Читать книгу: «Роман «Черный рыцарь. Путь воина». 2-я часть», страница 4

Глава 14.
«Старейшина в сомнениях,
а рыцари в раздумьях»

 
Мороз был сильный и все крепчал,
и ветер в трубах завывал.
Как этот ветер, Ицхак Карвин
сперва роптал, потом стенал.
 
 
Ицхак Карвин старейшиной являлся.
К Вильгельму Ульриху с вопросом
не первый раз он обращался:
«Ну, что же вы не стали
Шильонский замок штурмовать?
Там наши люди, они в опасности,
ведь герцог может их пытать…»
 
 
Вильгельм фон Ульрих не любил,
когда с ним так вот кто-то говорил.
Он грозно на Ицхака посмотрел —
он был горяч и за секунду свирепел:
 
 
«Что ты мне хочешь предложить —
на смерть моих людей отправить?
Чтоб под Шильоном головы им всем сложить?
Их смертью твоих людей от пыток не избавить.
 
 
Нам остается сидеть и ждать,
пока там станут голодать,
и сами замок нам предложат,
который мы без боя сможем взять».
Разочарованный, Ицхак Карвин ушел,
опять он понимания не нашел.
Уж слишком долго ждут наемники,
«момента ждут они, не наступают…»
 
 
А в это время в замке, в подземельях
несчастные евреи погибают.
Ведь замком этим надо завладеть
не с целью на его богатствах разбогатеть.
 
 
Там «богом избранный народ»
(заметьте, что не я это сказал)
от притеснений герцога
Савойского страдал.
 
 
Наемников ведь для того и нанимали,
чтобы они людей освобождали.
Не просто их богатства замка ждали.
Хотя, этот момент оговорили —
чтобы захваченные в замке ценности
они к оплате от общины присовокупили.
 
 
Во все века евреев притесняли.
Во всех грехах, порой надуманных,
их, не стесняясь, обвиняли.
И даже если в происшествии каком-то
виновных нет – евреи точно виноваты…
Другой и не искали след.
 
 
И в этот раз всех жителей общины,
которые в Вильневе жили,
в начавшейся холере обвинили.
Они ведь, дескать, воду отравили.
 
 
Схватили многих, в замок отвели,
чтоб в подземелиях признания добиться.
Сперва община думала за жизни откупиться.
Но герцог не спешил, чтоб цену приподнять.
Он также не желал от мысли отступиться —
кого-нибудь казнить. Уж очень он любил
пытать всех пленников, «карать».
 
 
Ущербный внешне человек,
кого Господь природной красотою обделил,
привык на людях вымещать
он злость свою – ее в избытке получил.
 
 
Когда известно стало, что кроме выкупа,
а казни все равно не избежать,
тогда старейшина решился
наемников для помощи нанять.
 
 
Наемники не дешево, конечно, обходились.
Они за деньги, а не за идею,
не ради блага человечества трудились.
А малое количество не стоило и приглашать,
когда им надо было штурмом
Шильонский замок брать.
 
 
И вот теперь они живут в Вильневе.
А дело с мертвой точки не сдвигается.
И, между тем, их всех надо кормить.
И лошади их тоже не воздухом питаются.
 
 
Опять же проживание, расходы на дрова…
Всех кур уже в округе истребили.
Ицхак Карвин терпел пока все это…
Родного сына, среди прочих, заточили.
 
 
В какой уж раз нам про морозы
приходится, читатель, говорить.
А что поделаешь, мороз крепчал,
и явно людям не хотел он уступить.
 
 
Зима была суровым испытанием
в те времена для всех людей.
Не многие до Пасхи доживали семьи
не понеся в семье потерь.
 
 
Проблемы с пропитанием были,
уже к весне запасы подъедали.
Хотя, конечно, мясо запасали, его солили,
но часто, все же, голодали.
 
 
Чтобы скотину не кормить,
ее по осени обычно забивали.
И только куры, если их не съели,
одни среди двора гуляли.
 
 
И с отоплением вопросы были —
в домах по-черному топили.
При этом дров так много нажигали.
А вот каминами не все располагали.
 
 
Очаг по центру комнаты мог быть,
и приходилось постоянно его топить.
Но в доме все равно был холод,
чего уж там про замки говорить.
 
 
В такой вот обстановке рыцари
уж скоро как неделю проживали.
И терпеливые могли бы еще ждать.
Такие же, как Карл фон Рейн, считали,
что они время зря теряли.
 
 
Был за окном морозный вечер,
огонь в камине весело трещал,
в подсвечниках горели свечи.
И разговор этот в том доме проходил,
который для себя Карл Рейн определил:
 
 
«Нам надо было с ходу замок брать,
а не гонца с посланием посылать.
Какого черта мы им рассказали,
что пленников пришли освобождать?
 
 
Понятно это даже Отто,
хоть он еще совсем мальчишка —
сопернику мы подарили время,
ему досталась передышка.
 
 
Когда б мы для визита своего
причину похитрей назвали,
то пили б в замке грог,
и, празднуя победу, пировали».
 
 
Барон фон Рейн порою так смешно ворчал,
что граф фон Шимман ему шуткой отвечал:
«Ну-да, ну-да, Филипп второй бы
ни за что б не догадался —
зачем в его владениях
отряд людей вооруженных оказался».
 
 
Князь Рольф не менее был на язык остер,
своих «дровишек» кинул он в «костер»:
«Отряд, заметьте, вооруженный до зубов,
почти под тысячу человек.
Случайно мимо проходил зимой
и просто попросился на ночлег».
 
 
Друзья над шутками такими загоготали,
но вряд ли бы они барона Рейна
хоть как-нибудь теперь проняли:
«А я вам говорю, быстрее надо все решать —
прийти, и за рога теленка взять…»
 
 
Обычно Зигмунд фон Леер немного говорил,
и, все-таки «рога на голове теленка»
он тоже по достоинству оценил:
«Барон, понятно это даже Отто,
хоть он еще совсем ребенок,
рогов не носит на голове теленок».
 
 
И дружный смех мужской опять
с такою силой прозвучал,
что даже пламени, танцующие языки,
в камине в стороны он закачал.
 
 
Чтоб Карла как-то подбодрить,
с ним начал Хельмут говорить:
«Грех жаловаться, Карл, дружище.
Ну, наше ль дело, это все решать?
Сказал Магистр – «замок взять в осаду…»,
ну, значит, будем его в осаду брать.
И сколько надо, будем ждать,
пока начнут там в замке голодать».
 
 
Когда он дрался, барона Рейна
так трудно было удержать.
Еще трудней, когда он начинал ворчать:
«Пока Филипп Савойский проголодается,
у нас самих тут провианта не останется.
Запас еды, я думаю, достаточный у них,
чтоб выдержать осаду и не такую.
 
 
Я сам готов хоть что-то предпринять,
но только не сидеть и замерзать.
И вам смешно сейчас, да только не шучу я».
 
 
Виконт де Эжен барона Рейна
как все друзья любил.
Он, руку на плечо кладя товарищу,
по-дружески ему проговорил:
«Наш уважаемый барон,
нам это тоже видно ясно —
теряем время мы напрасно.
Но только если плана нет…
Его у вас ведь нет?
То бесполезно здесь ругаться громогласно.
 
 
У вас хоть дело есть – ученика учить,
а нам в который раз сидеть – мечи точить.
Что ученик ваш, он старается?»
 
 
«Да, у него недурно получается», —
Карл, это говоря, в лице немного изменился.
И на мальчишку посмотрел,
который у огня возился, —
«Пока мы заниматься с палками решили.
Горшки вот только у хозяина побили.
Он прямо создан для того,
чтобы отменным воякой стать.
 
 
Он не боится ничего и никого,
ну, прямо мне под стать.
Пожалуй, я его бы даже усыновил,
если папаша Мюллер мне его бы уступил.
 
 
Он, как и я, не любит долго рассуждать.
Задумал дело – надо сразу делать,
пока не начали мешать.
И если б долго думал он и собирался,
в повозке бы не спрятался тогда,
и с нами здесь не оказался».
 
 
Маркиз фон Леер спокойно произнес
всех мучивший один вопрос:
«Вот я все думаю – нам трудно сразу
Шильонский замок захватить.
Найти нам надо способ
ворота замка лишь открыть.
 
 
Но как нам это сделать?
Как нам предателя среди
его защитников искать?
Как бы попасть нам в замок,
среди защитников места занять?
 
 
Чтобы потом открыть ворота
и замок захватить…
Да, это сложная задача.
И как ее осуществить?»
 
 
На том друзья и разошлись,
отправились все отдыхать.
Им в заградительный отряд
с утра необходимо было заступать.
 

Глава 15.
«Родился план»

 
Друзья расстались, отправились все спать,
поскольку им на службу поутру вставать.
А в головах у них слова из разговора
не прекращали до утра звучать:
 
 
«…Нам стать защитниками замка…
…Среди защитников места занять…»
 
 
Проникнуть надо как-то в замок.
Лишь мост их путь, но под прицелом,
конечно, держит его враг.
Довольно сложная задача.
Без хитрости, похоже, здесь никак.
 
 
И Хельмут тоже размышлял,
и Эльзу часто вспоминал.
Его любимая бы это все переживала,
Поскольку близко к сердцу принимала
людское горе и страдания.
 
 
Нельзя не понимать без содрогания,
что рядом в замке здесь людей пытают.
Их мучают, их истязают.
Ведь не на поле бранном они сражаются.
А люди беззащитные людьми вооруженными
всем истязаниям подвергаются.
 
 
Был Хельмут не испорчен еще войной.
Желал он подвигов и битв,
стремился поскорее в бой.
Но он по воспитанию своему не представлял,
как он бы с безоружным воевал.
 
 
В тот день отрядом у дороги на Вейто стояли,
и путь, желающим проехать, преграждали.
Простые люди не всегда вникали
в события военные, перемещения солдат,
кто прав в каких делах, кто виноват.
 
 
В положенные дни были обязаны
торговцы в замок свои товары доставлять.
Кто за долги, кто за монету звонкую,
но только замок без внимания не оставлять.
 
 
Не все еще в округе знали,
что вражеские рыцари сейчас
Шильонский замок окружали.
Поэтому везли товар свой без опасений —
в успехе дела не было сомнений.
 
 
Намного больше приходилось переживать —
товары в замок не доставить, и тем
немилость герцога «завоевать».
Товары разные торговцы доставляли.
Продуктам и дровам, особенно зимой,
особое значение придавали.
 
 
Средь разных дрог, телег и шарабанов
повозка крупная стояла.
Она размерами своими
внимание рыцарей, конечно, привлекала.
 
 
Эдгард фон Рольф спросил у возчика:
«Что ты везешь в ней, человек?»
 
 
«Дрова. Что я могу еще возить?
Я, ваша светлость, дровосек», —
ответил человек и низко поклонился,
потом на рыцаря, спросившего воззрился.
 
 
«Хороший у тебя запасец дров…»
 
 
«Да, ваша светлость, такие холода стоят.
Нам в замок, чтоб господ не заморозить,
возить побольше дров теперь велят…»
 
 
Эдгард фон Рольф сказал на это дровосеку:
«Поставь повозку в стороне,
а после подойди ко мне».
В глазах у князя огонек задорный
тут начал весело светиться —
возникла мысль, которой он
хотел с друзьями сразу поделиться.
 
 
А Хельмут с Мартином как раз
к нему поближе подходили.
«Что это за повозка?», «Ты для чего ее оставил?» —
приятеля они спросили.
 
 
Эдгард друзьям на это, улыбаясь, говорит:
«Я, думаю, судьба нам нынче благоволит».
 
 
Переглянулись Мартин с Хельмутом:
«Похоже, друг наш решение знает.
его, надеемся, он не скрывает».
 
 
«Конечно, от друзей не стану я скрывать.
Но рыцарские нам доспехи
придется на костюмы дровосеков поменять.
Под видом дровосеков мы в замок
без проблемы попадаем, а там уже…»
 
 
«В воротах сразу погибаем», —
не дал Эдгарду Мартин Шимман договорить, —
«Нас распознают и, естественно, решат убить.
Пять дровосеков и одна телега дров.
ты сам поверить в это был бы готов?»
 
 
Тут возчик из Вейто обратно подошел.
 
 
«Скажи, а ты бы для меня второй
такой повозки не нашел?» —
Виконт де Эжен похлопал дровосека по плечу, —
«Тебе я за повозки заплачу».
 
 
«Я, ваша светлость, живу сам не богато,
и зарабатываю колкой дров.
Возьму повозку я у брата,
я вам помочь уже готов».
 
 
«Да, это хорошо, что не пришлось
тебя нам силой убеждать.
Ты ж понимаешь, что мы можем и заколоть.
Скажи-ка лучше, как тебя нам звать».
 
 
«Я – Якоб Штольц, а брата Хеймо величают.
Живем в Вейто, в Шильонский замок
дрова мы поставляем.
Доход пусть не большой, но на еду хватает.
Хотя, конечно, комендант Шильона обижает.
 
 
Он прошлый раз сказал мне —
гнилые я дрова ему привез.
А где гнилые, где?
Вы сами посмотрите, хоть обыщите воз».
 
 
«Ну-ну, не горячись. Я что-то не разобрал,
как коменданта ты назвал?»
 
 
Тут дровосек немного удивился:
«Я не успел еще сказать…»
 
 
«Дружище, ты мне должен доверять.
Я для того сюда явился,
чтоб всех обидчиков карать.
Не важно – малый грех или большой,
надежно встану за твоей спиной».
 
 
Напуган сильно дровосек,
он лишь сейчас внимание обратил —
какой из рыцарей с ним говорил.
К нему «дружище» обратился тот рыцарь,
что в черные доспехи облачился.
 
 
В доспехах черных он был грозен,
но, в то же время, спокоен и серьезен.
Он не стремится обижать —
«Пришел он, чтоб обидчиков карать».
Дрова у Якоба не забирает,
он их с повозкой покупает…
 
 
И дровосек решился рассказать,
что Хансом Беобахтеном
в Шильоне коменданта звать,
что жаден комендант не в меру,
и про его особую манеру —
все деньги за любой товар напополам делить,
вот только герцогу о том не говорить.
 
 
Все выслушали рыцари и Хельмут
узнал, что он хотел.
Он привезти до вечера вторую,
дровами полную повозку повелел.
 
 
Друзья не сразу поняли,
но Хельмут мыслью поделился —
тем планом, что при виде
повозки дров родился:
 
 
«Хотели вы предателя – я вам его нашел.
Пускай не в замке он, а здесь,
но, согласитесь, тоже хорошо.
Мне эту мысль с повозкой
наш шустрый Отто подсказал —
как он сбежал из дома и частью
команды нашей стал».
 
 
Эдгард фон Рольф был явно удивлен,
поэтому вопрос задал свой первым он:
«Как ты предполагаешь повозки эти применить?
Дрова доставить в замок?
Но я об этом и пытался говорить».
 
 
«Не обижайся, друг», – ответил Хельмут,
«твой план попробуем мы изменить.
Только мы будем не дровосеками —
придется нам «дровами» быть.
 
 
Нас провезут через ворота
внутри повозок, среди дров.
Сейчас доставят нам вторую
из двух повозок, и план готов».
 
 
«Но сколько ты планируешь народу
на это дело взять?
Не много нас войдет в повозки.
И дров ведь надо сверху накидать».
 
 
«В повозке каждой по четыре человека,
и без доспехов. Кольчуга лишь одна.
Внутри нам сделают такую комнату,
чтобы средь дров была бы не видна…»
 
 
Граф Мартин Шимман виконта де Эжена
тут быстро перебил.
Своим вопросом он и Эдгарда опередил:
«Постой, постой, раз по четыре, то
стало быть, должно быть восемь.
 
 
Но нас-то пятеро. Кого возьмем с собой,
кого попросим?
И не считаешь ли необходимым
Магистру и Комтуру рассказать?»
 
 
Вопрос серьезный и, конечно,
был должен Хельмут отвечать:
«Э, нет. Боюсь, что нас Магистр
решит за самовольство наказать.
 
 
Пусть это будет позже —
ведь победителей не судят.
Никто нас не посмеет обвинять,
что мы решение сами задумали принять.
Когда мы дело провернем,
то до Магистра сразу доведем».
 
 
Граф Мартин Шимман вновь вопрос задал:
«Нас пятеро. Про трех других ты так и не сказал».
 
 
Ответил Хельмут: «Да-да, спасибо,
друг мой, за понимание.
Ценю к моим словам твое внимание.
Мы фрайхеров с собой возьмем —
Фон Гессена, фон Лиха и этого,
Ну, как его? Ну, их приятеля…»
 
 
Барон фон Рейн тут прискакал.
Услышав разговор друзей,
в своей манере он сказал:
 
 
«Вот это ты загнул сейчас,
ну, прямо замечательно.
Позвать тех фрайхеров, которые хотели
тебя в Маркдорфе за коня убить?
Мой друг, когда же ты успел
так голову-то застудить?»
 
 
Сказал на это Хельмут: «Нам смелые бойцы важны,
а трусы вовсе не нужны.
Мы им предложим, и если вдруг
от вылазки они откажутся,
то, несомненно, трусами окажутся.
 
 
Но я уверен – они не смогут отказать,
чтоб их не стали трусами считать.
Есть наглость в них, и смелость,
есть сила, есть бравада.
Таких «безбашенных» и смелых
для этого нам дела надо.
 
 
А после пусть попробуют мне говорить,
что у них есть еще желание
меня по-прежнему убить.
Нас дело ратное должно объединить,
друзей мы сможем новых получить».
 
 
Все рыцари переглянулись,
и каждый понимал, что Хельмут хорошо
и правильно, конечно же, сказал.
Не зря виконт де Эжен их командиром стал.
 

Глава 16.
«Троянский конь»

 
Конечно, Хельмут, верно угадал —
никто из фрайхеров
такому предложению не отказал.
У Хельмута собрались рыцари
и долго говорили,
пока детали все их плана
подробно, досконально не обсудили.
 
 
Пока детали у камина обсуждали,
внутри повозок убежища сооружали.
Оруженосцы молотками до вечера стучали.
Для сохранения тайны всей затеи
других помощников уж не искали.
 
 
Решили к вечеру, попозже отправляться,
чтоб к замку в темноте добраться.
Расчет здесь был на то, что вечером
дрова с телег не станут разбирать,
оставят до утра. И рыцарей, внутри сидящих,
тогда не смогут увидать.
 
 
Трем новым спутникам своим
еще не знали, как доверять,
А Бернд фон Гессен, в силу характера,
себя уж начал проявлять:
 
 
«Кто повезет наши повозки?
кому свою судьбу должны вверять?»
 
 
«Конечно, Штольцы – Якоб с Хеймо», —
ответил князь фон Леер, —
«Им лучше всех дорогу и коменданта знать.
А есть другое предложение?»
 
 
«Есть прежде у меня сомнение», —
Бернд твердо произнес, —
«И это вот какой вопрос —
Einmal verraten, zweimal verraten.
Кто раз предал – предаст опять.
Нельзя на это дело нам
предателя с собою брать».
 
 
Достойно Хельмут оценил
все то, что Бернд проговорил:
«Твои слова по сердцу мне,
и плану соответствуют они вполне.
 
 
Я сам об этом уже думал,
и вот, что я могу сказать —
мальчишек надо нам с собою
на это дело взять.
 
 
Юнцов никто не будет подозревать.
Мальчишки несмышленые, чего с них взять?
Я подскажу, что коменданту
Ганс Мюллер будет отвечать.
А Отто скажется глухонемым,
и должен будет лишь молчать».
 
 
Барон фон Рейн был явно против,
он не хотел мальчишкой рисковать:
«Ты хочешь мальчика с собою взять?
Нам надо ли его так подставлять?»
 
 
Ответил Хельмут другу:
«Пусть думают, что мал и глуп он.
Такого точно не станут подозревать».
 
 
Сказал граф Мартин Хельмуту,
его в сторонку отведя:
«Я все еще волнуюсь за тебя —
Считаешь, можем фрайхерам мы доверять?»
 
 
Ответил Хельмут, похлопав друга по плечу:
«Считаю можно доверять тому,
кто про предательство мог так сказать.
И, более того, еще сказать хочу —
в повозке с ними впереди поеду я.
 
 
И если что-нибудь пойдет вдруг
не по задуманному плану,
вы нас прикроете, я верю в это,
мои надежные друзья».
 
 
Настал момент, отправились в дорогу.
Все перед этим помолились богу.
По четверо в повозки сели.
И без доспехов, кольчуги только легкие
все под одежду на себя надели.
 
 
Щиты с собою тоже рыцари не брали.
Вооружение их короткие мечи
династии капетингов составляли.
Тихонько выехали за ворота,
и в зимней темноте мгновенно растворились.
Внутри клетей, засыпанных дровами,
все воины до срока затаились.
 
 
Подъехали к мосту. Повозки остановили.
К воротам Ганс пошел, чтоб постучать,
чтобы повозки пропустили.
Его окрикнули: «Стой, кто идет?»
 
 
Ответил Ганс: «Ганс – дровосек,
от Штольца Якоба дрова везет».
 
 
Да, дровосека Штольца в замке знали.
Но герцог приказал закрыть ворота,
чтоб никого не пропускали.
Без коменданта ни один вопрос
солдаты не могли самостоятельно решать.
Решили Ханса Беобахтена позвать.
 
 
Распоряжение герцога не могли,
обороняющие замок, не выполнять.
Но вот уже неделя, как идет осада —
дороги перекрыты, и в Шильон
дрова и те не могут доставлять.
 
 
Был зимний вечер. Ханс Беобахтен
пока что не ложился спать.
Он первым человеком, после герцога,
являлся в этом замке.
За слуг, за провиант и даже за дрова —
за все был должен отвечать.
 
 
И коменданта удивило очень,
что кто-то за недельную осаду
впервые постучался в замок,
к тому же почти ночью.
 
 
В окошечко в воротах посмотрев,
Ханс Беобахтен был снова удивлен —
он паренька увидел молодого.
Тот даже не был вооружен.
 
 
Придирчиво – с ног и до головы,
глаза прищурив, Беобахтен посмотрел.
Спросил сурово он парнишку:
«Кто ты такой? Чего хотел?»
 
 
Ответил парень: «Я – Ганс, я – дровосек,
помощник Штольцев – Якоба и Хеймо.
Мы вам дрова доставили…»
 
 
«Кто это мы?» – не понял Беобахтен.
 
 
«Там брат со мною – Отто.
Повозки мы перед мостом поставили.
Вам дядя Якоб кланяться велел,
сказал прощения просить
за те дрова – гнилые, которые
он в прошлый раз…»
 
 
«Пытался мне всучить?» – не дал мальчишке
комендант договорить. —
«А где он сам и почему тебя послал?»
 
 
«Мне кажется – он в плен попал.
Поехал основной дорогой, там, где рыцари.
А нас он через лес послал.
Нас Якоб с Хеймо строго предупредили,
чтоб о делах мы с Хансом Беобахтеном,
ну, то есть с вами, только с комендантом,
ни с кем другим, лишь с вами говорили».
 
 
Сурово комендант спросил:
«Как ты узнал, что это я?
Пронырливая хитрая ты свинья?»
 
 
Ганс Беобахтену отвечал,
как ему Хельмут подсказал:
«Сказали – ключ вы золотой
на шее носите на золотой цепочке…»
 
 
«Довольно», – тут Ганса Беобахтен перебил,
«пора поставить точку».
И комендант охране приказал,
чтобы солдат ворота открывал.
А в свете факелов ключ на цепочке
У Ханса Беобахтена сверкал.
 

Глава 17.
«Ночь штурма»

 
«Повозки в глубине двора поставьте,
и до утра их там оставьте.
Я утром посмотрю, чтобы при свете
солнечном товар ваш оценить,
и сколько вам платить решить.
 
 
Пока же в комнату прислуги
вы для ночлега отправляйтесь,
вас там накормят. Там и оставайтесь», —
распоряжения такие комендант
успел приезжим дать,
пока по лестнице он поднимался —
пошел он спать.
 
 
Повозки в глубине двора стояли.
Сидели воины в них тихо и выжидали.
Ловили чутко звуки в тишине,
всем им знакомые вполне.
 
 
Что рыцари в засаде ждали?
Они сидели и часы считали.
Перед поездкой все договорились
чтоб смену караула в полночь не пропустить.
 
 
Читатели меня должны спросить —
откуда моим героям было знать,
что в полночь будут караул менять?
Действительно, откуда они знали?
Не знали, правда, ваша. Предполагали.
 
 
Ведь чаще так бывало —
одна охранников команда
другую в полночь подменяла.
И до утра должна была стоять —
ворота замка и башни над вратами охранять.
 
 
Сколь ни ответственно задание, такое,
как в карауле на посту стоять,
но дело-то житейское, все – люди.
Конечно, хочется всем спать.
 
 
И ночь – морозна и тиха, сморит подчас.
Про это думали наши герои,
в повозках спрятавшись сейчас.
А им как раз нельзя уснуть,
держаться надо как-нибудь.
 
 
Средь ночи было тихо в замке,
как может тихо быть лишь на погосте.
Хозяева и не подозревали,
что в доме уже были гости.
 
 
Все выбрались тихонько, словно мыши
и под стеною затаились.
Их было восемь. Только восемь.
И было б плохо, если б замыслы раскрылись.
 
 
Еще в Вильневе предполагали разделиться —
два человека в башню левую, два – в правую.
А четверо должны быть у ворот,
и там, как следует, трудиться.
 
 
Воротами хотели все заняться,
но жребий брошен был —
ему друзья решили подчиняться.
Ворота – Хельмут, Мартин, Иоган, Эдгард
должны были занять.
А башни по бокам ворот – Карл с Берндом,
и Зигмунд с Венделем атаковать.
 
 
Все распластались, словно плющ на стенке.
Как тени поползли к стоящим у ворот.
Удар меча – осел охранник на коленки.
Все! Началось! Теперь только вперед!
Охраннику рукою Мартин рот закрыл,
под панцирь сбоку меч вонзил.
 
 
Второму Иоган мечем по шее резанул,
И, в спину, пнув, к стене толкнул.
Все быстро сделано, а главное, что тихо —
ведь нападающим не нужна шумиха.
 
 
На группы вся команда разделилась,
и внутрь башен устремилась.
Карл с Берндом в башню левую метнулись.
За дверью сразу же они
с охранником, спускавшимся, столкнулись.
 
 
Услышал что-то он, решился посмотреть.
Напрасно, там ожидала его смерть.
Карл мощно снес его к стене,
в живот коленом пнул,
затем нагнул его вперед и
к Бернду подтолкнул.
Фон Гессен принял это «подношение»,
и меч вонзил без промедления.
Сопернику рукой в перчатке
он рот успел зажать,
чтоб стон никто не смог бы услыхать.
Шильонского защитника вдвоем
Бернд с Карлом подхватили
и осторожно, чтобы больше не шуметь,
на лестнице в сторонку положили.
 
 
В соседней башне, в то же время,
не менее интересные события происходили.
Там лестница наверх вела,
а рядом комната охранников была.
 
 
И в этом помещении, кто на посту
пока что не стоял,
тот пил и ел, спал – отдыхал.
Вот в эту комнату виконт де Эжен
с друзьями и планировал ворваться,
чтоб разом с, находящимися там,
на месте разобраться.
 
 
А Зигмунд с Венделем пока
стремились на площадку верхнюю добраться,
чтобы охранниками второй башни,
стоявшими на ней, заняться.
 
 
Была их лестница пуста,
а на площадке верхней, на их башне,
два воина в тот час стояли.
Как выманить солдат оттуда,
чтобы они тревогу не подняли?
 
 
Покашлял Вендель в сторону
и рот рукой не прекрывал.
«Ганс, посмотри – кто там идет!» —
один из воинов другому приказал.
 
 
Шагнул Ганс в темноту, он не подозревал,
что там его соперник поджидал.
Подножку Вендель ему дал Ганс полетел…
В объятия Зигмунда, конечно…
никто ведь шума не хотел.
 
 
И Зигмунд сжал его руками,
и шепотом сказал: «Ни звука,
чтоб убивать тебя бы я не стал».
А Вендель за навершие меча уже
несчастного воителя держал.
 
 
Связали Гансу руки за спиной,
и к горлу меч приставили.
Приятеля по имени позвать
к себе они заставили.
 
 
Как только пленник своего приятеля
по имени позвал,
так тут же рукава кусок
для Ганса кляпом стал.
 
 
И с Фрицем, как и с Гансом,
все тоже повторили —
подножка, кляп в «объятиях»…
Без трупов башню правую освободили.
 
 
А в это время в комнату охраны
четыре воина вломились.
Они не знали, что там сейчас
охранников двенадцать находились.
 
 
Да даже если б они это знали,
то планы врядли бы свои меняли.
Герои наши были так сильны
в своем желании замок захватить,
что их в азарте было не остановить.
 
 
У всех, кто в помещении был,
конечно, было удивление —
такое вероломное вторжение.
Секунды замешательства хватило,
чтоб сила четырех бойцов
силу двенадцати превосходила.
 
 
Эдгард и Мартин по два удара быстрых —
налево, вправо вбок мечи вонзили…
Четыре раненых охранника, упав на пол,
в крови от боли возопили.
 
 
А Хельмут с Иоганом, толкая дверь назад,
чтобы закрыть, к своим соперникам,
Сидящим за столом, метнулись.
Секунда и мечи соперников сомкнулись.
 
 
Огромный Иоган левым кулаком
соперника в лицо ударил,
Рукою правой – навершием меча
по голове охраннику добавил.
 
 
Без чувств защитник на пол повалился,
а Хельмут в это время над своим «трудился».
Викон де Эжен два раза с ним
свой меч скрестил,
пнул лавку в ноги этому вояке и,
покачнувшегося, к стенке
мгновенно пригвоздил.
 
 
И в следующий миг все встали в ряд —
мечи наизготовку, у всех глаза горят.
Охранники своей командой,
мечи достав, у стенки дальней
шесть человек стояли.
На нападающих они с опаскою взирали —
лишь за мгновение пол команды потеряли.
 
 
Молчание всеобщее нарушая,
сказал всем Хельмут де Эжен:
«Я предлагаю сдаться вам,
команда нас большая.
Захвачен замок. Вас не хотим мы убивать.
Свое признайте поражение, иначе
судьбу лежащих здесь придется вам повторять».
 
 
Двух пленников перед собой толкая,
ввалились Зигмунд с Венделем,
дверь за собою быстро закрывая.
 
 
И Хельмут приказал друзьям:
«Связать их всех, и рты заткнуть,
чтобы не крикнули чего-нибудь».
 
 
Тут Бернд и Карл к друзьям явились.
Сказал им Мартин Шимман:
«Что-то долго вы возились…»
 
 
Ответил недовольно Бернд:
«С последним вышла заморочка».
Добавил Карл: «Ну, не хотел он умирать.
И, все-таки, поставили мы точку».
 
 
Разоружили всех, доспехи сняли,
заткнули рты и накрепко связали.
Потом доспехи на себя,
табарды герцога Савойского надели.
И стали точь как в точь они
охранниками замка – все, как хотели.
 
 
Лишь Карлу с Иоганом доспехов не хватило.
Доспехов много лишних было.
Размер вот только было не подобрать.
Пришлось двум великанам на себя
табарды только надевать.
 
 
И Хельмут строго приказал,
чтоб каждый пост свой занимал:
«Забрала опустить и не болтать,
чтобы ничем себя не выдавать.
 
 
Сейчас нам предстоит расстаться —
я должен в Орден поскорее мчаться,
Магистру надо об успехе доложить.
Друзья, увидимся мы с вами,
еще людей нам надо освободить».
 
 
И Хельмут за ворота выбрался,
калитка, тихо скрипнув, затворилась.
Тень нашего героя в темноте
через секунду, словно тайна, растворилась.