Читать книгу: «Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая», страница 3

Глава 8
Припрятанные вещи

Всё пространство вокруг было облачено во мрак. То и дело из темноты неожиданно выскакивали кусты или мелкие торчащие ветки, так и норовящие ткнуть собою в глаз, уверенно бредущего сквозь лес Фреовина. Он не думал о сне уже третьи сутки. Земли семьи Сортес были довольно близко, если ехать по главной дороге, но идти по ней, было бы не лучшим решением.

Во-первых, в свете последних событий, Фреовину хотелось привлекать к себе как можно меньше внимания, что было почти невозможно из-за многочисленных караванов и одиноких телег, едущих сдавать собранное в город, и, как в следствии, усиленные патрули. Что бы обойти их все, пришлось бы вновь менять лицо, на что у Фреовина сейчас уже не было сил.

Во-вторых, сейчас Фреовин направлялся не совсем в ту сторону. В данный момент, прежде всего, нужно было найти свои когда-то давно припрятанные вещи. Пускай дело и казалось куда легче предыдущих, но именно легкомысленный подход и сорвал всё в прошлый раз.

«В этот раз всё должно получиться», – постоянно повторял и повторял, словно мантру, у себя в голове Фреовин.

И вот, за очередным высоким деревом, наконец, показалась поляна, усыпанная маленькими кустами крошечных, поблескивающих в ночном свете, янтарно-красных ягод. Фреовин прислушался, вокруг было тихо, но в то же время, что-то казалось здесь не так. Отбросив эти мысли, списав их на простую усталость, он уверенно шагнул на поляну и пошёл вперёд, загибая под ногами кусты, сыплющихся на землю ягод. Наконец среди травы что-то блеснуло. Фреовин уверенно схватил и потянул на себя, укрытый листьями кустов предмет. Его рука сжимала поблескивающую ручку металлического чемоданчика. Комочки земли и обрывки мокрых от ночной влаги листьев, облепили его непроницаемо чёрную поверхность.

Фреовин сел на траву и уверенно раскрыл чемоданчик. «Да, это то, что нужно, в этот раз ошибку допустить нельзя и потому можно закрыть глаза на принятый закон!», – пронеслось в его голове, хотя, если подумать, то нельзя вспомнить ни дня, когда он поступал иначе. Возможно, в этом и крылась причина всех предыдущих неудач. Фреовин всегда шёл напролом, устраняя препятствия по мере поступления, даже не замечая, что зачастую, он эти препятствия и создавал. С этими мыслями он глубоко вздохнул и, уже было хотел захлопнуть крышку чемоданчика, как вдруг к нему обратились:

– Далеко же вы забрались Фреовин Ратрион.

На поляне показался мужчина, облачённый в тёмно-синий плащ. Голову его скрывал капюшон, откуда поблескивали лишь два прищуренных глаза и неестественно белесая улыбка.

– Будь ты солдатом управителя или местным разбойником, то напал бы сразу. Что тебе нужно?

– А разве неясно? – с той же хитрой ухмылкой произнёс, стоящий перед ним и скинул капюшон.

В лунном свете показались чёрные как смоль волосы, из-под которых торчали острые уши. Лицо незнакомца покрывал тонкий мех, из-за чего, тот походил на самого Фреовина. Единственным явным отличием были лишь яркие, но абсолютно белые, даже без намека на радужку его глаза, отражающие падающий ночной свет.

– Не помню, чтобы как-то обидел жителей островов, – задумчиво произнёс Фреовин.

– Эльсви́ра, – оскалившись, поправил незнакомец. – Но, всё же, вы правы. Я здесь с лишь добрыми намерениями.

– Значит, зла мне пока не желаете.

– Всё верно, пока не изволю. Эльсвира сейчас переживает трудные времена. Эта явно затянувшаяся война выматывает обе стороны и уносит множество жизней зазря, и в таком случае, почему бы нам не закончить её первыми, на правах победителя конечно. Вот только для этого нам потребуется гораздо больше сил. Так или иначе, Эльсвира станет, наконец, свободной.

– Красиво звучит, но с чего мне ввязываться в эту авантюру? – задал вопрос Фреовин, опустив руку внутрь чемодана.

– Что ж, думаю, вы сами понимаете, наша территория растёт и армия становится больше с каждым прожитым холодом. Рано или поздно мы одержим победу и тогда, жизни будет заслуживать лишь тот, кто поддержал правильную сторону.

– Не густо, – приподнявшись со вздохом, произнёс Фреовин. Подле себя он держал своё, так давно не лежащее в руке, оружие. В его металлических гранях играли бледные отсветы. – Я думал, хоть денег предложите или положение. Всё же лучше, чем запугивание тех, кого жаждите увидеть в своих рядах.

Незнакомец хитро улыбнулся, обнажив лезвие небольшого меча.

– А я думал вы умнее Фреовин Ратрион, всё-таки, в каком-то смысле, мы братья.

– О нет, я получил своё, куда раньше тебя и этого места в целом, ну да это, в общем, не важно. Раз уж ты пришёл один, то руководство в тебе не сомневается и, как следствие, опыта тебе не занимать, вот только, – Фреовин приподнял руку, сжимающую рукоять оружия, – этого недостаточно.

В металлической трубке мгновенно вспыхнуло пламя. Раздался оглушительный хлопок. Все птицы вокруг, панически крича, тут же взмыли в небо. Незнакомец пошатнулся и, не выпуская из дрожащей руки рукоять меча, упал на колени, а затем безвольно рухнул лицом на мокрую от ночной влаги траву. Меж небольших кустов красных ягод побежала маленькая струйка крови. В лунном свете, что проникал через сквозную дыру в голове падшего воина, кровь, казалось, имела ярко алый подобно окружающей россыпи ягод цвет.

– Надо же, за столько времени ещё работает! – воскликнул Фреовин, убирая оружие обратно в чемодан, и не спеша направился прочь с поляны. «И всё же, я обзавелся лишней помехой», – с досадой подумал он. Теперь его путь лежал прямиком в поместье семьи Сортес.

Глава 9
Раздумья

Когда человек сонно открыл глаза, в окно уже во всю били утренние лучи яркого светила. Он недовольно поморщился и встал с кровати. С кухни дома доносились звуки приглушённых разговоров и стука посуды. Подойдя по ближе, человек с любопытством заглянул в дверной проём. К его удивлению, на кухне толкаясь и, мешая друг другу, толпились целых четыре человека. Фросмин был единственным, кто был ему знаком и единственный, кто суетился меньше всего, пока остальные три, как предположил человек «подручных», суетливо метались с различного рода посудой, выставляя её на стол. Хозяин дома, в свою очередь, спокойно стоял, задумчиво помешивая что-то в довольно большой жестяной кастрюле.

Фросмин, казалось, пребывая в раздумьях, бессмысленно бродил взглядом по кухне, когда же он заметил стоящего в проёме гостя, то тут же радостно воскликнул, напугав при этом всех остальных:

– О, так ты проснулся! Честно сказать, я не знаю, сколько вы госпо́ды обычно спите, так что решил тебя не будить.

– Спасибо, – отозвался человек.

К его удивлению, голос Фросмина был довольно бодр и весел, несмотря на количество выпитого вчера.

– Ну, раз уж ты встал, то отобедаешь с нами?

– Отобедаю?

– А как же, Ёрми́н уже давно небосвод разделяет, – с усмешкой произнёс Фросмин.

Человек неловко улыбнулся и посмотрел в открытое окно. Названное светило и в правду уже стояло высоко.

Вдруг Фросмин принюхался и задумчиво посмотрел в кастрюлю, которую он всё это время продолжал помешивать.

– Ну, думаю готово. Эй ты, сбегай, собери всех, – бодро произнёс он, пробегающему рядом юноше в рабочем фартуке и довольный плюхнулся на стул. Человек же, сев за соседний, спросил:

– И много у тебя помощников?

– Вообще штук восемь, но кто ни будь один всегда в поле остаётся, дабы и инструменты зазря взад-вперёд не таскать, и без присмотра их не оставлять.

– Но свободных стульев всего пять, – задумчиво проговорил человек.

– Верно, а кто, по-твоему, телегу чинит, дабы завтра уже в городе плитку топтать? Я ещё с утра двух своих впряг, до сих пор с ней колупаются.

– Понятно.

– Что-то ты задумчивый всё время, с момента как на пороге оказался, – заметил Фросмин.

Человек лишь неопределённо качнул головой. Он действительно был погружён в себя, ведь день отъезда приближался, а что ему делать, он так и не знал.

Фросмин же, расценил сей жест по-своему:

– Ты видать простыл пока в лесу шастал, да в поле валялся, вот и ходишь полумёртвым, но ничего, как поешь, сходи прогуляйся, я докучать не буду.

Хозяин дома обезоруживающе улыбнулся.

Человек вдруг посмотрел прямо в глаза Фросмину. «Кто сидит перед ним? Тот, кто проникся бессилием нежданного гостя и всячески сочувствует ему или тот, кто выказывает дружелюбие и обеспокоенность лишь из-за внешне определённого высокого статуса и надеющийся на выгоду из предоставленной помощи», – рассуждал про себя он. Учитывая своё вчерашнее обещание, человек скорее склонялся ко второму выводу. Но, в то же время, Фросмин казался добрым и открытым, а потому человек, решив не делать поспешных выводов, лишь улыбнулся в ответ максимально дружелюбно, насколько это было возможно, и хотел было, что-то сказать, как вдруг на кухню ввалились пятеро мужчин, активно чего-то обсуждающих.

Вошедшие, тут же сели за стол. Сам обед, пускай и прошёл за бурными разговорами и спорами, но предметом их обсуждения служила лишь работа в поле, вероятность неурожая, да ставки на то, вырастет ли налог ещё раз или всё же станет чуть меньше. Ничего из этого не казалось человеку хоть сколько-нибудь полезным, а потому, отодвинув тарелку в сторону и выйдя из-за тола, он направился в тамбур, заставленный множеством банок и, толкнув тяжёлую дверь, вышел во двор. Отдающий колким холодом ветер, обдувал его задумчивый профиль. – «Убежать сейчас? А есть ли в этом смысл? Так или иначе, единственный мой путь лежит в город и уж лучше преодолеть его не на своих ногах, тем более что по дороге, я всё-таки смогу узнать хоть что-то, что может оказаться полезным».

Человек вздохнул. Глубоко в душе он боялся, что стоит только пересечь границу города, как его тут же схватят и обличат в обмане, вот только в каком именно? Сам человек не верил в то, что является тем, за кого его принимают окружающие, но кем же тогда он является? На это у него пока не было ответа. Весь оставшийся день он бесцельно бродил вокруг мельницы. Когда же на землю спустилась тёмная длань сумерек, человек лёг спать, провалившись в тревожный сон.

Глава 10
Поместье семьи Со́ртес

Светило, как и всегда, по обыкновению неспешно выплывало из-за холмов, озаряя своими лучами многочисленные кроны ещё пушистых деревьев, среди которых задумчиво брёл, почти валившийся от усталости Фреовин. Одна его рука крепко, вплоть до по беления костяшек пальцев, сжимала ручку металлического чемодана, второй же рукой, он держал небольшую сложенную вдвое карту.

– Я уже должен был выйти к поместью, – с досадой прошипел Фреовин.

Его воспалённые глаза никак не хотели фокусироваться на изрисованном клочке бумаги, взятый лишь для того, чтобы не искать дорогу самому, тратя лишнее время.

Но вот, среди многочисленных древесных столбов показался просвет и Фреовин ускорил шаг.

– Наконец то, – облегчённо произнёс он.

Теперь перед ним расстилались огромные заросшие поля, среди холмов петляла насыпная дорога, ведущая прямо к небольшому особняку. Дальше дорога превращалась в тропу, умятую многочисленными колеями проезжавших повозок.

Особняк представлял собой небольшое двухэтажное каменное здание с пристройкой в виде узенькой башни, возвышающейся ещё на два этажа и служащей скорее смотровой площадкой. Он был огорожен невысокой кованой оградой, перерастающей в ровные стены колючей кустарниковой изгороди, скрывающей за собой прочие пристройки, но Фреовина они не интересовали. Его взгляд, тут же пал на большие и открытые, по-видимому, на случай возвращения юного господина, ворота. Увидев это, он уверенно вступил на насыпную дорогу и зашагал прямо к особняку. Лишь дойдя до ворот, Фреовин слегка замешкался, но уже через пару мгновений шагнул на территорию особняка. Не успела подошва сапога коснуться ровно стриженой травы, как сбоку его кто-то окликнул.

– Постойте, господин сейчас не принимает, – прозвучал чуть сипловатый старческий голос.

Фреовин обернулся, на него смотрел низкий и невероятно худой старик. Старик стоял, одной рукой облокотившись на живую изгородь, вторая же его рука сжимала длинные ножницы, что выдавало в нём местного садовника.

– Отчего так? Господин Сортес не появлялся в нашем обществе уже несколько дней, он случайно не болен? – произнёс Фреовин, стараясь выглядеть, как можно более непринуждённо и шагнул навстречу старику.

– Н…нет, господин Сортес сейчас… Простите, а вы его друг? – с тенью волнения неуверенно спросил садовник.

– Конечно, иначе к чему мне знать о его здоровье. Так ты ответишь на мой вопрос? – продолжал Фреовин, сделав ещё два шага вперёд.

– Н…но вы же, как господин вообще…? Простите, господина сейчас нет, я не знаю, когда он вернётся, – почти заикаясь, проговорил старик.

«Вот чёрт, я ведь без человечьего лица. Надеюсь, он не закричит, – думал про себя Фреовин. – Оно и понятно, репутация жителей островов, и моя схожесть с ними отнюдь не способствует взаимному доверию».

Вслух же, Фреовин произнёс:

– Что ты всё заикаешься, что с господином?

– Ёрмин сохрани! Я не знаю, – почти кричал старик, сжимая ножницы подобно оружию.

Но Фреовин подошёл уже достаточно близко, так что старик не успел и вскрикнуть, как пугающий его гость подался вперёд, вскинув свободную руку вверх. Ладонь вспыхнула неярким, едва различимым в дневных лучах голубоватым светом и опустилась на лоб садовника. Глаза старика закатились, лицо же Фреовина приобрело напряжённый и сосредоточенный вид. «Ёрми́н, да, я часто слышал о нём, местное единое божество, творец светила и людской плоти. Так вещают местные проповедники. Видно, что старик меня боится, это все усложняет, но делать нечего, придётся работать с тем, что есть. – Фреовин ещё какое-то то время стоял без движения, как вдруг его лицо озарила довольная улыбка. – Так вот, значит, какой ты господин Сортес. Богатые родители, потерявшие положение при дворе и публично развязанный образ жизни. Всё же это будет куда проще, чем я думал». Он убрал руку со лба старика, последний обмяк и медленно сполз на землю, опираясь на изгородь.

Довольным результатом, Фреовин вышел за ворота особняка, где после скрылся средь многочисленных деревьев и раскидистых ветвей. Теперь, он получил нужную ему информацию и можно, наконец, немного отдохнуть.

Как только тень Фреовина мелькнула среди пограничных лесных кустов, глаза старика открылись. В его спину неприятно вонзались колючие ветки изгороди. Старик тихо выругался и тяжело поднявшись, взял с земли упавшие ножницы и вновь принялся за работу.

– Старый я уже стал, так в другой раз поплохеет и замертво упаду, – недовольно пробухтел садовник, сосредоточенно отсекая ветку за веткой.

Глава 11
Возвращение домой?

Утром человек проснулся от того, что кто-то тряс его за плечи и что-то возбуждённо говорил. Еле открыв глаза, он увидел перед собою стоящего Фросмина. Его лицо было невероятно радостным и искажено в улыбке.

– Просыпайся, пора в дорогу собираться. Лучше попасть в город до темноты.

Человек посмотрел в окно. К его удивлению и недовольству светило, захода которого так боялся Фросмин, ещё даже не думало всходить. Пробурчав поднос что-то бранное, он нехотя встал.

– С собою у меня ничего нет, так что я уже готов, – сонно проговорил человек.

– Ну, в каком-то смысле, это даже хорошо. Поедим и сразу в дорогу.

– Ты, будешь везти телегу?

– Ну а кто же ещё? Не доверить же тебя этим остолопам, – с усмешкой произнёс Фросмин и вышел из комнаты.

Человек проследовал за ним.

На это раз стол был более скудным, так как все рабочие ещё спали. Перекусив куском хлеба и запив всё это водой, двое мужчин вышли во двор, где торопливо запрыгнув в телегу, запряжённую лишь одной лошадью, тронулись в путь.

Спать человеку уже не хотелось и вскоре, между мужчинами завязался разговор. К неудаче человека, все его попытки разузнать что-либо о городе не увенчались успехом. Фросмин будто не слыша его, с энтузиазмом рассказывая, как ещё до войны дела с его отцом шли в гору, но в какой-то момент отец захворал и скончался, оставив сына одного в самый трудный, для таких работяг как он, период.

Человек, смирившись со своей неудачей, покорно слушал, попутно с интересом оглядывая заросшие высокой травой, вперемешку с потускневшими луговыми цветами холмы и медленно плывущие по бледно-голубому небу серовато-сизые облака.

Наконец, телега выехала на основную широкую и покрытую камнем дорогу, на которой по мимо них, далеко впереди ехали четыре загруженных какими-то ящиками повозки.

– Интересно, что они везут? – задумчиво спросил человек.

– Как что, мечи да шлема какие-нибудь. Это торговцы. Скоро же посол от управителя в город прибудет и, как всегда с собою увезет сотни новобранцев. Насильно или добровольно это уж как получится, но умирать боятся, что те, что другие. Верят, что купленный ими на свои последние средства, скажем, меч или щит сильно поможет. В общем, даже за латную перчатку готовы отдать что угодно. Торговцы сразу это просекли и теперь вот каждый раз перед холодами приезжают.

– Неужели, местные готовы отдать всё?

– А сам как думаешь? Они говорят, что уж лучше вернуться живым и без единой монеты, чем не вернуться вообще, – с этими словами, Фросмин заметно погрустнел.

Оставшийся путь мужчины проделали молча, не проронив ни слова, каждый думал о своём. Фросмин, скорее всего, надеялся, что новый знакомый избавит его от упомянутой участи и в то же время боялся, что такового не произойдёт. Человек же пытался понять, почему идёт эта война, заставляющая даже тех, кому она безразлична, бросить всё и сложить на ней свою голову. Двое угрюмых, погружённых в свои мысли и надежды мужчин, молча сидели в повозке и лишь иногда, их молчание разрывали редкие покрикивания Фросмина на бредущую вперёд лошадь. Город тем временем всё приближался.

Светило, уже давно преодолев свой зенит, стремительно заходило в сторону горизонта, медленно накрывая пространство туманной вуалью сумерек. И вот, не успело оно полностью зайти за растущие в дали деревья, как телега стала замедлять свой ход пред огромной аркой городских ворот.

Стражник на стене что-то крикнул и Фросмин послушно остановил телегу. К ней, тут же с обеих сторон, подошли двое вооружённых копьями людей. Один из них обратился к Фросмину:

– Дружище, ты чего это приехал? Недавно ведь с провиантом уезжал, да и до «сбора» ещё время есть.

– Сам посмотри, не видишь, я господина везу!

– Господина? – удивленно переспросил стражник, внимательно осмотрев сидящего в телеге человека.

Второй стражник тоже приблизился к телеге и вгляделся в напряжённо сидящего юношу. С начала лицо стражника выражало смятение, но потом, его лицо расплылось в неловкой, но в то же время по возможности учтивой улыбке. Не успел человек подумать, что что-то не так, как стражник радостно воскликнул:

– Господин Со́ртес! Неужели это вы?! Ох, простите, в сумерках вас не признал. Вас уже давно ищут. Ваш домоуправитель велел нам всех въезжающих повнимательней оглядывать, мол вдруг вы объявитесь, а вы и объявились. Пойдёмте же, часть ваших слуг ещё в городе. Они сопроводят вас домой, конечно, если сейчас вы не намерены решать какие-то свои дела.

– Нет, наверное, – неуверенно ответил человек.

Он был уверен, что именно сейчас его и раскроют. Теперь же его мысли были спутаны, а разум терялся в догадках.

Фросмин, до этого сидящим неподвижно, вдруг серьёзным тоном произнёс:

– Простите меня господин, я не знал, что вы из семьи Сортес. Я, вероятно, был оскорбительно неучтив при общении с вами на «ты».

Человек пройдя по телеге вперёд, положил руку на крепкое напряжённое плечо Фросмина.

– Перестань, я не забуду твоей помощи и сделаю, как обещал.

– Спасибо, – сдавленно поблагодарил Фросмин. Он явно испытывал волнение.

Человек же чувствовал себя мышью, заключённую под упавшее по чей-то неосторожности ведро. Он не мог ничего сделать в этой ситуации, но при этом находился в безопасности, пока о его реальной сущности, как и о действительной сущности содержимого ведра, никто не знал. Неконтролируемый страх, тревога и вместе с тем абсолютное в своём отчаянном смирении спокойствие, слились в единое чувство. Человек выдохнул и шагнул с повозки на землю. Стражник, тут же подошёл к нему.

– Я провожу вас господин, здесь недалеко. Не извольте беспокоиться, мы не сомкнём ворота, пока вы не соизволите покинуть наш город или не изъявите обратного желания.

С этими словами он уверенным ровным шагом зашагал вперёд. Человек проследовал за ним. Он лишь единожды обернулся, дабы бросить взгляд на ведущего телегу в другом направлении Фросмина. «Видимо, останется в городе на ночь», – предположил человек.

Когда же названный господин в сопровождении стражника пересёк границу ворот, и наконец, вступил на улицы города, его глазам открылись невысокие, но поражающие своей протяжённостью здания, в межкаменных местами потрескавшихся серых фасадов которых, искажались многочисленные загадочные тени, отбрасываемые в туманной дымке сгущающихся сумерек. Издалека город представлялся для человека огромным, в какой-то степени устрашающим и приводящий в некий трепет высотою своих стен и остроконечных башен. Внутри же город казался человеку скорее странным и как будто пугающим. Покосившиеся постройки, вдоль которых он брёл, виделись для него грубыми холодными склонами, подобными тем, что пронизывают глубокие гроты и стены пещер, внутри которых можно было ожидать чего угодно.

Как и говорил стражник, идти оказалось и впрямь недалеко. Уже вскоре они остановились перед небольшим двухэтажным домом, судя по характеру висевшей вывески на нём, предоставляющий ночлег. Стражник уверенно распахнул местами оцарапанную деревянную дверь и шагнул внутрь. Вслед за ним вошёл и названный господин.

В прихожей не было ни души. Человек непроизвольно подумал, что стражник развернётся и оставит его здесь, ждать неизвестного. Что было странно, он в то же время не знал, обрадуется ли он этому решению или напротив такой поступок лишь вызовет лишнюю настороженность и тревогу.

Но эти размышления, бесцеремонно прервал неожиданно громкий выкрик стражника:

– Господин Сортес, прибыл!

Поначалу, вокруг царила всё та же тишина, как вдруг со второго этажа послышалась возня и торопливый топот. Не прошло и мгновение, как на лестнице показалась группа людей. Это были две девушки, одетые в простые схожие платья и, по всей видимости, являющиеся обслугой этого дома, а так же трое мужчин. Самый крупный из присутствующих был одет в простую серую рубаху и штаны, подтянутые тканевым поясом, добрую половину его лица скрывала густая чёрная, небрежно стриженая борода. За здоровяком стоял высокий тощий мужчина преклонного возраста, его светлые отдающие в лёгкую седину усы были аккуратно уложены, гордо компанируя с серым вышитым фраком. Третий же мужчина был на порядок старше остальных, его лысая голова непринуждённо поблескивала в свете ярких свечей, а добродушное гладковыбритое лицо выражало приветливость и, отчасти открытость.

Мужчина во фраке, как будто не замечая стражника, быстро прошёл вперёд и встал прямо перед человеком.

– Господин Аммалиэ́ль Ллена́рт Со́ртес! Вы изволили, пропасть на целых пять дней, не предупредив меня. Вынужден вновь вам напомнить, что я А́лрик Ви́циус, назначен попечителем вашим отцом, как бы вам того ни хотелось. А потому, прошу объяснения вашему беспечному поступку. И почему ваша одежда испачкана? Она вся в земле и…, в крови?

Лицо старика на миг дрогнуло, но затем вернулось к прежнему непроницаемому выражению. Только сейчас человек осознал, что всё это время ходил в той же одежде, в которой он очнулся ещё тогда на поляне.

– Хорошо, вы видно изрядно устали. Расскажите о причинах вашего отсутствия позже, главное, что вы живы. Прошу идёмте. Ваш конюх, уже который день шатается по кабакам, так что я позволил себе нанять для вас другого. Мы тут же поедем, если у вас нет возражений.

Человек лишь молча кивнул, ему казалось, что с каждой минутой он не понимает всё больше и больше. Кто знает, была ли тому виной усталость как моральная, так и физическая, но сейчас он испытывал истинное безразличие к происходящему и уже не чувствовал страха.

Попечитель сделал жест находившемуся на лестнице бородатому рослому мужчине. Тот быстро спустился, пройдя между стоящей троицы и, скрылся за дверью.

Какое-то время Алрик стоял в молчании, но за тем смутившись, произнёс:

– Господин Сортес, вам нехорошо?

– Н… нет, всё в порядке.

– Тогда пойдёмте же, – настоял Алрик, взяв человека под плечо.

– Спасибо за помощь, – только и успел кинуть человек всё еще стоящему стражнику, пока его растерянное лицо не скрылось за дверью.

На улице, прямо перед порогом дома, стоял высокий закрытый серый экипаж, на дверце которого красовался причудливый герб. Неизвестная человеку птица сжимала в остроносом клюве стрелу. Не успел он рассмотреть герб получше, как Алрик, обогнав его, распахнул перед ним дверь и чуть наклонившись, сложил руку в приглашающем жесте. Человек немного колеблясь, всё же шагнул на выпирающую ступеньку, а затем нырнул в экипаж. Вслед за ним поднялся и Алрик, захлопнув за собой дверь. Экипаж тронулся, слегка тряхнув находящихся внутри.

Человек с интересом осмотрелся, обитые тёмно-фиолетовой тканью сиденья по-своему завораживали и приковывали взор, наконец, он перевёл взгляд на впереди сидящего попечителя. Тот, скорее всего, неотрывно следивший до этого за человеком, казалось, только и ждал момента, дабы начать разговор:

– Амаль Сортес, что с вами произошло и, где вы были всё это время? От вас не было никаких вестей несколько дней подряд и это накануне важного для вас бала, и последующего собрания. Неужели у вас есть причины поступать так безответственно? А ваша одежда? Она испорчена и почему на ней кровь? О Ёрмин, благослови, это ведь не ваша кровь? И если нет, то чья?

Было видно, что возмущению Алрика не было предела. Человек, очевидно поняв это, начал осторожно рассказывать, намереваясь сказать хотя бы половину правды, так как понимал, что на продуманную ложь у него уже не хватит сил, хотя в любом случае, он не видел в этом особого смысла:

– Пару дней назад я очнулся в лесу. Я не помню, как там оказался и не знаю, сколько там пролежал. После, я шёл по дороге, а потом по засеянному полю, где упал без сил, но меня подобрали рабочие, бывшие неподалёку. От них, меня направили к мельнику, у которого была телега, на ней меня и доставили в город.

– То есть, вы доверили свою жизнь и безопасность простолюдинам и явились в город верхом на телеге?

– А что мне оставалось делать? – с вызовом спросил человек.

Алрик лишь тяжело вздохнул.

– Аммалиэль Лленарт Сортес, к чему вы это затеяли? Это ваша очередная шутка? Провокация? Протест? Общественное заявление? К чему всё это? И что бы на это сказал ваш покойный отец?

Человек пребывал в недоумении. Лишь сейчас он осознал, что понятия не имеет кто его отец и откуда он сам, ровно так же, как и до этого не мог вспомнить своего имени. Что же касается сидящего перед ним мужчины…, – «Он общается со мной как можно более учтиво, несмотря на возраст, значит, он мне не родственник, тем не менее, он стоит гораздо выше остальных слуг, раз вправе нанимать конюха, да и сам он, кажется, сказал, что является моим попечителем. Понять бы ещё, что всё это значит?»

– Послушайте, я знаю, вы ещё дитя, но может уже пришла пора оставить ребячество и попытки привлечь внимание, в особенности внимание этой, госпожи Фе́лан. Вы, представитель рода Сортес и требования к вам соответствующие. Так или иначе, я хочу лишь удостовериться, что с вами всё в порядке и, вы сможете явиться на предстоящий бал.

– Бал?

– Да, он состоится завтра. К чему эти притворные интонации? Вам необходимо быть на нём, ведь в этот раз там будет не просто посол, а лично со двора управителя. Мы уже обсуждали это и вы пообещали мне, что поговорите с ним.

Теперь, мысли человека приобрели полнейшую хаотичность, и казалось, почти полностью были наполнены бранью. Снова его везут неясно куда и неизвестно к кому. Человек же в свою очередь и вовсе, по-прежнему, не знал о себе абсолютно ничего. Сидящий пред ним Алрик истолковал задумчивость и смятение собеседника по-своему и решив дать побыть ему наедине со своими мыслями, повернулся к окну.

Копыта лошадей мерно постукивали по ночной, освещённой лишь подвешенными по бокам экипажа фонарями дороге. Дороге, ведущей в одиноко стоящее небольшое поместье семьи Сортес.

Спустя некоторое время, экипаж остановился. За шторами, среди густой почти непроглядной темноты, виднелись ровные проёмы окон, озаряющие светом небольшое пространство вокруг. Человек сам распахнул дверь и спрыгнул на землю. Что бы его ни ждало там, далеко впереди, сейчас он мечтал лишь об одном, провалиться в сон. С этими мыслями он подошёл к двум узорчато резным дверям, украшенными тем же гербом, что красовался на двери кареты. К нему, тут же торопливо подбежал Алрик.

– Аммалиэль Сортес, я понимаю, что вы хотите отдохнуть. Но, вы ведь не завалитесь спать в таком виде? Прошу обождите в прихожей, и я поручу вас служанкам, – с этими словами, Алрик распахнул дверь особняка.

В глаза человека ударил яркий свет. Отблески от огня многочисленных свечей, висевших под узорчатыми коваными люстрами, отражались в развешанных на стенах лезвиях шпаг, мечей и щитов, висевших между небольшими картинами, на каждой из которых красовались животные или пейзажи природы.

Человек вошёл в прихожую, его глаза уже привыкли к свету и он мог осмотреться куда лучше. Прихожая была довольно просторна и представляла собою некий широкий коридор, вдоль одной из стен которого красовалось так ярко отблескивающее различного вида оружие, под которым располагались расшитые красной тканью два соединённых дивана. Вдоль диванов через равные промежутки, стояли три круглых деревянных столика. Стены те, что не были завешаны оружием и картинами, оставались скрытыми за высокими, уходящими под потолок книжными шкафами на кривых массивных ножках. Рядом с дверями располагалась вешалка, явно рассчитанная на множество гостей и небольшой тёмный комод, над которым возвышалось высокое зеркало, обрамлённое аркой и являющееся частью комода.

Человек, с неожиданным для себя интересом, взглянул на своё отражение. На него придирчивым, но в то же время изумлённым взглядом, смотрящим из-под тонких густых бровей, глядел высокий плечистый, но в то же время довольно худой юноша. Лицо его было обрамлено ссадинами, полученными ещё в лесу, а длинные, доходившие до плеч густые чёрные волосы, имели весьма растрёпанный и грязный вид, тёмно-карие глаза, были слегка воспалены и выдавали усталость. Человек неуверенно поднял руку, отражение молча повторило его жест. Он стоял в замешательстве, что-то казалось ему не правильным. Внешне он понимал, что видит в отражении лишь себя, но где-то глубоко внутри, на уровне подсознания человек протестовал. Он был уверен, что должен выглядеть несколько иначе, вот только как именно он должен выглядеть, не знал.