Читать книгу: «Охотник», страница 11
Глава 14
Ренар лежит в гамаке, читает дневник Хендрика.
«Сегодня был странный день. Я собирал плоды медового растения, напевал песенку, но непонятно откуда услышал тихое шипение. Я испугался, это могли быть звери леса, но раньше они не нападали, не подходили даже.
Шипение продолжалось долго. Я смотрел по сторонам с ужасом в груди, предвещал худшее. Я не хотел, чтобы меня разорвали на части практически у дома. Моя семья… Эвелин…
Но каким-то чудом я определил, откуда идёт звук. Его издавал маленький зверёк, ползающий по коре дерева. Мы видели таких несколько раз, знаем о них мало. Но много знаем о великом лесе. Все живые существа выполняют какую-то работу. Даже в обычном лесу муравьи, жуки, хищники делают только хорошее, полезное.
Мы не трогаем зверей, никого, не пытаемся рубить деревья, хотя это невозможно, но, если и было бы, я бы не стал. Здесь все живут в гармонии, стараясь помочь ближнему. Мы пришли сюда, чтобы основать новые земли, но увидели очень важное – зло, будь оно в любом проявлении, возмездие, справедливость, оно лишь вредит. Твори добро, прощай зло – таков закон леса.
Но тогда мне что-то не понравилось в этом зверьке. Он издавал пугающие звуки, раньше я таких не слышал. Его шёрстка смольного окраса, как глаза, заставляли отходить. Я предчувствовал страшное. Оно произошло.
Зверёк кинулся на меня, пронзил шею маленькими, но острыми клыками. Я пытался отодрать, но он вцепился намертво, тогда я понял, что оттащу его вместе с шеей.
Я мог бы сейчас написать, что ничего не понимал, что действовал в туманном состоянии, но это не так. Я всё знал. Что надо убрать его от шеи, иначе прокусит. Я сдавил маленькую голову настолько сильно, что она лопнула, как яйцо.
Я ужасно себя ощущал. Я нарушил то, во что верил, верю. Я люблю лес и его обитателей, но до сих пор не было конфликтов. Или только у меня? Неужели мне никто ничего не говорит?
Нет, это не так. Я просто возбуждён, это был первый контакт, и он оказался провальным, чудовищным. Я убил зверька, как монстр! Я ненавижу себя! Я должен был найти решение, обязан. Я чувствую, что мог, нужно было просто подумать, а я испугался, струсил. Везде, где бы я не начинал что-то делать, я всё портил. Я пытался делать из малоизвестных растений медицинские препараты. И что? Меня осмеяли, макнули головой в поилку лошадям. Я неудачник, порчу всё, что увижу.
Сегодня чувствую себя разбитым не настолько. За время сна склеился слегка. Перечитал вчерашние записи. Забыл упомянуть, что закопал зверька подальше от нашего дома. Да, я знаю, что делаю, как… я даже не представляю, кто мог бы так делать. Неужели я один на такое способен?
Не знаю, сколько могу скрывать это. Сегодня Изольда много меня расспрашивала, видя моё настроение. Я отмахнулся, но чувствую, что она дойдёт до правды. Не знаю, мне кажется, что мир рушиться на глазах. Я его разрушил! Я виноват, какой же я дурак.
Я остыл. Моё душевное равновесие вернулось в норму. Это место вернёт к жизни кого угодно. Прохладный ветер, кругом зелень, звёздное небо. Это место гармонирует с тобой, даже если в тебе хаос.
Я обдумал всё и пришёл к выводу, что если случилось одно нападение, случиться и другое. Вопрос во времени. Странно. Я сижу, спокойно представляю в голове, как люди будут умирать, как мы будем выгрызать себе место в лесе. Так было везде, куда не ступил человек. Неужели это неизбежно?
Неужели всё так закончится? Столько времени провести если не в дружбе, то хотя бы в нейтралитете, а теперь что… что? Я испортил жизнь не только себе, но и Эвелине. Что я наделал…»
Корабль тряхнуло, по обшивке что-то проползло, с кармы послышались крики. Ренар вышел из каюты, его тут же сшибли, он ударился о борт. Человекоподобный монстр с изогнутыми задними ногами издал свирепый вопль.
Ренар откатился в сторону, уворачиваясь от когтей. Монстр показал пасть полную острых клыков. Охотник схватил лапы, вывернул, заглянул в полные пламени глаза. Там нет ничего, кроме ярости. Монстр клацнул клыками, как волк. Ренар спокойно посмотрел на него, как на оскалившуюся дворнягу.
– Ты не усмиришься, – сказал охотник. – И это самое печальное, что может быть в тебе.
Он ударил в шею так быстро, что трудно расслышать даже хруст. Монстр перестал издавать звуки, пытаться укусить. Ренар осторожно, как хрусталь, положил труп.
Их много, они прыгают на мачте, по карме, разгрызают команду.
Ренар двинулся к мостику, убивая с одного резкого удара. Монстры падали, образовывая проход. Сверху, с мачты, прыгнул зверь. Ренар сделал всего два шага, чудовище пролетело назад, охотник даже не остановился. Зверь помчался, приготовившись прыгнуть на спину, но Ренар развернулся, ударил в горло, пошёл дальше, будто ничего и не сделал.
Охотник шёл, а звери ломали об него заострённые клыки, отлетали, как маленький камешек от многотонной глыбы. Он непобедим.
Команда смотрела на охотника, как на что-то невероятное. Он усеял корабль трупами чудовищ, а сам выглядел таким печальным, словно делает это нехотя, но понимает, что надо.
Монстры закончились, а он стоял, смотрел на реку, заросший деревьями берег. Бородач тихо, словно побаиваясь, подошёл.
– Мы благодарны тебе, что спас нас.
– Не стоит.
Бородач положил руки на перила.
– Ты можешь рассказать мне абсолютно всё.
Ренар взглянул на него.
– Уберите тела, пересчитайте людей, идём в том же направлении.
Бородач кивнул.
Ренар двинулся, перешагивая трупы, к каюте. Матросы со страхом смотрели на него, держались в стороне.
«Смешно, – подумал Ренар, – они уже видели меня, как убийцу разводящего кровь. Стоило мне показать немного чистоты, они испугались»
Послышался дичайший вопль со стороны берега. Ренар непонимающе оглянулся. Верхушка дерева зашаталась, как шест после прыжка.
Монстр приземлился на карму, проломав доски. Он кинулся на Ренара, словно таран. Охотник раскинул руки. Вода приняла их с глухим шлепком. Монстр клацал пастью, почти доставая до головы. Ренар не ощущал в себе силы, он знал, что может всё это прекратить, если только захочет, но его переполняла тоска.
В сознании оскалившийся монстр превратился в гавкающего щенка. Ренар печально улыбнулся уголком рта. Его руки нежно, с любовью, задушили монстра, который даже не реагировал на недостаток воздуха.
Они пошли на дно. Ренар закрыл глаза, принял темноту.
В сознание вторгся его образ.
«Ну что ты делаешь? Что ты делаешь?! Прекрати. Не время сдаваться, когда проделан такой путь. Мы вместе, ты и я, сделали очень многое, осталось последний рывок. Узнаем правду»
Рядом с ним появился другой образ Ренара. С медленным, тягучим, как смола, голосом и тяжёлым взглядом.
«Не слушай его, – сказал Твёрдый, – ты всё правильно делаешь. В тень это дерьмо. Давно пора было так сделать»
«Это не правда. Мы ценны, делаем хорошие вещи. Хотя иногда, они не кажутся такими явными, но внутри мы знаем, что сделали правильно»
«Не пори чушь, – сказал Твёрдый, презрительно глянув на Мягкого. – Добрые дела не для нас, мы это знаем. И кстати, мы с ним как раз и вместе, а вот ты… ты лишний! Тебя здесь вообще быть не должно!»
Мягкий воинственно раздул грудь.
«Я всегда буду здесь, когда здесь будешь ты! Мы же одно целое, ты забыл?»
Твёрдый разочарованно вздохнул.
«Когда сидишь в этом месте, всё так быстро забывается…»
«Можешь нам об это не говорить, но мы помним, что должны сделать, а ты мешаешь»
«Нет-нет, ты мне мешаешь. А, кстати, уже скоро не будешь мешать. Вон, смотри, скоро в лёгкие попадёт вода, он потерял сознание. Я победил»
«Не победил, твой путь проигравший. Умрёт он, умрём мы»
Твёрдый прищурился.
«Ты что же, хочешь меня на свою сторону перевести?»
Мягкий посмотрел в бесконечную темноту.
«Я хочу, чтобы мы спасли всех. Я здесь для этого, а для чего здесь ты?»
Твёрдый почесал чёрствый затылок.
«Думаю, ты частично прав. Я здесь точно не для того, чтобы мы умерли, но и не для того, чтобы кого-то спасать. Я вернусь, помни»
Твёрдый испарился.
«Не верь ему, – сказал Мягкий. – Я знаю, мы всех спасём»
Мягкий растаял.
Ренар поднялся наверх, как наполненная воздухом бутылка. Рулевой кричит с корабля на матросов. Команда спустилась на шлюпке, искала охотника.
– Вон! Вон! Туда греби! – крикнул бородач. – Он?!
Матрос поднял голову за волосы, посмотрел наверх.
– Похоже!
Ренар очнулся в каюте. За столом бородач, читает дневник Хендрика.
– О, проснулся, – радостно сказал он. – Как себя чувствуешь?
– А мне казалось, что, когда идёшь по реке, нужно быть начеку, у руля.
Бородач отмахнулся.
– У меня есть помощник. Ты лучше скажи мне, что произошло?
– А ты разве не видел? Меня сшиб огромный, волосатый, кровожадный верган. Хотя, они все такие, кроме размера.
– Ты мог увернуться.
Ренар озабоченно глянул на него.
– Ты так думаешь? Не знаю…
Бородач кашлянул.
– Не читал древние мифы? Когда-то были боги, они были всемогущи, непобедимы, никто не смел, бросить им вызов. Но, они не учли, что могут рассыпаться внутри себя. Их душевное состояние ломалось, из-за чего они теряли силу. Ну, и умерили.
– Отличный рассказ.
– Я хочу сказать, что главный враг находится в тебе. Победишь его, победишь всех.
– Мне не нужно никого побеждать.
– Но ты это делал совсем недавно.
Ренар схватился за голову.
– Я это сделал, потому что мне предстоит проделать огромный путь, а на корабле я сокращу его втрое. Но один я корабль вести не могу.
Бородач улыбнулся.
– Я понимаю.
– Что?
– Всё. Ты не хочешь брать ответственность за наши жизни, боишься благодарностей.
– Нет. У каждого моего действия есть логическая основа.
– Да? Зачем же ты позволил себя скинуть в реку?
– Ты обычный рулевой, а ведёшь себя, как философ.
Бородач стеснительно улыбнулся, прошёлся к двери.
– А может, всё наоборот?
В каюте стало тихо, пусто. Ренар лежал, прерывистое дыхание не возвращалось в норму. Не покидало чувство, будто что-то произошло. Он стал более эмоционален, но чувствовал что-то ещё, еле заметное, будто вертится в голове, а обращаешь внимание – испаряется.
Тоска, печаль стала меньше, но не ушла. Он посмотрел на карту материка, весящую на стене.
Река идёт на запад, а потом резко сворачивает на юг, в Корин. Ремрей гордо, но одиноко возвышается на западе, за великим лесом. Осталось совсем немного.
Ренар нашёл в сундуке капитанскую форму, немного великоватую, но он никогда не любил тесноту.
Матросы собрались возле каюты капитана. Ренар вышел, оказался окружён, глянул исподлобья, насторожился.
Вперёд вышел рулевой.
– Мы посовещались, решили, что так будет для всех лучше.
Ренар приготовился выхватить меч, усыпать выход трупами.
– В общем, – продолжил рулевой, – будь нашим капитаном.
Он три раза ударил в грудь. Ренар удивлённо заморгал.
– Если вы забыли, то я напомню. Несколько дней назад я проредил ваш экипаж, убил вашего капитана. Фактически, захватил судно.
– Это была не особо хорошая часть команды, – снисходительно сказал бородатый моряк. – Да и капитан был… нет, он был хорош! Когда-то, когда не был ослеплён деньгами, не стремился разбогатеть любыми способами. И потом, морской закон говорит, что старый капитан либо умирает сам, либо его убивает новый.
Ренар представил себя в роли капитана судна. Бороздить морские просторы, вдыхать солёный воздух, быть под ветром каждый день, ходить в разные города, страны, смотреть на мир. Что-то тёплое разлилось в груди, и хоть эта мысль казалось разумной, он отогнал её, как комара.
– Я признателен вам, но я не тот, кем выставляете…
– Мы знаем, – не дав договорить, сказал рулевой. – Ты охотник, убийца чудовищ, истребитель монстров. И наше уважение от этого знания только увеличивается.
– Я рад это слышать, но это не всё. Мой путь – это путь одиночки. Я сражаюсь один, не рассчитывая на чужую помощь, ем один, сплю один. Я не знаю, что такое дружба, доверие. Я…
– Мы хо…
– Хватит! – рявкнул Ренар. – Думаете, что я герой? Как в легендах? Это не так. Я не герой, совсем не герой. Я не спасаю жизни, а отнимаю. Я больше похож на палача, странствующего, свободного, кровожадного карателя. Я не просил об этом, не хотел этого, но я получил, – Ренар посмотрел на притихших матросов. – Я пытаюсь, правда, очень пытаюсь как-то это исправить. Но знаете что? У меня не получается.
Он сошёл на трап.
– Прощайте, – небрежно сказал Ренар.
– Попутного ветра, – тихо сказал бородач.
Иная сторона разума 5
Вильгельм купил фрукты и овощи на рынке. Там всегда много людей, таких разных, как лицами, так и телосложением, голосами и поведением. Он любил смотреть на людей, сравнивать их, видеть в одних недостатки и пороки, а в других лучшие качества. Он смотрел на них лишь с мыслью о голове, хотел узнать, что твориться у каждого внутри. Хотя примерно понимал, о чём думают эти вечно кричащие, доказывающие правоту, ругающиеся из-за мелкого спора, создания. Хотелось лишь одного, докопаться до самой сокровенной тайны человека – мозга.
Вильгельм придержал коленкой коробку с едой, отпёр дверь. Как всегда дом на отшибе встретил хозяина могильной тишиной. Вильгельм положил коробку на стол, брякнул по звонку и пошёл к кабинету.
Лампа зажглась беспрекословно, освещая половину комнаты синим светом. Вильгельм порылся в шкафу, находя книгу.
– Снизу, вторая от левого края, – раздался голос.
Вильгельм замер, посмотрел на то место, куда указал голос. Он вытащил книгу «Всё о поисках человека».
Вильгельм обернулся. За столом сидела человеческая фигура, закинув ноги. Свет доставал лишь по грудь.
– Вы вошли в мой дом без разрешения, – сказал Вильгельм.
– О, да, прости, хотел сделать тебе сюрприз. Понравилось?
– Покиньте мой дом, пожалуйста.
Кресло скрипнуло, незнакомец скинул ноги со стола.
– С радостью, но взамен вы обязаны сделать для меня кое-что.
Вильгельм бесшумно сглотнул, он старался ничем не выдать своего волнения.
– Что вы хотите?
Незнакомец наклонился к свету, показывая своё лицо. Вильгельму врезались в глаза ярко-рыжие волосы.
– Верни мне то, что является моим по праву, – сказал незнакомец.
– Я не понимаю…
Незнакомец встал, подошёл к Вильгельму.
– Что? Что вы хотите? – пролепетал Вильгельм.
Незнакомец схватил за воротник, прижал к стене.
– Двенадцать лет назад, запредельное море, холодные тёмные подвалы, сырость и обезумевший Доктор с окровавленными инструментами. Шесть лет назад, подвал дома правой руки Фовона, молодого новатора, гения и спасителя, Крейта. И снова, безумный Доктор, но уже с кувалдой наперевес.
Вильгельм попытался разжать стальной захват, но ничего не вышло. Парень швырнул его через всю комнату. Вильгельм влетел в стену, ударился носом.
– Я всё жду, когда же ты покажешь свою улыбку, – сказал парень.
Вильгельм широко улыбнулся, истерично засмеялся, вытирая стекающую кровь.
– Ты вернёшь, как было, – сказал парень.
– Это невозможно, – смеясь, сказал Вильгельм.
Парень поднял его, впечатал головой в стол.
– Значит, ты покинешь нас.
Вильгельм поднял палец, обернулся, широко улыбаясь.
– Что ты хочешь вернуть? – сквозь тихие смешки спросил он.
– Осязание.
– И ты готов довериться мне? Лечь на холодный стол и быть беспомощным? Ради того, что никогда тебе бы не пригодилось?
Вильгельм неудержимо засмеялся. Парень зарычал, схватил руку за запястье и плечо, сломал об колено. Локоть вывернулся в другую сторону.
Вильгельм перешёл на каркающий смех с редкими вдохами.
– Мне нужно то, что я потерял! Верни это!
– Есть способ, – прохрипел Вильгельм, – но тебе придётся попотеть и пожертвовать кое-чем ценным.
– Ну! Говори!
– Содрать кожу.
Вильгельм засмеялся, подавился кровью, прокашлялся, сплюнул.
–Чтобы нейтрализовать препарат, нужно обратить само основание, на котором оно сидит, – сказал он. – Твои нервные окончания заблокированы, единственный шанс их раскупорить, сделать обратное действие.
Парень подошёл к окну, посмотрел вдаль.
– С другой стороны, – сказал Вильгельм, всё ещё лёжа на столе, – зачем тебе эти чувства? Ты хочешь чувствовать боль? Мы ведь старались не для того, чтобы потом возвращать всё, как было. Ты улучшенный вариант человека, можешь делать совершенно фантастические вещи, но не принимаешь этот дар, хочешь отказаться.
– Дар?! Дар?! – вскричал парень, развернувшись.
Воздух задрожал от гнева. Вильгельм видел горящую ярость в чернявых глазах.
– Я не чувствую даже ветра! Не могу получить удовольствие от солнца или воды! Не ощущаю одежду! Когда дотрагиваюсь до кожи, то чувствую, что она чужая, что она мертва. Это не дар, а проклятье.
– Ты не чувствуешь боли, можешь выживать в жутчайших условиях. Ты не падёшь духом из-за сломанного пальца или выдранного куска мяса. Ты тот, кто идёт до самого конца, не взирая ни на что.
Вильгельм выпрямился, хрустнул позвонками, облокотился здоровой рукой о стол.
– Ты забываешь, – сказал он, – люди, в большинстве своём, трусы, которые, если видят, что нет смысла драться, видят превосходящие силы, то прекращают борьбу. И в результате там, где можно было бы выиграть, будет поражение. А зверь сильнее человека, страшнее, быстрее. Нет причин не боятся. Страх выигрывает там, где слабы мышцы.
Вильгельм аккуратно прощупал вывихнутую руку, рывком вправил.
– Я могу обходиться и без этого, – сказал парень.
– Думаешь? Мальчик, ты даже не представляешь, что могут сотворить твои нервы с мозгом. Тысяча пронизывающих импульсов, словно разряды молнии будут стучать по всему телу бесконечно. Боль останавливает людей, не даёт делать то, что могло бы сделать нас непобедимыми, выше зверей во всех планах. Единственное, что даёт боль, это урок. Человек получив импульс понимает, что так делать больше не надо. И отчасти, это правильно, но это тормозит, рубит всё на корню.
Вильгельм достал из стола бутылку, выдрал зубами пробку, сделал пару больших глотков. Ренар сжал подоконник до треска.
– Ты даже не представляешь, – сказал Ренар, – через что я прошёл. Я перетерпел то, что другие и представить не могли.
Вильгельм хохотнул.
– Ошибаешься, я видел, через что ты прошёл. Это не самое ужасное. Неприятное, ломающее, но не самое. Хочешь знать, что самое плохое? Не резкое, как молния, а медленное, изматывающее состояния бессилия. Потерпеть пару минут, пока тебе ломают кости, ничего не значит, лишь пережить боль. Кости срастутся. А вот заживо гнить в грязной камере, получить заражение крови и отрубленную часть тела, вот это многое. Провести несколько лет лишь с самим собой, наедине, смотря на мокрые стены, заросшие мхом. Самые тяжёлые испытания, мальчик, те, что невозможно победить.
– Не называй меня так.
– Думаешь, если ты охотник, то выдающийся? Вы такие же люди, но с большими возможностями. В вас мало звериного. Что бы ни считали люди, вы обычные, не монстры. Всего лишь настроенные кем-то, чтобы убивать. Холодные, расчётливые, яростные, сильные, быстрее, страшные, но всего лишь люди. Звери выигрывают по всем параметрам.
– Кроме ума.
Вильгельм, запрокинув голову, захохотал.
– Смекалка есть и у них, навыки у хищника, который загоняет жертву, не распадаются, как капли воды. Человек силён не умом, не оружием, а числом, у каждого разные знания, которые он применит с такой же чистотой, как шалость кроликов.
Ренар отошёл от окна, посмотрел на Вельгельма.
– Мне нельзя вернуть чувствительность?
Вильгельм отхлебнул, оставив половину.
– Препарат давно впитался, нервы нейтрализованы, их можно спокойно выдирать, они не выполняют ровно никакой функции. Чтобы ты мог чувствовать холод, жар, нужны новые нервы, новое тело.
Ренар уныло посмотрел на пол.
– Но насколько я помню, – сказал Вильгельм, – подушечки пальцев должны сохранить чувствительность, ровно как губы и самое драгоценное, оберегаемое всеми мужскими богами. Можешь поблагодарить меня, что я отговорил полностью отключать нервы, и оставил возможность ощущать хоть что-то.
Ренар открыл книгу, полистал, остановившись на рисунке внутренностях человека.
– Ты больше не работаешь на клан? – спросил он.
– О, не за что, обращайся, всегда готов помогать. Нет, я больше не работаю на клан, как видишь, я живу на самом конце Нориора, и мне не к чему вопросы о знакомстве с охотником.
– Так соседи не знают, что рядом живёт Добрый Доктор?
Вильгельм глотнул и поставил бутылку.
– Эти пьяницы не знают, как зовут их детей. Если даже сюда проберётся зверь и начнёт всех крошить, они его не заметят, даже не заметят, что сдохли. А теперь скажи мне, самый аккуратный и осторожный охотник, правильно я выбрал место?
– Всё зависит от того, что ты хочешь сделать.
Вильгельм безумно улыбнулся.
– Злишься на меня? – спросил он. – Прошло столько лет, а ты помнишь?
– Такое не забыть, – сказал парень, смотря на руки невидящим взглядом. – Я ненавижу тебя настолько, насколько могу, ты ответишь за свои поступки, но моя главная цель, сосредоточение моей ярости, Крейт. Он захлебнётся в крови, но не будет умирать, пока я не захочу, а я хочу долгой, мучительной, сладкой пытки.
– А мне это нравится, охотник объявляет охоту на членов клана… сколько крови… Но зачем ты пришёл? Вернуть чувствительность кожи нельзя, ты что-то хочешь ещё?
Парень ухмыльнулся стене, молниеносно схватил Вильгельма за шею, поднял.
– Мне не важно, что ты караулишь людей в подворотнях, лишаешь сознания и потрошишь в подвале, мне не интересно, что крадёшь детей, держишь взаперти, экспериментируя, как делает клан, я жажду потушить пожар, горящий в груди, и когда я вижу тебя, он неостановимо полыхает, прожигая насквозь.
Вильгельм смотрел на Ренара веселящимися глазами, рот растянут в улыбке.
– Ты должен был понимать, что кто-то, но вылезет из этой тюрьмы, кто-то отомстит за причинённые страдания. Клан ответит за всё, и я начинаю с тебя. Прощай, Добрый Доктор.
Парень сжал шею до хруста, откинул безвольное тело в сторону.
