной.
– Ну что ж, – сказала вслух Василиса. – Мы и так на полчаса опоздали, пора.
С этими словами девушка решительно направилась к посудине, над которой развевалось красное полотнище с полумесяцем и звездой посередине. Рискуя свалиться в воду, она сиганула на борт прямо с пирса:
– Мэрхаба! (здравствуйте – тур.)
Это было единственное слово, которое она знала по-турецки.
– Чего надо? – на чистом русском спросила высунувшаяся из рубки голова. Под правым глазом у головы «светил» нешуточный «фонарь».
– О! – обрадовано воскликнула Василиса. – Вы говорите по-русски!
– Греби отсюда, говорю! Мы девочек сегодня не заказывали.
Пришлось Василисе озадаченно поскрести затылок.
– А! Поняла! Не бойтесь, я совсем по другому поводу. Здесь продается древнерусский шкаф?
Надо было видеть физиономию турка. Сказать, что глаза его вылезли на лоб, а нижняя челюсть отвисла до колен – наверно, будет литературным штампом. Тем не менее после слов Василисы перекосило парня отнюдь не абстрактно. Незнакомые гортанные звуки чужого языка полились из широко раскрытой глотки на оторопевшую Василису.
– Он говорит, ты плохой человек! – раздался из-за спины ироничный голос. Василиса резко обернулась и вскрикнула: перед ней стоял Антон Петрович. Собственной персоной.
– Ах ты чёрт! – она в замешательстве сделала первое, что пришло ей в голову – огрела его как следует сумкой с выкупом. – Ты… здесь?!
– Ба! – заржал хиппи. – И ты здесь! Ну и дела!
Турок замолчал и таращил глаза на странную парочку. Однако те уже мирно беседовали.
Василиса коротко обрисовала Антону Петровичу суть дела. И тут выяснилась удивительная вещь: турок вообще был не при делах.
Неделю назад с группой немцев-туристов он зарулил на своей «шаланде» в Туапсе, чтобы показать пресытившимся буржуям «восьмое чудо света» – недавно построенную башню весьма экзотического вида прямо в центре набережной. Что это такое, никто толком не знал. Охрана заворачивала назад всех отдыхающих, которые наивно принимали «чудо» за обзорную вышку. А «чудо» стояло себе и показывало время и температуру воздуха. Но на заходе в порт посудина турка сломалась. Парень думал отремонтировать ее за день, однако торчит здесь уже вторую неделю. А сегодня в обед поднялся на палубу какой-то хмырь и сказал те же самые слова. Про шкаф.
– Ну я, само собой, ни черта не понимаю! – вполголоса продолжил турок. – А через минуту завалились конкретные славянские «шкафы» и давай меня метелить. Во, видали?
Тут турок предусмотрительно отодвинулся: Антон Петрович слишком явно демонстрировал свое желание под предлогом любопытства ткнуть ему пальцем в глаз.
– Значит, вы к этому не имеете никакого отношения, – вздохнула Василиса. – Так что же нам делать?
– А знаете что? – вдруг сказал турок. – Заруливайте-ка ко мне в гости! Меня, кстати, зовут Керами. Отец турок, мать белоруска, поэтому сносно шпарю по-русски.
– А меня Василисой зовут.
– А меня… – начал Антон Петрович.
– А ты, кютю адам (ужасный, злой человек – тур.), – перебил Керами, – сначала иди, побрейся. И вообще проветрись.
– Печкендыр кечкендыр сулям берды! – выругался на неизвестном языке хиппи. – Только попробуй, засранец, обидеть ее. Ко дну пущу!
Странные вещи иногда происходят с нами. Только смирившаяся с неудачей своей миссии Василиса нагнула голову, чтобы спуститься в каюту, как из-за мола вынырнул мужик на гидроцикле. Пришвартовавшись к турецкой посудине, он обратился к Василисе:
– Не хотите ли купить яхту?
– Нет, – на автомате ответила та. – Я ищу королевский горшок.
И только потом сообразила, что разговаривает с посланцем похитителей!
– У меня как раз такой есть! – расплылся в улыбке мужик, пялясь на сумку Василисы. – Не испугаетесь прогулки на скутере?
«Конечно, испугаюсь, – подумала про себя Василиса. – Но вопрос-то ведь риторический».
– Куда мы едем?
– Этого, мадам, я вам сказать не могу. Да сами всё увидите.
«Он отберет сумку и сбросит меня в воду далеко от берега, – подумала девушка, ставя ногу на шаткую подножку водного мотоцикла. – Но раз уж вляпалась в передрягу, отступать не с руки».
– Василиса, куда вы? – бросился было за ней турок Керами. – Не ездите с ним, это, без сомнения, аферист!
Но мотор взревел. Там, где только что покачивался на волнах скутер, осталась только полоска пены.
От прыжков по волнам у Василисы Сашкиной захватывало дух. По правде говоря, она понятия не имела, куда ее везут. Но я-то знаю и по секрету вам скажу.
Ее везли к скале Киселева. В ту самую бухту «Черные камни», где Андрей Миронов в фильме «Бриллиантовая рука» ходил по воде. Красивейшее место, только вот спуска к пляжу нормального нет. Желающим походить по воде, как Козодоев, придется, рискуя жизнью, спускаться вниз по почти отвесной скале. Так что расчет похитителей был верен: милиции накрыть банду в таком месте будет весьма проблематично. Если только они не используют вертолет…
Василису сбрасывают в море. Сумеет ли она выбраться из передряги живой? Об этом молчит неприветливая скала Киселёва
Гидроцикл «Ямаха» – чумовая штука.
Кто хоть раз был там на месте пассажира, не даст соврать: удовольствие это сомнительное.
Вот и Василису от прыжков по волнам чуток мутило.
Девушка закрыла глаза.
Да тьфу на неё, на сумку с выкупом. На похищенного Кирилла, на педпрактику. Сашкиной так хотелось оказаться сейчас дома, рядышком с мамой и братом. Всласть наесться бабушкиных пирогов с яблоками, а потом недели две просто так валяться на диване, глядеть телевизор.
Мотор еще раз рыкнул и заглох.
«Ямаха» покачивалась в центре маленькой уютной бухты. У подножия взмывающих в небо ребристых скал играли дети. Сюда долетал их радостный гомон.
Не разжимая обхвативших парня рук, Василиса открыла один глаз. И тут же взвизгнула от испуга. В метре от неё – прямо на воде – стоял человек.
Его выпученные, как у вареной рыбы, глаза, не мигая, смотрели на неё через маску для подводного плавания. Незнакомец был очень толст.
Хозяин скутера дружелюбно бросил через плечо:
– Отдайте ему сумку.
– А где…
– Отдайте сумку.
Василиса медленно расцепила затекшие руки, неуклюже начала снимать сумку с плеча. Это трудно: штуковина под ногами раскачивается от малейшего движения.
Когда вожатая наконец-то освободилась от ремня и протянула выкуп человеку в маске, гидроцикл опасно накренился.
Тут произошло что-то непонятное. Стоящий на воде толстяк резко дернул Василису за руку и вдруг провалился под воду. Девушка упала следом.
Погружаясь в студеную волну, она слышала, как взревел мотор гидроцикла. И осознала, что сумки с деньгами в её руке уже нет.
Сейчас главное – побороть парализующий страх. Вот так. Пара мощных гребков – и она снова на поверхности.
Чёрт, солнце бьёт прямо в глаза. Но если прищуриться, видно, как толстяк в маске неуклюже забирается на гидроцикл. Вот он уже обхватил водителя руками. «Ямаха» рванула в открытое море…
Ну что ж, кажется, это всё. Она попала в «молоко». С кем не бывает. Надо выбираться.
До берега всего метров тридцать, а плавает Василиса сносно. Она выбросила над водой руку. Туча сверкающих брызг поднялась в воздух. Черт, как больно!
От удара обо что-то твердое правая рука буквально онемела. Девушка осторожно пошарила перед собой другой рукой. Да – перед ней скрытый под сантиметровым слоем воды остров. Так вот как толстяку удавалось ходить по воде! Сашкина осторожно вскарабкалась на обросший водорослями плоский камень.
С высоты её роста видно, что никакой это не остров. Подводная коса, извиваясь косматой анакондой, вела прямо к берегу.
Девушка ещё раз оглянулась на «Ямаху» и… не поверила своим глазам. Там происходила отчаянная борьба. Точнее, хозяин гидроцикла энергично спихивал толстяка в воду. Вскоре ему это удалось.
Выбросив в воздух клочья пены, «Ямаха» уже бесповоротно помчалась к горизонту. А толстяк… Он отчаянно визжал. Как поросенок, тонким детским голосом. По его суматошным движениям Василиса поняла: он тонет.
Раздумывать было некогда. Когда Сашкина подплыла к месту «крушения», кроме ослепительных бликов на волнах уже ничего не было.
Набрав воздуха, она нырнула.
Незащищённый человеческий глаз плохо видит в воде. Огромным белым пятном тело толстяка качалось у поверхности, метрах в пяти от неё.
Она смотрела на тушу и понимала, что доставить на берег ЭТО ей не по силам. Несчастный задохнется во время транспортировки. Если уже не задохнулся.
Но… откуда крики?!
Судя по их силе, кричавший гораздо ближе, чем берег.
А случилось чудо, иначе не назовешь. Беду человека в маске заметили с берега. Два рослых мужика бросились в воду и поплыли на выручку. Василиса подоспела всего лишь на минуту раньше их.
– Где он? – отфыркивался подплывший парень.
– Здесь! – холодея от радости, откликнулась девушка. – Я его держу!
Спустя три минуты толстяк лежал на берегу. Ядовито-синее небо любовалось его роскошным животом.
– Он не дышит! – закричала какая-то женщина. – Снимите маску!
Маску сняли. Василиса бессильно опустилась на горячую гальку: перед ней было безусое лицо подростка.
Он вдруг закашлялся, изо рта полилась вода. Василиса сидела рядом, дрожа на ветру: мокрая майка противно липла к телу. Но тому, кто недавно рисковал жизнью, физический дискомфорт в течение следующих нескольких часов кажется мелочью.
Когда глаза толстяка стали оживать, Василиса спросила:
– Как жизнь, Кирилл?
Она уже догадалась, что перед ней – пропавший из отряда Анечки и Семена подросток.
Реплика Василисы уже оживила мальчугана. Лягнув девушку в грудь, кабанчик неуклюже вскочил на ноги. Однако быстро покинуть пляж у скалы Киселева можно только одним способом – карабкаясь по отвесным скалам. Конечно, есть и другой путь – вдоль побережья. Но, как говорится, знал бы прикуп… С замиранием сердца отдыхающие наблюдали, как юный толстяк ищет ногой очередной выступ в скале.
И вот сдавленный крик замер на губах двух десятков человек. Зловеще перешептывались бегущие вниз камни. Они рассказывали друг другу о том, что сейчас грохнется оземь толстый скалолаз. И он грохнулся.
Нет, он не кричал, не плакал. Просто лежал на спине, глаза – в небо.
Кого боится король порноиндустрии, и почему старшая вожатая остается без зуба
– Это правда? – спросила Василиса. – Они сделали с тобой такое?!
Кирилл всхлипнул.
– Ну, расскажи я вожатым – и что толку? – он выставил ободранную руку в окно автобуса: не так жжёт. – Из отряда меня бы не перевели. А оставаться среди этих фашистов я больше не мог. Поэтому попросил у Семена Чернова максимально возможную сумму из моих денег. Две тысячи не вызвали у него никаких подозрений, как я и думал.
– И ты убежал?
– Да, в тот же день. Вышел на трассу и… вдруг понял, что надо вернуться и подготовить отход. То есть заработать деньги на билет до Сургута.
Василиса слушала. И поражалась тому, как четко работает голова у этого пятнадцатилетнего парня.
– И ты решил похитить самого себя?
– Ага. – Красницкий жадно отхлебнул лимонад из протянутой Василисой бутылки. – Я всё придумал. Но как дать знать, что меня похитили? Написать про выкуп своим круглым полудетским почерком было бы глупо, вы же понимаете. Пришлось зайти в библиотеку и «почитать» «Волшебника Изумрудного города» с ножницами в руке. Но парень из Туапсе, тот, со скутером, которому я по глупости всё рассказал, вдруг потребовал пятьдесят процентов и заявил, что он в двенадцать не может. Пришлось подбросить другое письмо. Ну а остальное вы знаете.
– А почему…
– Почему поехал с вами обратно в лагерь? Сначала, в горячках, я решил удрать. Извините, что ударил вас. Очень больно было?
– Да нет, – поморщилась Василиса: ребра до сих пор ныли.
– Но потом понял: куда бежать? Все деньги этот урод забрал. А ночевать на пляжах я уже притомился…
Удивительно! Их возвращение в «Титаник» прошло незамеченным.
– Ложись и отдыхай, – Василиса распахнула дверь своей комнатушки, – вот ключ. Если хочешь, запрись изнутри. Поспи хоть три часика до ужина. А я пока…
Заплаканный толстяк поймал её руку:
– Вы, правда, возьмете меня в свой отряд? Правда?
– Обещаю.
Она поцеловала Красницкого в лоб и вышла. Смолистый аромат от распаренных крымских сосен сиропом лился в легкие. Какая-то птица, скрытая ветвями дерева с розовыми цветами, издавала один и тот же монотонный звук. Словно заело пластинку.
– Привет королю местной порноиндустрии! – задорно поприветствовала Василиса попавшегося навстречу Ивана Бабояна.
Тело секс-машины дернулось, как будто в него вошла пуля сорок пятого калибра.
– Ты… тебя… прячься, тебя менты ищут, – обходя девушку по кругу, словно она была прокаженной, пробубнил Бабоян.
– Эй, постой!
Но «король порноиндустрии» прибавил шагу. Да бог с ним. Она поднялась в апартаменты Гурия Денисовича. Увидевшая её Саша остолбенела. Из глотки Гурия Денисовича вырвался какой-то животный звук.
Сияя улыбкой, Василиса плюхнулась на кожаный диван:
– Ну, что новенького?
– Ах ты… – заламывая руки, начал Гурий Денисович.
– Спокойно, – остановил его незнакомый мужчина в штатском. – Вы – та самая Василиса?
– Ага.
«Та самая Василиса» еле сдерживала торжествующий смех.
– Зачем ездили в Туапсе? – рубленые вопросы выдавали в незнакомце сотрудника «органов». – Где ваш сообщник?
– Вениамин? Он пошел в туалет.
Саша заскрежетала зубами. Вдруг её лицо приняло глупое и жалкое выражение: старшая вожатая поняла, что сломала себе зуб.
– Это мы знаем, – жестко, одними губами улыбнулся следователь. – Мы потеряли его там три часа назад.
– Неужели до сих пор сидит? – расхохоталась Василиса. – А я-то, глупая, хотела дождаться засранца!
– Сашкина! – старшая вожатая выплюнула на ковер осколок зуба. – Ты у меня в тюрьму…
– Помолчите, – раздраженно махнул на неё мужчина. – Василиса, я знаю, вы отдали выкуп. Где взяли деньги? Ну зачем вы на меня так смотрите? Я вас пока ни в чем не обвиняю.
– Ещё бы вы меня обвиняли, – довольно резко ответила Василиса. – Я сделала за вас вашу работу.
«Следак» поправил безукоризненно повязанный галстук. Наверно, пытался сохранить душевное равновесие и заодно доминирующее положение в этом разговоре.
– Вы говорите, что делали за нас нашу работу. Допустим. Но где результат?
– Результат дрыхнет сейчас в моей комнате. И если у вас есть хоть капля совести, вы дадите ему отдохнуть, прежде чем насядете со своими расспросами.
Ну и наивная же ты, Вася!
Как только троицу отпустил столбняк, Гурий Денисович, Саша и «штатский» капитально насели на Кирилла Красницкого.
