Читать книгу: «Муравьиные вожди», страница 2
Антон Петрович находит оригинальное применение для водки. А Василиса подвергается внезапному нападению двойника Сильвестра Сталлоне
Вода шипела и грохотала. Наверно, сердилась на помойку, в которую туристы превратили пляж. Горы пластиковых бутылок, обертки от чипсов, гнилые луковицы (не иначе с турецкого мусоровоза), использованные шприцы, колотые ампулы, какие-то коряги и кучи вонючих водорослей…
– Ребята, – Семен Чернов разливал водку по пластиковым стаканам, – вы хоть понимаете, что происходит? Мы, дети из простых рабочих семей, выбрались на море! За нас!
На лицо, как в фас, так и в профиль, Семен здорово напоминал Сильвестра Сталлоне. А что до телосложения – вспомните олимпийского мишку. Кто забыл – он поменьше Сильвестра.
– За нас! – повторили Юра, Антон Петрович и Василиса. Больше охотников «скупнуться» среди вновь прибывших не нашлось.
Налили до краев. Василиса хотела выпить стакан водки одним махом, как Юра. А пришлось сделать целых восемь глотков. Спирт обжигал воспаленное горло, в пищеводе с непривычки полыхало пламя, но девушка мужественно влила в себя все.
Восхищенный Чернов сунул ей завалявшееся в кармане печенье.
Она отошла за куст и прямо под майкой сняла бюстгальтер, потом так же ловко надела верхнюю часть купальника.
– Гибкая девочка! – причмокнул физрук Юра, ткнув Семёна локтем в бок. Но уменьшенная копия Сталлоне взглянула на него весьма враждебно. Юра поспешил сменить тему и напустился на Антона Петровича, который вместо того чтобы пить водку, полоскал ею горло, а остатки вылил себе на голову.
– Ты что творишь, варвар?!
– Бесчинства! – честно признался Антон Петрович.
Чем кончилось дело, Василиса не узнала. Покрытая гусиной кожей, она окунулась в ледяную пучину. Первой же волной ее сбило с ног, она больно ударилась копчиком о камень, подвернула ногу. От солёной воды саднила ободранная коленка, от водки слегка кружилась голова. Но дать задний ход девушка не могла: авантюризму в ней было не меньше, чем воды в Черном море.
Через минуту она уже плыла, через пять ее не было видно с берега. Она же видела его эпизодически – когда её поднимало на гребне волны. Потом Василиса провалилась между двумя гигантскими водяными глыбами. Там было тихо и безветренно.
Тут-то у нее и свело ногу судорогой. Реальный страх смерти подсказал, что сейчас изо всех сил надо грести к берегу. Но в какой стороне берег?
А в это время по пляжу, не обращая внимания на битое стекло, метался Семен Чернов. Плавать он не умел. А физрук Юра на увещевания типа «скотина, она же может утонуть» только глупо ухмылялся, лежа на песке, и «уговаривал» вторую бутылку огненной воды.
Но вот Василиса объявилась сама.
Дрожа на пронизывающем ветру, она вышла на берег. Семен подбежал к ней и больно двинул кулаком в челюсть.
– Дура! Ты о матери своей подумала?
Василиса в запальчивости сказала нехорошее слово. Он отошел и сел на камень – спиной к ней.
Минуту спустя она поняла и улыбнулась. Подошла. Долго решала проблему с артикуляцией и наконец тихо сказала:
– З-ззвини.
Через два часа они с Черновым, поддерживая поющего фальцетом Юру, взбирались вверх, к лагерю. Антон Петрович шел сзади и двумя пустыми пластиковыми бутылками исполнял на голове физрука какой-то туземный марш.
Когда отдыхает Джеки Чан и как всего лишь один человек не особо крупных размеров может нести в себе угрозу всей канализации лагеря
Рассвело. От сырости, которая всю ночь текла через не закрывающуюся форточку, по спине бегали мурашки. Василиса вышла на улицу. В лиловом мареве спокойно блестело море.
Мимо с озабоченным видом шел Алексей Макаров. Она вся вспыхнула, устремилась к нему:
– Доброе утро, Алеша!
Сверкнув на нее глазами, он прошагал мимо.
Живая мордашка Василисы вытянулась, взгляд потух. Сашкина смотрела вслед великому аккуратисту, пока тот не скрылся из виду.
Одиночество обостряется на чужбине – это всем известно. А от неразделенной страсти вообще плющит конкретно. Василиса вздохнула. И вдруг увидела свое отражение в застекленной двери: руки безвольно висят вдоль туловища, на лице не улыбка, а какой-то паралич. Черт!
Она топнула ногой и отправилась делать зарядку. И даже не заметила, как ее окружила ватага ребятишек из заканчивающейся смены. Василиса узнала среди них Димана. Того самого, который так просился вчера на море.
– Привет, Василиса! – Диман бросился к ней и с разбегу обхватил руками за талию.
– Здравствуй, Димка. Как делищи?
– Что вы делаете? – удивился пацаненок, тараща глаза на взбирающуюся по карнизу беседки девушку.
– А у вас тут разве не принято делать по утрам зарядку?
– Заставляют, – с тяжким вздохом признался Диман.
Подтянувшись четыре раза, что, в общем, неплохо для девчонки, Василиса спрыгнула на землю:
– Но вы ее не делаете.
– Ни под каким соусом!
– А вот и зря.
Закончив «разогрев основных групп мышц», Василиса принялась избивать кулаками воздух. Получалось неуклюже, но зажигательно. Она никогда не ходила в секцию каратэ – просто ее заводили фильмы с Ван Даммом, а тут при виде всей этой «бесхозной» малышни в светлую голову Василисы явилась гениальная мысль.
Малышня от таких фортелей пришла в восторг:
– Покажите нам какой-нибудь приёмчик!
Расчет оказался верен. Мальчишкам до лампочки приседания и махи руками. А вот перед призраком Брюса Ли, да к тому же в теле молоденькой девушки, какой же нормальный пацан устоит?
Ха-ха! Другие вожатые всю смену бились над тем, чтобы вывести детей на разминку – и все без толку. Но стоило только выйти ЕЙ, как ребятня сама повыскакивала на улицу.
– Ладно, демоны, повторяйте за мной!
Спустя десять минут приёмы, правда, в весьма своеобразной манере, отрабатывали уже человек двадцать.
Это напоминало больше тренировку последователей стиля Пьяной обезьяны, нежели классической школы каратэ-до. А на фоне расцветшего гигантскими розовыми цветами дерева вообще было похоже на сюжет из будней монастыря Шаолинь.
Спустя пятнадцать минут бойцам надоело оттачивать технику, и они спонтанно перешли к рукопашной. Спустя двадцать минут Диман ревел в голос, сидя с разбитым носом под экзотическим деревом. А его коллеги, напрочь позабыв только что постигнутые секреты древней системы самообороны, лупцевали друг друга крапивой, бросались камнями и орали как орда татаро-монгол на Куликовом поле.
Василиса в ужасе взирала на результаты своих трудов по оздоровлению подрастающего поколения. Только бы никто из начальства этого не видел!
– Сашкина! – завизжала с балкона старшая вожатая. – Живо ко мне!
Странно, как быстро ужас перед начальством лечит все наши неврозы, депрессии и даже тайные страсти.
Когда Василиса поднималась по лестнице в кабинет Саши, ее собственная жизнь уже не казалась ей жестянкой. Напротив, нестерпимо хотелось жить. Пусть без Алексея Макарова, черт бы его побрал. Даже без зачета по педпрактике, если уж по-другому нельзя. Только бы дерущиеся там, под деревом, дети не покалечили друг друга, повторяла про себя девушка. Только бы не покалечили, господи…
В вожатскую Василиса вошла решительно, без стука. Терять ей было нечего: взяли, можно сказать, тёпленькой.
– Ты, сучка, думаешь, что тебя тут будут мерить по особой мерке?
От одного взгляда на лицо Саши кидало в обморок: ярко-алые пятна на щеках, водянистые глаза сейчас вывалятся из глазниц на пол.
Но вот странная штука. Кроме жалости старшая вожатая никаких чувств не вызывала. Василиса не обиделась даже на «суку».
– Извините, Саша, а в чем дело?
– Ты почему вчера не была на обзорной экскурсии по лагерю?
– Вы не поверите, – девушка озорно улыбнулась, – после обеда мы пошли скупнуться и, вот ведь чудеса! на обратной дороге заблудились вчистую.
– Я даже знаю, почему, – невозмутимо добавила Саша.
Василиса покраснела и опустила глаза долу.
– Вчера, между прочим, пока вы квасили у моря, был генеральный инструктаж, – смягчаясь, продолжила Саша. – Все вожатые разбились по парам, выбрали себе отряды. Сегодня прибывают дети. Как ты подготовишься к их приему, если даже не знаешь, с кем в паре встанешь на отряд?
Василиса молчала.
– Что молчишь?
– Я ж не знаю, кто еще остался без напарника, – еле слышно произнесла девушка.
– Ну, спросила бы хоть у меня, в конце концов.
Настроение старшей вожатой менялось. Она уже готова была расхохотаться: настолько искреннее раскаяние выплеснулось на физиономию Василисы.
«Блин, а ведь я не могу долго сердиться на нее, – подумала про себя Саша, – и она, чертовка, кажется, это чувствует».
– Что в итоге отрицательно скажется на общей дисциплине, – вслух добавила старшая вожатая.
– Что?
– Есть тут, говорю, один достойный тебя кандидат – вчера полдня на горшке сидел. – Саша не выдержала и улыбнулась. – Макаров, кажется, его фамилия. Такая жестокая диарея его вчера мучила! В общем, жалобу бедняга на наших поваров начальнику лагеря накатал.
Тайная Страсть изрыгает на двойника Сталлоне страшное обзывательство и чуть не получает по морде
– Седьмой отряд?! – взвыл Алексей Макаров. – Да это же дети восьми-двенадцати лет, самый хулиганский возраст! Головорезы!
– Тише, Алёша, тише, – Василиса заботливо поправила сбившуюся на лоб великого аккуратиста прядь. – Мы же с тобой будущие учителя. Это только укрепит наши педагогические навыки, потом в школе проще будет.
– Это всё из-за тебя! – истерично заорал новоиспечённый напарник и выскочил из вожатской.
Получать постельное белье на весь отряд Василиса пошла одна.
Кастелянша, сухая старушка с греческим носом, посочувствовала:
– А где ж твой напарник-то, дочка?
– Он… у него проблемы с животом, – нашлась Василиса.
– Этот засранец скоро всю канализацию в лагере забьет! – во все горло прокричал подскочивший Антон Петрович. – Детям какать некуда будет!
Василиса кряхтела под тяжестью волглых простыней и улыбалась. Пользы от этого типа никогда никакой не было, но настроение неизбежно поднималось уже от одного его присутствия.
Семён Чернов оттолкнул скачущего вокруг девушки хиппи, взял у неё из рук тяжёлую кипу белья:
– Привет, Сашкина!
– Ага! – лукаво прищурилась Василиса. – Это тот самый злодей, который меня вчера нокаутировал!
– Извини, – смутился Семен. – Мы за тебя волновались.
– Однако никто из вас не поплыл спасать меня из пучины, – заметила девушка.
Чернов покраснел. Он ни за что бы не признался, что не умеет плавать.
До корпуса Василисы они дошли в молчании.
– Спасибо, Сём, – сказала девушка, когда Чернов аккуратно сложил на ее кровати последний комплект белья.
Он отрывисто кивнул и направился к выходу.
– Сёма! – остановила его уже на пороге. – Скажи, мы же вчера вместе были там, на берегу. Как ты ухитрился найти себе напарника?
Чернов плутовато улыбнулся, открыл было рот, но тут в вожатскую буквально влетел Алексей Макаров.
– Так, Василиса, – деловито начал он. – Нам нужно распределить обязанности. Я, так и быть, возьму на себя бремя казначея, буду выдавать детям деньги…
– Какие деньги? – удивилась Василиса.
– Детки богатенькие, из Сибири, – пояснил Чернов. – Каждый везет с собой тысяч по десять – так, на карманные расходы. «Бабки» по прибытии у детишек изымут и положат в сейф бухгалтерии. А казначей потом потихонечку будет их ребятишкам…
– А тебя никто не спрашивал, – оборвал Макаров. – Иди, командуй в своей вожатской. А тут нечего… карлик.
Чернов побагровел и затрясся. Кольнул, гад, в самое больное место. Сейчас по морде схлопочет наверняка. И схлопотал бы великий аккуратист, как пить дать, если бы между ними не встала Василиса:
– Иди, Сёма. Не надо.
И Семён покорно вышел.
– Так, – продолжил распоряжаться Алексей Макаров, – кроме того, я составлю списки прибывших детей. А тебе остается самое легкое – вымоешь коридор, в каждой палате протрешь влажной тряпкой и застелешь кровати.
– Слушай, а…
– И ради бога, не мешай мне – я дописываю план мероприятий на всю смену. Ты ведь, наверняка, этого сделать не сможешь как надо.
– Но…
– Так, всё, иди.
Она послушно вышла под обжигающее солнце.
Над землей, над сверкающим внизу морем колыхался и дрожал полуденный жар. Вдохни полной грудью смолистый аромат распаренных зноем можжевельника, краснодеревки, кавказского кедра, и ты поймешь, что воздух тут волшебный. Им не дышишь, его пьешь – настолько он осязаем и вязок.
На усыпанном розовыми цветами дереве заливаются какие-то пестрые птички, с моря доносятся визг и смех купающихся. Откуда-то издалека, пульсируя, льется музыка. Что за мелодия, разобрать трудно – так причудливо фильтрует звук гористый ландшафт и плотный влажный воздух. Криков детей почти не слышно: большую часть наотдыхавшейся малышни увезли сегодня в четыре утра три вместительных «korozo». Оставшаяся ребятня ушла на море.
Василиса еще не знала, что эти несколько часов затишья здесь, в лагере – редкое и чудесное время.
Она не догадывалась об этом. Поэтому взяв у дежурной по корпусу ведро, швабру и тряпку, потратила эти дивные минуты покоя так бездарно. Не успела она застелить и половину кроватей, как воздух в лагере взорвался от воплей новой партии ребятни.
Руби канаты, или Позорное бегство Тайной Страсти перед битвой с четырьмя маньяками. Василиса приводит детей к логову местного крокодила-мутанта
Мальчиков, которых привел Алексей Макаров, было всего четверо. И они не сидели на одном месте дольше полминуты. А в тот краткий миг, когда сидели – царапались, щипались, корчили друг другу рожи и пытались заживо выдрать волосы у Алексея Макарова.
– Радуйся, – ответил он на вопрос, застывший в глазах Василисы. – Сегодня спим спокойно: нам досталось только четыре беса. Завтра подвезут остальных, и тогда руби канаты.
– Ру-у-би канаты! – вдруг прямо в ухо Василисы заверещал один из мальчиков.
Сила голоса у него была такая же потрясающая, как и внешность: он был полный альбинос.
Василиса отшатнулась. Она решила, что у нее лопнула перепонка.
– У него совсем нет мозгов! – безумно хохоча, пояснил другой мальчуган и стал отрывать альбиносу ухо.
– А как его зовут, деточка? – шепотом спросила Сашкина у сидящего рядом с крикуном сорванца. Она не рискнула обратиться напрямую, опасаясь совсем оглохнуть.
Сорванец плюнул на своего соседа справа, вытер лицо о майку Василисы, потому что сосед справа нанес ответный удар тем же оружием, и пропищал:
– Откуда я знаю?
– Вы что же, друг с другом не знакомы?
– Конечно, нет!
– Ты слышишь?! Они так ведут себя, будучи совсем незнакомыми, – растерянно пробормотала Василиса. – А что же будет, если они подружатся…
Алексей Макаров вдруг поднялся:
– Ну, я пойду… подам списки. А ты займи их чем-нибудь пока.
– Но… – хотела возразить Василиса, однако в этот момент аккуратист уже вышел, а все четыре мальчика набросились на нее и стали щекотать.
– Стойте! – в панике кричала Василиса. – Давайте знакомиться!
Но где уж там! Майка на девушке трещала по швам, сразу две маленькие ручки вцепились в одно ухо, кто-то больно ущипнул за сосок. Так, педагогические методы тут явно не дадут результатов. Потому что это не дети, а какие-то… маньяки!
Пришлось как следует двинуть локтем в живот висящему сзади чудовищу, потом ущипнуть за ляжку хохочущего в лицо демонёнка, дать затрещину другому и оттащить за уши самого маленького и настырного мучителя.
– Прошу вас, – спокойно предупредил он, – не вступайте со мной в схватку: вы мне очень нравитесь.
Не успела Василиса сообразить что к чему, как этот похожий на пингвина кроха схватил ее за кисть руки и вывернул.
Адская боль в запястье опустила Василису на колени. От стыда и страха перед этими монстрами в коротких штанишках она была готова расплакаться.
Но к ее удивлению альбинос обрушил на голову «пингвина» свой чемоданчик. Тот выпустил руку девушки и залился горючими слезами.
– Не ломай людям руки, индюк! – заверещал альбинос, замахиваясь чемоданом еще раз. Но Василиса, можно сказать, своим телом закрыла «пингвина» от следующего удара. Он оценил этот поступок, сразу же прекратил рыдать и сказал чуть хрипловатым голосом:
– Меня зовут Вадим.
Требовалось немалое мужество, чтобы снова протянуть ему руку. Но на этот раз он не стал ее калечить, просто пожал.
– Очень приятно. Василиса, вожатая.
– А я Спартак! – завибрировал альбинос. – Спа-а-ррр-так!
Его оттолкнул мальчик с умными голубыми глазами в белоснежной рубашке и бабочке:
– Алексей Николаевич. Оказался в этой банде придурков по форс-мажорным обстоятельствам. Надеюсь на скорейшее пополнение общества обладателями хотя бы одной извилины.
Четвертый член «банды» решил пропустить официальную часть и просто ткнулся носом в живот Василисы:
– Станислав.
Потом поднял на вожатую хитрые глаза-сливы:
– Вы боитесь щекотки!
Недобрые огоньки снова вспыхнули в глазах мальчиков. Это заставило Василису срочно искать какой-нибудь интересный объект, чтобы побыстрее отвлечь внимание маленьких демонов от себя самой.
– А вы знаете, – таинственным голосом начала она, – что неподалеку отсюда живет крокодил-мутант?
Мальчишки переглянулись: их это только позабавило. Однако они дружно сделали вид, что клюнули на эту примитивную уловку:
– Серьёзно?! Где?!
Истребители Винни-Пухов упускают добычу. Но все равно хотят закатить пирушку. Алексей Макаров получает по шее за стекло, которое он не разбивал. Он теряет дар речи
А в зарослях на границе площадки для игр действительно что-то шуршало. И явно активизировалось после «ковровой» бомбардировки камнями и палками. Да, это было настоящее чудовище. Шум в кустах возрос на децибелы, уха достигали даже отдельные матерные слова.
– Хорошо тебе, мутант?! – гневно завопил человек-сирена Спартак перед тем, как метнуть в кусты очередной булыжник.
Но вместо мутанта из зарослей вылез начальник лагеря. Вид у него был свирепый.
Из кармана шорт свешивалась лента туалетной бумаги. Даже у детей не возникло вопроса, что он там делал.
Гурий Денисович страдал клаустрофобией в острейшей форме. Никакая сила не могла заставить его одного зайти в туалет и закрыться изнутри на защелку. А так как было мало желающих составить ему в такие минуты компанию, он насобачился бегать в кусты.
– Я… я… я, – заикаясь, начала Василиса.
Начальник подтянул шорты, дал затрещину Стасу, который с выражением неземного восторга вытягивал из его кармана гирлянду туалетной бумаги, и пошел себе дальше.
– Крупного Винни-Пуха завалили! – сказал восхищенный Стас. – Это надо отметить, я так кумекаю. Что скажете, истребители бегемотов?
– Единогласно! – прохрипел Спартак.
Схватив Василису за руки, пацаны потащили ее к бару. Так на местном диалекте именовалась лавочка, где продавали чипсы, жвачки и прочие продукты детского питания. Идти далеко не пришлось – «бар» одним боком лепился к столовой, как гнездо ласточки к скале. Василиса поломалась для виду, однако вернулась к себе в гладильную с двумя «сникерсами», большой бутылкой «пепси», пачкой печенья и горстью «чупа-чупсов». То есть с тем, что не успела съесть за два часа сиденья с мальчишками на самой дальней от главного корпуса, где обитал Гурий Денисович, лавочке.
Мальчишкам же теперь было все равно, где сидеть, лишь бы рядом с Василисой. Ибо за эти несколько часов они стали друг другу ближе, чем родные братья. Такое уж чудесное свойство есть у шпингалетов лет до десяти – молниеносно дружиться. Что до Василисы, то она была всенародно избрана старшей сестрой. Только в отличие от настоящей старшей сестры – у Пингвина и Стаса они были – она не поучала, не ябедничала, не умничала.
Спрятав «трофеи» под матрац, Василиса вышла в коридор. Там ее поджидали старые знакомые – Стас, Спартак, Алеша и Вадим.
– Дети! – Алексей Макаров выскочил из вожатской, как чертик из табакерки. – Постройтесь! Сейчас мы с вами проведем коллективную игру «Давайте познакомимся».
Мальчишки прошли мимо него как мимо фонарного столба.
– Лёш, мы уже познакомились, – на ходу объяснила Василиса. – Мы идем к беседке играть в пионербол. Пошли, нам как раз нужен еще один игрок.
– Какой пионербол?! – закричал аккуратист им вдогонку. – Сашкина, вернись! Ты срываешь мне всю педагогическую работу!
Не получив никакого вразумительного ответа, он решительно отправился жаловаться к старшей вожатой.
А Саша в те минуты смотрела в окно и невольно улыбалась. Солнце село, склеив по шву горизонта море и небо. Казалось, будто море исчезло – на его месте разверзлась голубая пропасть. И лагерь нависал над ней как гигантский пчелиный улей.
Сейчас он успокоился. Дети в беседках сидели под присмотром вожатых. Одна Василиса, как угорелая, носилась со своими подопечными по двору.
Радостный визг неоспоримо свидетельствовал, что детишкам такое времяпровождение шло на пользу. Игра в пионербол плавно сменилась волейболом, незаметно трансформировалась в вышибалы, затем из подручных средств были построены футбольные ворота.
И кто знает, сколько бы еще продолжались эти гонки, если бы вратарь проигрывающей команды Пингвин не нанес с досады сокрушительный удар по мячу и мяч не разнес бы вдребезги окно, в которое еще секунду назад безмятежною картиной любовалась старшая вожатая.
Не успел последний осколок упасть в чашку с кофе, который попивала Саша, как к ней завалился Алексей Макаров. Но пожаловаться на Василису он не успел. Лавина ненормативной лексики, низвергнувшаяся изо рта старшей вожатой, лишила парня дара речи. Он даже понимать эту самую речь временно перестал, несмотря на то, что учился на литфаке. А понимать-то тут, собственно, было нечего. Все сказанное Сашей уложилось в одну простую фразу:
– Какого пи-пи-пи он пи-пи-пи не следит пи-пи-пи-пи за своими пип-пи-пи детьми пи-пи… пи-пи-пи-пи!
Пробормотав что-то вроде «я зайду попозже», великий аккуратист пулей выскочил из главного корпуса и со страшной скоростью понесся к помойке. В это время туда же мчался весь его малочисленный отряд во главе с Василисой. По ходу дела это стадо сбило с ног зазевавшегося Димана, после чего он с превеликим удовольствием присоединился к процессии.
– Вась-Вась-Вась, – тараторил на ходу задохнувшийся от бега аккуратист, чем изрядно повеселил остальных бегунов.
Василиса же не обращала на него внимания, а вертела головой по сторонам: ей отовсюду мерещился Гурий Денисович.
Диману тайные мотивы всех шестерых были неведомы. Он на ходу пытался втолковать Василисе, что завтра в четыре утра он уезжает. Уезжает совсем! И что ему будет не так больно, если Василиса придет его провожать.
Вожатая бессознательно угукала, пока не спряталась за мусорными баками.
Тут все разом затихли: Алексей Макаров плакал. Он лежал ничком на траве и плакал!
– Ты…ы…ы… – среди громких всхлипов почти не разобрать слов, – погубил… ы…ы…а! Столько… ста…сты…стараний! И вс…вс…сё пс…пс… псу-у-у под хвост! Какую же ха…а-а-а!
– Тихо, Алеша, успокойся, – озадаченная Василиса пыталась перевернуть его на спину: он уткнулся носом почти в самую кучу собачьих фекалий.
Тайная Страсть поднял голову и сквозь слезы бросил негодующий и одновременно беззащитный взгляд на свою напарницу:
– Какую же характеристику мне после этого напишут?!
– Наверно, такую же, как и мне! – попыталась шутить Василиса. Но это вызвало только новый взрыв истерики.
