Читать книгу: «Живая ртуть», страница 3
– Между прочим, он опечалился, что ты передумала насчёт медицинского, – сказала Света.
– Он не звал меня в медицинский. Он хотел, чтобы я перешла вместе с ним в параллельный класс, чтобы он на собрания не ходил. Лучше бы Лену позвал: было бы с кем обсуждать задачки про кроликов. В медицинский я собиралась после разговора с ним, он не предлагал.
– Погодите-ка, – Света вытянула губы, – ты что, ревнуешь Смирнова? – Лиля молчала. – Ты ревнуешь Смирнова к Ленке?
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Да я вижу, что ревнуешь! – развеселилась Света.
– Никого я не ревную, – выпалила Лиля, – нет мне никакого дела ни до Смирнова, ни до…,– она запнулась и перевела взгляд с одной девочки на другую, – мне пора, – Лиля закинула сумку на плечо, – у папы сегодня выходной, мне нельзя опаздывать.
Не попрощавшись с подругами, она выбежала из-за дома и выскочила на перекрёсток, где, трясущимися руками прикурив сигарету, столкнулась с Никитой, возвращающимся из школы.
Они молча стояли друг напротив друга, и Лиля уже приготовилась спросить, чего он на неё уставился, но не успела: к ним подорвался Серёжа, который вырвал из её рта сигарету, потушил её об асфальт, донёс бычок до ближайшей урны, вернулся к ним и строго сказал Лиле, что «здоровье – невосполнимый ресурс организма, а она так бездарно его тратит», и, нахмурив брови, добавил, что проводит её, чтобы быть уверенным, что она не покурила по дороге.
Никита, всё также молча, обошёл Лилю и Серёжу и побрёл домой.
Глава пятая
Сердце из ртути
На следующее собрание я опять собирался идти с Вовкой: предложить, правда, не успел – от сей затеи меня отговорил Рома. Сам того не желая, я посвятил его в подробности своих отношений с Лилей.
– Так, – Рома подбежал к раздевалке, около которой я топтался, – я всё выяснил. Твоя Лиля сидит во втором ряду, так что смело можешь идти на собрание один и не бояться, что она упорхнула за парту к Серёже. Будь жёстче, – он похлопал меня по спине, заметив мою кислую мину на лице, – наглее. Девчонки любят хулиганов.
Я сопротивлялся, поэтому Рома схватил меня за рюкзак и, развернув, толкнул, а, когда я обернулся, показал сжатый кулак и крикнул мне вслед: «Жёстче!».
Я плёлся по коридору, представляя, как будучи «жёстче и наглее», вышибаю с ноги дверь, заваливаюсь в класс и с неприличным видом пристаю к присутствующим. Игнорирую Лилю. Спорю с учителем. Как превращаюсь в хулигана.
Мне не нравилось предложение Ромы, развязное поведение противоречило моей природе, и чем ближе я подходил к кабинету, тем больше думал, как не споткнуться на входе и на потеху Лиле не прочесать носом половину класса.
Я залетел, как «Восток-1» и рванул к последней парте, где Лиля уже вовсю занималась любимым делом – перебирала поток бумажек; её сумка, которую она вешала на крючок своего стола, стояла на моём стуле.
– Сумку убери, – сказал я голосом самого настоящего хулигана. Жёстким и наглым, как советовал Рома.
– Нет, – ответила Лиля, не поднимая на меня глаз.
Признаюсь честно, я не знаю, что мной двигало в тот момент, но я взял её сумку и кинул на её половину. Лиля опешила.
– А чего ты сюда сел? И где твой дружок, с которым ты теперь сидишь на собраниях?
Я улыбнулся.
– Обиделась?
– Нет.
– Обиделась, – моя улыбка стала шире.
– Не обиделась, но сиди теперь, с кем хочешь!
– Обиделась, – повторил я в третий раз и, пялясь в тетрадку, стукнул её по пальцам своими пальцами. Хотел слегка стукнуть, но по итогу лишь коснулся и замер. Синусы и косинусы из примера запрыгали перед глазами, вытянулись в единую линию, лишившись биоэлектрической активности. Тогда я не догадывался, что это случайное прикосновение будет волнительнее первого поцелуя и ярче первого секса. Лиля не отдёрнула руку и я слушал собственное сердцебиение. – Вовка сам пришёл, я не звал его.
Она не отреагировала на мою последнюю фразу, но сказала в ответ что-то другое. Затем о чём-то спросила, пошутила, и я, впервые за те два года, что мы сидим вместе на собраниях, закрыл несделанную домашнюю работу и разлёгся на парте так, чтобы мне было хорошо её видно и слышно: Лиля рассказывала одну историю за другой.
– Представь, что сердце человека это ртуть, – сказал я, когда Лиля замолчала и пауза затянулась. – Когда человек любит, то его сердце, то есть ртуть, образует связи и…
Лиля засмеялась.
– В твоём случае ртуть ничего не образует. Она мёртвая. Ты же бессердечный.
– Ты тоже.
Выждав несколько минут, но, так и не дождавшись больше от Лили ни слова, я вернулся к заданиям, хотя соображал уже туго.
– Как бы ты отреагировал, если бы тебе девушка в любви призналась?
Протёкшая ручка капнула чернилами на график функций.
Я посмотрел на Лилю.
– Я бы обалдел, – мои губы расползлись в улыбке. Лиля кивнула и отвернулась, а я прикусил язык.
Вообще там было другое слово. Благодаря соседям, играющим по вечерам в домино у дома, я знал немало ругательств и иногда употреблял их в разговоре с друзьями, но всё же старался контролировать свою речь: с Лилей держать себя в руках не получалось. Она возмущалась, и её возмущение раззадоривало меня ещё сильнее, особенно, когда она говорила, что будет бить меня по губам за каждый мат, вырвавшийся из моего рта. Зачастую я просто не мог остановиться: всё закончилось, когда Лиля перестала заострять на этом внимание.
После собрания она попросила Серёжу задержаться на пару минут. Я копошился в портфеле: то один учебник выну, то другой – как мог тянул время, пока Лиля, пыхтя, выжидала, когда я уйду.
– Смирнов, – наконец сказала она, – ты на урок не опоздаешь?
Я выскочил из класса.
*
Рома грыз яблоко, а Вовка листал книжку, когда я подсел к ним в столовой.
– Она призналась в любви…
– Вот! – Рома обратился к Вовке. – Я же говорил, что мой план сработает!
–…Серёже.
Рома поперхнулся, а Вовка, стянув очки, уставился на меня.
– Какому Серёже? – спросил Рома. – То есть, что значит «она призналась в любви Серёже»?
Я пересказал им события сегодняшнего собрания.
Это миф, что парни не обсуждают подобные вопросы. Обсуждают, но редко вдаются в подробности, как девочки.
– Подожди, – Рома размахивал огрызком, – она спросила тебя, как ты отреагируешь, если тебе девчонка в любви признается, а потом призналась Серёже? Не тебе, а Серёже?
– Да.
– Спросила тебя, а призналась другому?
– Да.
– По-моему, она дура, – Рома повернулся к Вовке. – Ты так не считаешь?
Вовка покачал головой.
– Я не понимаю, зачем она это делает.
– Ну и ладно! Ну и пусть! – Рома кинул огрызок в мусорное ведро. – В мед поступишь, знаешь, сколько у тебя таких Лилек будет? Ух! Одна другой лучше!
– Пожалуй, он прав, – согласился Вовка.
– Надо думать об учёбе, – я достал учебник, – скоро экзамены.
– Слушайте, а пойдёмте вечером на танцы? – воскликнул Рома.
– На танцы? – переспросил я.
– Да. Учёба, – он забрал у меня учебник, – это, конечно, хорошо. Но и развлекаться нужно. Почему бы не посвятить один вечер не биологии, а весёлой музыке?
Глава шестая
Интерес
– У тебя в голове что?
– Что?
Света присела на корточки и подпёрла лицо руками.
– Лиль, ты дура?
– Да не признавалась я ему в любви. Я пригласила его на танцы, на которые он не придёт.
– Ты обсуждала любовь со Смирновым, а на танцы позвала Серёжу. Скажешь ей что-нибудь? – Света посмотрела на Лену.
– Нет, – ответила она, – не хочу. Я устала. Я устала слушать её бесконечное нытьё о том, что Никита её не любит, хотя она делает всё возможное, чтобы он её возненавидел. Он не заслуживает такого отношения. Никто не заслуживает. До завтра, – Лена сквозь зубы попрощалась с подругами и направилась к перекрёстку.
*
Мы договорились встретиться в шесть, и у меня было три часа на то, чтобы убедить маму, что сегодняшние танцы не скажутся в дальнейшем на моём поступлении. Я надеялся, что она согласится, когда узнает, что на них пойдёт Вовка: наши матери дружили, и моей маме он определённо импонировал, в отличие от Ромы. Но про Рому ей никто не собирался говорить. К тому же танцы пройдут в школе, что также должно сыграть мне на руку: поводов для волнения у матери не будет – никакого алкоголя и драк с незнакомцами.
Я мчался домой, репетируя шёпотом речь для матери, когда на перекрёсток выскочила Лена.
Я замер. Она тоже.
– Привет, – тихо сказала Лена.
– Привет, – я попятился назад. Мы проучились в одном классе два года, и я считал Лену, если не другом, то добрым товарищем. Но она дружила с Лилей, и сегодня я почему-то ждал подвох от нашей встречи, почему-то не считал её случайной.
– Как дела?
– Хорошо. Твои?
– Тоже, – она кивнула. – Ты домой?
– Да.
Я шагнул вперёд, и мы сравнялись.
Лена улыбнулась:
– Как твоя биология? Ваш учитель, правда, сильнее нашего, как говорят?
– Да. Он преподавал в университете и…
Лена задавала всё новые и новые вопросы, интересовалась моими увлечениями, хотя и так всё обо мне знала, смеялась над моими шутками, шутила в ответ; я расслабился: впервые за долгое время я не волновался и не подбирал слова, и за нашим, хочу отметить, увлекательным диалогом даже не заметил, как пересёк три соседние улицы и проводил Лену до дома.
Глава седьмая
Новогодняя ёлка
Когда я согласился на предложение Ромы, то не подумал, что на танцах будет Лиля. Она пришла в актовый зал позже своих подруг и выделялась на их фоне несуразным ярким платьем и странным макияжем, точно упала лицом в мамину косметичку и не умылась после.
Я не пересекался с ней взглядами, благо Вовка отвлекал меня разговорами в то время, как Рома изображал «короля диско» на танцполе, пока не заиграл медляк, и танцующие не разбрелись на пары. Поймав на себе взгляд Лили, я рванул к выходу с таким ускорением, будто за мной гналась стая голодных собак. Трудно сказать, что спровоцировало мою трусость: то ли я боялся, что приглашу её, то ли испугался, что не приглашу, или меня бросало в дрожь от того, что она пригласит меня, но независимо от причины я знал, что останься я в зале, исход был бы одинаков: Лиля либо сразу высмеяла бы меня на глазах у всех, либо сначала отказала, а потом высмеяла бы.
Я простоял за дверью десять минут прежде, чем нашёл смелость вернуться в актовый зал, но жизнь – штука ироничная: я сбежал от одного медляка, чтобы попасть на другой. Не раздумывая, я твёрдым шагом подошёл к девочкам и под хихиканье Светы пригласил на танец Лену. Я не видел реакцию Лили, но, полагаю, она смутилась; возможно, даже разозлилась и удрала с танцев после отказов Ромы (он отказался с ней танцевать без объяснения причин) и Вовки (он сослался, что не умеет).
На следующий день, в школе, они признались, что отказали ей намеренно.
– Я же говорил, что танцы пойдут тебе на пользу, – Рома красовался перед зеркалом, висящим на первом этаже, – ты попрощался с дурными мыслями и нашёл себе новый объект для обожания. Хотя, как по мне, это жестоко – выбрать её подругу.
– Лена мой друг.
– Сегодня друг, а завтра друг оказался вдруг…
– Чувствую себя негодяем, – сказал Вовка, – по-моему, она ушла в слезах.
– Ничего, ничего, – ответил Рома, – иногда полезно побыть в шкуре тех, над кем издеваешься. Без обид, приятель, – он глянул на меня и вновь уставился в зеркало. – Думаю, наш маленький сговор послужит ей хорошим уроком.
– Сговор? – спросил я.
– Да. Мы с Владимиром сговорились против твоей Лилии.
– Не понимаю.
Рома повернулся ко мне.
– Мы умышленно отказались с ней танцевать. Если бы она над тобой не издевалась, то не ушла бы в слезах. Друзья должны поддерживать друг друга и защищать, верно, Владимир?
– Да.
– Теперь она сто раз подумает прежде, чем смеяться над тобой.
Я хмыкнул.
– А если она не усвоила ваш урок?
– Значит, мы его повторим. Пойдём, Владимир, поможешь мне перетаскать учебники из кабинета физики.
– А я?
– А ты сиди здесь, Ромео. Я посмотрел расписание твоей Джульетты, она скоро спустится. Проводишь её до дома. Глядишь, ещё пару дней и твои страдания совсем закончатся.
– Она не пойдёт со мной, – буркнул я.
