Читать книгу: «Диссонанс», страница 3

И так понятно

Легко испортить человека, родившегося в прекрасном имении с наиприятнейшим нравом.

Жаль, что я никогда не окажусь на тверском бульваре в феврале.

Если принято начинать роман с даты, то вот, напомню еще раз – 1 января тысяча невестьсотого года.

Все вышесказанное для того, чтобы не забыть. А теперь о насущном – невероятно грустно. Стены стали давить сильнее, будто с другой стороны их начали толкать. Сейчас бы не помешали все победители «Битвы экстрасенсов», потому что в моей комнате чрезмерно много отрицательной энергетики. В памяти то и дело всплывают песни, которые стыдно помнить, однако забавные существа, живущие в голове, как в фильме «Головоломка», так и норовят напомнить очередной удар по культуре. Пытаюсь провести грань между смертной тоской и тоской смерти – ровно настолько нечего делать. Можно сказать еще пару слов по поводу музыки, живописи, кино (добавить перечислений), но все-таки стоит сейчас помолчать.

Перечитал прошлый абзац, он ужасно рваный. Однако стоило только начать как-то это исправлять, как сразу пришлось стукнуть себя по голове ладонью, – вот дурак, – это ведь просто дневник, зачем его редактировать?

Ладно, мне есть, о чем подумать на самом деле. «Время убивает меня, – я убиваю время». Да, я мщу ему за то, что оно необратимо и неостановимо, уже летит моя трость прямо к морде его, в циферблат. Если все, что сказала Алла – правда, значит все мое существование – удар по авторитету времени, плевок в лицо, потому что сейчас оно ничего не может со мной сделать. Только вот не покидает ощущение банальности нашей с Аллой встречи, да еще и эта фраза «Я не имею права тебе ответить» или как-то так. Банально. Если бы это был фильм, то я переключил бы канал или удалил файл (сама мысль, что я могу потратить деньги на просмотр этого шедевра в кино меня пугает). Хорошо, что книга лучше. Сейчас бы подпрыгнул с фразой «What’s happened?». А ничего не происходит. Вообще. Читать, например, вдруг надоело. Название пока скрою. Потому что так хочется. А ты, дневник, ломай голову.

Да, пока собеседники отсутствуют, приходится издеваться над воображаемыми читателями. Чувствую себя одним супергероем в красном, только без навыков, врагов и бюджета, просто пытаюсь построить дом без одной стены. Уговорил, давай об интересном. Весь беспорядок в «доме» (не понимаю, как назвать это место) прибран, все предметы восстановлены, еда обновилась. Всё сверкает неестественным образом. Жаль, что здесь нет канистры бензина и спичек… хотя, судя по всему, даже Тайлер Дерден не смог бы взорвать здесь все, все предметы как-то раз от раза по-разному реагируют, то бьются, то нет, а про стены, пол и потолок я уже рассказывал. Возможно, все из-за того, что тут не времени и пространство еще не готово к этому. Нормальная идея?

Самый главный вопрос: кто такая Алла? Она крайне похожа на Амели, говорил. Появилась, а не пришла, а после небольшого разговора вновь исчезла («Gone Girl»). Попробуем расследовать. Мое новогоднее желание сбылось, и я попал в мечту. Вся прошлая жизнь как на ладони, память не потеряла ничего, можно хоть сейчас описать всё, однако перед появлением Аллы я как будто перенесся в прошлое, в тот странный и нелепый день, пережил его вновь. Тогда пришлось пройти тьму тестов и вернуться к нормальной жизни. А ту Аллу я не смог увидеть. Забавно, кстати, что они тезки, но это вполне может быть просто совпадением. Итак, еще один важный вопрос: почему исполнилось мое дурацкое желание и, что еще важнее, кто его исполнил? Если у моей гостьи (и тут я захотел плюнуть в экран, но сдержался) «нет права» мне кое-что рассказать, значит, есть некто, запрещающий такую откровенность. Может быть, это как раз тот самый «вышестоящий», кто исполнил мое желание. Получается, что Алла – ангел. Ангел-А. Если она появится снова, то обязательно спрошу в лоб. А если откажется говорить?

Надо восстановить полностью весь спектр пережитых эмоций до появления Аллы. Было ужасно грустно и скучно, я постарался уснуть и увидел этот странный то ли сон, то ли видение из прошлого. Сейчас начну делать вид, что неимоверно страдаю от меланхолии, заливаюсь слезами. Боже мой, как у меня болит душа, я больше не могу терпеть это мучение; ничто не ранит сильнее, чем предательство любимого человека. Пока я сижу здесь, исполняя совет Бродского, не допускаю ошибок, она гуляет где-то, возможно со своей второй половинкой, а в это время больно мне. Хочется начать говорить стихами, но пожар души слишком не стихает. Да, любовь – это бабочка, которая улетит, если ее отпустить, и умрет, если сжать слишком сильно; как же хорошо, что есть эта цитата, затмевающая всю поэзию и прозу, появившуюся до нее своей глубиной и точностью; как же хорошо, что многие ее сохраняют и используют, ведь в таком случае она не предастся забвению. Если бы сейчас был балкон, я бы вышел на него, закурил, отпил кофе из чашки и стал смотреть вдаль, на город, в котором шумел обязательный дождь. Ну и что, что раньше никогда не курил, это вряд ли стало бы проблемой, сигареты слишком просто купить. А куда без кофе? Не важно, что я не очень его люблю и пью больше чай, ради такой картины можно пожертвовать своими вкусами. Сижу и смотрю в это свинцовое небо, в котором тяжелые тучи медленно перемещаются в сторону какого-нибудь другого города. Солнце пытается пробиться через эту пелену, но не получается: так же и мои чувства изо всех сил стараются пройти сквозь твою холодность, но это слишком сложно, ведь ты совершенно бессердечный ангел. Сейчас очень не хватает интернета, потому что именно в такие моменты он нужен, чтобы поведать миру обо всем творящимся в груди кошмаре. Хотя, как можно большое и светлое чувство назвать «кошмар»? Это дар, который необходимо беречь изо всех сил, чтобы каждая крупица чувства осталась навсегда. Пусть любовь приносит страдания, это ничего; пусть у моей любви вкус сигарет и кофе без сахара, я буду пить её до дна, насколько бы она не была горяча, я буду вдыхать ее, насколько бы она не была вредна. Да, мои страдания сильнее, чем физическая боль, важнее моих зубов. Балкон – мой мир, пропитанный этими запахами: любимых сигарет, любимого напитка и любимого человека. Бери нож, и режь по живому; сыпь соль на мои незажившие раны, – я вытерплю все, лишь бы ты была рядом. Ромео и Джульетта будут завидовать нашей любви. Только дай повод, разбуди этот вулкан внутри моего сердца, который пока только жжет изнутри. Ненавистен весь этот мир внизу, полный бесчувственных людей, не способных понять всей этой душевной бури, это страшной катастрофы, которую могут описать лишь великие умы, а мое дело всего лишь процитировать эти золотые слова. Но есть и другой путь, пусть и более сложный – можно попытаться самому заговорить на этом неуловимом языке чувств, постараться передать окружающим то неуловимое для них, но ощущаемое их сердцами. Это и называется словом «талант». Им обладают немногие, в основном сочинители для эстрадных певцов и авторы из пабликов со стихами. Нет более чувствующего лирика, а эти стихи старых нудных наркоманов из прошлого можно выкинуть в мусорку, если они не Есенин. Как иногда далеко заводят думы! Как мало стало восклицаний в современных книжках! Конечно, я выберу более сложный путь и открою в себе таланты поэта. Не успею моргнуть и глазом, как возле моего стихотворения «Неразделенная любовь» уже больше сотни «нравится», а внизу комментарии, что это очень трогательные, и, что самое главное, жизненные стихи. Так ты мне даешь силы творить и восхищать своим творчеством умы простых людей. Не беда, что написал еще и какой-то толстолобый зануда что-то вроде «многоточия не к месту» или «рифмы на глаголы». А как еще я могу передать свои переживания? Как я могу обойтись без многоточий, если у моего чувства нет конца? Как я могу обойтись без глаголов, если любить – значит, действовать? Тем более все мои любимые песни как раз учат сочинять именно так. Слушать всяких ботаников в очках и завистников – гиблое дело. Они только и хотят выливать свой негатив, это их единственная цель в жизни. А моя карьера поэта еще пойдет в гору, я верю. Через пару лет, если повезет, стану автором для какого-нибудь певца, и моя песня будет им спета на «Русском радио» или даже выиграет «Премию Муз-ТВ». А ведь это будет только благодаря тебе, о любовь! Мой успех измеряется сотнями окурков и пустых банок из-под кофе, а также крайне грязной кружкой и пропахшем этими родными запахами диваном на том самом балконе.

Le Fabuleux Destin d’Amélie

Представим на секундочку, что я заблудился в лесу. Надеюсь, не в «Норвежском». Обязательно ночью, иначе история потеряет всякую остроту. И вот, в этой безнадежной ситуации, не умея развести огонь, приходится, сначала робко, кричать «Помогите!» изо всех сил. Или просто «Ау!». В ответ лишь тишина, разбавленная, может быть, криками каких-нибудь птиц или, например, сверчками. Которые, кстати, очень смешат. История тянет на страшную. А теперь поменяем лес на комнату, и получим историю скорее забавную, чем пугающую, только вот между этими ситуациями нет принципиальной разницы, хочется того же сочувствия, но вряд ли дано его получить. Да, я смог развести огонь в камине, но это заняло так много времени, что, если бы здесь были те настенные часы и двигалось время в принципе, то они из деревянных успели бы превратиться в песочные.

В детстве учили, что врать плохо, а я сейчас соврал – тут не одиночество. И вместо грустной попытки пошутить скажу начистоту – тут действительно компания. Алла опять появилась, как будто устав от моих криков души. Причем не только души, я ведь просто кричал иногда ее имя, когда совсем грустно становилось.

–Привет, опять ты, а я как раз ничего не делал специально… Ах, да, здесь ничего и нельзя делать, совсем забыл, – с этих слов началась наша встреча. Хоть и ждал изо всех сил, признаюсь честно, она все равно умудрилась появиться неожиданно, бесшумно зайдя в дверной проем. Босиком.

–Привет, бедный, совсем тут от скуки скис, наверно. Все страницы исписал нытьем, не сомневаюсь, – Алла широко улыбнулась и села на стул, который принесла с собой из кухни.

–Да, дневник уже жалуется, что чувство юмора иссякло, а мысли какие-то шаблонные до тошноты.

–Не волнуйся, не может иссякнуть то, чего никогда не было. Ты что-нибудь надумал? Может, вопросы какие появились?

–Да. Кто убил Кеннеди? – как я не старался, но в ее присутствии не получалось быть серьезным, вся беседа сводилась к обмену бессмысленными фразами.

–Легко отвечу – вооруженный человек. А что? Ты не знал? Слушай, мы так можем сидеть до бесконечности. Видишь, я уже тебя напрямую наталкиваю – спроси по делу, тебя реально другие вопросы мучают, дурачок.

–Хорошо, хорошо, только не обзывайся, иначе маме пожалуюсь. Еще раз: где я?

–Внутри своего новогоднего желания. Лучше рассказать не о том, где ты, а о том, где тебя нет. Тебя нет во времени, в пространстве планеты тоже, ты в абсолютно автономном месте наедине со своими мыслями и книжками. Как и просил.

–Ладно, тут не поспоришь, это правда мое желание. А кто его исполнил?

–А это так важно? Не важно, кто виноват, куда важнее, что делать. Вот и спроси: «Что делать?», совсем глупый, что ли? – она тихонько захихикала.

–Вот сейчас я вообще потерялся. В смысле, что делать? Читать, писать дневник, пытаться уснуть… А, вот вопрос: что мне приснилось? Ты же знаешь мой сон?

–Да, знаю, – у нее на лице появилась улыбка, в которой читалось снисхождение и жалость. – Твое прошлое, причем очень точное, правильно?

–Один день из жизни, да, один из самых странных. Что это было?

–Назовем это «приступ памяти». Здесь не могут сниться обычные сны, поэтому будут возникать картины из прошлого.

–Даже не знаю, как отреагировать на сей примечательный факт.

–Хотя бы не употребляй слово «сей», уже будет не плохо.

–Ладно, больше не буду. По крайней мере при тебе. Расскажи что-нибудь, у меня тут историй не прибавиться.

–Почему же? Вон, ты тут посуду бил, буйствовал как сумасшедший, чем не история? Давай, мне очень интересно послушать, что тобой двигало.

–Было очень скучно. Я бы начал стрелять из пистолета в стену, но у меня нет пистолета, да и стреляю я так плохо, что промахнулся бы и по стене.

–Не прибедняйся, в нее ты бы точно попал. Скучно, говоришь?

–Да, сейчас хотя бы есть, с кем поговорить, а то ведь приходиться общаться с дневником, а он, знаешь ли, не очень круто отвечает.

–Он повторяет за тобой. Разве не приятно говорить со столь гениальной личностью, как ты сам? Ведь вряд ли ты о себе другого мнения.

–Знаешь, что… – я хотел начать наигранное негодование, но меня прервали на полуслове.

–Хочешь чай? А может лучше кофе? Ты, я так поняла, кофе больше любишь, ха-ха. Пошли на кухню, хватит лежать, Илья Ильич Обломов! – Алла резко поднялась, взяла стул и ушла, а я сидел пару секунд в растерянности, а потом пошел следом. На кухне действительно уже закипал на плите чайник, а в душе у меня закипала злоба, ведь совсем недавно приходилось смеяться над всеми этими историями любовных переживаний с кофе, а теперь получается стать частью такой истории. Действительность не без чувства юмора. А может, Алла это сказала специально? Еще и постоянный этот смешок. – После твоего погрома пришлось прилично здесь убраться, ты в курсе?

–В курсе, это чтобы ты не скучала. – Я сел на напротив стоявшей ко мне спиной гостьи, которая насыпала сахар в кружки.

–Интересно, как звали беса, который в тебя тогда вселился?

–Сергей.

–Все, я поняла, разговор окончен, ха-ха.

–Только не надо этих выкрутасов типа «я обиделась», хорошо? Мы даже не встречаемся.

–Ну сейчас же встретились, это не в счет? – я совсем опешил. Иногда случаются моменты, когда хочется что-то ответить, но совершенно не знаешь, что сказать. Вот и сейчас приходилось молча наблюдать за тем, как мне делают чай, ставят передо мной, садятся напротив и просто смотрят прямо в глаза.

–Ладно, тему для разговора выбираешь ты, больше не буду пытаться.

–Вообще-то так и было до этого момента, от тебя мало инициативы в этом плане.

–А от тебя много претензий, честно скажу, – чай горячий, поэтому я просто сидел и ждал, пока он остынет.

–Ожидал похвал? Вот сейчас надену футболку с твоим портретом и начну целовать ноги? Так не бывает, проснись! – Алла опять засмеялась. Это ее настроение стало немного настораживать.

–Вообще было бы неплохо похвалить за что-нибудь.

–Хорошо. Ты легко адаптировался, совершенно не испугался и с тобой иногда интересно поболтать ни о чем.

–Спасибо за добрые слова.

–И давно ты начал строить из себя жертву? Это скользкий путь, поверь, из этого точно ничего не выйдет.

–Я на проповеди? – грустно отпив, повернул голову в сторону и сделал томное выражение лица.

–На исповеди. – После этой пафосной фразы Алла сделала так называемый «глоток победителя», если обратиться к одному очень известному сериалу.

–Знаешь, этот бесконечный диалог ни к чему не приведет, давай о чем-нибудь другом?

–Давай. Расскажи немного о себе: какие у тебя хобби, любимые блюда, цвета, писатели, музыканты?

–Теперь это интервью, – я немного засмеялся, чем выдал свое настоящее расположение духа. Образ томного рыцаря рухнул, как плохой конькобежец. – Хобби? Мне нравится вести дневник, это очень помогает понять, кто ты есть, когда перечитаешь через какое-то время.

–Может быть это помогает понять, кем ты был?

–Не знаю, – снова пришлось задуматься. – Наверное, ты права. Но все равно полезно. А у тебя есть хобби?

–Да, я играю на гитаре, могу часами сидеть и наигрывать что-нибудь, порой даже просто импровизацию. Очень хорошо настраивает на позитивный лад.

–Всегда мечтал научиться играть на чем-нибудь.

–А что мешало?

–Не знаю, наверное, лень.

–А если ты знаешь, что мешает только лень, то почему нельзя начать?

–Ты сейчас вызвала дух Конфуция, вселила его в себя и теперь хочешь меня просветить? – опять невольно засмеялся, подражая своей собеседнице, она просто мило улыбнулась.

–Я не говорила, что сеансы спиритизма – мое хобби, не выдумывай.

–Лучше спиритизм, чем спиртизм. – Поняв, что каламбур не удался, я быстро продолжил разговор, – какую музыку слушаешь? У нас перекрёстный допрос, не правда ли?

–Только что ты сказал, что это интервью, а уже допрос, определись, – улыбка перестала исчезать с ее лица. Я не мог понять, откуда в человеке может быть столько жизнерадостности.

–Просто не получается отличить допрос от интервью, разница ведь только в отсутствии или наличии принуждения, в остальном же все одно и то же.

–Мне нравится инди-рок, бардовские песни, немного фолк, некоторые наши рок-группы, но не тяжелые, а тебе?

–Ну, – никогда раньше не спрашивали о моих музыкальных вкусах, для меня это вообще святое дело, поэтому сначала я в очередной раз задумался над ответом, – мне разная музыка нравится, очень разная, даже не могу ничего выделить.

–Хорошо, мы это в следующий раз обсудим. Мне пора, я еще раз обязательно приду, было приятно пообщаться. – Алла встала, убрала пустые кружки со стола, я даже не заметил, как чай кончился. После она прополоскала их под краном, поставила на место, слегка помахала рукой и исчезла в дверном проеме. Сначала показалось, будто она просто ушла в мою комнату, но я, заглянув туда, никого внутри не нашел, лишь ноутбук лежал закрытым. Первой идеей было сразу взяться за описание всего, что сейчас произошло.

Раздирают какие-то сложные чувства. Я совсем забыл спросить, кто она такая. Про этот вопрос думаю без перерыва, но стоит только Алле появиться, как он исчезает из памяти куда-то, прячется за всякой ерундой, а потом выглядывает вновь. Такое ощущение, будто этот вопрос боится Аллу, ему страшно показаться ей на глаза. Ничего, раз уж она обещала прийти еще, то обязательно спрошу напрямую, даже сейчас сделаю заметку на рабочем столе. Конечно, на них ни разу в жизни еще не обращал внимания, но теперь-то должно что-то измениться.

Итак, вернемся к действительности. У меня один раз мелькнула мысль о собственной невменяемости, но сейчас она пропала, потому что галлюцинации не могут быть столь сильными и столь долгими. По крайней мере я так думаю. Но сомнения, хоть и остались, все-таки почти растворились в оптимизме, если можно так сказать. Алла совершенно не выходит из головы, постоянно вспоминаю, как мы разговаривали только что. Или не только что, не знаю, время же не движется. Действительно, мечта сбылась, теперь я сижу в том самом одиночестве, о котором так много думалось все время до Нового года.

К хорошему быстро привыкаешь. Мне с тобой скучно, дневник, только не обижайся, ты отвечаешь только то, что я напишу. Сейчас перечитал все, что написано мной с момента попадания сюда – ересь, перемешанная с некоторыми неплохими мыслями. Надоело лить слезы на тему скуки, все-таки это моя мечта, так что нужно просто расслабиться и получать удовольствие. Например, здесь тихо – это плюс, а не минус; нет интернета – тоже плюс, никакая гадость не вмешивается в мышление. Только вот думается, что если бы Алла не появилась, то я здесь мог сойти с ума, причем довольно быстро. Когда загадывал такое заточение, то никак не подумал о том, что это правда может сбыться. Надо было продумать все до мелочей. Например, я бы сейчас поиграл во что-нибудь на консоли, ноутбук не тянет новые игры. Так что первые минусы налицо. Включил музыку, снял футболку, накрыл ей глаза и лег на спину. Все, до встречи.

Откуда я, черт возьми, тебя знаю? Такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь. Нет ощущения возникающих барьеров, кажется, что она знает обо мне все. Кстати, она снова пришла.

–Не против, если буду играть? – конечно, она взяла с собой гитару. При слове «гитара» у большинства возникает образ акустического инструмента желтого цвета, а у Аллы все совсем иначе, предельно оригинально – у нее акустическая гитара желтого цвета. – Погружался во внутренний космос? Или, как ты там однажды сказал, не помню… Живая музыка лучше любой записи.

–Слушай… пока не забыл… скажи, пожалуйста, откуда ты появляешься? – я скинул с глаз футболку, очень спешно вновь ее на себя надел и сел спиной на подушку, скрестив руки на груди и вытянув ноги, глядя прямо на свою постоянную гостью с гитарой, которая села на все тот же стул напротив кровати. Сердце застучало в ожидании ответа, такого вообще не ожидал. – Кто ты вообще? – не знаю, помогла ли улыбка, которую с трудом изобразило мое лицо, но никакой резкой реакции не последовало. Алла тоже улыбнулась.

–Давай я тебе попозже расскажу, обещаю, хорошо?

–В смысле «попозже»? Тут нет времени!

–Умно, умно, – она засмеялась, – но все-таки попозже. – Алла начала перебирать пальцами по струнам, очень хаотично, никакой мелодии нельзя было разобрать. – Может, какую-нибудь песню хочешь услышать? Не хочу одна петь, так хотя бы подпоешь, будет дуэт. Есть идеи?

–Даже не знаю, ничего на ум не приходит, – появилась полная растерянность. Смущение. Сложно сказать, что вообще появилось, я не писатель, чтобы точно все формулировать.

–Ладно, пока просто поиграю, – хаотичные звуки сменились какой-то мелодией, довольно медленной и совершенно незнакомой. У нашего мини-сериала про любовь наконец-то появился саундтрек.

–Почему гитара? Хотя ладно, – отмахнулся рукой, – лучше скажи: ты еще на чем-нибудь играешь?

–Нет, если честно, просто нравятся звук гитары. Только, конечно, звук игры на гитаре, а не звук удара гитарой о сцену, понимаешь? Просто догадываюсь, что ты именно так хотел пошутить.

–Чушь! – я наигранно возмутился, – другая шутка: помимо гитары, ты играешь на нервах.

–Да ты что! – она меня спародировали интонацией, не сбиваясь с мелодии. – Видимо, твоя жизнь в заточении пошла на пользу. Все-таки теперь юмор перестал быть столь предсказуем, – Алла немного засмеялась, – только не верь мне на слово, хорошо? Ничего не изменилось. А если еще подтрунить, то сейчас для тебя было бы хорошо послушать группу Сплин. Понял, почему?

–Дьявол, переодевайся, я тебе узнал, – сложно сказать, насколько большое смущение я стал испытывать после этого маленького укола насчет тоски, которая на меня напала, пока Алла не пришла. Отшучиваться бесконечно нельзя, а силы уже на исходе.

–Раз уж ты об этом, – гитара умолкла и опустилась на пол, прислонившись к дивану, руки скрестились на груди, лицо приняло серьезное выражение впервые за все недвигающиеся время нашего общения. – Ладно, давай поговорим про меня. Тебе же до сих пор интересно, правда? – серьезность тона перевело настроение за руку через дорогу с улицы Веселья на перекресток Настороженности. Дань восемнадцатому и девятнадцатому векам стоило отдать, написав чувства с большой буквы. Привет из вневременья. Кстати, я же сейчас все эти события описываю после того, как Алла ушла, так что можно позволить себе любые ремарки, разрушающие динамику повествования. Так вот, мой гость продолжил, – я не хочу об этом говорить. – Она вновь рассмеялась. – Обескуражен? – это была правда, действительно ей удалось меня обескуражить. – Слушай, я не умею говорить серьезно, ты мог что-нибудь заподозрить. А вообще не хочется тебя мучить, поэтому скажу прямо – я твой типа ангел-хранитель. Только не надо меня так называть, это просто так сказала, чтобы было понятнее. На самом деле нет никаких запретов, я могу рассказать тебе что угодно. Помнишь, говорила «я не могу об этом рассказывать»? Так вот, бред. Но все равно всего не буду рассказывать, это скучно. Ты должен сам догадаться, а потом скажешь, хорошо? Намек уже дала. Тебе осталось только собрать в кучу все факты и раскрыть мою личность. Нельзя любить Шерлока Холмса и не пытаться им быть. А теперь, – Алла вновь подняла гитару, – Clocks, раз уж никаких других часов здесь нет, пусть будет песня. – Началось вступление, я знал эту песню, все-таки хит, – «Lights go out and I can't be saved…». – Было страшно прерывать, поэтому просто сидел и слушал, как красиво и точно она поет и играет. Перевести слова не получалось, можно лишь лишний раз сказать, что музыка вне языкового барьера или что-нибудь в этом духе. После окончания, она немного смущенно посмотрела на меня, – понравилось? Ты же знаешь, что это?

–Да, конечно! Безумно круто играешь, правда, – действительно внутри что-то зашевелилось от того, насколько было хорошо спето. Конечно, медведь, который наступил мне на ухо, нечаянно наступил на второе, но остаться равнодушным было невозможно.

–Спасибо, я еще не перед кем не играла, поэтому будешь первым слушателем.

–Тебе концерты давать надо! Я бы сходил, честно.

–Спасибо.

–Давай мою любимую тогда, Viva la vida. – Это единственная песня, которую я знал у Coldplay, но раз уж ей нравится эта группа, то у меня обязательно должна быть их любимая песня. Ударять в грязь лицом настолько стремительно не стоило.

–А ты у нас оптимист, что ли? Хорошо, да здравствует жизнь! – снова началось вступление, потом «I used to rule the world» и дальше, дальше, а я даже не слушал уже, а просто смотрел за движениями рук и губ. Это сейчас стало понятно, что важна не сама песня, а исполнитель, а тогда я еще не думал об этом, просто считая, что гитара играет какую-то роль во всем происходящем.

–Блин, ты нелегально хорошо играешь! Долго училась?

–Вообще-то да, в отличие от тебя, я прикладывала усилия, – Алла снова мило засмеялась.

–Ты слишком несправедлива, сейчас я тоже прикладываю усилия.

–Например? Держишься, чтобы не выпалить очередную шутку?

–Нет, сдерживаюсь, чтобы тебя не ударить, – я резко схватил подушку и махнул ей мимо головы своей гостьи, та только успела испугаться и крепко прижать к себе инструмент. – Только не надо превращаться в рокера, ты же говорила, что не любишь сломанные гитары! – мы засмеялись.

–Надо подобрать песню под момент… так, подумаем. Может, еще идеи какие?

–Нет, у меня вообще другая мысль: давай просто поговорим, м? – не знаю, что мной двигало во время этих слов, это какие-то совершенно неописуемые внутренние течения, которые вроде как совершенно лишают уверенности в себе и делают смущенным, но тут вдруг дают силы говорить все прямо.

–Давай, конечно, – Алла отложила гитару точно так же, как до этого. – О чем хочешь поговорить?

–Не знаю, просто хочется поболтать о чем-нибудь.

–Да? Ну, как насчет признаться в своих музыкальных вкусах? Я не осужу, хватит жаться! Валерий Леонтьев? Ирина Аллегрова? Cannibal corpse?

–Надежда Бабкина и Whitechapel. А если серьезно, то совсем в другую сторону. Мне нравится почти из всего понемногу: что-то из классики, что-то из иностранного и русского рока, что-то из рэпа, что-то электронное. Ничего конкретного, просто набор песен, которые по алфавиту лучше не слушать, иначе будет сдвиг настроения.

–Широкие вкусы у тебя, – в этой фразе что-то промелькнуло наигранное.

–Стоп! – осенило. – Ты знаешь, какие мне тут снились сны, знаешь, что я за человек, и тут спрашиваешь про музыкальные вкусы. О них же и так все знала, да? – может, я правда Шерлок Холмс? Пора сделать еще ремарку, наверное. Хотя, кто может меня остановить? Так вот: в момент этого диалога стало тревожно, потому что только тогда дошло – Алла знает меня уже давно. Улика, как никак. Но это сейчас я могу смотреть на этот факт спокойно, а тогда стало совсем не до смеха.

–Ты же хотел поболтать, а сам при этом все портишь. Конечно, я в курсе, что ты там слушаешь. Взять хотя бы то, что ты включал здесь. Не надо быть большим гением, чтобы просто сопоставить твой плейлист с жанрами музыки. Широкие вкусы у тебя, повторю. – Стало грустно от серьезности, которая вдруг появилась в тоне. Вроде только что все было хорошо, а тут внезапно повеяло холодом. Пришлось оставить свои мысли при себе.

–Понятно. – А в голове пронеслась мысль: «Значит, она еще и знает, что я слушаю здесь. Неужели следит? Или просто слышит?».

Мы замолчали. Стало очень тревожно. Например, в «Криминальном чтиво» Винсент и Мия говорят о том, что зачастую людям просто нужно помолчать, и в этом нет ничего плохого. Легко им говорить, с их обаянием и взаимной симпатией, которая чувствовалась даже через экран телевизора, а тут все совсем иначе. Где-то прочитал, что общение без обоюдного согласия – просто насилие. Посмотрел по сторонам, посмотрел на руки – ни маньяков рядом, ни крови на пальцах, то есть насилие – вряд ли мой метод. Так что сидели, сверлили тишину взглядом, пока Алла не поднесла указательный палец к губам, делая классический жест «Тихо» и начала шепотом:

–Тише, тише, слышишь?

–Что? – я снова опешил, но ответил тоже шепотом, все-таки об этом мире ей больше известно, чем мне.

–Не слышишь? – голос резко возвысился, – тут должен быть закадровый смех, потому мы сейчас с тобой в странном ситкоме! – она снова засмеялась.

–Что ж, наверно, ты права, – я ответил сыгранным в лучших традициях актеров русских сериалов про полицию смехом. Понимание окончательно ушло куда-то, совершенно непривычно было общаться с человеком, который настолько чувствует себя в новом обществе, при этом испытывая давления. – Кстати, ты скорее всего права, потому что я очень тяну на шута.

Нет, если бы ты был Шутом, то у тебя была бы Харли Квин, – Алла подмигнула, а я заулыбался и сделал понимающее лицо, хоть эта фраза мне непонятна вообще. – Давай, я хочу еще играть. Знаешь, на что похоже? Ты – это какая-нибудь прекрасная девушка, а я пою для тебя серенады, чтобы покорить сердце. Как тебе такое распределение ролей? – Она встала на одно колено, взяла гитару и начала играть что-то лиричное, я совершенно не знал этой мелодии. Последовал текст: «Боже мой, Камилла, я люблю тебя! Как же я люблю тебя!» – эти слова повторились несколько раз, причем обязательно конечные гласные растягивались почти до невозможного, я засмеялся. Забавная картина не пробудила никаких ассоциаций.

–Знаешь, ты не такой уж красивый мужчина, – я показательно отвернулся, а Алла резко прекратила играть и тоже захихикала. Через пару мгновений мы сидели на исходных позициях: она на стуле, я подпирал спиной стену, причем было удобно из-за ее мягкости, о которой, наверно, не устану повторять никогда.