Читать книгу: «Чем чёрт не шутит! Том 1», страница 4

Глава 4
Февраль, 1922 года

После плотного обеда Ильич вплотную приступил к делу:

– Алло, Феликс Эдмундович, как у Вас там обстоят дела, батенька, с «инквизицией» попов и экспроприацией церковных богатств?

– Доброго здравия, Владимир Ильич! У нас всё в порядке. Ночью приступили к проведению операции в Москве, в Питере и по всем провинциям. К полуночи церкви были блокированы нашими людьми, и к этому часу в большинстве храмов работа завершена: церковные ценности нами изъяты и свозятся на указанный Вами склад Гохрана. Попы попали в тюремные кельи, а прочие толпы мракобесов разогнаны силой оружия, впрочем, немало из них оставили на паперти свои трупы. С их трупами мы управились не в три дня, а в три счёта, хотя и было их «бессчётное количество», рвами и траншеями мы их обеспечили, а дальше пусть сами «шуруют» в свои ады, раи и чистилища! Все монастыри теперь тоже в наших руках и превращаются в подходящие тюрьмы, так что можно сказать: во всех монастырях теперь только наш устав! Любого верующего теперь можно под такой монастырь подвести, а уж бывший Соловецкий для них хуже ада, там даже их чертям тошно станет!! Я же в этом церковном деле неукоснительно соблюдаю Ваш приказ, Владимир Ильич: «Главное – это не дать возможности попам проявить милость и помочь голодающим Поволжья и других регионов страны. Их милость к массам была бы для нас как кость в горле! Кому пряник, а кому кнут – это нам решать, а не им!»

– Да, да! Эту работу, Феликс, необходимо проводить архирешительно!!! Никаких сомнений и поблажек!!! Это есть наш атеистический урок религиозным «маловерам» в нас и наше священное дело!!! Они должны крепко-накрепко поверить в нашу силу, решительность и убеждённость, убедившись в них (более чем Фома неверующий в воскрешение Христово) на собственном горьком опыте и боли своих ран!! И покуда будут живы их «бессмертные» душонки, они должны крепко помнить нашу бескомпромиссную непримиримость к их вероучению, и свято верить в нашу окончательную победу над ними и их влиянием в массах. А для этого необходимо проявлять наибольшую, наивысшую жестокость, ибо наше зло в настоящем – это наше добро для будущего! Тогда как сегодняшними добренькими делами и помыслами вымащивается дорога в завтрашний ад! Рай же коммунизма оправдает перед лицом истории всё, кроме порочного малодушия и порочной мягкотелости! Больше жёсткости духа и рук!! Жёсткостью и жестокостью дел вымостим дорогу в наш Рай, дабы не увязнуть по дороге к нему в собственных соплях и слюнтяйстве! Всякое противодействие нам со стороны церковников, – с упоением продолжал вещать Ильич, – есть контрреволюция, есть преступление против масс! Архипопов будем судить публично от имени масс, и пусть сам пролетариат, то бишь рабочий класс, распнёт эту свору морально, а мы накажем эту свору реально, и орудиями казни куда более прогрессивными, чем их любимый крест. Все остальные мракобесы должны быть перевоспитаны на Соловках, за бывшей монастырской оградой, ибо клин клином вышибают! Каждый, от мала до велика, кто участвовал в церковном шабаше против нас, должен получить там свою порцию воспитания в духе большевизма, да такую, чтоб занозой в душе сидела куда как крепче, чем гвозди в распятиях! Это должен быть жестокий, но необходимый для них урок! Это их свято место, для них пусто не будет, по крайней мере, до полного их там перевоспитания. А если они все туда не уместятся, что вполне естественно, то действуй по принципу Прокрустова ложа, но в отношении их численности: лишних клади на кладбище.

– Именно от такого «Прокрустова ложа» и будет прок, Владимир Ильич! – поддакнул Дзержинский. – У этих церковных «циркачей» будут и труппы и трупы!

– А знаете одну поучительную историю, батенька? – продолжил свои наставления Ильич. – Как-то Станиславский зашёл в церковь и, увидев представление попа, заорал: «Не верю!!!» Тут поп-подлец стал играть свою роль в церковном богослужении в таком религиозном экстазе и так убедительно, что даже Станиславский уверовал в Бога! Вот и мы свою роль должны играть так, чтобы массы нам верили во всём, а не слугам Божиим! В этом и заключается всемирно-историческая роль нашей партии! И если театр начинается с вешалки, так и мы свою игру начнём с того, что развешаем на фонарях всех этих святейшеств и святых отцов, с преподобными матушками! Пусть с фонарных столбов своими святыми нимбами светят – электроэнергию нам экономят. Замечательнейшая электрификация всей страны получится! Не дрейфь, Феликс, провала не будет, исторические подмостки и не такой тяжкий грех выдерживали! Ври, не краснея, что церковные ценности изымаются для помощи голодающим Поволжья, а попы – жирные жопы, для них и выеденного пасхального яйца пожалеют! Для попов, что голодающие Поволжья, что бедные церковные мыши – всё одним миром мазано! Вот оттого-то они готовы удавиться, или, скорее, удавить, но помочь чем-либо ни-ни, «Боже упаси!!!» А ведь в их хамских храмах не скорлупы от яиц, а золота и драгоценных камней куда больше, чем в пещере Аладдина! Это вам не сказочное золотое яичко, и стоит несравненно дороже всех пасхальных яиц Фаберже! Обменять за кордоном не шило на мыло, а горы церковной безвкусицы на горы вкусного продовольствия – вот спасение голодающего Поволжья! Так что: «Бей попов, выноси всех святых с драгоценными окладами – спасай Поволжье!!!» – это насущная жизненная необходимость и священный долг сознательных масс в лице силовых органов! Вот что должны усвоить массы, забыв «Отче наш» и прочую религиозную сивуху!

– Красные от стыда не краснеют, Владимир Ильич! К чёрту всю дешёвую мораль Христа! А попам таких чертей зададим!! Пусть попы, мягко говоря, в попу проваливают со своей моралью! В общем, Соловецкая клоака им для того и предоставлена! Любой иной чёрт пусть будет с ними, а вот их «жёлтый дьявол» будет наш! Ибо попы попами, а ВКП (б) – это пуп земли и неба!

– Я доволен, что ты это понял, как следует!

– Понимать Вас как следует – это наш священный партийный долг, Владимир Ильич!!

– Усильте охрану ценностей на складе! Энтузиазм в отборе ценностей у врагов важен, как важен и отбор самих ценностей – их сортировка, но архиважен и порядок с их охраной!!

– Я заверяю Вас, Владимир Ильич, в том, что у нас сам Бог ничего не сопрёт, чёрт его побери!!

– На чёрта надейся, а сам не плошай! – предостерёг его Ильич.

– Слушаюсь, товарищ Ленин!

– Держи меня в курсе этого дела, Феликс. Желаю и требую успеха!!

Ильич возвратил на место телефонную трубку, встал из-за стола и в холерическом порыве прошёлся по кабинету: от стола к окну и обратно. Ему явно не сиделось на одном месте, даже таком величественном как место председателя Совнаркома. Взяв со стола, из стопки книг, свою любимую книгу немецких народных сказаний о проделках плута и пройдохи Уленшпигеля, Ильич грустно улыбнулся. Он всё чаще с тоской вспоминал свою конспиративную жизнь – жизнь романтическую, до предела заполненную запретными и оттого жгучими и сладостными политическими страстями. Эти страсти проявляли себя в попытках сокрушения тогдашних устоев государства и частных жизней его послушных граждан, в попытках сделать всё наоборот, не так, как угодно официальным властям. Привычка к переустройству общественной жизни, перемене (обновлению) всего вокруг себя, кроме себя самого, привычка играть судьбой – есть неутолимая жажда романтики. Он пытался искать эту романтику в работе председателя Совнаркома, в строительстве чего-то нового: новой экономической политики, новой национальной политики и так далее, но всё чаще из всего этого получалось или хорошо забытое старое, или никчёмная ерунда. Нет, всё это было не то, о чём мечталось, всё это было неинтересно до скуки зелёной! Манил иной размах, иной масштаб и характер деятельности, тем более что разрушать и низвергать в мире было ещё много чего.

«А там, глядишь, всем миром и дом построим, общий для всех коммунальный дом!» – вспомнив об общем доме, Ильич слегка поморщился. «Нет, „Общий дом“ – это понятие вызывает какие-то негативные ассоциации, оно стоит в общественном сознании в одном ряду с такими понятиями как „Дом призрения“, „Сумасшедший дом“ или „Жёлтый дом“, „Дом терпимости“ или „Публичный дом“. Ещё бы! Ведь история человечества пока не имела положительного опыта строительства таких общих всенародных домов, которые бы соответствовали понятию коммунистического общежития или, попросту, коммуналки! И поэтому все прежние понятия общего дома, „Дома для всех“, рисуют порой в воображении столь мрачную перспективу, чуть ли не Горьковское „ночлежное дно“, даже у такого „Кремлёвского мечтателя“ как я!! Но пусть бездарные символисты-злопыхатели назовут коммунистическое общежитие хоть „Общественной пещерой“, но под моим руководством массы всемирного пролетариата её, образно говоря, в любом самом прочном монолите выдолбить сумеют! Недаром англичане говорят: „Мой дом – моя крепость!“ В нашей наипрочнейшей крепости будут все! Пусть тогда попробует кто-то сказать: „У него не все дома!“ У меня все и всё будет дома!! Такой великой крепости коммунизма никакой осёл, гружённый золотом не страшен! Впрочем, угнетённые массы колониальных стран согласились бы и на мировую хижину на развалинах дворцов. На деле же, первым этажом Всемирного дома коммунизма станет создание Союза Советских Социалистических Республик, которое мы оформим в декабре этого года. А для того, чтобы этот расширяющийся Союз ассоциировался с чем-то прекрасным, провозглашён он будет в Большом театре и, вдобавок, прекрасное здание бывшего Благородного собрания будет названо Домом союзов, хотя там и будет общественный центр профсоюзов СССР. А вот „домами“ империалистов станут могилы и склепы! Лучшими же комнатами нашего дома станут нынешние дома отдыха, курорты и санатории; дома ребёнка; детсады; интернаты и дома престарелых; дома и дворцы пионеров, культуры, спорта, бракосочетания! К лучшим комнатам этого дома можно будет, по праву, отнести пятизвёздочные гостиницы; театры и кинотеатры; цирки и зоопарки; публичные библиотеки; рестораны; универсамы и, разумеется, любой мой кабинет!»

Глава 5
Февраль 1922 года

Рано утром, к складу Гохрана, куда свозилось всё ценное церковное имущество, подъехал серебристый «Роллс-Ройс» и, следом за ним, грузовик, в кузове которого находилось трое «красноармейцев». Из «роллс-ройса» вылезли Серёжка Барин и Яков, а малоприметный шофёр Костя Маленький, на которого и вовсе никто не обратил внимания, остался в машине. Яков был одет в элегантный костюм «тройку», сверху которого было накинуто распахнутое пальто. Голову главаря банды венчала кепка, а ноги были обуты в добротные ботинки. Серёжка Барин же щеголял в потёртой кожаной куртке, перетянутой портупеей, галифе защитного цвета, заправленное в истоптанные сапоги, и лихой краснозвёздной фуражке. Сразу было видно, что этот тёртый калач – комиссар, не знающий покоя, тем более что многозначительное выражение его лица и сильно потёртая кобура его маузера указывали на его постоянную и активную заботу о благе народа.

Охранявшая складские помещения рота гепеушников, мигом построившись в шеренги, застыла по стойке смирно. А подбежавший начальник охраны, взяв под козырёк, отрапортовал Якову: – Великий вождь мирового пролетариата и председатель совнаркома товарищ Ленин!!! Охрана конфискованных церковных ценностей очень счастлива приветствовать Вас на нашем революционном посту!!! Наш пост бдительно несёт охрану складских помещений, и конфискованное у врагов имущество находится в полной сохранности! К нашему посту враг и на выстрел не посмел приблизиться!! Наш пост готов к исполнению всех Ваших новых приказов и распоряжений!!! Докладывал Вам начальник охраны комиссар Сапожник.

Яков взобрался в кузов грузовика, и, по-ленински картавя, произнёс речь перед жаждущей его слов, как манны небесной, охраной складских помещений: – Я приветствую вас, дорогие мои соратники по нашей борьбе с международным империализмом, голодом и мракобесием; борьбе за светлое и справедливое будущее – за коммунизм!!! Тяжело нам было здесь, в России, разбить оковы, сковывающие тело трудового народа, такие как царизм и капитализм. Но архиважно разбить ещё и оковы народной души, разбить оковы народного разума, такие как поповщина и чертовщина, а также и боженька! Пресловутого же боженьку следует разбить не только на иконах и крестах, но и в темноте народной души! Китайцам трудно найти даже чёрную кошку в тёмной комнате, особенно когда её там нет, но архитрудно для всех нас найти и уничтожить, воображаемого тёмными массами народа, боженьку в потёмках их душ, тем более что его самого и во всём белом свете днём с огнём не сыщешь, ибо его, в натуре, вовсе нигде нет!!! Да, нет ни на том, ни на этом свете, ни в каких угодно потьмах!! Да и, вообще, чёрт его знает, что он собой представляет в больном воображении каждого из народных масс! Наш-то народ всегда любил ходить туда, неизвестно куда, и приносить то, неизвестно что; вот и нахватались чёрти чего!! Однако, мы – большевики, всё сможем отыскать и разрушить до основанья, нет для нас, батеньки мои, невыполнимых задач!!

Яков пристально оглядел неотёсанные частоколы гепеушников, выстроившихся у его ног, и с пафосом продолжил: – Я убеждён, что вы – бойцы революции, разбившие внешние цепи рабства, поможете тёмным массам разбить оковы глупости их тёмных душ, и переполнить образовавшиеся пустоты этих народных душ светом идей коммунизма!! Я рад очередной раз убедиться в том, что вы делаете это твёрдой профессиональной рукой революционера! Вам ли бояться пачкать свои руки в крови мракобесов?!! Их кровная глупость не заразна для вас, если твёрдо следовать к своей великой цели и не менять ни цели, ни пути! Настоящему революционеру море крови по колено! Настоящему большевику горы трупов по …! – Яков сделал весьма красноречивый жест рукой пред фанатичными взорами бойцов. – А любое дело, даже такое, в котором другим нужны умные, светлые головы, вам и по плечу, и по зубам!! И тем более там, где раскисает слюнтяйская гнилая интеллигенция, которая вам и в подмётки не годится, вы способны пройти, как нож сквозь масло, как острый штык сквозь нательный крестик! – ободрённый вниманием благодарных слушателей, продолжал вещать Яков. – Конечно, несознательным массам их цепи очень нравятся, тем более что многие из этих цепей, как видите, золотые! – Яков указал рукой на склад с церковными ценностями. – Но, товарищи, золотые цепи – это самые страшные цепи рабства, они не ржавеют от слёз и пота своих жертв, более того, дураки эти цепи жадно берегут, и, потому, эти оковы никогда у них не изнашиваются. Мы же «перекуём» эти цепи во множество полезных вещей! Мы сокрушим последние тюрьмы, где царит рабство души, и массы, навсегда покинув церкви, освободятся затем и изнутри. Вы им в этом поможете, а кто из них нашему делу всю свою душу не отдаст, тот «богу душу отдаст»! В этом состоит долг и честь сознательных масс – солдат мировой революции! Чёрному интернационалу попов, от Красного интернационала рабочих и крестьян: красную смерть на миру! Да здравствует великая революция духа, революция культуры!!!

В ответ на эти слова раздалось громовое: – Ура-а-а-а!!! Да здравствует Ленин!!!…

Переждав бурный всплеск эмоций, Яков сообщил:

– Основной частью церковного золота расплатимся с заграницей. Это не беда, что международные империалисты вставят там себе золотые зубы вместо своих зубов и клыков, выбитых здесь нами. Когда начнётся мировая пролетарская революция, мы им и золотые зубы выбьем! А пока на конфискованное золото закупим там продукты питания для наших голодающих масс, машины и оборудование для наших заводов и фабрик, и ещё многое другое, что производит наш братский рабочий класс, то есть пролетариат в Англии, Германии, США. Отдадим же капиталистам обратно их жёлтое дерьмо, а возьмём наш рабоче-крестьянский продукт труда. Как говорится, отдай Богу божьи души, кесарю – кесарево сечение, а дьяволу – деньги и золото! Да, всё его золото, кроме наших «золотых рук», «золотых голов», «золотых и пламенных сердец»; кроме наших червонцев и «золотого сечения» наших красных пятиконечных звёзд! – сострил Яков и строго предупредил: – И не забудьте, товарищи, что наиболее ценные произведения искусства – это достояние народа! Мы его сохраним для наших потомков в музее Московского Кремля. Отберите на складе настоящие художественные ценности и погрузите их в этот грузовик, он доставит их по месту назначения. И в дальнейшем поступайте так же! Желаю вам коммунистических успехов в труде! Наша глобальная цель – коммунизм! В него мы точно попадём любыми средствами, используя все виды орудия и оружия! Прицел взят верный!! Салют, товарищи!!! И пусть насмерть подавятся, чёртовы империалисты, своим дерьмовым золотом, ибо жадней эта свора даже царя Мидаса!!! Так-то вот, батеньки!!!

Под неистовый рёв глоток и бешеные аплодисменты прослезившихся от восторга краснозвёздных бойцов, Яков слез с грузовика и, махнув рукой гепеушникам, укатил на «Роллс-Ройсе». А Серёжка Барин, вместе с комиссаром, всё ещё находящимся под оглушительным впечатлением от встречи с «товарищем Лениным», тщательно осмотрел и отобрал наиболее ценные, с его точки зрения, церковные вещи. Рота краснозвёздных ротозеев отнятую у церкви и отобранную «экспертом» золотую церковную утварь, рубины, бриллианты и другие драгоценные камни торжественно погрузила в грузовик. И, под охраной переодетых в красноармейскую форму уголовников, доверху наполненный драгоценностями грузовик, с Серёжкой Барином и лихим шофёром, покатил своей дорогой. Начальник охраны остался с Серёжкиной распиской и поручением дальнейшего отбора подобных ценностей из вновь поступающих, с целью их дальнейшей транспортировки в Кремль этим же грузовиком в следующие его заезды.

Спустя два часа, Дзержинский, заехавший для инспекции на этот склад, начал разговор по телефону с Ильичом, из кабинета начальника охраны склада. Ильич в это время находился на отдыхе в Горках, но Феликс нашёл нужным побеспокоить главу правительства по поводу «его» распоряжения об отборе и перевозке в Кремль художественных ценностей: лучшего из всего того ценного, что было экспроприировано у церкви; а также о неизвестной судьбе этого рейса. Во-первых, «Железный Феликс» полагал, что важно «загнать» продажным империалистам (у которых за очень большие деньги можно купить что угодно, даже мировую социалистическую революцию) все ценности без разбора – «всё равно, после мировой социалистической революции всё будет наше, так какого чёрта сортировать?!» А во-вторых, грузовик с церковным золотом и сопровождавшей его охраной уже должен был быть в Кремле, но каким-то мистическим образом, без единого выстрела, пропал в городе, если и не посреди белого дня, то посреди светлого утра.

– Это непременно какие-то поповские фокусы, которые мы непременно разоблачим! Сейчас идут розыски. И будь эта пропажа хоть у Бога за пазухой, или у чёрта на куличках, она будет найдена!! – заверил Феликс.

Удивившись удивлению Ильича по поводу «его» распоряжения, Феликс доложил ему о произошедшем ранним утром. До Ильича дошло, что некто, сыграв его, его же и переиграл! Вторая волна мыслей подсказала отгадку: – Ну, он ещё у меня доиграется, гад: и кошелёк, и жизнь отдаст Яшка – сволочь!!!

От этого восклицания прозрел и Дзержинский:

– Ах, так это та сволочь, что тормознула Вас в январе 19 года, и срулила на одном из Ваших «Роллс-Ройсов», оставив Вас в… на дороге! Этот кошелёк с большой буквы! Лихач стрёмный!!

– А какова его речь в подробном изложении? – поинтересовался Ильич, и, выслушав подробное содержание речи Якова, которое пять минут назад доложил Феликсу восхищённый ею начальник охраны склада, резюмировал: – Ловко оправдал нашу акцию, прохвост!! А как на его речь реагировали эти «ангелы-хранители»?

– Его речь привела их в бурный восторг и страстное воодушевление, которое продолжается и поныне!

– Вот потому-то охранники и не должны знать, что это был подставной балаган. Пусть с восторгом служат делу мировой революции. Пошли в дополнение к ним спецгруппу, и когда мошенники вновь позарятся на складское золото и драгоценные камни, то, на обратном пути, спецгруппа, без лишнего шума, должна захватить их.

– Владимир Ильич, думаю, что не лишним будет об этом балагане не знать и товарищам из ЦК и политбюро, пока этот бандит не будет пойман, дабы никто из них не посмел усомниться во всесилии карающего меча партии и надёжности её щита. А когда поймаем, можно и сообщить им об этом подлеце и его подлости, ибо свершаемая нами кара – наш самый надёжный щит от всякого рода сомнений и искушений, которые, если в души закрадутся, то на многое антипартийное станут способны побуждать! Ублюдки украли у нас золота и драгоценных камней: соборов на пять – шесть, по сравнению с общей массой золота и драгоценных камней изъятых и изымаемых нами из «Божьих дворцов», это незаметно. А если они ещё раз за золотом и каменьями туда сунутся (что, скорее всего, не произойдёт, нюхом чую: не такие они глупые звери, чтобы на ловца бежать), то у себя в застенках я их свинцом сполна нагружу, а если и не сунутся – всё равно, рано или поздно, он их догонит. Живыми ли, или мёртвыми, но всех их, даже из-под земли достану! Ни один нигде от чекистов не скроется!!

– Согласен с тобой, Феликс, в том, что незнание об этом балагане пойдёт товарищам из ЦК и политбюро только на пользу, пока «балаганная труппа» не провалилась. Но ты должен не на словах, а на деле, найти и арестовать этих наглецов! Это дело партийной, моей и чекистской чести!!! Да, здесь похищенные драгоценности не столь важны, в конце концов, церковного золота, оставшегося в наших руках, не на одно стадо золотых тельцов может хватить, а драгоценных камней осталось куда больше, чем находится в коронах ещё недобитых нами монархов. Ты чуешь, что эти звери не столь глупы, чтобы опять вернуться к складу, а моя интуиция сейчас подсказывает мне, что они достаточно умны, чтобы оставить пустым склад, и в дураках засаду!! И думаю, что истина лежит здесь не посередине, а на уровне моей интуиции. Так что, на самом деле, свози всю оставшуюся «золотую телятину» и ценные каменья в Московский Кремль, здесь легче будет обеспечить их учёт и контроль, и сподручней будет из этого сырья такого «телятю» создать, который всю мировую империалистическую стаю забодает!! – в шутливой форме приказал Ильич, и затем серьёзным тоном добавил: – Но следи, чтобы проходимцы у нас алмазный фонд, Оружейную палату и весь Гохран не спёрли!! За музеями тоже лучше приглядывай, а то за границу загнать весь этот антиквариат не успеем, как сами по миру пойдём с протянутой рукой. А это ныне недопустимо! Кровь из носу и кровь из врагов, а недопустимо! Запомни: германское золото обеспечило нашу Российскую пролетарскую революцию, а золото из России должно обеспечить мировую социалистическую революцию!! Обеспечить наш мир!!! Архиважно, также, из церкви дух вышибить, чтобы от христианской веры, в конце концов, и духа не осталось, ни надежды, ни любви!!! Как, впрочем, и от иной чуждой нашей идеологии «опиумно-сивушной» заморочки! Нужно использовать для этого все средства и силы: репрессии и воинствующий атеизм. Религию мы от государства отделили, а воинствующий атеизм есть политика нашего государства, без государственной поддержки он бессилен! Без нашей поддержки, он – чёрте что, а с поддержкой, он дьявольски силён!! Необходимо, чтобы к десятой годовщине Великого Октября, со смердящим религиозным душком прошлого удалось справиться полностью, на подконтрольной нам территории. Дабы весь мир узнал, что мы – большевики и есть истинные и непобедимые израильтяне, ибо мы всегда боролись с Боженькой, и мы его победили в России!! И он должен быть разгромлен за рубежом окончательно, как кичливый Наполеон!!! Это послужит дополнительным моральным стимулом пролетариям всех стран, как к победе в мировой пролетарской революции, так и к построению на Земле мирового коммунизма, взамен призрачного рая, или слабоумной, идиотской нирваны!!! Ведь даже наш малограмотный Будённый миллионов Будд стоит, ибо он просветлён революционным огнём и «просветил» им не один стоявший на его пути монастырь! Только тогда, когда от Божьих храмов в душах масс не останется камня на камне, только тогда будет построен прочный коммунизм! Да, так вот: наказывать тебя за нынешний промах не буду, ибо, несмотря ни на что, надеюсь, что тебе, в конце концов, удастся их поймать. Да и надеяться-то в этом деле больше не на кого, но постарайся, чтобы эта надежда не умерла вместе с тобой, а сбылась при твоей жизни! Когда же поймаешь всех этих негодяев, разрешу похвастаться перед товарищами, и сам похвалю! Желательно, конечно, чтобы ты их поймал до наступления коммунизма, ибо при коммунизме всё это драгоценное дело просто обесценится! Но если они до коммунизма у нас ещё горы этого драгоценного дерьма нахапают, то я тебя самого, батенька, с обычным дерьмом смешаю! Да, и не забудь о коммуникативных девушках из коммутаторской, ибо разговор-то наш получился «не телефонный», – напомнил Ильич.

– Не забуду! «Светлая память» им обеспечена! – с тенью чертовски чёрного юмора заверил Дзержинский.

– Ну, ладно, хватит рот разевать и уши развешивать, а то золото провороним, и камня на камне не оставят нам от драгоценностей проворные гады! Свози драгметалл и драгкамни в нашу Кремлёвскую цитадель, и лови этот оборзевший криминал! – закончил разговор Ильич.

Тем временем, грузовик с церковными ценностями выехал за пределы города и, немного проехав по лесной дороге, остановился у охотничьего домика. Ценности сгрузили в заранее подготовленный для них погреб домика. Обеспечив себе прочный фундамент, Яков и его молодцы сели за стол, и, по случаю удачного дела, крепко выпили и плотно закусили. Банда основательно залегла на золотое и каменистое дно, и «загудела» словно пчелиный улей. Так «распыляя» драгоценное дно, они и «прогудели» около двух золотых для себя годков. Но, когда уже казалось, что буря ОГПУ их миновала, пришла малява от Анны, о том, что Сарру «замели». «Замели» её в январе 1924 года, и начало года грозило стать концом жизни банды, ибо если развяжут Сарре язык, то он до банды доведёт! А навсегда укоротить ей язык банда никогда не решалась, поскольку хитра была шельма и высоко летала, могла и мёртвой отомстить: заранее, если что, наводку для ОГПУ в надёжном месте и надёжных руках оставив. Только и была надежда у банды, что все следственные органы Сарра в мудаков сведёт и ночной бабочкой от них упорхнёт.